Александрия. Глава 3. 6

Пир продолжался до самого вечера. Застольные речи становились все шумнее и вместе с тем все бессвязнее, а неистовые флейты и кимвалы, не умолкавшие теперь ни на мгновение, словно ещё больше раззадоривали и без того разгоряченных вином гостей. Ещё не единожды в триклинии появлялся искусный повар светлейшего, дабы получить от восхищенных гостей заслуженные почести, на которые теперь никто больше не посягал.

С наступлением сумерек, когда в триклинии зажглись светильники, девушкам-рабыням разрешено было присоединиться к застолью, и они, оставив пляски и музыкантов, радостно устремились к столу, чтобы отведать угощения и подарить гостям ласки, на которые были горазды.

Саратий развлекался сплетнями, без устали снабжая своего, уже порядком охмелевшего, приятеля вовсе не интересными ему сведениями о каждом из присутствующих:

- …вон, смотри, видишь того толстяка, это Оптий Домиций, родственник префекта, а точнее, брат его жены. Хотя префект давно вдовец, но они с шурином так спелись, что и поныне не разлей вода…а вон тот, в вишневой тунике, что так яростно обжимает девчонку – смотритель лупанариев… можешь себе представить… когда в твоем распоряжении все шлюхи города… а вон тот молодец, весь в золоте - он вольноотпущенник вон того - темнокожего важного сановника, что рядом с ним – Арнобия Ганнона… а вот этот смешливый бородач с добрым лицом - Феликс Фест, вроде, агент императорской секретной службы, держись от него подальше…

Внимая этой монотонной болтовне друга, Валерий и сам не заметил, как закемарил, уронив голову на возвышение из покрывал своего лежака. Проснулся он от того, что кто-то настойчиво пытался его разбудить, немилосердно тормоша за плечи. Приоткрыв глаза, он увидел перед собой раба, который, в свою очередь, радостно усмехнулся тому, что наконец-то добудился его.

- Светлейший велел проводить тебя к нему, - сказал раб, неопределенно качнув головой.

Гости ещё не разошлись, однако, те кто ещё не свалился в объятия Морфея, были теперь больше заняты плотскими утехами, нежели беседой. Люди повсюду вокруг него столь усердно предавались сладострастию, что спросонок Галл решил, будто каким-то образом оказался в том-самом лупанаре, о котором ему недавно что-то назойливо вещал его приятель. Сам же Саратий куда-то исчез. Но все это не имело значения - главное, что важный разговор, ради которого он сюда и пришел, все-таки состоится! Валерий выпил немного вина из своего неиссякаемого бокала, дабы прогнать остатки сна, и последовал за слугой.

Планк ожидал его в одной из дальних комнат, в окружении золота, бронзы и мрамора, расположившись в роскошном кресле, с хрустальным кубком фалерна в унизанных драгоценными перстнями пальцах. Неподалеку от него возвышалось второе такое же кресло, куда он учтивым жестом пригласил усесться своего гостя.

- Итак, малыш Галл, вот и пришло время нам обсудить твое будущее…

Такое обращение было непривычным для Галла, но он решил не заострять на этом внимания, полагая, что так замысловато, видно, принято обращаться друг с другом среди богатых сановников.

- Ты красивый сильный юноша и, поверь, я желаю тебе только добра…

«Очень на это рассчитываю» - подумал Валерий, терпеливо ожидая, когда речь зайдет о деле.

- Скажи, а как у тебя сейчас с деньгами?

- Да, пожалуй, никак, - чистосердечно признался, пожав плечами, Галл.

- Вот, возьми, это задаток тебе, на первое время - купишь себе добрую одежду, посетишь лучшего цирюльника, ну и все остальное, на твое усмотрение…

Глянув, куда указал сановник, Галл увидел на тонконогом бронзовом столике рядом с креслом кожаный кошель.

- Благодарю, - сказал Валерий, но, развязав тесьму и заглянув внутрь, в изумлении вытаращил глаза на сановника, - да тут же золото!

- Бери, - тоном, не терпящим возражения, повторил Планк. – Ты не смущайся, пора тебе начинать привыкать к богатству. Это такие пустяки - всего лишь презренный металл. Просто возьми его и забудь, и не будем больше к этому возвращаться. Итак… ты человек способный, талантливый… как сказал наш Саратий: «быстрый и ногами, и разумом». Думаю, для тебя есть множество самых разных возможностей найти место в жизни и устроить свое благополучие, а также благополучие близких тебе людей…

Планк долго распинался ещё в таком духе насчет великого множества неких блестящих перспектив, испытывая терпение собеседника. В конце концов юноша стал подозревать, что дело, которое Планк хочет ему поручить, слишком грязно - настолько, что сановник уверен, что Галл, как и любой другой человек, скорее всего не захочет с этим делом связываться. Иначе с чего бы такому важному вельможе так усиленно стелиться перед бывшим колесничим и расписывать все прелести его, Валерия, будущей карьеры. Вкупе с набитым золотом кошельком все сходилось к тому. «Наемный убийца?» - мелькнуло у него. Эта мысль его расстроила – не хотелось расставаться с тяжеленьким кошельком, а при таком повороте пришлось бы, потому что эта работа ему совершенно не подходила.

Тем временем, Планк решил, что пора переходить к главному:

- Так что без хорошего доходного места ты, разумеется, не останешься, даже не сомневайся, однако речь сейчас не об этом…

«Что?! – ещё пуще вознегодовал про себя Галл. – А о чем же ещё, Орк тебя забери?!»

Планк помолчал, развлекаясь нетерпением и негодованием сидящего напротив юноши, которые тот не смел высказать вслух, но которые так отчетливо читались на его лице.

