Родословная

В. Мотовилов


МЫ   ИЗ   РОДА   МОТОВИЛОВЫХ


В деревне виднее природа и люди.
Конечно, за всех говорить не берусь!
Виднее над полем при звёздном салюте,
На чём поднималась великая  Русь.

Николай Рубцов




О  Т  К  У  Д  А    М  Ы,   Р  У  С  С  К И  Е?


С чего начать родословную? Что знаю о своих предках? Много ли их?   
     — Расскажи, расскажи, бродяга,
 Чей ты родом, откуда ты?
  — Ой, да я не помню,
  Ой, да я не знаю…
На мой взгляд, нельзя уподобляться песенно-лирическому герою. Надо
знать свои родовые корни. Для чего? Только для того, чтобы любить и уважать свою малую родину, ибо познаешь себя, узнаешь и окружающих, крепко свяжешь себя со своей родной Отчизной. Предки твои могут многое подсказать, как жить. На их добром примере можно почерпнуть немало поучительного. Всё начинается с малой родины и завершается страной. Что скажешь об Отчизне, если не знаешь её народ? Известно нам хорошо обо  всех, кто живёт на  нашем земном просторе?
В библейской книге Бытия утверждается, что весь мир, созданный богом
9000 лет тому назад. Но это миф. У учёных другое утверждение. "Даже новейшая история человечества насчитывает не менее 40 000 лет". (А. Анпилогов. "Наша история — это мы!" Газета "Завтра", июль 2017 г.). Надо знать историю человечества, тем более своего народа.   
В России среди населения большинство составляют русские. Мы, русины, 
не всё знаем, откуда появились русские, когда они заселили наши земли? Всё ли нам известно, как в дружбе жили наши предки с людьми другой национальности. Кое-кто бахвалится своей нацией, стремится доказать её превосходство над другими народами. А мы, русские, с запозданием потянулись к цивилизации и медленно развивались? Так утверждают наши либералы-западники, такое подобное мнение преподносят миру и многие учёные Запада. Но так ли всё было?    
Во всех учебных заведениях нам нашу историю преподносили с Киевской Руси. А что было до этого? Кочевали по степи, охотились в лесу, ловили рыбу в реках и жили в землянках да шалашах? И ничего не оставили миру? Почему мы отсчёт ведём от восьмого-девятого веков н. э.? А  до этого были дикими людьми? Не внесли вклад в мировую культуру? Нет ничего у нас престижного? Или тогда, до !Х века наши предки были дикими людьми?
Нам многое известно о доисторической жизни египтян, древних греков, римлян. Если коснёмся Древнего  Китая, то уйдём в глубь времён. Неужели у русских, у  славян короче исторический путь, чем у других народов? Так ли это? Мы затрудняемся пояснить, почему из славян выделились чехи, черногорцы и другие народы. Зато мы обстоятельно можем рассказать о древних греках, римлянах. Но как возникли, как появились русские? Загадка.
 Утверждают, что от реки  Рос, притока Днепра, дали имя нашему народу, проживавшему в той местности. Вадим    Кожинов в книге "Правда против кривды" на стр. 157 (Москва. "Алгоритм". 2006) приводит другой пример: слово "русь" бытовало в древнешведском языке и означало "гребцы" — плавание на гребных судах. Известно, варяги (скандинавы) плавали по Днепру в древности — "путь из варяг в греки". Не от этого ли слова    ведёт своё начало  Русь? Не верно утверждение, что название Русь пошло от реки Рос. Были ли в районе реки Рос такие события, чтобы возродилось огромное племя русичей? Археологи не обнаружили там большого поселения, которое бы дало имя народу. Реку приплели, а научно не доказали. До Киевского и  Новгородского государственных образований отдельные племена называли русами. В начале нашего тысячелетия широко бытовало слово "рус"? 
Рос-рус — однокоренные части слова. Русые волосы, роса — светлая водичка.  На спинах наших спортсменов пишут "Russia". Почему не "о", а "у"? Помню я хорошо до Великой Отечественной войны казахи, слабо владевшие русским языком, всех русских называли одним словом "урус". Не корень "рос", а корень "рус" был взят казахами для обозначения русских. Почему так? Многое для меня стояло под вопросом, когда в 2000 году решил написать свою родословную. Почему  людей большого племени прозвали русскими? И когда они проявили себя? Над этим бьются наши руситы, совершая открытия за открытиями.
Выручила меня книга Юрия Петухова (ныне покойного) "Первоистоки русов" (Москва. Алгоритм. Эскмо. 2009).Труд ценный, но вся беда в том, что учёный, делая верный вывод по многим проблемам, однако убеждает, что выполнялась программа всевышнего, заложенная в мироздание. Признавая материальность мира, его эволюционное развитие по спирали, Ю. Петухов не смог отряхнуться от мистицизма. Однако его фактологический материал представляет большой научный интерес, являясь большой исторической ценностью своим утверждением. Его изданные книги приобретались нарасхват. Тысячи книг получал автор от читателей еженедельно
Не хочу ничего сочинять, сошлюсь на авторитетное лицо, которое многое знает о нашем народе с древних пор. Это талантливейший писатель — Владимир  Личутин. Он в  статье  "Футуролог" (газета "Завтра", №41, октябрь 2007 года) рассказывая о творчестве Юрия Дмитриевича Петухова, сообщил нам:
"Тут к месту вспомнить великого помора Михайлу Ломоносова, который в своём удивительном труде о русском племени двести пятьдесят лет назад впервые объяснил нам, откуда идёт Русь изначальная, пользуясь трудами историков, Ломоносов приоткрыл нам родословную, объяснив, что древние скифы — это наши праотцы, таинственную Трою населяли славные русы-славяне, и вся Европа практически была славянской. Варяги, которых приглашали на Русь править, кочевавшие в поисках дувана и славы, покорившие Англию, Францию и Рим — это русы, наследовавшие бога Сварога, что весь  королевский двор Европы  — славянских корней. Юрий Петухов — любознатец, человек энциклопедических знаний, решительно расширил и углубил Ломоносовскую летопись русского этноса, создал свою оригинальную теорию, что руссы — древнейший на земле этнос, ствол человечества, и европейские молодые народы лишь ветвь этого дерева, забывшие о своём отце. Он считает, что копни поглубже любого немца, датчанина, шведа и норвежца, — и в нём обнаружишь славянскую (русскую) кровь". Ю. Петухов утверждает, что наша историческая наука развивалась под постоянным давлением западноевропейской идеологии, которая усилено культивировала превосходство западноевропейцев. Западноевропейским  археологам для подтверждения их концепции находили и выделяли огромные деньги. Как только заходила  речь о славянах, раскопки не проводили из-за отсутствия якобы средств. Порой замалчивались археологические открытия, исторические явления Востока искажались. Выдающийся просветитель минувшего века Вадим Валерьянович Кожинов в книге "Правда против кривды"  справедливо утверждает: "Западноевропейские идеологи издавна привыкли осознавать Запад как своего рода единственный во всём мире субъект истории, которую-де творят только его народы, а остальные страны выступают лишь как объекты приложения западноевропейской воли и силы". Труды Юрия Петухова высоко оценивал академик Рыбаков, утверждая, аналитические произведения так значимы, что их автор достоин Нобельской премии. Однако учёный мир до сих пор упорно умалчивает смелые мысли Юрия Петухова, научно обоснованные (В. Личутин ,ст. в газете "Завтра", апрель 2017 г., №17, "Лицом у Стене. О русском мыслителе Юрии Петухове).               
Ю.Петухов доказывал, что появление на Земле разумного человека (Хомо сапиенс) — это огромнейший эволюционный процесс, позволивший явиться человеку. На нашей планете 300 тысяч лет проживал неандерталец. Плодовитые самки рожали до двенадцати детёнышей. Ареал неандертальца был обширный. "Хомо неандерталец, он же Хомо сапиенс, имеющий разум и сознание, по нашему глубокому убеждению, не имел развитой системы  "образного мышления", то есть не обладал… "душой" (стр.63). Короткая шея и отсутствие удлинённой глотки не способствовали развитию речевого аппарата. "Неандертальцы… могли общаться между собой отдельными, отрывистыми, "лающими" звуками-командами" (стр.67). На основании антропологических изысканий Ю. Петухов воссоздаёт внешний облик неандертальца:  черепная коробка удлинённая, выпирает затылок, низкий покатый лоб, приплюснутый нос с широкими отверстиями, выдвинутая вперёд нижняя часть лица, скошенный назад подбородок, массивный костяк".
40 тысяч лет назад (некоторые учёные утверждают, что много раньше)  на Ближнем Востоке  и  Междуречье в результате сверхэволюционного пути появился другой Хомо сапиенс. Ю, Петухов считал,  что это был кроманьонец, который затем расселился  по  Европе. Его внешний вид соответствовал внешнему виду современного европеоида. Мозг неантертальца превышал по объёму мозг кроманьонца на 100 куб. см. Абстрактное мышление у   неандертальца-европейца  было развито лучше, чем у кроманьонца, образное — хуже. Кроманьонец имел "удлинённую глотку", что позволило его речевому аппарату не просто издавать звуки, но связывать их в ряды: слоги — слова — предложения. Речевое общение  позволило передавать друг другу накопленный
Для чего я это сообщаю? Только для того, чтобы подойти к появлению русских.
Именование  "кроманьонец" не связано с жизнью разумного человека, название  получил по месту археологических раскопок. По проживанию удостоены наименования и арийцы. Такие названия не характеризуют разумного человека. Представьте себе, вас спрашивают, какой вы национальности, а вы отвечаете, что москвич или юрист. Парадокс. Так и с названием  кроманьонец, ариец. Такие наименования разумного человека не удовлетворили Ю. Петухова.
И в своём труде он описал кроманьонца, каким он был при жизни. "Внешний вид Хомо сапиенс полностью восстанавливается по сохранившимся в различных слоях костякам: рост, вес, пропорции тела и черепной коробки кроманьонца соответствуют аналогичным показателям современного европеоида" (стр. 67) . Мутация создала такой внешний вид, не встречавшийся до этого. Кроманьонец имел светлый кожный и волосяной покровы, светлый цвет глаз. Светлый, значит русый, и Ю. Петухов дал ему имя — рус, то есть для него древний человек не кроманьонец, а рус.
За 5-10 тысячелетий выработался и закрепился у русов свой устный язык — первичный праязык. Носители праязыка расселились в Малой Азии, Северной Африке, Европе. Затем из Северного Причерноморья, с Восточной Европы, с Северного Кавказа, с Урала, Саян и Средней Азии  двинулись в Индию. Первыми пришли туда проторусы-кроманьонцы, потом  русы-бореалы, а затем индоевропейцы. Из тёплых краёв летом двигались на север и возвращались назад осенью. Это был путь русов-бореалов. Подтверждение дают археологические раскопки у села Костёнки Воронежской области. Древняя цивилизация зарождалась на территории нашей страны.
В древности существовал индоевропейский язык.  Это был язык русов. Русы-бореалы в течение 5-19 тысячелетия освоили Европу. В индоевропейском языке находят много русских слов, корней. Северный ветер — борей. Люди оттуда — борейцы.  Берлога, Берлин, Берн, берег, берёза, беречь, берцо и т.п. Русские, как и украинцы, белорусы, балто-славяне, поляки, восточные немцы, шведы являются основным стволовым развития суперэтноса-русов.               
120 лет ведутся раскопки в Борщевско-Костёновском районе Воронежской
области, открыты и изучены 20 стоянок русов-бореалов.  Летом русы-бореалы уходили на север, к зиме возвращались назад. В музеях хранятся тысячи предметов наших предков. В районе Сунгури, под Владимиром, найдены останки вождя в богатом захоронении, произведённом 24 тысячи лет назад. Более древнее царско-княжеского захоронения в мире не найдено. На территории России уже обнаружены города, построенные русами — в далёкой древности  существовали  поселения городами.  Известно, что греки называли все народы негреческого происхождения варварами, тех, кто нападал на Рим, и тех, кто просто жил, не находясь в их стране. Неужели только греки несли в людской мир цивилизацию? Возможно, греки, лучше других народов сохранили память о прошлом? Но это не означает, что греки шли впереди планеты всей. Безусловно, если бы так, с такими тонкостями, как узнана Древняя Греция, были бы изучены другие народы с высоко развитой цивилизацией!  Однако многого о них нам неизвестно до нынешнего времени.                               
Как и то, что русы строили египетские пирамиды, возводили чудохрамы в Индии. Иерихон — городище яриев, ариев, у реки Ярдон (искаженное:  Иордан). Этимология реки Ярдон: яр — ярый, живой, жизнедающий, а дон — река, русло, дно. У нас, в России, протекает река Дон. Какое древнее название сохранилось за рекой! "Десятки тысяч географических названий во Франции славянские. Архаическая  топонимика Европы сплошь славянская". (В. Личутин). 
Юрий Петухов утверждает, что Библию написал славянин Моисей. Когда создавалась Библия, у евреев ещё не было письменности. Позднее они переработали Библию на свой лад и сделали Моисея евреем. Имя полководца Александра  Македонского пережило века. В каком учебнике, изданном в России, сообщается, что он славянин? Умалчивают. Вадим Кожинов в своём многостраничном труде "Правда против кривды"  заглянул в глубь веков, научно обосновывая все явления.  "…Славянские племена, ставшие основой Руси, к У111 веку расселились на землях, простирающихся от нижнего течения Днепра до Ладожского озера" (стр. 81). . И далее у него: "Начало государственности Руси (а, следовательно, самой истории Руси) следует датировать рубежом У!!!-!Х веков" (стр. 85). Два замечательных патриота России расставили точки над и.   
Как Ю. Петухов, так и В. Кожинов справедливо отмечает, что в идеологическом плане русские испытывали в течение многих веков давление идеологии Запада, рассматривали Русь-Россию, да и сейчас многие западные культурологи далеко не ушли от этого, как край, населенный малокультурными варварами.   
Более 50 тысяч лет назад на территории нашей страны располагались города. Существовала древняя дославянская письменность. Текст древнейшей книги, найденной на территории нашей страны, учёные ещё не сумели расшифровать.. Когда-то в календарях вели исчисления от сотворения мира. Мы, по этому календарю, проживаем в 8-ом тысячелетии. . А что было до первого года нашей эры? Учёные ломают головы. Считают, что очень многое до нашей эры смахнула большая война. Накапливаются археологические открытия. Есть книга вещего Баяна. Помните: на уроке литературы в 8-ом классе и заучивали наизусть текст "Слова о полку Игореве" — "Баян бо вещий аще хотящи песнь творити". И книга вещего Баяне осела в российском архиве?!.   
Многое предстоит учёным узнать о древней жизни народа на нашей территории. Недалеко от нашей страны на юго-востоке пролегла Великая Китайская стена. Кто ей выстроил? От кого она охраняла? Почему бойницы Стены направлены в сторону Китая? Или взять скифов. Не зря, соглашаясь с М.Ломоносовым, А. Блок провозгласил: "Скифы — мы!" Золотые изделия скифов, найденные археологами, полны загадок. Скифы жили по все Великой Степи — от Тихого океана до Карпат. Их золотые изделия говорят о высокой культуре народа, освоившего плавку металла, разогревая до 1000 градусов. Добротные плавильные мастерские обладали города, расположенные на территории нашей страны.  Считают, что язык скифов — ветвь русского яыка.   
Изучив труды Юрия Петухова, Вадима Кожинова, других российских и зарубежных учёных о древнейшей Руси, ещё больше гордишься  Россией, её народом. Мы прошли через несколько тысячелетий и стали великой нацией. В начале апреля 2017 года 11-ый телеканал выдал ценную  интереснейшую  передачу под названием "Самые шокирующие гипотезы"  о древнейшей истории русского народа. Таких бы передач почаще!
 А ведь кое-кто на Западе пророчит закат русской нации в XXI веке. Не выйдет! Мы свою стойкость доказали в 1941 — 1945 годах. Мы, русичи, под руководством великого Сталина разбили самую лучшую, самую сильную на Земном Шаре армию, хорошо вооружённую! В настоящее время звучат опасения:  если Франция сблизится с Россией, то французы попадут под российское влияние. Как страшно?! Правда? Пол-Европы в 1945 году встречали с цветами не французов, а советских солдат-освободителей. Мы, русские, не кичимся своей нацией, а постоять за себя сумеем. Мы от древнего народа — русов, и войдём со своим великим русским языком в века.
 В небольшой корреспонденции "Битва  за историю" (газета "Завтра" июнь 2012 г., №25) Владимир Карпец сообщил, что часто посещал нашу страну знаменитый индийский санскритолог Дурга Прасад Шастри. Он утверждал, что много сходств у языков санскрит и русского. "Если бы меня спросили, какие два языка мира более всего похожие друг на друга, я ответил бы без всяких             -5- колебаний: русский и санскрит". В гостинице ему назвали номер его комнаты — 234, он понял без перевода, как и разговор женщины в 25 километрах от Москвы: "Он мой сын, она моя сноха". В Вологде он обнаружил, что ему не нужен переводчик — древняя форма санскрита тождественна современному северорусскому диалекту, потому что Северная Русь тысячелетиями жила обособленно, и её язык практически не менялся.       
В статье "О неоценённом человеке" (журн. "Наш современник", №6 за 2012 год) Александр Баженов  рассказал о замечательном русском лингвисте Наталии Романовне Гусевой, которая посвятила многие десятилетия изучению  древнего языка санкскрит, раскрыла в своих трудах ("Джайнизм", "Художественные ремёсла Индии", "Роджастханцы (народ и проблемы)", "Индуизм", "Индия в зеркале веков" и др.)  древнейшие взаимосвязи культур, религий, языков. "Ведущей линией её творчества, сообщает А. Баженов, стало исследование прошлого индийских ариев и славян: существование у них общих предков в эпоху палеолита, подтверждение общности проживания на Русском Севере, у истоков Волги, в более южных широтах. Она писала, что формирование славянского мира посвящено много трудов, но почти все их авторы не переступили предела начала 1 тысячелетия до н. э. Да и до этого предела доходили не все …  Так писали о русских, о народе, который уже знал в средине первого  тысячелетия государственные объединения, возводил так много городов, что на Западе стали Русь именовать Гардарикой, т. е.  "страной городов". Нам интересно, кто наша родня сегодня, вчера, позавчера?
Далее А. Баженов сообщает, что, на основании научных изысканий Н. Р. Гусевой и других учёных, после наступления последнего ледника — около 18-12 тысяч лет до н. э.— пращуры индоевропейцев стали переселяться в более южные широты: в Среднею и Южную Сибирь, на Волгу, Дон, Днепр, Дунай, в Северное Причёрноморье, Крым… ". Некогда в Заполярье был жаркий тропический климат, произрастали девственные монолитные леса. Не по тому ли там богатый кладезь  нефти? К нему добираются, преодолевая километры недр. Считали, что Север заселялся с Юга, а оказалось наоборот: предки с Севера переселялись на Юг. Не зря учёный мир назвал огромную общность людей индоевропейцами — жили в Европе, а потом поселились в Индии. От индоевропейцев начало русских, славянских народов.
А. Баженов в небольшой своей статье сообщил: "Натальей Романовной выявлено несколько сотен слов, почти полностью или близко совпадающих в двух языках. Например: вал — вал; ветер веющий — ватар, ваю; волна — валана; вякать (говорить) — Вак, Вас в ведах — богиня речи; грива — грива; дверь — двар; дева — деви; диво — дива, дом — дом; другой—друха; дырка — дрька; латка — лата, лепка — лепа; матерь, мать, мама — матрь,  мата, ма; новый —  нава; огонь — агни; род — раса; папа — папа; простор — прастра и т. д.".
Короче говоря, мы, русские, — представители древнейшего народа. Эту древность подтверждает Аркаим, раскопки которого ведутся много лет. "Аркаим — памятник мирового значения эпохи средней бронзы рубежа третьего-второго  тыс. до н. э., — сообщает археолог, доктор исторических наук  Геннадий Зданович. (Газета "Завтра". Июль, 2014 г. — №29). И историк  поясняет: "Эти прекрасно сохранившиеся укреплённые поселения обнаружены на значительной площади, охватывающей юг Челябинской области, юго-восток Башкортостана, восток Оренбургской области и север Казахстана. Эти поселения образуют комплекс, называемый страна городов". В популярных изданиях Аркаим называют "местом силы", "прародиной"  славян, ариев или индоевропейцев, "колыбелью человеческой цивилизации". Раскопки в районе Кощёнки,  Аркаима объясняют, как начинали жить наши предки. Это наша гордость. Шаг за шагом, век за веком трудный путь наших предков к цивилизации.  Доктор исторических наук, заведующий отделом Института истории материальной культуры РАН А. Н.      Кирпичников в статье "Откуда пошла русская земля" (ж. "Наш современник", №8, 2008 год) пишет: "Именно 862 год можно считать временем зарождения         отечественной государственности. Произошло это в низовьях реки Волхов, у стен древнего города Ладога, который стал центром объединения славяно-финно-угорских племён, а затем резиденцией первого правителя Древней Руси князя Рюрика. Сообщение об этом содержится в достоверных и наиболее полных списках (летописях) "Повести временных лет" — В Ипатьевском, Хлебниковском, Радзивилловском, Московско-Академическом, Летописце Переяславля-Суздальского, а также в "Истории Российской"  В. Н. Татищева". 
И далее А. Н. Кирпичников сообщает из летописи "Временных Лет": "В год
862-й. изгнали варягов за море и не дали им дани, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". Пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались Русью, как другие называются шведы, а иные — урмане,  англяне, а ещё иные — готы — так и эти. Решили русь, чудь, славене, и весь: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами". И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, прежде всего, к словенам. И срубили город Ладогу. И сел старший, Рюрик, в Ладоге, а другой — Синеус — на Белом озере, а третий — Трувер — в Изборске". От тех варягов прозвалась наша земля Русью".    
При становлении государственности о добровольном союзе родов  обращались не к иностранцам, а к родственному роду, славянского происхождения, схожего по языку ("Синеус" — имя не шведа, ни англянина, а руса"). Проявились доброта, братство родов. Можно позавидовать — мудрости древнерусских людей.   
Наша задача — изучать историю своего народа, познавать глубину великого русского языка, любить его, дорожить им, ибо русский язык, в первую очередь, представляет тебя, что ты — русский человек, потомок  древнейшей цивилизации. Наши предки были созидателями и оставили нам в наследство великую страну — Россию. Её предстоит нам приумножить, обогащая лучшие традиции великого русского народа.               
            