- О делах мы поговорим чуть позже… Всему свое время, не так ли? Сейчас, в этот прекрасный вечер, меня интересует нечто другое… Скажи мне, мой друг, ты когда-нибудь ложился с мужчиной? - не меняя ни интонации, ни выражения лица, вдруг поинтересовался он.

- Нет, - как ни в чем ни бывало ответил Галл, но его чуть побледневшее лицо в то же мгновение стало абсолютно непроницаемым.

- Неужели? Ты так хорош… это кажется невероятным, что ни один мужчина до сей поры ни разу не предлагал тебе разделить с ним ложе… – говорил Планк, пытаясь снова прочесть мысли юноши, но лицо Валерия теперь совершенно ничего не выражало.

- Нет, не предлагали, - слегка усмехнувшись, повторил Галл.

Планк, впрочем, ослепленный снедавшей его похотью принял эту полуулыбку за одобрение данной темы и явное приглашение со стороны юноши её развить.

- Значит ты - тот несчастный мальчик, что не познал ещё в своей жизни истинных утех и наслаждений, - изменившись в лице, заметил светлейший, не считая нужным больше скрывать своих вожделений, - и я готов всему этому научить тебя…

- Я тоже готов, - кивнул Галл, оставляя кресло, и на нем кошелек с золотом.

Планк поспешно поставил бокал на пол, устремившись навстречу объекту своей страсти, но неожиданно для себя наткнулся челюстью на его кулак и, отлетев в сторону, упал, пребольно зацепившись спиной о тяжелый бронзовый подлокотник кресла.

- Сюда! Ко мне! – тут же завопил он, что было духу. – Вяжите его! – бодро скомандовал он весьма расторопно появившимся в помещении охранникам.

- А ну, ни с места! Или вашему хозяину не жить! – завопил в свою очередь Галл, который в одно мгновение оказался рядом с Планком, раньше времени посчитавшим себя в безопасности, и, быстро сломив несильное сопротивление противника, сжав рукой его горло, заставил его захрипеть так, чтобы все его люди видели, что жизнь их хозяина в большой опасности.

Охранники действительно замерли на месте, выжидая удобного момента, чтобы спасти хозяина и обезвредить его врага.

Планк, бессильно трепыхаясь, пытался что-то скомандовать своей охране, но Галл не разрешал ему сказать ни слова, сразу сжимая рукой горло, пока тот, наконец, не оставил эти попытки.

На шум подтянулись кто-то из пьяных гостей, кто ещё не спал и был в состоянии передвигаться самостоятельно. Они столпились в дверях, с недоумением и ужасом созерцая эту картину.

- Оставь его, кретин! - крикнул Галлу не менее остальных ошарашенный представшим перед ним зрелищем Ганнон, - ты уже труп!

- После него! – отвечал Галл, и по свирепому выражению его лица было видно, что он не намерен шутить.

- Галл, сюда! - крикнул ему появившийся откуда-то из-за стены Саратий.

Приблизившись к приятелю, Галл разглядел тщательно замаскированную потайную дверь. Только тогда, отшвырнув от себя прочь заложника, отчего тот плашмя распластался на полу, Валерий устремился следом за своим спасителем, нырнув вглубь темневшего за потайной дверью пространства. Через несколько мгновений они оба уже стремглав неслись через атриум в сторону выхода, сверкая пятками и сбивая с ног пьяных охранников, а вслед им неслись вопли «Держи!», «Остановите их!»

Выскочив из дверей дома, они что было сил рванули прочь от него, и только когда даже их тени растворились во мраке ближайшего переулка, в портике показалась стража во главе с начальником.

- Болваны! Разгильдяи! Вы для чего тут стоите?! – набросился с руганью начальник стражи на ни в чем не повинных копьеносцев, дежуривших в портике.

- Так это ж свои, - невозмутимо отозвался один из них.

- Вы ни на что не годные ленивые скоты! – в бешенстве прорычал командир.

А в доме, после внезапной суматохи, всё так же быстро успокоилось. Ганнон, выпроводив из комнаты остальных, подошел к другу, откашливающемуся и жалобно стонущему в своем кресле.

- Проклятый отброс арены... - мрачно проговорил он сквозь зубы, разглядывая побагровевшую часть лица светлейшего и такие же багровые синяки на его шее. – Послушай меня, друг мой, никуда этот негодяй от тебя в твоем городе не денется…

- Я уничтожу эту мразь, - с ненавистью прохрипел Планк, морщась от боли.

Тем временем, беглецы остановились лишь на берегу немолчношумящего моря. Валерий повалился на прибрежные камни, не в силах оставаться на ногах от одолевшего его гомерического хохота.

- Откуда ты там взялся?! – вопрошал он друга, еле выговаривая сквозь смех слова, - ты появился точно бог из машины!

- Ага, только без машины, я просто бог, - сплюнув, проговорил в ответ Саратий – ему было весьма досадно, что он потерял такой хороший заработок. - За время своей службы у светлейшего я его дом успел уже вдоль и поперек изучить.

- Зачем?!

- Да так, из любопытства... когда ещё окажусь в таком приличном богатом месте...

- Да уж, приличный дом…

- А что, разве дом не приличный? Вот скажи по правде, ты когда-нибудь бывал на таком роскошном пиру?

- Уф, - отсмеявшись вволю, перевел дух Валерий, - признаться, я впервые в жизни так испугался…

На следующий день рано утром Галл сидел в приемной Авла Кассия - начальника отрядов городской ночной стражи. Это был немногословный, сумрачного вида человек, известный тем, что никто и никогда не видел хотя бы проблеска улыбки на его угрюмом лице.

- Угу, - многозначительно покачал он головой, рассматривая клеймо на предплечье Валерия, рассеченное боевым шрамом. – Ну рассказывай, как там что было под Адрианополем. Только смотри, чтоб без вранья…