     М  Н  О  Г  О    Л  И   Н  А  С,   М  О  Т  О  В  И  Л  О  В  Ы  Х?
По правде сказать, мне не часто встречалась фамилия Мотовилов. Впервые я столкнулся с ней в с. Седельниково Омской области в 1953 году, участвуя от Омского Государственного педагогического института имени А.М. Горького в научной фольклорной экспедиции. Там в местной столовой работала Тая Мотовилова. Сообщил отцу, но он не нашёл родства. Говорят, что  такой фамилии и теперь много в Седельниковском районе Омской области.
Обрадовался в юности, когда в газете прочитал, что скульптор Мотовилов создал памятник А. П. Чехову. В Советском энциклопедическом словаре (Москва. "Советская энциклопедия". 1982) запечатлено: "Мотовилов Георг. Ив. (1884 — 1963) сов. скульптор. Чл. АХРР. Мастер манументально-декор. скульптуры (оформление станций Московского метрополитена). Пам. А. Н. Толстому в Москве (1957). Гос. пр. СССР (1950)". Ниже в этом СЭС (согласно алфавиту) значится Мотовилов Георг. Ник. (1834 — 80) рус., юрист, участник подготовки суд. реформы 1864. В 1878 выступал против нападок пр-ва на суд, оправдавший В. И. Засулич.  Известен был в нашей стране художник Мотовилов.               
Об одном  Мотовилове газета "Завтра (№50 в лек. 2013 г.) дала на 8-й странице шапку "Тайна высокой формы. 50 лет назад ушёл из жизни скульптор Г. И. Мотовилов".  Материал подготовил Илья Комов. По содержанию интересная корреспонденция. Привожу её в сокращении.
"В течение 50 лет деградации русской культуры, прошедшей со дня смерти скульптора Г. И. Мотовилова, с каждым десятилетием, с каждым годом всё разительнее, всё контрастнее вырастает масштаб его творческого наследия. Цельная личность, сформировавшаяся на базе русской культуры Х1Х века, экстремально бескомпромиссный и в жизни, и в творчестве. Мотовилов задал столь высокий  уровень культуры, что остаётся неугодной фигурой для любого мэйнстрима как для соцреализма, так и для гламурного "нонконформизма" в наши дни.
Род Мотовиловых известен с Куликовской битвы, когда литовский князь Монтвид Монтвил спас Дмитрия Донского, прикрыв его своим телом от вражеского копья. Рассеченная нагрудная икона св. Николая, спасшая самого Монтвида, тайно хранилась в семье при жизни художника Георгия Мотовилова.. Его двоюродным братом был Н. А Мотовилов, знаменитый  "служака" Серафима Саровского, троюродной сестрой — Анна Ахматова, двоюродным братом — автор "В окопах Сталинграда" Виктор Некрасов.
Выходит, что род Мотовиловых ведёт отсчёт от Х!У века, от литовского князя, имя его — Монтвид Монтвил.
Георгий Мотовилов получил блестящее образование, он в совершенстве говорил на 6 языках, Обладая феноменальной памятью, читал наизусть не только "Евгения Онегина" или прозу Гоголя, но и "Илиаду"  Гомера по-гречески. Столь глубоко и конкретно скульптор изучил пластический язык формы и пространства. В отличие от натуралистических творений реализма, в его работах мы видим  и плотную египетскую весомость, и греческую архитектоничность большой формы, и одухотворённую мощь  Майоля и Диспио. Свои открытия он систематизировал в теоретических трудах "Композиция в круглой скульптуре" и "Композиция в рельефе".
Скульптор учился у великого Волнухина Сер. Мих. (1859 — 1921), рус.,  скульптор. Был близок к передвижникам. Памятник Первопечатнику Ивану Фёдорову в Москве (1909), портретные бюсты — СЭС) и Конёнкова (Конёнков Сер. Тим. (1874 — 1971), сов. Скульптор, нар. Худ. СССР — СЭС). Но, поскольку отец, главный хирург Екатерининской больницы, не благославлял занятие искусством  как недостойное дворянина, Мотовилов получил медицинское образование (точное знание анатомии потом очень пригодилось скульптуру) и как военврач прошёл Первую мировую войну". В гражданской войне не участвовал.
"Практически все известные работы Мотовилова имеют сложную, а порой и трагическую судьбу". Он создал памятник писателю А. Н. Толстому (Москва, у  Никитинских ворот), писателю А. П. Чехову (Ялта), полководцу М. И, Кутузову (Смоленск), поэту А. Н. Некрасову (Ярославль). Статую "Металлург" (Государственная Третьяковская галерея), удостоенную золотой медалью на Парижской выставке. Его чудные рельефы украшают Московское метро (станции "Смоленская", "Электрозаводская", фасад МГУ, рельефы  Волго-Донского канала".
Я знал не очень много людей в стране с  фамилией Мотовилов.   
В селе Ивановке Калачинского района  Омской области жил Мотовилов. В 1964 г. он переехал в соседний Нижнеомский район. С ним я не встречался.
В г. Щучье Курганской области в конце 60-х годов редактировал районную газету Мотовилов. Обменивались с ним газетами. Но, чтобы спросить о родовых корнях, не пришло в голову — в молодости такие мысли не тревожат.
В Омском академическом драмтеатре играет актёр Мотовилов. Областное телевидение сообщило: Илья Мотовилов в конкурсе по аэробике занял 1-е место. Молодчина однофамилец. Неплохо играл в московском "Динамо" хоккеист Мотовилов. Вот и все мои познания о Мотовиловых, а хотелось бы знать больше.
Работал в 70-х годах XX века в Калачинском горкоме КПСС А. Е. Зубарев. Он сообщил мне, что у его жены девечья фамилия Мотовилова. Когда отец из Исилькуля приехал в гости, я попросил Тамару Николаевну заглянуть к нам, чтобы  узнать, не родня ли она нам, но она отказалась придти. Нет уже в живых моего отца, Т Н. Зубаревой (Мотовиловой), её отца Николая Афанасьевича. Остались родственные связи нами невыясненными. Как же добраться до самых корней?
В газете "Советская Россия" (24. 12. 1999 г.) натолкнулся на интересное сообщение: у преподобного Серафима Саровского был библиографом  Мотовилов.  Где же узнать о нём? Не от него ли идёт наша фамилия? Но где найти данные о нём, проживая в Калачинске? Всё же кое-что удалось узнать.
Считаю, что влиятельным был этот Мотовилов в России человеком. Простого смертного  царь не пригласил бы на земский собор в 1864 г. по проведению земской  реформы. На банкете (так теперь зовут такие мероприятия),  Мотовилов поднял бокал и заявил: "Земство — это смерть России". Консерватор-монархист сделал смелое заявление.
Есть книга  "О цели христианской жизни. Беседа преподобного Серафима Саровского с помещиком  Н. А.  Мотовиловым". (Сергиевский посад, 1914).  Для меня важно одно слово — "помещик". Не мои ли предки были его крестьянами, его собственностью? Обычно  в  далёкие времена записывали так:  крепостной Андрей. Но чей он? Отчества и фамилии  у крепостного не было. Поэтому на вопрос: "Чей он?", естественно, ставили фамилию помещика — его же собственность. Позднее стали записывать, например, Андрей сын Петрова — Андрей Петров, Пётр сын кузнеца, а проще — Пётр Кузнецов. В деревнях нередко все оказывались Петровыми, если помещик — Петров, поэтому в ход пускали и
прозвища, а они давались почти каждому двору или хозяину с хозяйкой. Клички-дразнилки закреплялись за наследниками, становились фамилиями. Вот почему появились фамилии, оскорбляющие достоинство человека: Брехунец, Гнида, Негодяев, Подлецов, Сволочёв, Дураков и т.п. В дореволюционной России так и писали в документах: Герасим Андреев Переславцев. В Болгарии узаконено такое написание: Велико Христов Йорданов.
На сайте в Интернете публикует небольшие произведения Виктор Мотовилов. Есть там его портрет — лицо, заросшее большой бородой, на голове — длинные волосы.
В апреле 2017 года я разговаривал по телефону с редактором Андреем Евгеньевичем Мотовиловым. Он родился в Омске. Его бабушка — уроженка г. Вятки. В 90-х годах Х!Х века его родичи переселились в Сибирь из Вятской губернии. 
В Омском музыкальном театре работает артист Мотовилов. Есть в адвокатуре г. Омска  адвокат Мотовилов. С ними я не знаком.
В 1921 году В. Зазубрин издал художественное произведение "Два мира", став одним из основоположников советской литературы. В произведении  раскрыт отрицательный образ Фельдфебеля Мотовилова. Теперь уже не узнаешь, был ли прототип в жизни, почему автор наградил его такой фамилией. 
  Я считал, что фамилия Мотовилов произошла от мотовила, есть такая небольшая деталь в ткацком станке. На мотовило наматываются нитки. Помещик содержал крепостных крестьян, а все вятские умели ткать, можно их прозвать  ткачами  Выявить родословную помещика Н. А.  Мотовилова мне не удалось.
Установлено точно, что Мотовиловы из вятского народа, проживавшие в Вятской (ныне Кировской) губернии. Более высокий урожай на вятской земле, весьма малоплодородной, давали лён и коноплё, поэтому в сёлах и деревнях ткацкий станок стоял в каждой избе. Не могло же быть так, что из-за детальки ткацкого станка многих в деревне прозвали Мотовиловыми? Скорее всего, по фамилии помещика крестьян записали Мотовиловыми.   
Отец мой вятский, а мать прозывала себя челдонкой. Они  считали себя русскими.

В  Я  Т  И  Ч  И
В далёком прошлом в нашем Заполярье был жаркий климат. И русы в то время заселяли тот край. Ледники вынудили древние племена двинуться на юг.   Отошли ледники, и пришли на Север древние люди. Русы заселили всю Европу.    Образовалось огромное племя славян. Общий язык объединял и малые роды с большим племенем. С запада славяне бились с неодертальцами. На территории нынешней Германии населяли различные славянские племена. Современем они исчезли. С востока и юга на славян наступали кочевники. Скифы занимали всю  Великую Степь. Племя высокой культуры. Учёные считают, что их язык был схож с славянским. Выделились из русов? Волна кочевников-гуннов от Китая до Карпат нанесла им огромнейший урон. Появилось много мелких племён. Не тогда ли появились угры, булгары, коми и др. племена
"Вятские — люди хватские: семеро одного не боятся", — так шутливо говорят о вятском народе. Или ещё: "Семеро на стогу стоят, один подаёт им, а они кричат ему: "Не заваливай!". Но это юмор. Вятские люди — великие труженики, которые не боялись сложных испытаний и упорно их преодолевали.
Смогу ли раскрыть всю историю вятичей? Нет, разумеется. В калачинском уголке не всегда найдёшь то, что тебе требуется. Вот бы заполучить энциклопедию земли вятской "Откуда мы родом?", изданную под опекой замечательного писателя Владимира Ситникова, написавшего почти 30 художественных произведений, тогда можно было бы полнее сказать о славной ветви русского народа. Но то, что известно мне, хочу донести до других, в том числе и до моих родственников.
Русский учёный, академик-славянист О. Н. Трубачёв  утверждал, что в первом тысячелетии н. э. было три Руси: Русь Киевская, Русь Новгородская (словене) и Русь Таврическая. (А. Баженова. "Поиск единства славян, единства русских корней". Жур. "Наш современник". Стр.262,. №10,. 2010).  Ряд учёных
утверждают, что русские не выделялись из славян, наоборот — из русских выделились славянские племена, которые расселились по всей Европе. Окраины в какой-то мере обособлялись. Это, прежде всего, сказывалось на языковом наречии. Точно известно, что благодаря русским многие славянские народы не исчезли, живут и развиваются в настоящее время.
Огромное племя русичей не было однородным, но в любом месте помнили свои корни и нередко выручали друг друга в возникшей беде. Лев Лихачёв в книге "Древняя Русь — великая степь" (Москва. 2002 г, изд. АСТ), ссылаясь на А. А. Шахматова, отметил, что в VIII веке родимичи и вятичи "пришли из ляхов" (стр.31). Ещё русский талант-самородок М. В. Ломоносов в труде "Древняя Российская история …", сообщая о заселении Европы, Азии славянами, писал, что когда Римская империя усилилась, многие славянские племена переместились на восток,  поселились на реке Оке, переименовались в вятичей. Это произошло во 2-ом веке до нашей эры.      
Доктор филологических наук Фалин утверждал, слово "вятичи" очень древнее слово. Не от слова ли вякать — "неясный говор" — прозвало инородное племя в древности? (Краткий этимологический словарь русского языка". Гос. учебпедгизовское изд-во Мин . просвещения. 1961) Незнание языка германцев  породило слово "немец" — дескать, немой.                0
Древнее поселение вятичей у Москвы-реки впоследствии стало Москвой, столицей нашей Родины.
Вот как об этом сообщается в юбилейной книге "Душа Москвы" (Изд."РООССА" и "Буколика", 2008 г., стр. 12-13).
"На берегах рек Оки, Клязьмы,  Москвы У!!-!Х веках н. э. поселилось славянское племя вятичи. Для одной из своих стоянок избрали они высокий холм на берегу Москвы-реки, там, где в неё впадают воды Неглинной. Холм был покрыт лесом — на сухом, песчаном, прогреваемом солнцем взгорье росли  высокие и крепкие боровые сосны. На мысу вятичи поставили укреплённый город. В книге "Душа Москвы" отмечается, как природа, выбранная вятскими мужами, помогала защитить  городок. От этого бора живёт название Боровицкая башня Кремля. Сплошной смешанный лес служил доброй защитой для вятского племени.
В вятских поселениях избы из сосновых брёвен и ограждены  частоколом.  На молитву вятские сходились на холме. Жрецы приносили жертвы языческим богам. Вечерами тут водили хороводы. С наступлением темноты разжигали костры, отпугивая нечистую силу, обитавшую в бору. Все языческие праздники проводили здесь. Проходили века, возникали новые деревни и города".
За пределами лесного края вятичей проходила тревожная жизнь. На севере, где проживали ильменские племена, образовалось Новгородское княжество. На юге поляне, древляне и родимичи  создали Киевскую Русь. У полчан — Половецкое княжество. Были ещё Рязанское, Смоленское и другие княжества, которые постоянно воевали между собой.  К вятичам не совали нос кочевники — пугал лес, не умели степняки в нём воевать 
В 906 году Олег Вещий пригласил вятичей в поход на Царьград.  Побывали вятские в Византии. В Х!-Х!! веках киевские князья, обойдя вятские леса, облюбовали соседние земли. Так возникли города Залесье, Владимир, Суздаль, Ростов. ("Душа Москвы, стр. 12-13).  Вятичи не подчинились киевлянам, а христианство постепенно приняли.         
Вятское племя большой урон приняло от Хазарского каганата — не устояли они от натиска свирепого еврейского войска, стали данниками хазар (Л. Лихачёв. 221стр.) и платили "им серебряной монетой и по белке с дыма" (В. Кожинов.  Стр.179).  Дань небольшая, но надо знать, что Хазарский каганат строил защитные крепости в пограничной зоне (кто их строил?) и вёл обширную работорговлю. Всё это мимо вятичей не прошло.   
В 964 году Киевский князь Святослав, названный позднее историками Великим, совершил поход, чтобы разгромить могущественную обширную империю — Хазарский каганат. Государство евреев захватило северные и южные русские земли влоть до Днепра вместе с Киевом, прихватило земли Западной Сибири, велись войны с дружественной для Руси страной — Византией. Хазарский каганат считался самым мощным воинственным государством Европы. 
Мудрый Святослав пошёл на Итиль, на хазарскую столицу, находившуюся в Прикаспийской низменности, не через южные хорошо укреплённые хазарские рубежи, а двинул свою дружину через страну, недружественную, но менее опасную для его войска, через земли вятичей (Л. Гумилев.237 стр.). Дружина Святослава плыла по реке Оке и спустилась на Волгу, проплыла вниз по течению реки и в сражении "одоле Святослав козароми и град их и Белу Вяжу (крепость) взя".  Так запечатлел летописец в летописи "Повесть временных лет".  Появление русской дружины перед еврейской столицей было для хазар полной неожиданностью. Святослав разгромил воинственное Хазарское государство. Через несколько лет и след этого каганата простыл. Вятичи и другие племена освободились от еврейского ига. Историки считают, что такое соседство с Русью, как в Прикаспийской низменности Хазарский каганат, был опаснее, чем набеги печенегов и половцев. Эти кочевники не расширяли свою территорию, не захватывали русские земли.  Был для русских племён страшен "богом избранный народ", как они себе оценили, так как ненавидели других людей, считая их  гоями, которым, с их точки зрения, уготована  только смерть. 
Вятский народ  всегда откликался на зов соседей. В X-XI  веках, при князе Владимире, вокруг Киева возводились "заставы богатырские" для защиты от набегов кочевников. Среди строителей, умеющих мастерски владеть топором, были и вятичи. Они, проживая в лесах, хорошо владели плотницким делом и соорудили у Киева оборонную крепость Вятичев.  Об этом сообщает и М. Ломоносов. Князь Мстислав воевал на юге вятичей (Ломоносов).
Племя вятичей в течение нескольких веков соприкасалось с другими родственными племенами. Многие из них вошли в состав Русского государства. Вятичи не избежали прикосновения и с кочевыми народами: гуннами, печенегами, пловцами, финно-угорским населением, жили под гнётом хазар и монголов. Не поэтому ли вятичи в основном были брюнетами?
Для вятичей лес — дом родной, охранявший их.
В 1094-1095 годах киевский князь Владимир Мономах две зимы ходил на вятичей походом — вернулся ни с чем. Черниговские князья то воевали, то мирились с вятичами. В конце концов, вятское племя оказалось окружённым мелкими русскими княжествами. ("Душа Москвы", стр. 15). Так, территория живших по Москве-реке стала волостью Суздальского княжества, но хозяевами московских земель оставались вятские старейшины, их называли боярами. Деревнями и сёлами по Москве-реке владел Степан Кучка.  Заведённые новые порядки не нравились многим вятичам. Междоусобные распри князей, постоянные нападения кочевников вынудили вятичей  покинуть центр Восточно-Европейской равнины. Их уход из московского лесного массива  произошёл до нашествия монголов.
Вятский род перебрался в северо-восточную часть Русской равнины, к Приуралью, под защиту таёжных смешанных лесов, множества речек, озёр и болот, многочисленных увалов, бугров и возвышенностей, потеснив финно-угорские племена. Многоводную реку, богатую рыбой, прозвали Вяткой. Оставили они свою столицу на холме у рек Москвы и Неглинной,  забросили сёла и деревни по берегам рек. Жить независимо — главный их жизненный смысл
Нашествие монголов принесло немало горя русским родам, племенам, княжествам Правда, нашлись учёные, которые заявили, что и ига не было: мол, русские многое переняли у кочевников. Мощное государство было у монголов. Распад Орды показал, что только единое государство с центром способно жить. Кланяйся хану, но, получив ярлык, объединяй земли.
Монголы не вмешивались в дела церкви. Звонили колокола сохранившихся храмов. Порой хан разрешал русским князьям собирать дань в своём княжеском уделе, пресекал междоусобицу. Ханское добро позволяло порой обогащаться князьям и укреплять княжество. Так обогатился князь Иван Калита, а князь Дмитрий Донской разгромил отпрыска монгольского ханства Мамая.
Однако монгольское иго принесло Руси неисчислимое горе, затормозило на века развитие русского государства, его производственных отношений, развитие культуры. Начиная с нашествия монголов, за 300 с лишним лет потеряли огромнейшее количество людей! Не мог народ, находясь под игом, полнокровно созидать.. Вековые притеснения, гнёт  испытал русский народ Об этом говорят факты о разорении земли русской. Несчастье принесло нашествие монголов и другим народам.
Разгромлена Киевская Русь. В Киеве, который в то время был больше двух столиц — Парижа и Лондона, вместе взятых, осталось не более двухсот домов.  Уничтожили две трети русских городов. Из 74 городов, известных археологам, 49 разорили. 14 не возобновились, 15 превратились в сёла. Был уничтожен самый крупный город на земле — Багдад.  Монголы опустошили  Северный Китай, Среднюю Азию. При захвате городов, сёл кочевники убивали всех, кроме ремесленников, используя их в строительстве городов, которые возникали в степи. Столица Золотой Орды — город Сарай-Беркле. Слово "сарай" вошло в русский язык. Но оно ни сколько не отражает красоту и богатство монгольской столицы — известно, что мы называем сараем. Таково отношение народа к завоевателям. Культура монголов не имела письменности и отставала от многих покорённых народов. Захватывая новые территории, завоеватели покарённый народ не щадили. Всех, шедших войной на Русь называли татарами. Незванный гость хуже татарина. Положительных изречений в народном творчестве о пребывании монголов нет. Бывший президент Татарстана отыскал, что в старину казанских жителей звали тартарами. Не из-за того ли прижилась поговорка: провалиться в тартарары? Булгары на Волге и завоеватели-монголы породили племя татар. Явилось Казанское ханство. После взятия его войсками Ивана Грозного было освобождено около 100 000 русских, угнанных в рабство. Как им сладко жилось. Вот вам и не было ига! (См. ст. Алексея Шорохова в ж. "Наш современник" №13,2013 г.). С ХУ! века в памятниках находят слово "тартарары".
Вятичи, проживая на новом месте, долгое время не подчинялись монгольским ханам, ни владимирским, ни московским князьям. Находясь под защитой Новгорода, не попадали под власть других княжеств. От новгородцев вятичи переняли многие вольности. Был у вятичей свой герб: из проёма бревенчатого сруба вытянута рука, натягивающая тетиву лука, всё это  венчал резной крест. Гербом вятские утверждали: они сумеют защитить своё племя.
Северная сторонка не испугала вятичей. Зазвенели топоры о стволы деревьев, и на берегах рек, озёр поставили вятичи избяные срубы. Ажурной резьбой закрасовались фронтоны домов, наличники окон, тесовые ворота. Но предстояла для них самая  тяжёлая работа — раскорчевать лес, освоить заросшую у болот неподатливую северную земельку, чтобы появилась пашня. Занялись вятичи подсечным земледелием. Короткое с морозцами лето, скудная землица не давали высоких урожаев. Сеяли рожь, овёс, ячмень, полву.. Урожаи зерновых культур пропитанием  вятичей  не обеспечивали. Приходилось долгие зимние и первые месяцы весны голодать. Сходил снег к маю, и переходили на подножный корм — собирали всё съедобное на лугах и в лесу.  Мужчины круглый год не выпускали из рук топоры. Лес сплавляли по рекам, чтобы заткнуть хозяйственную нужду. Взялись за деревянные изделия. Вятские ложки и игрушки пошли по всей Руси.  Чтобы жить, загружали и женщин тяжёлой работой. На их долю приходилось домашнее ремесло и полевые дела. Хорошо родились на севере лён, конопля. В каждом доме — ткацкий станок. Обеспечивали себя одеждой и холсты поставляли на рынок. В избах душистое конопляное и льняное масло. Научились лепить из глины  крынки и другую посуду, игрушки, ловко  расписывая их на вятский лад, чтобы отличались поделки от изделий других умелцев-мастеров, и распространяли глиняные изделия, в том числе и свистульки по всей Руси. Мастерами глиняных дел славились не только мужчины, но и женщины, подростки.   
Хотя вятичи были связаны с началом раннего рынка и многие мужики надолго уходили на заработки, живя в княжествах с другими русскими, всё же отдалённость создавала обособленность, что обеспечило развитие вятского наречия. В наше время писатель В. Крупин, восхищаясь умением вятичей чисто произносить русские слова, отмечает у них самобытное богатство словарного запаса, значение которых не найдёшь ни в Академическом словаре русского языка, ни в Словаре Владимира Даля: распочухать (распознать вкус), прикосье (ширина ряда при косьбе травы), обурать (сделать зависимым, охомутать), прожилина (поперечная жердь в заборе), нарастопашку (настежь), настаивать (стоять на стоге, вершить его), кислёнка (щавель), изнахратить (изуродовать), изурочить (сглазить), высыпалка (морг), идти на вытяжку (идти в гору), высканя (худеть от болезни, от работы, от забот).
Не по нраву пришёлся вятский диалект В. Далю. В статье "О наречиях русского языка" он утверждает, что говор вятичей самый грубый, "именно, как говорится, мужицкий". Но сами вятские этого не ощущали, считая свою несколько тягучую речь доброжелательной, ласковой.  Своеобразие вятского наречия в наше время отмечает и доктор филологических наук Татьяна Георгиевна Леонова во 2-ой части  многостраничного труда "Проблемы изучения регионального фольклора" (Омск. Амфора. 2014 г.). "Говор Вятской губернии В. И. Даль в статье "О наречиях языка" назвал самым грубым и заметил, что для него обычно употребление "е" вместо "я", "и" вместо "е", что  "нигде нет столько "ё", "j", как на Вятке, а "ч" и "ц" заменяют  друг друга, или слышится ни то и другое" и т. д. Некоторые из отмеченных Далем особенностей вятского говора есть в языке подблюдной песни. Омские "чижелчехонька" и "чижельчёшенька" с вятским "тяжёльчёшечко" совпадают по смыслу (как и данное исполнительницей  определение – фуфайка"(стр. 151). Попробуй отыскать эти слова в словарях. Прав В. Крупин. "Если вятский говор В. И. Даль называл грубым (см. выше), то в д. Журавлевке Тевризского района (Омской области), где гадали с вятскими подблюдными песнями, он казался смешным. Одна из исполнительниц таких песен У. И. Филиппова вспоминала: " "Илей" запоют как, кто засмеётся — выгонят…Вятский-то говор смешной был". )Т.Г. Леонова "проблемы изучения регионального фольклора", часть вторая. Омск, "Амфора", 2014.Стр.155).
Живя за непроходимыми лесами, вятский род оставался вольным. В своё
время Николай Карамзин  в "Истории государства Российского"  отмечал, что "малочисленный её народ, управляемый законами демократии, строил жилища и крепости, пахал землю, ловил зверей, отражал нападения вожаков". Но и расширял свою территорию, торговал с пермяками, булгарами на Волге, с новгородскими и московскими жителями. Выстроив суда, вооружив их, вятские люди разъезжали по Каме и Волге и совершали порой дерзкие разбои на прибрежные селения".
Монголы не сразу двинулись на вятичей, остерегаясь лесных дебрей, к которым они не привыкли. Но слух о якобы благосостоянии маленькой республики дошёл до хана  Тахтамыша. Он 16 июля 1392 года послал царевича Беткута с войском в вятский край, который со времён князя Андрея Боголюбского, то есть с XII века, жил вольно. Войска завоевателей двинулись от берегов Волги и Казанки. Нашествие для вятичей было неожиданным. Вятские жители не отстояли города. Многие попрятались в лесах, немало и погибло. Рать Беткута сожгла города и селения. Часть пленных увели с собой. Не получив желаемой обильной добычи, монгольские завоеватели возложили на вятичей дань: со двора — серебряную монету и беличью шкурку. Казалась бы, малая дань. Но попробуй раздобыть серебряную монету в глуши при отсутствии торговли.
Вятичи поклялись отомстить грабителям за порушенную их вольность. Они договорились о воинской помощи с новгородцами и устюжанами и на больших лодках двинулись по реке Вятке к Волге. Вятские мужики разорили Жукотень, Казань, верно служившие хану, и принадлежащие ханам булгарские города, не пощадили на пути своём всех купцов, платящих дань хану.
Ослабленные нашествием завоевателей вятичи в начале ХV века встали под власть князя  Василия 1 — сына Дмитрия Донского, а позднее признали власть Василия Тёмного — внука Дмитрия Донского. Находясь под эгидой Москвы, вятичи не расставались со своей свободой, не забыли  свой древний  устав вольницы, поэтому не всегда выполняли указы московских князей.
Во время правления Ивана Грозного, как запечатлела  история, вятичи выгнали со своей земли великокняжеского наместника. Иван Грозный в это время находился со своим войском в казанском походе. Великий князь, узнав о самоуправстве вятичей, несмотря на то, что войска нужны были для штурма Казани, послал воеводу Шестока-Кутузова с ратью усмирять мятежников. Но вятские сумели обольстить воеводу и мирно все противоречия порешили. Однако Иван Грозный  остался недовольным сообщением воеводы Шестока-Кутузова. Подчинив Казань, великий князь против вятичей направил двух воевод с 60 000 воинами для усмирения мятежников. Войска обступили город Хлынов. Горожане заверили, что будут повиноваться, платить дань, достойно служить великому князю. Однако организаторов бунта  Аникиева, Лазарева и Богодайщикова  выдавать не пожелали. Воеводы приказали окружить город и огородить его плетнём. На плетни положили берёсты  и облили смолою. Воеводы пригрозили, что сожгут город. Всего несколько минут оставалось до этого безжалостного срока. Пришлось выдать главарей бунта. Их немедленно отправили в Москву, где и казнили бунтовщиков Аникиева, Лазарева и Богодайщикова.
Так завершилась, как написал Н. Карамзин, история вятской народной державы, которая в ХII веке потеснила вотяков и черемисов, чтобы самим поселиться в дебрях лесов, вдали от феодальных распрей. 
Вятский народ продолжал обустраивать землю. Возродились города. Подчинение — это ущемление прав, свобод граждан. И вольные вятичи, как ни храбрились,  постепенно, с годами, стали крепостными или государственными крестьянами. Вятские земледельцы не давали большого дохода ни помещикам, ни царской казне, поэтому уже в XVIII веке на смену барщине пришёл оброк. С ранней весны мужики устремлялись на заработки в другие губернии России, чтобы поздней осенью вернуться домой и рассчитаться по оброку. Это тяжкое ярмо не покидало вятский люд, пока не произошла в России отмена крепостного права в 1861 году, с остатками которой расстались лишь в 1905 году.

М  А К  С  И  М.   В  Д  О  В  А    А  Р  И  Н  А   
Отсчёт своего рода я веду от прадеда Максима (1835 — 1872). Жаль,
разумеется, что только от него знаем родню. Даже отчество его не сохранилось.   Могла быть родословная у крепостного крестьянина? Мой прадед был сиротой и ничего не знал о своих предках. Никто не позаботился рассказать ему о его родителях. Проживал Максим, став взрослым,  в небольшой деревушке, имевшее название — починок Малый Борок Водорезской волости, Яранского уезда, Вятской губернии. Починок — это небольшое поселение, которому выделен небольшой земельный участок в лесу.
Шустрый мужичок, небольшого роста с топором за поясом ранней весной покидал семью и поздней осенью с оброком за пазухой появлялся в починке.. Отдыхать некогда. Снова в лес: надо нарубить сосен осенью и зимой, чтобы весной сплавить брёвна по реке. Доплывёт плот до покупателя, артель разделит деньги, каждый получит свою долю по уму и трудоучастию. Труд разнообразный —  операций с лесом очень много. Выбрать ладную деляну для рубки деревьев у реки и затем сплавить плот — на  всё нужно соображение. К тридцати годам Максим Мотовилов был уже старшим в артели. Всё вершилось  артельно.
  Своим небольшим земельным наделом он не занимался. Как стал помнить себя, знал, что его клочок пашни обрабатывали родственники. У них он ночевал и кормился, когда появлялся в селении. Они же, близкие и дальние родственники,  в первые годы обеспечивали его одеждой на лето и на зиму, одарили его топором,  пилой и холщовой сумкой.
Из-за вечной нужды жениться Максим не торопился. В 25 лет этот вопрос всё-таки  пришлось ему разрешать. Поклонился барину и попросил разрешение на женитьбу.  Не сразу дал помещик благословение Максиму. Барин предложил ему старушку с избушкой — не надо искать бедняку для себя ровню, нужно думать о своей обеспеченности, о своём закутке. Как быть?  Холостяком ходить? Всё зависело от барской воли. Пришлось парню для управляющего одолжить два десятка аршин отбельного холста и  екатерининку — все, кто жил в доме, в котором он проживал, сложились — им же труженица нужна. Замолвил слово управляющий за Максима перед барином. Сироте о невесте из крепкой семьи и не приходилось думать, помышлять о богатой невесте.— родители не отдадут дочку за голь. Подыскали родственники Максиму Мотовилову перестарку, Арину — дочь Матвея (1838 — 1896). На три года моложе его — года её ушли (22 года уже ей, а она всё ещё в девках, самое малое, два года пересидела, так считали тогда).  Сиротка, поэтому её никто не сватал. Одна  беда — беднячка, такая же голь, как и Максим.  Четыре десятка аршин холста да расшитое красным крестом белое подвенечное холщёвое платье — всё богатство у крепостной девки.
Поселились молодожёны у родственников в  пятистенной избе, а в этой избушке проживало, не считая их двоих, 23 души, малых и взрослых. Палати для детей, большая русская печь для  самых старых стариков, а все взрослые на ночь укладывались на полу в комнате и кухне. Утрами такой спёртый воздух в избе, что и гляди, распахнёт этот дух наружную дверь. В этой пятистенной избе готовили еду, ели, спали, пряли куделю и шерсть, ткали, вязали кружева, чинили и шили одежду и обувь, стирали, и рожали  женщины, кому из них приходил срок. Застонала роженица, все покидали жилище, в котором начинала хозяйничать знаток женского дела,  бабка-повитуха.  Ребятишек провожали из избы  подальше, чтобы не слышали воплей. Входили дети в дом тогда, когда свершалось всё благополучно. Ребятишки, услышав детский писк, спрашивали:
— Откуда взялся?
Отвечали взрослые им:
— Бог дал.
Боговы дети жили в тесноте, но не в обиде, перебиваясь с репы на квас. Выживали, если не косила их оспа, корь, скарлатина и другая подобная летучая зараза. Дети росли тощими, рахитными. В тяжком труде подростки набирали силы. Становясь мужиками, женщинами, им любая работа была нипочём.
Лес — рядом, мастеровых мужиков достаточно, а поставить избу не могли — все силы напрягали, чтобы заработать и в полном объёме рассчитаться по оброку, а  вовремя расчёт с помещиком обязателен.. Непосильный оброчный гнёт давил так, что не хватало сил и времени, чтобы развернуться в своём хозяйстве. 
В большой артельной семье все были равны, и все упорно трудились, чтобы не голодать. Их хозяйство имело всего понемногу: пятистенный дом, крытый корьём, бревенчатый амбар, сарай для скота, в котором располагалась рабочая лошадь, дойная корова, телёнок, две овечки, две свиньи и 20 куриц — всё это принадлежало всем, проживавшим в одной избе.
В огромной семье дети и взрослые редко ели досыта. Мясное появлялось у них не в праздники, а в конце осени, когда мужики возвращались с заработков. Пасха одаривала детей крашеными яйцами. Хорошо, если ребёнку доставалось два яйца — такой бедный рацион у птицы, что нестись они начинали лишь в разгар весны, через несколько недель, когда покопошатся в земле да поклюют   зелень. Основная пища вятских взрослых и детей — репа, овсяный кисель, кулага, болтушка из ячмённой муки. Хлеб ржаной и картошка  к весне уже не появлялись на столе.
Вот и прославляй царей, в том числе и святых, что не всех сгубили, и забудь бунтарей: Радищева, Некрасова, Чернышевского и их почитателей, ненавидевших крестьянский гнёт. 
  В доме Мотовиловых командовал старый дед с седой бородой и висячими усами. Он зычным голосом покрикивал на шалости детей. Мог стукнуть деревянной ложкой ребёнку по лбу, если дитё  вперёд деда лезло ложкой в общую чашу. Всю семью дед обеспечивал лаптями. Без плетёной лыком обуви не обходились зимой, и во время сева, и уборки урожая. В лаптях ходили в лес на заготовку дров, за ягодами и  грибами — боялись укуса змеи. В летнюю пору, даже в дождь, ходили обычно босиком, но всегда покрыта голова — мужики в фуражках, картузах, а  женщины — в платках. Не двинется мальчонка по улице, если у него ничего нет на голове. Таков был обычай.
На женскую половину и подростков взваливались нескончаемые сельские  изнуряющие работы. После сева начиналась прополка в огороде и в поле. На каждую женщину в доме засевали по пуду масленичных культур. Весной женщины с дочерьми и снохами замачивали лён и коноплю, чтобы легко при трёпке отделялась кострика от волокна. Для получения отбельного холста, предстояло проделать громоздкую работу. Наступал сенокос, жатва. В это время дома оставляли самую старую бабушку с детьми.   С оброком, налогами, с церковной десятиной приходилось исправно рассчитываться, иначе в рай не попадёшь,  придётся вечно корчиться в аду. Вместе со всеми безропотно трудилась и Арина Матвеевна, жена Максима — новый человек в семье. Дед отметил её усердное трудолюбие и никогда не делал ей замечаний.
Всех крестьян возбудила реформа по освобождению крестьян  от крепостной зависимости. В этот, 1861 год, радовался вдвойне от души Максим — родился у них первенец. Будет он вольным, свободным человеком.   Назвали они  будущего вольного крестьянина Фёдором (1861 — 1926). Появилась надежда заиметь два земельных пая. Вот что значило родиться мужиком в крестьянской семье! Заботились о Феде  — будущий хлебороб явился, нужный им работник, защита под старость.
А вот второго ребёнка, родившегося через три года, родители не сберегли. Ариша уповала на то, что, захватив ребёнка с люлькой в поле, простудила. В том году многих детей унесла скарлатина на погост. В этом числе оказалась и их шестимесячная Лида.
Когда после продолжительного времени снова забеременела  Арина Матвеевна, муж ей сказал:
— Аришенька, роди сына — три земельных пая заимеем. Тогда не стану я   отъезжать из дома на заработки.
И Арина порадовала мужа — у них родился сын  Пётр.(1869 — 1937). Звали его ласково Петрушенька. Рос он тихим  и послушным ребёнком. Всегда крутился возле матери, словно кот у ног хозяйки. С ним она ходила в поле жать рожь, лён дёргать, брала с собой, когда ходила в лес за грибами и за ягодами.
Не удалось Максиму стать хлеборобом — неурожаи не позволили ему оставить топор. Снова он плотничал на выезде да на вятской земле валил лес. 
В 11 лет Федюшка, старший сын Максима, уже был помощником отца — на лесосеке топором снимал со стволов сучья, ошкуривал поваленные сосны. Отец Максим подумывал через год поставить себе избу, чтобы выделиться и оставить в старом доме проживать14 душ. Максим заранее готовил брёвна, чтобы просохли, чтобы звенели стволы от топора.
Из леса весь в поту, задыхаясь от бега, тяжело дыша, прискочил бледный Федя. Задыхаясь, он, рыдая, захлёбываясь от слёз, проговорил:
— Маманя, тятя мёртвый! Сухой сучок отскочил от ствола и угодил ему в висок. Замертво упал.
Завыла волчицей Арина Матвеевна. На её крик прибежала соседка
— Чего вопишь, оглашённая бабёнка?!
Сквозь ручьи слёз промолвила Арина, протягивая слова всхлипом:
— Максима убило в лесу, а я в положении…  Как жить нам? Горюшко несусветное свалилось на нас!
Третьего сына, родившийся после смерти мужа,  Арина назвала Демидом
(1873 — 1918), надеясь, что он станет таким же богатым, как уральский Демидов. В год смерти Максима в пятистенном доме, в котором проживала вдова Арина у дальних родственников, ютились 18 человек.

Ф  Ё  Д  О  Р    М  А  К  С  И  М  О  В
У Максима Мотовилова сын Федя родился за 5 дней до появления Манифеста об отмене крепостного права, то есть младенец 5 дней юридически считался крепостным, а в действительности ещё два года висела над ним зависимость от помещика, так означено было в царском Манифесте. Лишь в 1905 году спала с крестьян окончательно крепостническое уродство, сделав их гражданами России, не имеющими обязательств ни перед помещиком, ни перед царём. Плати налоги и живи. 
Подрос Федя и узнал от отца о барском самодурстве: об избиении крестьян плетью. Лупили крестьян даже за малую провинность. Поведал Фёдор, как не пускал его отца барин в отъезд, а  оброк всё равно вовремя  отдавай.  Приходилось отцу Максиму  занимать деньги — лезть в кабалу к другому крестьянину. Подробно рассказывал он, как обратился Максим к помещику с просьбой, чтобы разрешил жениться, поиздевался над ним господин. Он предложил ему обвенчаться со старухой.   Бесчеловечно относился  барин к своим крестьянам: они работали на него, а он своих работяг, которые являлись его собственностью, унижал и избивал, несмотря на то, что они обеспечивали ему сытную жизнь, обогащали его, давали ему возможность кутить в Питере и в Париже, проматывая денежки. (В нынешнее время идёт повторение прошлого. Горбачёв представил свободу: обирайте народ, кутите за рубежом На Запад стекается русский капитал. Президент Южной Кореи подарил для развала страны президенту Горбачёву 100 тысяч долларов.  Ни копейки не дал народу первый  президент страны. Он открыл в Сан-Франциско фонд Горбачёва. Либеральные демократы утверждают, что это не предательство. К 80-летию его даже российским орденом наградили. Рыбак рыбака видит издалалека. Говорят сволочам:  нахапали деньжат, так храните их в России — капитальчики будут неприкосновенными, сохранятся. Не слушаются буржуа, проклятые народом. Прут миллиарды заграницу.).   
Рос чернявенький Федя юрким, любознательным и смышлёным парнишкой. Как и отец, он с детства пристрастился к топору, а у матери научился не только пришивать к одежде пуговицы, но и вручную шить, кроить из холста рубаху, штаны.  Первые свои пошивы подарил  Федя братишкам — Петрушеньке и малолетнему  Диме. Позднее он и брата Петра пристрастил к шитью. Сообразительный Пётр, около матери крутившийся, потом преуспел в швейном мастерстве.
С отцом и матерью, как стал ходить, посещал Федя православный храм. Уверовал, что с божьей помощью добьётся благополучия. До самой смерти не расставался с церковью. В голодные года, будучи уже женатым, относил в мешочке последнюю мучку из дома как дар церкви.
— Максимыч, — говорил ему сосед, — ты же голодом уморишь своих детей. Без твоего одаривания  обойдутся. В церковь мешками муку завозят.
— Моё подношение дороже их привозу, — отвечал он ему. 
Очень хотелось Фёдору жить по справедливости и вырваться из бедности, потому соблюдал все каноны православия. В каждый религиозный праздник приходил он в церковь, не пропускал ни единого праздничка, чтобы ни побывать в божьем храме.  Садился Федя за стол и обязательно крестился, поест и крест на себя наложит. Брался за новое дело и говорил: "Господи, благослови".Злобы ни на кого не имел. Готов был помочь любому, помогал многим крестьянам за простое русское "спасибо".  Его, не пропускающего церковных служб,  заметили священнослужители и поставили церковным сторожем — надёжный охранник. В ночное время Фёдор использовал время и для себя. Он самостоятельно научился читать, разбирался даже в старославянских текстах. Брата Петра обучил грамоте.
 До церковной службы побывал Фёдор во многих местах России в поисках работы.  Был дровосеком, готовил брёвна и гонял по рекам плоты, строил избы, бурлачил на Волге, поработал подмастерьем у ремесленника-швеи. Никакого дела он не чурался, но, как ни старался, не заработал денег даже на плохенькую избушку, а потому продолжал жить с матерью и братьями в доме, где он родился.
Все сельские работы освоил Фёдор. Умело держал соху в борозде при пахоте и прокладывал прямёхенькую бороздку, размашисто косил траву, вершил всегда стожок сена остроконечно, в поле  на хлебной ниве умело жал серпом. Всегда в поту с раннего утра до позднего вечера. В труде не жалел себя Федя.
Земельная доля их семьи — одно горе: её ширина — три метра и в длину тянулась три версты.  При делёжке общинной земли лаптями её, бедную, измеряли: соседу 8 тысяч лаптей, другому — 6 тысяч. Шли жать на полосу и с собой корову вели — на луга, в лес крестьянин не мог ступить ногой,  так как эти площади являлись собственностью помещика или государя. Бедная коровка, привязанная на верёвку к колышку, крутилась на сжатой полоске, а потому давала она молочишко только  детишкам. Трёхпольный севооборот, принятый ещё предками, не давал высоких урожаев.
Женился Фёдор, как и его отец, в 25 полных лет. Хотел он холостяком обогатиться, но не удалось. Жену взял из бедняцкой семьи. Наталья Родионовна (1862 —1924), на год его моложе, засиделась в девках. Её родители, отец Родион (1837 — 1907) и мать Евдокия (18З5 — 1910)  Машкины, уже считали, что быть их дочери старой девой, что ни говори, а уже 24 года стукнуло. Невеста принесла в дом узел отбельного холста — другого приданого у неё не нашлось. Без богатства жена, но её рабочие руки нужны. На пуд больше семян льна стали засевать, прибавилось в доме холстяной ткани.
В 1887 году у Фёдора родился первенец. Назвали его Иваном (1887 — август 1938). Крепкий и смышлёный рос малыш. С малых лет он потянулся к труду. С удовольствием колол дрова и ошкуривал брёвны. Занятно возился с топором, изготавливая всё для игры в баталки, а по-нашему — в городки. 
26 августа 1893 года, в день Натальи и Адриана,  родила Наталья Родионовна ещё сына. Дали ему имя — Адриан (1893 — 1988). В год рождения меньшего сына выдался второй неурожайный сезон. Собирали с поля по 4-5 центнеров ржи. Бедовали с пропитанием, потому и родился сын Адриан хилым, рос болезненным.
Как выпутаться из нужды?  Этот каверзный вопрос неотступно мучил женатых  братьев, Фёдора и Петра. Надо бы куда-нибудь двинуться, где можно лучше жить… Но куда? О сибирском раздолье вятские люди не имели представление, хотя перевали уральский хребет и окажешься в Сибири.
Ещё до появления вятского племени в этих местах предприимчивые новгородские купцы торговали с малым народом, который проживал за Уралом. Но Мотовиловы, привыкшие к труду, не умели торговать. 

П О М А Н И Л А   С И Б И Р Ь
В Лаврентьевской летописи в 1377 году записано, что в 1096 году новгородец Гюрат Родович и его мужи ходили на Югру и Самоедь. В Х!-Х!! веках новгородцы вели обширную торговлю с сибирскими народами. Они сплавлялись по Печоре в море и попадали в Юргу (Л. Шинкарёв "Сибирь…". Изд. "Советская Россия". М. 1975. стр  35). Потребность Византии и Западной  Европы в соболиных шкурках была огромной, а местные жители Зауралья  не ценили соболя, считая соболиные шкурки менее пригодными, чем собачьи и оленьи шкуры, и подбивали ценным мехом лыжи, собачью упряжь. В Югре русские развернули  широко торговлю. Недалеко от устья Оби они соорудили город Мангазея. Выстроили магазины, лавки, лабазы, ремесленные мастерские, кузницы, гостиные, жилые дома, храмы.   Торговля  кипела. Караваны судов плыли к Мангазее по Иртышу и Оби. В Персии, арабских странах, Индии, Китае, среднеазиатских ханствах высоко ценился мех соболя. Шла конкуренция: Новгорода с другими русскими княжествами. Новгородских купцов стали теснить ростовские, а затем Юрга попала под влияние московского люда. В целях отторжения новгородцев от Мангазеи москвичи выстроили на торговом пути город Устюг, назвав его Великим — вот что значила торговля с Юргой, дававшая огромный барыш. Однако в Х!!! веке северная торговля заглохла по вине воинственных кочевников.   
Проникновение русских на восток приостановилось на долгие годы. После распада империи Чингизхана в Х!!! веке на восточной стороне Урала образовалось Сибирское ханство. Во время царствования Ивана !!!  в 1465 году побывал в Юрге отряд Ф. Пёстрого и Ф. Курбского. Поплавали по Иртышу. А спустя 16 лет, воеводы С. Курбский (сын Ф. Курбского), А Ушатый, В. Гаврилов-Заболоцкий с четырьмя тысячами ратниками добрались до устья Оби. Там их встретила делегация местной знати с пушниной на нартах. (Л. Шинкарёв, стр. 37). Иван !!! включил Пермскую и Югорскую земли в Московское государство. (Н. Мейсак. "Три открытия Сибири", стр.6. Западно-Сибирское изд-во. Новосибирск. 1978). Северные дороги к Юрге трудны, а пройти южнее не давало Казанское ханство и степные кочевники. В 1553 году Иван Грозный захватил Казань, татарское ханство пало. С Сибирским ханством Московское государство установило дружественные отношения. Сибирские правители — братья Едигер и Бекбулат, — обеспокоенные набегами кочевников во главе с Кучумом, сыном узбекского правителя Муртазы,  пожелали стать под власть Москвы в 1555 году, согласившись ежегодно поставлять тысячу шкурок соболей.
Кучум знал об усобных распрях в Сибирском ханстве, уверен был, что при нападении не встретит сопротивления,  а Россия, занятая Ливонской войной, не сможет защитить сибирских татар, поэтому решил захватить Сибирское ханство. В 1661 году конница Кучума, состоявшая из узбекских, ногайских, башкирских наездников, разгромила нестройное войско сибирских татар, и  Кучум объявил себя ханом Сибирского ханства. 
Первые годы, находясь властителем ханства, Кучум признавал себя вассалом русского царя и платил дань исправно. Затем  захватил башкирские и угорские племена, соседствовшие с Российским государством, оттеснил на север малые северные народы и заставил их платить ему ясак. Кучумские всадники стали частенько нападать и жестоко разорять русские селения.   
Во второй половине ХУ! века по реке Каме русские промышленники стали открывать мастерские. Промышленника Анику захватили татары и застрогали. Так явилась в мир, как гласит предание, фамилия Строганов. Набеги ханских отрядов участились, наводя ужас в селениях по Каме и Чусовой.
Братья  Строгоновы — Яков и Григорий, сыновья Аники — заручились грамотой царя Ивана !У, которая разрешала им разместить по Уралу воинские гарнизоны, чтобы защищаться от кучумских набегов. Для защиты своих владений Строгоновы пригласили донских казаков. И появился в тех местах атаман Ермак со своей ватагой. Набеги сибирских татар не прекращались. И решено было послать  отряд казаков  против Сибирского ханства, чтобы избежать отторжения от России уральских земель.
1 сентября 1581 года дружина Ермака на ладьях двинулась в Сибирь. В 1582 году казаки разбили войско Кучума. Но в августе1584 года татарское войско сокрушило дружину Ермака. От тысячного отряда осталось 150 казаков и стрельцов. Однако в 1591 году войско Кучума было разбито в Барабинских степях. (Л. Шинкарёв, стр. 37 — 48). Западная Сибирь вошла в состав Русского государства при царе Иване Грозном. Уже в то время Сибирь нуждалась в добрых хлебопашцах.
Русские рванулись за "Камень-Урал" осваивать малонаселённые сибирские просторы. Они шли на Восток не с оружием, а с мирными целями, надумав освоить неведомые для них края на пользу людям. Для этого первым землепроходцам предстояло пройти несколько тысяч вёрст, чтобы познать необъятную Сибирь.. Уже в 1638 году Иван Ребров с товарищами прошёл морем на Яну-реку и по Ледовитому океану и вышел на Индигирку. В 1648 году казак Семён Дежнёв проплыл по двум океанам — Ледовитому и Тихому — и открыл пролив,  разделяющий два материка — Азию от Америки. (Н. Мейсак, стр.11). Через 43 года после присоединения  Западной Сибири к России русские землепроходцы, пройдя тысячи вёрст по неведомой земле, вышли к берегам Тихого океана.   
Разумеется, крестьяне Мотовиловы ничего не знали об освоении Сибири, хотя события разворачивались недалеко от вятского края. Вятичи не вклинились в торговые дела с сибиряками по примеру новгородцев или москвичей, хотя определённое время находились под властью Новгорода и Москвы.. Для вятичей  Сибирь оставалась далёкой стороной со жгучими морозами и неведомыми людьми. В губернии европейской части России вятские мужики постоянно ходили на заработки в течение ряда веков, а в Сибирь двинуться не решались. С опробованной традицией не желали расставаться.. Кто в Сибири оплатит их заработки? Кому они там нужны? Сибирь — неволя для ссыльных и каторжников.
 Не всколыхнуло никого из Мотовиловых с насиженных мест и прокладка железнодорожных путей, развернувшаяся в Сибири в течение многих лет в Х!Х веке, хотя материальная нужда одолевала их крепко      
Да, много лет сооружалась великая Сибирская магистраль миллионными работниками, но это эпохальное строительство тогда не заинтересовало Мотовиловых — они мытарились на своих полосках, в хотьбе по губерниям в поисках работы. Коли на столе не густо, то  и в брюхе пусто. Мужики стремились выбиться из бедности, поэтому брались за любую работу и в строительстве, и в сплаве леса по рекам, и на сенокосе, и на уборке хлебов, чтобы быстрее заиметь деньги. В батраки попасть трудно — рабочих рук хватало в России. В  починке, в котором преобладали маломощные хозяйства, батраки не требовались. 
Заскребло Мотовиловых, когда  началось многочисленное переселение крестьян в Сибирь в конце Х!Х века. Полдеревни вятских  переселялось в далёкие неведомые сибирские края, где жизнь, сказывали, благодатная.
Пётр поделился своими помыслами со старшим братом: 
— Хочу, Федя, в разведку поехать  в Сибирь. Узнаю, что там. Если хуже нас сибиряки живут, то не пёрли бы туда толпами. Манит посмотреть на жизнь сибирскую, уж очень те края расхваливают.
— Гляди, Петрушенька, не ошибись. Везде, брат, хорошо, где нас нет, — утверждал брат. — За морем телушка полушка, да дорог перевоз.
— Но ты  же, Федя, остаёшься  тут. Возвращусь, примешь?
— Куда от вас деться?  Родная кровь — не оставлю в беде.
И Пётр в 1893 году отважился двинуться в далёкие сибирские края с женой Анисьей Тихоновной (1872 — 1922), с трёхлетним сынком Ваней (1890 — 1963) и двухлетней дочкой Нюрой (1892 — 1981).
Поселился Пётр в селе Седельниково Тарского уезда, Акмолинской губернии. Петру Мотовилову открылась сибирская благодать — лесной простор, никем не тронутый. Оттуда в вятский край от Петра шло письмо за письмом, в них он настойчиво просил брата покинуть Малые Борки и переселиться в Сибирь. Чудные вести со всеми подробностями сообщал Пётр. Седельниково — большое село. Сибиряки — доброжелательные люди, обеспеченные всем, нужды не знают. Кругом  — тайга. Скот, лошадей выгоняют за поскотину, пасутся без присмотра. Земли (это Фёдора больше всего интересовало) много. Паши, сколько можешь. Покос нужен — махнут рукой, дескать, коси, только к соседу не залазь. Ни на что запрета в Сибири нет, вольно живут люди.
— Чудак, — рассуждал Фёдор, — забрался к чёрту на кулички и хвалится, лешак его задери. Почему её, землицу-то, до сей поры не трогали? Как они кормились? Нечто жили в лесу и молились колесу?
Частенько он вечерами перечитывал письма Петрушеньки. "Растёт здесь  лиственница. Она что ёлка, только хвоя мягкая, а по крепости не уступит дубу, годами не гниёт. Ставят из неё дома. Больше ста лет лиственные избы простоят — правнукам достаются. Плотники и лесорубы у сибиряков в почёте. Бросайте всё и приезжайте. Каждый день сюда новые люди  прибывают. Им ближние участки нарезают. Опоздаете, вам дальние земли определят". В другом письме снова с хвалой и с наставлением: "Лаптей не привозите — их здесь не носят. Кто появляется в лаптях, то над ним посмеиваются: "Лаптёжники рассейские у нам в Сибирь заявились".  Здесь носят кожаную обувь и валенные сапоги, их пимами тут зовут. Сибиряки гостеприимные. Вечерами любят чаи распивать. Не зря я прихватил самовар. Не думайте и не гадайте, а быстрее приезжайте". Такие посулы Петра смущали Фёдора.  Как-то за ужином он озадачил Наталью Родионовну вопросом:
— Будем решать с Сибирью — ехать или нет? Скажи, как ты думаешь?
— Даже не знаю, что и сказать, — ответила ему жена Наталья. — Адриашка у нас слабенький. У меня молока мало. Довезём ли мы его? А на зиму-то у нас малый запас. Не знаю, что и придумать. Пшик зерна наберём. Вот печаль. Я бы никуда не двинулась. Везде хорошо, где нас нет.
Более решительно высказалась мать Арина Матвеевна:
— Думаешь, Наташка, здесь сохранишь робёнка? В Борках ни у кого жита полпуда не займёшь. Нам своего хлеба на ползимы не хватит. Можно не одного, а двух мальчонок потерять. Сразу лишимся  двух земельных наделов. Ехать надо — Петрушенька обманывать не станет. Он же о нас, о своих родичах, заботится.  Наш Петрушенька  не пустобрёх. Видно, там лучше, коли зовёт нас туда.
На семейном совете решили ехать в Сибирь. Фёдор в самой мужской поре, ему 33 года — сможет выйти там из  положения.  В Сибири нет запрета ни на землю, ни на лес. Терять нечего, ибо ничего нет, а нищему собраться — только подпоясаться.
Утром Фёдор Максимович пошёл в церковь. Долго там молился, отбивая поклоны иконостасу. Поставил свечку Николаю-Угоднику, чтобы благополучная вышла у них дорога.
Арина Матвеевна продала весь свой запас холста, даже тот, который приготовила уже для смертного одра. На торг пошёл и отбельный холст, остаток от приданного Натальи Родионовны. Распродали всю куделю. Денег хватило, чтобы рассчитаться с налогом, посчитали и еле-еле набрали деньжат на оплату проездных билетов. Ни о какой кожаной обуви и  мыслить не могли. Уложили в узлы самое необходимое из домашней утвари. Фёдор сложил в отдельный мешок свой нехитрый плотницкий инструмент: топор, поперечную пилу, ножовку, рубанок, фуганок, молоток, долото, сверло и несколько напильников. Самый тяжёлый узел — у него. Мать несла в сумке кое-какую еду и вела за руку Ванюшу. У Натальи годовалый ребёнок на руках, а за плечами — увесистая торбочка. Семилетнему  Ванюшке вручили нести медный чайник.  Добрались со своим скарбом до ближайшей  железнодорожной станции  и поехали в общем вагоне до Тюмени. Хворый малый, Адриашка, спокойно переносил дорогу.
В Тюмени пересели на пароход. Женщинам с ребятишками Федор взял билеты в каюту третьего класса, а себе — палубный. В дороге они по-простецки питались: кипяток с хлебом четыре раза в день. В Тобольске пароход причалил к пристани и сделал продолжительную остановку, пополняя свой запас дровами. Фёдор в бывшей столице Сибири залюбовался православными храмами.  В главном соборе города намолился он от души.
Высадилось семейство на пристани города Тары. Ещё на восток ехать почти 60 вёрст. Но на чём? Выручили седельниковские киржаки, приезжавшие на торги в Тару. Они, можно сказать, за спасибо согласились довезти вятскую семью  до Седельниково. Посадили на подводы, погрузили их скудные вещички, и — в  путь Переправились на пароме через бурный Иртыш, проехали большое село Екатерининское, далее  двинулись телеги по увалам через  прямо на восток.
 В конце сентября 1894 года стояла сухая осень, дышавшая ещё теплом.  Дорога пролегала через сосняк. Фёдор любовался стройными деревьями. Каждая, по его мнению, могла пойти на сруб для дома.
— Хороша тайга-то! — обратился приезжий к ездовому, управлявшему вожжами лошадь. 
Качнулась чёрная окладистая борода, и сквозь закудрявленных волос рот пролепетал губами:
— Не тайга, мужик, а урман здесь. Тайга-то, милой, за Уралом.
Выгрузились Мотовиловы против дома, который занимал с семьёй брат Пётр. Радость встречи была неимоверная.  Крепко и подолгу обнимались и целовались. Вскоре на столе зашумел  самовар, и пошла беседа о вятской и сибирской жизни
— Пригодился самовар? — заметил Фёдор, выпивая чай, налитый им из кружки в блюдце.
— Что ты, Федя! Он здесь нарасхват. В гости зовут со своим самоваром.
— А хлеб, как и у нас, чёрный, — отметила Наталья, отламывая кусочек от тёмного ломтя.
— Аржаной, зато досыта. Полюбуйся, как твой Ванюшка его уплетает, — не без гордости заметила Аксинья, жена Петра.
— Оголодал сынок, — согласно закивал головой Фёдор. — Всю дорогу кишки полоскали. Чай да вода — пошехонская еда.  

Н А   С И Б И Р С К О Й   З Е М Л Е
В тот 1894 год из дома, в котором жили Мотовиловы, в Сибирь выехали 18 человек. Переселяясь крестьяне, лелея надежду, что они, наделённые землёй, заживут богато. Так думал и Федор Максимович.
А вот Демид Максимович не поехал в Сибирь, остался жить в Малых Борках Вятской губернии... Скорее всего, когда отъезжали братья, он служил в армии. По годам как раз подходил, а потом появилась семья.  Многие переселенцы, хоть и в дальний край заехали, прикипели к Сибири, породнились с ней навсегда.
Ради справедливости следует отметить, что царское правительство проводило в основном разумную политику по переселению. Из южных степей крестьян  поселяли в степи Западной Сибири. Таёжных жителей определяли на житьё в урмане. Посели степняка в лесу, взвыл бы от страха. Лесовик никогда бы не натопил печь бурьяном или соломой. Схожая местность с прежним житьём позволяло  новосёлам быстрее освоиться на новом месте. Массовый отток из дальних краёв страны в центральные губернии  России не наблюдался.
Петрушенька рад был приезду семьи брата. Поселились приезжие в его избушке. 10 душ набралось. В тесноте, но не в обиде — все свои же. К такой скученности им не привыкать — в Борках в два раза больше проживало людей в  доме, уживались. Пётр уже батрачил в Седельниково, а поздними вечерами успевал починять сапоги крестьянам. Он наделил Фёдора парой стареньких сапог, чтобы он не явился на миру в лаптях.
Два мужичка с короткими бородками шлёпали ладонью по щекам, убивая мошкару, и, не останавливаясь, срезали серпами овёс у крестьянина, имевший крепкое хозяйство. Из всех сил старались братья, с темна и до темна — требовалось заработать на зиму пропитание. Вечерами они чинили крестьянам одежду и обувь. Жёны Мотовиловых у богатого мужика молотили снопы в овине. Очень пыльная и изнурительная эта работа. Всё светлое время дня, с утренней темноты до вечера, надо бить, не переставая, цепами снопы, выколачивая зерно из колосьев. Платил хозяин пять копеек за день работы. Скудные заработки женщин тратились в основном на еду: на соль, крупу, а также на спички и свечки, их зажигали только в праздничные дни. В будни ранним утром и вечерами избу освещала лучина. Когда все уходили на работу, с детьми нянчилась Арина Матвеевна. Она, как дед в Борках, покрикивала на детей, не ведая чем их занять, осталась она в памяти внуков как крикливая старушка. "Напасти на вас!, — часто ворчала она на детей.
Крестьянский начальник, занимавшийся переселенцами, выдал Фёдору как вновь прибывшему денежное пособие. Купить лошадь, но ещё нужна сбруя, телега, сани, плуг, чтобы пахать, да и надела нет, чтобы использовать лошадку. Земельный участок сразу не давали — на сходе мужики заявили: "Надо ещё нам посмотреть, что вы за хлеборобы. Попробуйте три годочка поробить, тогда  и решим, наделять ли вас землёй". Пришлось батрачить братьям. Петрушенька получил земельный надел, — на год раньше прибыл. Обратился он к брату: 
— Помогай, Федя, становиться на ноги.   
Работал Фёдор на брата без оплаты за труд. Через год после получения надела братом Фёдор тоже получил земельный пай, поставив сельскому сходу ведро самогона. Надел есть, а у  самого ни лошади, ни плуга. Деньги, полученные от крестьянского начальника для обзаведения хозяйства, как сквозь решето, за три года утекли — дыр-то много. Отдал свой надел брату и ещё год безвозмездно он работал в хозяйстве Петрушеньки. А что поделаешь? Семья же жила в его избушке, и никакой платы за это брат не брал. "Как всё-таки заиметь свою лошадь?" — этот вопрос постоянно мучил Фёдора.
Как ни худо жили, а сибирские просторы захватывали, любовались ими вятские мужики. Непаханой земли — уйма. Сенокоса и того больше. Трава по пояс вырастала. Накосить травушки можно много. Но как её вывезти?  У всех крестьян кони в работе, да и кто согласится дать лошадь без оплаты?  В  урмане строевого леса много. Зашёл Фёдор в дремучий лес и не мог нарадоваться высоченными деревьями.
— Ёлка-то как стройна — вершиной в небо упёрлась. Сучья мелки, руками можно обломать. Обширны здесь леса, лешак их возьми. 
Но стволы голыми руками не взять. Для всего  нужна лошадка. "Можно ли здесь заработать, чтобы купить конягу? — размышлял Фёдор Максимович. — Ядрёна корень, из нужды в нужду впутываешься. Эх, коняжку бы —  любому дом  в два этажа с амбарами  поставил бы!".    
Два года семьи Мотовиловых прожили в одной халупе с семьёй брата. Затем Пётр купил себе получше домишко с более удобной усадьбой, а Фёдору продал свою избёнку в четыре окна. С той поры, как семьи братьев стали жить врозь, дорожки Фёдора и Петра стали расходиться в разные стороны. В первое время Пётр заходил к брату, а позднее и вовсе перестал его наведывать. Что делать у Фёдора? Чай травяной пить? В праздники не к Феде шёл Пётрушенька, а, захватив свой самовар, направлялся с женой Анисьей к тому, кто накрывал полный праздничный стол.
Первое пятилетие проживания семьи Фёдора в Седельниково было самым трудным. Без хлеба и денег горько жить. Что поделаешь? Лихолетье — ни кола, ни двора. Заработки зимой от шитья мизерные. В русской печке варили и сушили репу. Ели её, варёную и сушёную, вместо хлеба.  Попросится нищий ночевать, пускали. Не жалко места у русской печки, пусть переспит. С полатей Адриашка-малыш, не отрывая глаз, смотрел умилительно на сидорок нищего, пристроенный в кухонном углу. Он, глотая слюнки, начинал хныкать и бубнить себе под нос:
— Пошехонского хлеба хочу. Пошехонского, маманя, дай хлеба …
Выглянет  мать из-за русской печки и погрозит скалкой:
— Замолчи, пострелёнок! У нищего просит.
Услышал странник, почему сыр-бор разгорелся между малюткой и матерью, и доброжелательно увещевал:
—Ужели я робёночка не угощу!  — развязывал мешочек, отламывал кусочек хлеба и подавал его на полати малышу, и "робёночек"  успокаивался.
У Адриашки от скудной еды, особенно от ежедневно поедаемой репы, частенько бурчало в животе, и одолевала боль. Чтобы уменьшить страдания, мальчонка  ложился ничком на пот русской печи, переворачивался и грел живот. Боль притихала, но окончательно не исчезала, одновременно начинало сосать под ложечкой, заставляя всё время думать о еде, Адриашка готов был зареветь, однако сдерживал себя, тихонько  стонал. В конце концов голод заставлял его хныкать:
— Маманя, свари фроловой картошки.
 Ни сахар или лампосеек просил сынок — уже понимал, что денег в доме нет, не до сладкого, хотя бы поесть варёной картошки в мундирах. Фрол, богатый  седельниковский   крестьянин, работал до пота вместе с батраками и с ними садился за стол. Ели варёную картошку в мундире, растолчённую в чугунке вместе с кожурой — экономил Фрол. О фроловской прижимности знали все жители села. Не каприз, а голод заставлял Адриана просить наварить ему фроловой картошки, ибо репа опротивела —  её уже не принимал его детский организм. Но где её, эту картошку, взять? В подполе у Мотовиловых оставлены картофельные клубни только для посадки. Три месяца надо было её, картошечку, беречь. Однако Наталья Родионовна брала лукошко, открывала западню подпола и по лестнице опускалась в темноту. Доставала оттуда она три картофелины. За ней внимательно следил Адриашка. Ставила Наталья чугунок с картошками в печь к горящим поленьям. С нетерпением, глотая слюни, ребёнок ждал и не мог дождаться, когда в чугунке забурлит вода  и мать, наконец, в плошке подаст на печку три картофелины.. 
—  Маманя! — радостно кричал Адриашка. — Уже кипит чугунок!
— Не кипит, — поправляла его мать, — а только забурлила вода. Не чугунок кипит, а вода в нём. Картошка ещё сырая, сыночек. Дай ей, пострелёнок, повариться.
От недоедания захирел сынок Фёдора. Ослаб, перестал играть, днём  всё время лежал на печи,  под глазами появилась синита, губы побелели. "Не случилось бы что-либо с ним?" — забеспокоился о сыне добропорядочный отец. Обратился за советом к супруге:
— Не сводить ли его в церковь, Наталья? Надо бы его  пособоровать?
— Своди, Федя, своди. Умрёт без святого причастия, на нас грех ляжет.
— Причастил сына, — спросила  Наталья мужа после возвращения их из церкви, но Фёдор ничего ей не ответил, будто бы не услышал её.  Видя, что супруг насупился, настойчиво стала жена допытываться:
— Какая кошка тебе дорогу перебежала? Какой лешак тебя укусил.  Почему хмурый такой? Причастил сыночка-то? Я спрашиваю тебя, чего молчишь? Я ему уже смертное приготовила. Смотри, какой он хиленький: бледный и синющий!
— Вижу, — ответил ей Фёдор, — да поп — дурак: корми, говорит, его сметаной и яйцами, он и одыбается у тебя.  Вот что сбуробил священник в великий пост. Прости его, господь. — проговорил Фёдор и перекрестился.
Ушёл муж в сарай полюбоваться недавно купленной кобылкой — не мог Фёдор сидеть дома — всё время манила его в сарайку радость, которая появилась у него, готов был он сутками глядеть и любовно гладить долгожданную покупку, ведь  кое-как скопил деньжат, чтобы купить жеребёнка. 
Пока муж возится с жеребёнком в сарае, Наталья Родионовна смело, без всякой опаски, говорит: 
— Ижели я своего родимого сыночка не накормлю? Дам ему умереть? Уйди прочь от нас, сатана со своими болячками! — Наталья обхватила коленками сына со спины, её длинная тёмная юбка облегла его тело. Мать сердечно, точно цветочек, целует его макушку и гладит рукой стриженую головку. — Потерпи, сынок,  маленечко.
Сходила Наталья к соседям  и принесла от них горбушечку хлеба, два яйца и полчайнушки сметаны, усадила сыночка за стол, кормя  его необычной едой, приговаривала:
— Ешь, дитятка. Ты с голодухи таешь. Я не дам тебе тот свет увидеть. Бог простит меня, грешную. Ты же моё дитя, я тебя люблю и о тебе позабочусь.
Поднялся Адриашка благодаря решительности и беспокойства матери. 95 лет и 3 месяца прожил на свете Адриан Фёдорович — говорят в народе: скрипучее дерево до старости скрипит.  Больше всего  из кушанья любил сметану и яйца, считая такую еду  за поповское яство.
Не спокойно на душе у Фёдора: как бы вырываться из нужды. Мать его, Арина Матвеевна, не увидев просвета в жизни, скончалась, не увидала благодати вятская переселенка. Схоронили её в Седельниково в 1896 году — только два года пожила на новом месте. Выучить бы Ивана, старшего сынка, рассуждал Фёдор. Он уже третью зиму в учёбе, через год завершит Ванюша ученье в Седельниковской четырёхклассной школе. Хотел Фёдор Максимович, чтобы кто-то в семье был грамотным. Но на ученье  в Таре, нужны деньги. Подкопить бы. Но как?  Четыре года прожил в Седельниково, а во дворе у него только одна кобылка. Борону она  потащит лишь через два года. Нужна вторая лошадь, чтобы пахать свой надел. Придёт ли такое времечко? Господи, помоги! Тяжкие думы постоянно одолевали Фёдора, не давали ему покоя. Ночами не спал. Зажигал он лучину и при тусклом свете чинил крестьянскую одежду, шил вручную мужикам холщёвые портки, подбивал подошвы сапог.

Н   А     З   А   Р   А   Б   О   Т   К   А   Х
В августе 1899 года братья укладывали  в стог снопы ржи на дворе Петра Максимовича.  Присели накоротке передохнуть. Фёдор заговорил с братом о наболевшем, что накапливалось на душе годами и просилось выплеснуться.
— Робим мы много, а вот у тебя даже овина нет. Пойдут дожди, и подпортится твоё зерно. Когда, Петрушенька, обустроишься?
— Трудно сказать, Федя, когда такое свершится — средств, брат, не хватает. Вся затравка в деньгах, а их нет.
— А могли бы заробеть: не так уж далеко от нас прокладывали железку. Прохлопали мы ушами. Ушла стройка вдаль. Бают, уже за  Иркутском сооружают "чугунку"-то. Ухватились за хозяйство и упустили возможность заробить. Могли бы жить не с пустыми кошельками. Вернулись седельниковцы со стройки, все при деньгах. Лошадей купили, дома ставят. 
— Чего переживать? Надо действовать, — решительно заявил Пётр. — Далеко стройка, но мы сядем на поезд и доедем. Все подробности следует узнать у мужиков, побывавших на заработках. Сказывают, там, где дорогу прокладывают,  в работниках шибко нуждаются — путь-то длинен по всей Сибири, а народу-то тут не густо. Махнём, Федя, в дальние края? Согласен, брат? — Фёдор кивнул ему головой.— Готовь деньги на дорогу, Фёдя. Я не пожалею лошадь, — оживился Пётр, — доедем на телеге до Омска, а там — на поезд. Надо вылазить из бедности.
В сентябре, когда к концу подошла уборочная страда, Пётр запряг в телегу лошадь, и братья Мотовиловы с соседями-седельниковцами двинулись в путь. В Омске Пётр продал лошадь и телегу. На деньги, вырученные от продажи, купил себе и брату в железнодорожной кассе билеты для проезда в общем вагоне до станции Иркутск. Всю дорогу, пока ехали, они гоняли  бесконечно травяной чай, бегая за кипятком на каждой станции. Всё время бурно вели между собой и пассажирами  бесконечные разговоры о предстоящей неведомой работёнке.  Под самым Иркутском Пётр с котелком кипятка принёс солёную рыбину — впервые не на хлеб, а на рыбу пустил он свои деньги — 5 копеек отдал за две рыбины.
— Во! Солёных омулей за пять копеек купил, чтобы напоследок досыта напиться чайку, — обрадовано сообщил он. — Сказывали, с душком рыбка. Я люблю всё духовитое. Заваривай чаёк, Федя.
Фёдор разрезал рыбу, глотнул чайку  и положил в рот кусочек омуля.
— О-о-о! — застонал старший брат, — Что ты принёс, Петрушенька?! Нюхни! Пропастина! Всё изнутри выворачивает, якри тебя.
— Пропал мой пяточёк, Федя?  Но я всё равно этого омуля съем — не пропадать же добру.
Фёдор ничего ему не сказал и с кружкой кипятка, заваренной травкой, отошёл в сторону, чтобы не видеть, как Пётр поедает тухлую рыбу.
В Иркутске мужики узнали, что на железной дороге есть только одно дело — рубка киркой гранит в скале для обустройства тоннелей.  Такое  вятским не подходило, им бы работа с деревом — с малых лет они приловчились к топору.
— Идите в Читу, — посоветовали им, — там строят жилые дома для железнодорожников. Большую стройку развернули, а рабочих рук не хватает.
Братья пешком пошли по ледяным закраинам  озера Байкала, уложив свои котомки с инструментами на подводы ямщиков, согласившиеся за небольшую плату везти их котомки. Посмотрели своими глазами, как долбят кирками скалу, выбивая в скале туннельный проход для поездов.
До прокладки Великой сибирской магистрали в Сибири дельно была развита ямщина. В Калачинске Моисей Годисов занимался перевозками.  Его обозы доходили аж до Кяхты, то есть до самой Монголии. По инерции ямщина бытовала многие годы  и после прокладки железной дороги: старые связи долго не рушились — ямщина продолжала жить и во втором десятилетии ХХ века, когда в Гражданскую войну остановились паровозы из-за нехватки топлива. 
Шли мужики на заработки в Читу за ямщицкими подводами. Поздним вечером стучали в окно в один из домов поселения, откликались из избы, и тогда происходил у них короткий разговор с хозяином дома.
— Переночевать можно?
— Пускаем на ночь.
— Забела есть?
— Имеется, — отзывался доброжелательный сибиряк.    
— Заходи, робята.
Весь вечер наслаждались чаем, забеленным молоком. Утром, отблагодарив хозяев за постой, шли быстрым шагом за подводами целый день.
В Чите братья, щупленькие, среднего роста мужички с небольшими крестьянскими бородками и усами, но жилистые, подрядились возводить одноэтажные дома на три входа для будущих железнодорожников.  Через неделю десятник определил им плату: за день Фёдору — 1 рубль, Петру поболее — 1 рубль и 20 копеек, потому что он аккуратнее, чем старший брат, укладывал брёвна в угол дома. Всё светлое время дня и в дождь, и в сильный мороз, и в буран стучали их топоры о сухие сосновые стволы. Отдыха братья, как и другие работяги,  не знали, хотя крепко уставали. Спать в бараке сразу не укладывались: Фёдор чинил работникам одежду, Пётр ремонтировал им сапоги. Берегли братья каждую копейку. Питались скудно. Из одежды покупали для себя самое необходимое, в зависимости от сезона, или заменяли то, что уже нельзя было починить. Деньги хранили за пазухой, не расставаясь с ними ни днём, ни ночью.
На строительстве братья проработали 10 месяцев. За это время Фёдор скопил 256 рублей, Пётр несколько больше.  На своё имя по почте Фёдор Максимович отправил в Седельниково 200 рублей — грабежей не было, но пускаться в дорогу с деньгами братья не решились. Бог бережёного бережёт, считали они.
Это сейчас в наше разбойное время не знают некоторые, как поступить с деньгами. Из Сургута позвонил муж жене в Калачинск : "Я заработал 100 тысяч. Перевести тебе по почте деньги, или я их привезу?" — "Вези с собой! Зачем тратить  на пересылку? — так рассудив, посоветовала жена. Муж ещё не приехал, а она, заняв  несколько тысяч рублей, успела их израсходовать до возвращения супруга. Через месяц доставляют ей безденежного главу семьи, который советовался с женой, как доставить  заработанный капитал, с приобретённой на Севере инвалидностью 1-й группы. Покалечили работника, и деньги его забрали.
Наши предки дорожили каждой заработанной копейкой. В пьянство они не пускались. Фёдор Максимович на питание в день тратил по 30-40 копеек. Водку ни разу не покупал. Рассчитался за ночлег в бараке, отдал долг брату за покупку билета за проезд до  Иркутска, оставил себе деньжат на дорогу. Домой привёз не израсходованный им червонец и немного сладостей для сыновей.
Прибыли братья в Седельниково в конце августа 1900 года. Они успели поучаствовать в уборке овса, гречихи и льна в крепких хозяйствах. Заработанные в Чите деньги позволили  им встать на ноги, то есть приобрели для хозяйства самое необходимое, о чём мечтали многие годы.
Фёдор Максимович купил в первую очередь у соседа лошадь. Правда,— кобылица была старая, но он надеялся, что она сможет ещё раза два ожеребиться  и поработать лет 6-7. Заплатил он за неё 17 рублей. Через полгода приобрёл за 20 рублей мерина, а также телегу, сани, сбрую, плуги, бороны. Выторговал за 12 рублей корову. В доме появилось молоко. Через год купил ещё дойную бурёнку. Излишки молока, а коровы не были высокоудойными, стали сдавать на молоканку Лоскотову. Он платил за литр молока одну копейку. (Можно посчитать, сколько потребуется молока, чтобы купить лошадь. За 2 летних сезона столько не сдашь молока на молоканку, чтобы скопить денег на лошадку) Во многом выручили заработанные деньги в Чите. В деревне, недалеко от Седельниково, Фёдор приобрёл старый дом. Соседи помогли перевезти сруб, и поставил одностопную избу — с хижиной родного брата распрощался.
Три лошади, две коровы — это уже полное хозяйство. Но беда в том, что все заботы легли на плечи Фёдора — мужиков нет. Приходилось главе семьи самому выполнять такие трудоёмкие работы, как пахота, заготовка дров, сена.

П  Е  Т  Р  У  Ш  Е  Н  Ь  К  А
При строительстве домов в Чите у братьев было полное взаимопонимание, друг друга поддерживали во всём по-братски. С возвращением домой их дорожки полностью разбежались в разные стороны. Соседи помогали Фёдору сооружать избу, а брат даже не притронулся к строительству, занимался он только своим хозяйством. Пётр решил разбогатеть, поэтому не тратил время на чужом подворье — своих дел, мол, не переделать.
Во всём Петрушенька экономил, даже скряжничал. После читинской поездки у Фёдора на столе изредка, но появлялся сахар. В семье Петра много лет пили чай без сахара, даже в праздники  не баловали детей сладким чаем. Постепенно скупость крепко осела в крови и в мозгах Петра Максимовича. Мой брат Гоша вспоминал: "Росла у Петрушеньки яблоня-дичка, ранетки на ней величиной с горошину, но их на ветках всегда усыпано.  Попросишь: "Дядя, дай, пожалуйста, яблочек". К яблоне он не допускал. Сам рвал и подавал горстку ранеток  через забор. Жили они богаче нас. Но никогда своих родных не одаривали и не приглашали нас, детей, к себе поиграть". Не позволял своим домочадцам Петрушенька общаться с бедными родственниками.
Для работы в поле всё было у Петра. Когда накапливалось много работы, просил брата помочь ему. Его же Фёдор дозваться к себе не мог — всегда он находил причину, чтобы не пойти к брату.  "Бог ему судья", — рассуждал Федя.
Идти в гору Пётр Максимович начал с небольшого дела. Завёл три семьи пчёл. Богата Седельниковская волость в тёплую пору  цветущим разнотравьем. Прибрежные луга благоухали полевым разноцветьем.   По берегам рек, в оврагах  росли липы, крестьяне выращивали гречиху, так что мёдосбор всегда приличный. (Наша знакомая угостила меня седельниковским мёдом. По вкусу он сильно отличается от калачинского — нежносладкий, прямо тает во рту северный мёдок). Пётр Мотовилов считал, что одна пчёлосемья стоит дойной коровы. Для Седельниково в ту пору такое утверждение вполне подходило, так как коровы были с низкой продуктивностью, а пышное разнотравье (пожары тогда в урмане не случались) давали богатый мёдосбор, цены на пчёлопродукцию удовлетворяли пчеловодов.
Приходится только сожалеть, что седельниковцы в нашу пору не в полной мере используют земные дары своего края. Природа богато наделила те северные края мёдоносами, для пчёл летом полная благодать, к тому же, седельниковцы сеют гречиху. Всё есть для сбора большого количества мёда  — только разводи пчёл. А ещё почти ежегодно произрастает множество грибов и различных ягод, бывают богатые урожаи кедровых орех. Природные дары могут быть большим подспорьем для земляков. Это всё к слову пришлось.
Продолжим рассказ. Домочадцев Пётр Максимович  мёдом не баловал. Продукцию пчёл, полученную за сезон, продавал скупщикам. Приобрёл Пётр выездного жеребца и стал сам разъезжать по деревням и скупать у крестьян мёд и воск. Пчёлопродукцию отвозил в Тару и по более высокой цене продавал купцам. Пчеловодство приносило доход, но это не удовлетворило Петра Мотовилова. Он стал искать возможность заиметь более высокий доход. И нашёл. 
Необычная картинка вырисовывалась. Едут мужички в воскресенье из Тары с ярмарки или  с базара, в кармане у них завелись денежки. При въезде в улицу села их ожидал Пётр Максимович и предлагал выпить рюмочку винца. Почему бы и не осушить рюмашечку — деньги есть. Приедешь домой, надо за бутылочкой бежать в лавку, да и жена заворчит, а тут без особого труда можно один-другой шкалик осушить — душа только возрадуется: никто не оговорит тебя, не запретит. Пей до дна! Бога не забывай да жену вспоминай!
Затея братца не была по нраву Федору. Нагло он поступал: винцо-то разбавлял водой, из четверика бутылки наливаются три рюмки, а он разливал  в четыре. Не боялся Петрушенька божьего суда, рассуждал старший  брат.
Стал Пётр Максимович знатным на селе. У него можно, если ты достоин, на месяц или на полгода взять деньги взаймы под процент. Он один из первых на селе приобрёл у американской компании "Зингер" ножную швейную машинку. Быстрее и качественнее пошло у него шитьё. За покупку в кредит рассчитался  досрочно и заимел доверие у служащих компании. Определили Петра Мотовилова уполномоченным по продаже швейных машинок крестьянам в кредит от компании "Зингер". Ему оплачивали за  сданные компании деньги, полученные за продажу машинок и выплаченные кредиты.. Повезло Петрушеньке! Разъезжал он по деревням и предлагал крестьянам приобрести швейную машинку. Не каждый крестьянский двор тогда имел деньги. Если у кого и появились  деньжата, можно ли отказаться от покупки — товар-то в рассрочку? Покупали, если вовремя не рассчитывались за кредит  Пётр забирал машинки без возврата денег и опять продавал зингеровскую продукцию в кредит новому покупателю. Выходил . уполномоченному неплохой навар — договор о покупке подписал, значит, соглашался с условиями кредитования, плати. При поездки в поселения Пётр одновременно скупал у крестьян воск и мёд.
С предложением купить ножную швейную машинку в рассрочку заявился Петр в дом Фёдора. Но брат наотрез отказался от приобретения товара.
— Откуда, Петрушенька, я возьму 125 рублей? Это же надо 5 выездных жеребцов вырастить!
— Не всю же сумму отдавать сразу. Федя, малыми долями будешь вносить, — настойчиво уговаривал брат брата.
— Где я эти доли найду?
—Заработаешь. Со  швейной ножной машинкой ты настоящий портной Заказы пойдут.
— Не буду я, Петрушенька, покупать. В долг брать — один грех, — отговаривался Фёдор. — В срок не заплачу кредит, ты же заберёшь машинку назад. Внести сейчас даже первый взнос не могу.
— Не горюй, Федя. Денег сейчас я  не потребую, заплачу за тебя — отработаешь в моём хозяйстве. Соглашайся, брат. Многое от покупки выиграешь.
Так в 1904 году в доме Фёдора Максимовича заработала ножная швейная машинка "Зингер". Адриан, сын Фёдора, вспоминал: "Сестра Дуня в люльке лежала, под стол ещё не ходила, тогда и появилась у нас швейная машинка. Вторую зиму Дуня в школу бегала, брат Иван работал, я учительствовал с 1910 года, а отец  всё ещё ходил к Петрушеньке отрабатывать за приобретенную в кредит швейную машинку. В течение 9 лет не сумел рассчитаться с долгом. В лучшее время сезона пропадал на поле брата. Отец шил только зимой, в другое время он на полевых работах. Доход от купленной машинки мы не ощущали. Чаще всего глава семьи шил кому-нибудь бесплатно. Был такой факт.  Уже поздняя осень, а отец с матерью всё еще серпами жали на своей полоске овес. Проезжал на лобогрейке мужик и похвалился: "Я закончил уборку. А ты, Фёдор Максимович, до снега будешь на этой полоске загибаться. Давай я тебе помогу: два круга сделаю, и ты сегодня завершишь страду". Доволен отец — выручил! Зимой явился  этот мужик в наш дом, вывалил из мешка овчины и сказал: "Фёдор Максимович, сшей барчатки мне и жене". Понятно, плату Фёдор Максимович с него не взял. Таких незаметных долгов у отца было много. Но как же рассчитаться с Петром? Я и мой брат Иван неоднократно спрашивали: "Когда разделаешься с Петрушенькой?". Мы постоянно ворчали. Как-то отец запряг лошадь, погрузил в телегу мёд, воск, невыделанные овчины и повёз в Тару на базар. Продал и рассчитался с Петрушей. Наша семья облегчённо вздохнула".
"Петрушенька" — это имя стало нарицательным в семье Адриана Фёдоровича. Если кто-то скупился, начинал эгоистичничить, то говорили: "У-у, Петрушенька!".
Разбогатев, Пётр Максимович выстроил для себя деревянный дом в два этажа. Через несколько лет отстроил ещё один бревенчатый  двухэтажный дом. В его хозяйстве круглый год работали батраки. Детей он не принуждал учиться — занимал их в хозяйстве. Со временем они упорхнули из отцовского гнезда
. Пётр Максимович выехал в Сибирь с малыми детьми: Старшему Ване было 7 лет, Нюре — всего несколько месяцев. Не совсем удачно сложилась жизнь Анны Петровны. В детстве она покалечила ногу.  Ходила всю жизнь со согнутой в коленке ногой. Её уделом была домашняя работа. Нюру подхватил купец Анохин. Жил он с двумя жёнами. В 1937 году купца арестовали, и след его затерялся. Анна Петровна жила в семье Ивана Петровича. Навещала брата Фёдора. Дважды побывала у меня и моей сестры Таи. Чтобы не быть родственникам в нагрузку, шила простенькие платья для старушек, вязала шерстяные носки, чинила одежду. Этот её небольшой приработок как бы плата за содержание её. Всю  мизерную пенсию отдавала брату Ивану, у которого она проживала,  оставляя себе лишь от пенсии 5 рублей в месяц для посещения церкви. Доброжелательная, заботливая женщина всю жизнь провела у домашнего очага. Она нянчила у бата Ивана дочку  Лиду и внучку Надю.
Старший сын Петра, Иван, окончил Тарское профессиональное училище и уехал в Омск искать место работы. Был там переписчиком. Перед уходом на пенсию работал бухгалтером бани. Жил он в городе Ишиме скромно, тихо. Берёг каждую копеечку. Его дочь Лидия вспоминала: "Папа любил смотреть кинофильмы, но лишь изредка по воскресеньям посещал кинотеатр — жалел 5 копеек ".
Дальше Седельниково и Тары дети Петра Максимовича для ученья не выезжали. В 1926 году  Пётр  Максимович потерял дочь, безвременно она ушла в мир иной.
Алексей, сын Петра Максимовича (1900 — 1943), погиб на фронте Великой Отечественной войны. О нём отзывались с теплотой, как о внимательном и очень доброжелательном, бескорыстном человеке. Жена его в войну умерла, и  Иван Петрович воспитывал внучку-сиротку.
Когда я работал после института в Северобайкальском районе, отец попросил отыскать в Улан-Удэ Фёдора Петровича. Мне было интересно познакомиться с роднёй, тем более что был наслышан довольно много о Петрушеньке. Я выполнил просьбу отца.
Фёдор Петрович с женой Анной и дочерью Верой, ученицей 7-го класса, проживал в районе ПВЗ столицы Бурят-Монгольской АССР, в Улан-Удэ. Жил он по-пролетарски. В бараке имел одну комнату, которая служила им горницей, спальней и кухней. В небольшой комнате две кровати, стол, табуретки, шкаф для белья — вот и вся мебель.  На заводе Фёдор плёл сетки для кроватей. Две койки были в квартире у него  с непрогибающимися сетками. Дома вечерами плёл цепочки для пробок к пивным бочкам, сдавал их предприятию, мастерить ему помогали жена и дочь. Это был их дополнительный приработок. Жена Анна работала дежурной на железнодорожном переезде. Денежный достаток был у них вполне приличный. Фёдор держал кроликов, десятка два, умел их выращивать. Однако в доме никакого запаса — прямая противоположность отцу. Запылилась у меня сорочка, дядя Федя сразу предложил: "Одень мою". А их, рубашек, у него всего две. Из одежды было всего понемногу у каждого члена семьи. Но это не вызывало у них никого беспокойства.
Моему появлению они обрадовались, проявили доброжелательность и внимание. Ради встречи на столе появились две пол-литры водки марки "Сучок", так тогда её называли. Еда самая простецкая. Выпили. Жена Фёдора предложила сбегать ещё за одной. Я сказал, что достаточно. Дядя Федя со мной согласился, но воспротивилась его жена.
— Анька, успокойся. Больше пить не будем.
Анна фыркнула и убежала из дома. Фёдор пошёл её искать. Вернулся один.
— Не нашёл, — сообщил он. — Шут с ней — никуда не денется. В бараках здесь  живут бывшие зэки, но меня и мою семью они не трогают, так что с Анькой ничего не случится.
Так я познакомился с алкогольной родней.  Днём мы втроём пошли на ипподром посмотреть конные бега.  Не успел я моргнуть глазом на ипподроме, как у них оказалась бутылка денатурата. Анна, видя моё недоумение,  с радостью сообщила:
— Это же "Диночка" — вкуснятина! Попробуй.
  Я отказался принять такое удовольствие и договорился с ними, что буду заезжать к ним, если прекратят алкогольную прыть.
— Отец мой больше меня выпивал, за стол не садился без рюмки, три раза в день потреблял, а я только два раза в месяц угощаюсь. — Единственный раз Фёдор при мне вспомнил о своём отце.
При встречах со мной больше не было раздольной пьянки. По-моему, они несколько уменьшили алкогольную прыть.
Сидим мы за столом. Прибегает от подруг Вера. Отец предлагает дочери:
— Верка, выпей! — И подаёт ей полстакана водки.
Вера выпила. Вытерла ладонью губы и говорит:
— Я пошла!
— Ты куда?
— Я ещё немного поиграю с девочками.
Так они занимались воспитанием. За её учёбой и за играми на улице они не следили. Дочь об отце и матери никак не отзывалась. Единственная дочь. жила без родительского надзора. Окружающая среда дочери мать и отца не беспокоили. Со всей серьёзностью к учёбе она не относилась. Я посоветовал Вере после 7 класса поступить в техникум, так как считал, что её свободная жизнь не позволит ей одолеть10 классов.
Заехал к ним в следующем году. Вера учится в 8 классе. Спросил  у неё:
— Стала упорнее готовиться к урокам , Вера?
— Так же занимаюсь.
Дядя Федя и обратился ко мне:
— Возьми её к себе. Может быть, она лучше будет учиться.
Я увёз Веру в Нижнеангарск. Пожила она октябрь и ноябрь у меня. Родители ни письмом, ни телефонным разговором нас не беспокоили. Не акнулось у них, что девочке требуется денежное содержание. Вера, наверное, прожила бы у нас год, хотя супруга и тёща без одобрения восприняли её приезд. Правда, этого Вера не заметила. Появилась веская причина для отъезда Веры.
С середины октября у Байкала замерзают небольшие заливчики. Дети на  сверкающем льду катаются на коньках. Вера тоже стала кататься на коньках вечером. Приходила домой в сумерках. Чего тут особенного?
Я проследил, что среди конькобежцев увивается у девочек паренёк. Его привёз завгороно и устроил его в семилетнюю школу физкультурником. Отметил для себя, что его поведение отличается от нижнеангарских юношей. Паренёк спокойно не относился к девочкам. Ловелаские его манеры заметны — у него не  товарищские отношения, а стремление сблизиться с несовершеннолетней девочкой  Это я заметил у него. Сразу. Только бы он не зацепился за Веру. И вот Вера стала приходить вечером к 9 часам. Я проверил: она и паренёк — больше никого нет на льду — катаются на коньках. Я сказал об этом Вере. Но она всё равно приходила домой в темноте. И в осенние праздники я отвёз Веру на пароходе к родителям. Правильно ли поступил? Всё-таки в Нижнеангарске она более ответственнее подходила к учёбе. Но другое: весной паренёк в тайне от родителей увёз из Нижнеангарска на пароходе девятиклассницу. Этой девочкой могла быть Вера, так как она со всеми быстро сходилась. Что бы я сказал родителям, если бы такое произошло с Верой?  .     
.. Но безалаберная жизнь Фёдора Петровича и его супруги Анны, видимо, отразилась на судьбе их дочери. Вера в Улан-Уды не стала учиться в школе. Через год. она поступила и окончила  медицинское училище, работала в селе Ишимского района. Вышла замуж. У неё родился сын. Вера, не удовлетворённая жизнью, покончила жизнь самоубийством. Её не остановило, что после смерти её матери одинокий парализованный отец после обширного инфаркта прикован к постели, и то, что грудной сынишка  станет сиротой. Думаю, что повлияло на её судьбу отношение к ней родителей, не меньшую роль, скорее всего, в её смерти сыграл спирт, который выдаётся ФАБам.    
В один из приездов к дяде Феде в Улан-Уде я заметил на бесковровой стене портрет молодого человека с Золотой Звездой на груди.
— Это брата  Ивана — зять. Он приезжал к нам. Думал, что его жена Лида от него скрывается у нас. Полетел на Камчатку за ней.
Фёдор Петрович поведал, что этот зятёк нигде не работает, но денег имеет много. Он часто ездит в Среднюю Азию и привозит оттуда ковры.
Такой "герой" вызвал у меня большие сомнения в подлинности его геройства: не работает, а разъезжает по стране. Я сказал дяде Феде:
— Снимите его портрет со стены, чтобы вас не заподозрили в какой-либо его авантюре. Так настоящие герои не живут.
Дядя Федя дополнил:
— Нынче отпуск мы проводили у брата в Ишиме. Дочка Ивана, Лида, жила тогда в мире с мужем. Я, моя жена, зять Ивана рассматривали семейный альбом.  До конца не досмотрели фотографии, как он вдруг повел пальцами по альбому и говорит: "Тут что-то есть". Открыли последний картонный лист:  на корочке лежали три золотые монеты. Он сразу схватил их.
В разговор вступила Анна:
— Я сказала ему: "Не тронь! Не ты положил сюда, не тебе их брать".
Много позже разгорелась канитель с этим зятем у Ивана Петровича. Тесть ненавидел его за то, что не получалась у него жизнь с дочерью Лидой. Правда, пополнение в дом от денежного зятя принимали они с благоговением. Лида скрывалась от мужа, и он  разыскивал жену. Лидия Ивановна долгое время жила в Омске у моей сестры Таисии Андриановне.. В конце концов, Лидия вернулась в Ишим и там пряталась от мужа. Иван Петрович решил помочь дочери. Хорошо  зная, что зять вороватый проходимец, решил отдать его в руки  правосудия. Уловил момент: зять принёс во двор скат изолированного провода. Иван Петрович посчитал, что этого достаточно, чтобы привлечь зятя к уголовной ответственности, и сообщил об этом в милицию. (Когда сам не воруешь, то кажется, что любое воровство немедленно пресекается и строго наказывается). Так примерно рассуждал Иван  Петрович. Зятя вызвали в горотдел милиции на беседу. Видимо там ему всё и пояснили. Вернулся зятёк  оттуда раньше сотрудников милиции и перебросил в огород соседа бухту изолированного провода.  Иван Петрович проделку зятя не видел.. Милиционеры провели обыск и, ничего не найдя, ушли. "Посажу я тебя за клевету", — заявил угрожающе зять тестю.
Перетрусил Иван Петрович, да и как не испугаться: за клевету на героя срок обязательно дадут. Закрылся  в доме на крючок. Две недели домочадцы не выходили из избы:  боялись  появления мужа Лидии. На 15-й день глава семьи  решил рано утром побывать на дворе. На всякий случай положил в карман пиджака чугунный пестик ступки. Осторожно открыл дверь сеней и увидел  зятя, усевшегося на крыльце. Улыбнулся он Ивану Петровичу и ехидно проговорил:
— Попался, милый тесть?! Не отвертишься, за клевету ждёт тебя уголовное дело. Устрою я дорогому  тестю  ночлежку на нарах рядом с парашей. С собаками будут водить тебя, как последнею тварь.
С перепуга, не помня,  как это у него вышло, опустил Иван Петрович пестик на голову сидящего зятя, и  он, потеряв сознание, завалился на крыльце. Вот тебе раз: из огня да в полымя!  Жив ли?!  Облил водой зятя, тот очнулся и, вытирая кровь на голове рукой, с уверенностью  пригрозил:
— Теперь я тебя обязательно посажу.
Перетрусил Иван Петрович крепко. Но выручила милиция. Пока собирались разобраться с тестем, "драгоценный" зять попался на крупном воровстве и его  арестовали. Пока шло следствие, Лида, чтобы имущество не конфисковали, растащила по соседям ковры,  дорогую мебель и прочее барахло,  приобретённое в замужестве.  Суд приговорил её мужа  за мошенничества к восьми годам общего режима. Оказалось, что "герой" уже приобрёл аттестат о среднем образовании и подбирался к вузовскому диплому.  Документы на героя  оказались  фальшивыми. Вот такой "герой" бесплатно разъезжал на пассажирских поездах, летал самолётом. Откуда богатство у этого "героя"? Я не мог ничего придумать. Возить из Средней Азии ковры? Тяжело, да и выручка небольшая. Позднее я понял, что он был, видимо  связан со своими делишками с некоторыми сотрудниками милиции, многое прощали ему. Скорее всего, этот "герой" занимался торговлей   наркотиков. И погорел.   
Казалось бы, что после его ареста семья Мотовиловых (к этому времени Иван Петрович умер) избавилась от лихоимца — не было счастья, да несчастье помогло. Однако всё не так, как кажется. Но от такого "героя" не пыталась жена  отгородились.
Я стал очевидцем в Ишиме небольшой истории, которая раскрыла отношение семьи к осуждённому денежному "герою".   
Когда Иван Петрович тяжело заболел. Фёдор Петрович, жалея брата, переехал к нему — большой огород, нужно помогать. Фёдору и Анне выделили в доме родного брата комнатку, в которую вошли две кровати и стол, получился узенький проход.  На  более лучшее удобство Федор не претендовал. И их дочь Вера переехала от мужа работать в Ишимский район.
Вскоре умер Иван Петрович. Случилась беда и с Фёдором: его парализовало — алкогольная  эпопея победила организм, привела к инфаркту. Помню, в Улан-Удэ ляжет дядя Федя  на кровать, надует живот и кричит: "Анька, Верка,  бейте!" Они стучали кулаки по его напряжённому животу, как по барабану, — мускулы не пробиваемы.  Никогда бы не подумал, что болезнь может приковать такого здоровяка к постели.
А история, в которой я стал главным героем такова. Шестиклассники Ивановской средней школы выиграли первенство на областных соревнованиях по баскетболу. Им предстояло выехать в Тюмень бороться за чемпионство баскетбольных команд сельских школ Западной Сибири.. У меня был очередной отпуск, и я, будучи директором этой школы, решил ехать со спортсменами в Тюмень. На обратном пути, планировал я,   попроведаю больного дядю Федю. 
Наши учащиеся в Тюмени играли в баскетбол отчаянно. Проиграли лишь одно очко. За  тюменцев болели дети, заполнившие полностью балконы спортивного  зала. Тюменские дети азартно поддерживали своих спортсменов. У нас болельщиков не было. Бессомнения, это сильно повлияло на игру.
На обратном пути я сказал А. Г. Васильеву, учителю физкультуры:
— Алексей Георгиевич, я  выйду  в Ишиме, если меня встретят. Не встретят, поеду  домой — вечером я не буду искать родственников.
Вышел на перрон на станции Ишим. Быстро разошлись приехавшие пассажиры. Меня никто не встретил. Старушка суетилась у нашего вагона с бумажкой в руках, я спросил её:
— Бабушка, вы кого-то ищите?
— Да, по телеграмме… — неохотно ответила она.
— Вы с телеграммой не можете отыскать, а я подал телеграмму, но  меня
никто не встретил.
Бабуся ничего не ответила. Как пришла незаметно, так и ушла. Осталось 5 минут до отхода поезда. Встречающих нет. Собрался я возвратиться в вагон. Поглядел в сторону вокзала и увидел:  находясь ко мне спиной, перебирается с трудом через рельсы хроменькая Анна Петровна. (Я познал её в Улан-Удэ, проживая в Бурятии). Почему-то она не нашла меня у вагона и перебирается к вокзалу.
— Анна Петровна!! — окликнул я её.
Она оглядывается и удивлённо вопрошает:
— Володя?! Это ты?!
Я подбежал к ней.
— Пройдём, Володя, на вокзал.
Бредём к вокзалу, перешагивая рельсы.
— Подождём в зале ожидания, пока подойдёт  автобус, — как-то загадочно проговорила Анна Петровна. — В вокзале тепло, а на остановке холодно ожидать.
Я всё время недоумевал, почему калека Анна Петровна решила встречать меня тёмным вечером, а тётя Аня, жена Федора, хорошо ко мне относившаяся, не пришла на вокзал. Мы пробыли на вокзале минут 20. На автобусе в темноте  добрались до одноэтажных домов ишимской улицы.  Дом Ивана Петровича из-за темноты не разглядел. Вошли в утеплённые сени, затем в коридор избы. Показывая  на правую дверь, Анна Петровна сказала:
— Сюда. — Сама не вошла со мной, да и двое не вошли бы в комнатушку.   
Открываю дверь. На кровати лежит Федор, рядом с ним на стуле сидит Анна.  Как только они увидели меня, оба, Фёдор и Анна. залились смехом.  На моё приветствие ответили бурным хохотом. Посмотрят друг на друга и начинают ещё больше смеяться. Наконец, дядя Федя, иногда с перерывами, заговорил:
— Они не тебя. Они другого Володю встречали.
Я ничего понять не мог.
Добавляет тётя Аня в паузах между хохотом:
— Мужа Лиды встречали. Думали, что его по этапу гонят. Ха-ха!
—Я же не им телеграмму давал, а тебе, дяде Феде. Думал, тётя Аня встретит меня..
— Они решили, что зятёк сердится на них, со мной он был в нормальных отношениях, поэтому он дал телеграмму меня. Его тоже звать Владимир, — уточнил дядя Федя.
Отдышавшись от смеха тётя Аня пояснила:
— Телеграмма из Тюмени, подписана: Владимир, а он один у них в голове, вот и взбудоражились. Всего накупили: колбас несколько сортов, сыра, конфет, водки, сигарет. Они  рассуждали, что если конвоиры не будут принимать передачу, то, как тронется поезд, начнут закидывать продукты, водку в тамбур — всё что-нибудь ему попадёт, — рассказывала, прерываясь из-за смеха, тётя Аня.
— А тут другой Володя нагрянул, — смеётся дядя Федя. — Ох, ты и переполошил их. Омрачил им радость.
Понял я, что за старушка с телеграммой в руке подходила к вагону, в котором я ехал. Анна Петровна повела меня не к автобусной остановке, где должны ожидать встречающие"героя", а на вокзал: требовалось переждать, чтобы встречающие Володю, едущего по этапу, не выдали себя. Они даже не догадались развернуться на 180 градусов и встретить меня, промолчав про "этапированного" заключенного. Их пластинка так крутилась, что не сообразили её остановить. Я явился для них полной неожиданностью, как снег на голову.  Встреча со мной для них — одни убытки.      
Анна купила у них пол-литра водки, и я и тётя Аня  (дядя Федя был неходячий) поужинали с семьёй Ивана Петровича. За столом в большом зале разговор у них со мной не получился. Меня они ни о чём не спрашивали. Молчали.   Жена Ивана Петровича, двоюродная сестра Лида моими  родными не поинтересовалась. Лида даже не спросила про мою сестру, у которой долго жила, скрываясь от мужа. Моя сестра Тая не требовала с Лиды платы за еду — она же родственница. За столом промолчала и Анна Петровна, видимо, не имевшая равноправного голоса в этой семье. А они не отошли от шока, не встретив нужного им Володю? Понял, что я  для них безразличен.. Ночевал я в тесной комнатушке у дяди Феди, хотя за стеной были три просторные комнаты — ехал, дескать, к Фёдору Петровичу, так и живи у него.   Это была моя последняя встреча с двоюродной сестрой. На другой день я покинул Ишим. Лида не передала привет моей сестре Тае, да и не спрашивала о ей здоровье, о её семье, как обычно бывает в таких случаях.
Анна, жена Фёдора Петровича,  вскоре заболела — рак скосил её. С дядей
Федей я переписывался. Когда Лида продала дом, ему выделили квартиру в г. Ишиме. До этого Фёдор Петрович, фронтовик, никогда не обращался за помощью. В  Новосибирске  Лида купила трёхкомнатную кооперативную квартиру.  С ней переехали мать, Татьяна Григорьевна, её  тётя Анна Петровна и сиротка Надя.
Мы не знаем, кто помог Лиде купить квартиру: или отец Сум накопил денег, или это был вклад её мужа. Когда Лида окончила Томский университет в 1952 году, Иван Петрович в письме просил моего отца узнать, нельзя ли ей устроиться учителем географии в Омске или в Исилькуле, чтобы дочь работала недалеко от Ишима. Могла и сама Лида приехать и прозондировать для себя работу. Каких-либо связей у отца-пенсионера  не было. Он не смог разрешить просьбу брата. . Лида  проработала три года  в областном музее г. Горно-Алтайска в должности заведующей отделом природы, затем преподавала географию в школе в городе   Ишиме. Зарплату получала всё время средненькую. (Я и моя жена, работая в школе, не имели средств, чтобы купить в областном центре небольшую кооперативную квартиру). Старенький дом в Ишиме, был продан, понятно,  не за высокую цену. Перед пенсией Иван Петрович работал бухгалтером бани получал небольшую зарплату. Его жена первоначально не получала пенсию Вот и делай вывод, кто помог Лиде купить кооперативную квартиру в Новосибирске. Связей у нас с этой родней нет
 Муж с Лидой не соединился. Когда его расконвоировали до отбытия срока, он сошёлся с женщиной, женился на ней и остался жить на тюменском севере.
Судьба Петра Максимовича, главы семейства, подконец его жизни печальна. В 1930 году, когда ему шёл 61-й  год, его раскулачили и сослали на Васюганьские болота. Правда, вскоре его из-за преклонного возраста отпустили из ссылки.
Поздним вечером в квартире Евдокии Фёдоровны в Омске раздался звонок у входной двери.. Она открыла дверь и ахнула: перед ней стоял родной дядя Петя, отправленный в ссылку. По измятой одежде и заросшей бороде она решила, что спецпоселенец сбежал. Явился беженец, а её муж работает в областном управлении ОГПУ. Как быть? Что  сказать дяде? Как его выпроводить?
— Дуня, пусти переночевать. Меня отпустили, — сообщил Петрушенька.
Подумала она сразу: "Как посмотрит на приход такого гостя супруг? Кузьма  очень строг в этих делах. Мне переполох в доме не нужен. В детстве дядя не пускал меня в свой дом поиграть с его детьми, двоюродными подростками встречалась  с ними лишь на улице. Прижало дядю — нашёл родню".
— Проходи, дядя, — нерешительно сказала ему родная племянница.
Она накормила дядю и уложила  спать, утром разбудила  рано.
— Дядя, вставай! Я не хочу, чтобы тебя увидел Кузьма.
   Поле возвращения из ссылки Пётр Максимович жил у родного племянника Адриана Фёдоровича Мотовилова. В 1922 году у Петрушеньки умерла жена, Анисья Тихоновна. Второй раз жениться он не стал и до конца жизни оставался вдовцом. Сын Петра Максимовича, Фёдор, в конце 20-х годов уехал на прииски.  Иван жил в Омске.  Живя в Седельниково, Пётр Максимович постоянно видел два своих двухэтажных дома, хозяйственные постройки, своих лошадей в колхозе, сердце его щемило —  не мог он смириться с тем, что у него всё отобрали. Всю жизнь копил, экономил на всём, и ничего у него не оказалось. Своё недовольство Советской властью он нередко выражал открыто.
В 1937 году Петра Максимовича Мотовилова арестовали, и в этом же году он умер в Тарской тюрьме.

Д  Е  М  И  Д    М  О  Т  О  В  И  Л  О  В 
Племянница Галина Ивановна, дочь моей сестры Екатерины, зная, что я отыскиваю родственников, сделала для меня ценное сообщение. На семинаре врачей в Омске она услышала, как одна женщина сказала: "У нас в Седельниково были двухэтажные дома". Спросила: "А как фамилия?" — "Мотовилова", — ответила она ей.  "Я тоже Мотовилова". Больше у них разговора не было.
Начал поиски. Оказывается,  племянница Галина  разговаривала с врачом  медпункта Омского аэропорта  Елизаветой Васильевной  Батухтиной, правнучкой Демида Максимовича Мотовилова, родственников которого я  отыскивал. Отец очень мало рассказывал про родню по линии Демида, не имел с ними даже почтовой связей. Елизавета Васильевна сообщила, что родичей деда Демида очень много, живут во многих местах России, даже заграницей, есть они и в Омске, но не смогла назвать ни одного  адреса. Но кое-что нужное для моей рукописи она сообщила.
Знал я, что в конце 50-х годов отец съездил в Тару — много лет собирался там побывать. Спросил, у кого он в Таре побывал, ответил, что у знакомых, и отец  больше ничего не сообщил. Удивительно было то, что Адриан Фёдорович обычно всегда подробно рассказывал, где бывал, с кем встречался, о чём разговаривали при встрече, не пропуская ни одной мелочи,  а про поездку в Тару ограничился одним словом, что для него совершенно  несвойственно. В чём дело? Скрыл.  Почему?
Елизавета Васильевна  Батухтина поведала мне про один случай.   
— Когда я была маленькой, к нам зашёл мужчина  в сером костюме, вообщем, опрятно одетый и спросил: "Здесь Мотовиловы живут?". Я ответила, что нет. Бабушка выбежала из кухни и торопливо сказала: "Здесь, здесь! Я Мотовилова". Баба Таня провела мужчину в дом, и они очень долго разговаривали.   
Почему отец, любивший рассказывать обо всём, умолчал об этой встрече, скрыл от нас своё  посещение родственников в  г. Таре? Привёз фотографии и никому их не показывал. Оказывается, у него были основания:  он оберегал нас от контакта с этой родней. Почему?
Дело в том, что две дочери Демида Максимовича вышли замуж за иностранцев и выехали за рубеж. Первоначально отец записал у себя, что вышли замуж в 20-х годах за австрийцев.  Побывав в Таре, зачеркнул в своей записи — "за австрийцев" и сверху написал: " за поляков".  В советское время все, кто имел контакт с родственниками за рубежом, отслеживался органами госбезопасности. Отец не хотел, чтобы его детьми заинтересовались органы КГБ. Адриан был большим любителем поговорить, повстречаться с родственниками, земляками — всё хотел знать о них, но мы не ведали, что он был неплохим конспиратором.
— Ваша родная бабушка, Татьяна Демидовна,  рассказывала вам о ваших родных тётках? — спросил я у Елизаветы Васильевны. 
— Знаю, что она после войны переписывалась с ними, получала посылки из Молдавии. По-моему, ездила один раз в гости. Кажется,  одна тётка приезжала к нам. Когда мы пытались что-либо узнать, бабушка говорила: "Это вас не касается". Умерла и унесла с собой все тайны. Говорили, что тётя Мария из Молдавии переехала в Латвию, есть родственники в Германии, США, но нам ничего о них неизвестно. О тётё Харитиньи я ничего не знаю.
Что такое знали отец и Татьяна Демидовна, что не захотели новому поколению рассказать о сёстрах? Всю вторую мировую войну они, мои двоюродные тёти, жили на территории, которую оккупировали фашисты. Как они пережили то тяжелейшее время? Это ещё больше заинтересовало меня.
Из сохранившихся писем отца узнал, что Семён Киселёв, сын Татьяны Демидовны, жил в Омске. Отец встречался с двоюродным братом, сохранился его адрес, но я не придавал этому никакого значения — у отца было немало знакомых, с которыми он виделся, переписывался, фамилия Киселёв ничего не проясняла мне.  Поехал по омскому адресу  в бывший военный городок, а там  и  не знают, что жил такой-то в данной квартире. Оказывается, он переехал в Муромцево Омской области. Достал его адрес. Семён Киселёв, оказалось,  давно умер. Оборвалась ниточка моего поиска. Хорошо, что моё письмо  передали родственникам. Более трёх лет ждал от них ответа. Пришлось  мне обращаться к телепередаче "Жди меня", чтобы узнать о судьбе дочерей третьего сына Максима Мотовилова — Марии Демидовне и Харитинье Демидовне Как русские женщины пережили военное лихолетье? Родственников у двоюродного деда, Демида Максимовича, действительно очень много, больше, чем у Фёдора и Петра Максимовичей, вместе взятых.  Жаль только, что нет у них, у демидовских родственников, контактов между собой, поэтому и я сижу на мели: не могу ничего рассказать о "забытых" родных. Глухо и от передачи "Жди меня".
Сообщаю  всё, что мне известно о родичах Демида Максимовича.
Демид Максимович Мотовилов родился после гибели отца. Ему, Демиду, шёл 21-й год, когда старший брат Фёдор с семьёй покинул починок Малые Борки. Считаю, что Демид Максимович, когда братья его отъезжали в Сибирь, был в армии. Но так ли это? Остаётся загадка: почему Демид не поехал в Сибирь следом за братьями? Неизвестно, как сложилась в дальнейшем его жизнь в Малых Борках Водорезской волости Вятской губернии. По всей вероятности, он не знал грамоты, как большинство крестьян России в то время. Если бы приходили письма из Вятской губернии в Седельниково, то любопытный Адриашка, большую часть времени крутившийся дома, это запечатлел бы и рассказал бы своим детям. Скорее всего семья Демида Максимовича бедствовала в починке Малые Борки. 
В 1911 году обширные районы Западной Сибири охватила засуха. На седельниковских полях всходы появились только в половине июля (по старому календарному исчислению). Зелёные зерновые культуры, выросшие по колено, косили осенью на корм скоту. Ржаные поля полностью выгорели, жать или косить на них было нечего. Зато 1912 год вышел высокоурожайным, как будто пашня отдохнула и воспрянула.  "Трудно было в прошлом году, — рассуждал в уме Фёдор Максимович. — А как же живётся Демиду в Малых Борках?" У Фёдора давно теплилось страстное желание побывать на своей малой родине, но хозяйственные дела, да и вечный материальный недостаток не позволяли ему оторваться от дома. А ведь любовь к малой  родине, как любовь к матери, не иссякает до самой смерти. Где бы ни жил, а всё равно вспомнятся  дорогие тебе края, ничто не может потушить желание побывать в родном месте, вспомнить своё милое детство, молодость.
Фёдор Максимович решил  осенью 1912 года навестить  родные места, чтобы ещё раз взглянуть на  родные вятские просторы. В этот сезон выдался хороший урожай зерновых культур, и все уборочные работы провели при благоприятной погоде. Крестьянский начальник обеспечил ему, как бывшему переселенцу, бесплатный проезд в оба конца.
И вот он в починке Малые  Борки. Ему показалось, что за прошедшие 18 лет в их селении дома посерели, нахлобучились, стали хмурыми, приземистыми. В Седельниково появились высокие двухэтажные срубы, а здесь жильё не возводилось, поселеньице замерло. Многие родичи, друзья его детства, знакомые разъехались или умерли. Встречались ему в лаптях незнакомые люди. Лес поредел. Всё это грустью отзывалось в его  сердце. Всё кругом родное, но смотрится отчуждённо. Не потому ли, что он был уже прикован к сибирскому раздолью?
Фёдор Максимович  побывал в Спасской  церкви, в которой когда-то служил сторожем. Молился долго и поставил свечки за умерших отцу Максиму, матери Арине. Загорелись в церкви свечи от жены Натальи, от брата Петра с женой Анисьей. Уж так просили Пётр и Анисья от них поставить свечи в храме, но денег на приобретение свечей не дали. Фёдор вырвал на могиле отца сорную траву, обложил просевший бугорок дёрном и три раза сын низко поклонился отцовскому и материнскому праху.   
Вернулся Пётр Максимович в Седельниково с семьёй брата Демида (1873 —1918) У Демида Максимовича  и его жены Лукерьи Кондратьевны (1878 — 1948) было пятеро детей: сын Иван (1904 — 1942), дочери Харитинья, Мария, Евдокия и Татьяна (1906 -1991). В Седельниково семья Демида Максимовича не поселилась — выбрали деревню Яранку, где наделялись земельные наделы ближе к строениям.
Демид Максимович прожил неполных 42 года. Он погиб при заготовке леса — повторил участь отца. Вдова Лукерья Кондратьевна осталась без мужской поддержки — сыну Ивану шёл 14-й год. Трудную пору  пришлось пережить и преодолеть вдове. Младшей дочери исполнилось лишь 12 лет.
Дочери Харитинья и Мария  Демидовны  вышли замуж за поляков и уехали за границу. Видимо, это произошло после восстановления дипломатических отношений нашей страны с Польшей в 20-х годах ХХ века. Пришлось Лукерье Кондратьевне жить с дочерьми Евдокией и Татьяной. Затем они переехали в деревню Черниговку. До конца своих дней Лукерья Кондратьевна жила в Таре у дочери Татьяны Демидовны Киселёвой (Мотовиловой). 
Мария Демидовна вырастила дочь Елизавету (её фамилия Салтутра), проживала в Риге. Сын Александр  жил в Саратове. У  дочери Евдокии, у Галины, было 11 детей.
Младшая дочь Демида Максимовича Мотовилова, Татьяна Демидовна Киселёва, вырастила  шестерых детей. Дочь Мария Яковлевна (1926 — 2012) жила в Таре, вырастила дочь Людмилу и сына Александра (он живет в Саратове). Дочь Анастасия (Стася) Яковлевна Ломановская (1927— 2009)  проживала в Петропавловке Муромцевского района Омской области. Она вырастила шестерых детей.  Дочь Анна Яковлевна (1928) Батухтина живёт в Таре. У неё трое детей — Лиза, Галина и Антон. Я встречался с её дочерью Елизаветой Васильевной Батухтиной, врачом медпункта Омского аэропорта. Дочь Татьяны Демидовны Валентина Яковлевна Захаревич (1932 — 2013) воспитала пятерых детей. Жила в г. Таре. Младшая дочь Татьяны Яковлевны Александра Яковлевна Гапеева (1935-2016) проживала в Омске вместе с дочкой. Её двадцатилетний сын Александр, выполняя интернациональный долг Родины, погиб в Афганистане. Дочь Галина, жила вместе с матерью в однокомнатной квартире. Сейчас проживает одна. Александре Яковлевне выделили  жилплощадь в Омске после гибели сына, и она из Муромцево переехала в Омск. Гибель сына потрясла её. Инфаркт Александру Яковлевну  Гапееву приковал к больничной койке. Выкарабкалась. Инвалид второй группы.  Я проведывал двоюродную сестру дважды. Разговаривал с ней  периодически по телефону. Она сообщила сведенья о своих сёстрах. Сын Татьяны Демидовны Киселёвой Семён Яковлевич (1939 — 1959) проживал в Муромцево. Он рано оборвал сам свою жизнь.
Татьяна Яковлевна, по словам её близких родственников, была энергичной и деятельной женщиной, умеющей преодолевать трудности.
Это всё, что узнал я о родственниках от Елизаветы Васильевны Батухтиной и Александры Яковлевны Гапеевой.
Понятно, что мои поиски продолжаются. Кто-то же жив из семьи Ивана Мотовилова, сына Демида Максимовича, проживавшие в г. Таре? Мне не удалось встретиться с другими родственниками Демида Максимовича. На мои письма Стася  Ломановская ответа не дала, хотя я несколько раз звонил. писал   В одном письме выслал фотографию, которая запечатлела Татьяну Демидовну с дочерьми и внучкой, чтобы знать, кто на ней изображён. Ответа нет. Позвонил в Петропавловку, Стася ответила, что отправили сообщение по Интернету, а я Интернетом тогда не пользовался. Выходит, послали сообщение на деревню дедушке. Просил, чтобы снова написали и отправили письмо почтой. Бесполезно — я не получил ответа от двоюродных племянниц. Вот и пришлось направлять послание на телепередачу "Жди меня". Но я не мог сообщить редакции фамилии, года рождения двоюродных тёток. Продолжаю поиск. Надеюсь, что успехи будут.
Плохо, что потомки ничего е знают о семье Демида Максимовича Мотовилова. Трудно им  жилось в Вятской губернии. При переезде в семьи Демида в Седельниковскую волость их мытарства не завершились. Земельный пай выдали на двоих, а их семеро в семье. Из всех детей Демида Мотовилова самая боевая, решительная в жизни была Татьяна Демидовна Киселёва. Она родила и подняла на ноги пятерых дочерей и сына. 

И  В  А  Н    Ф  Ё  Д  О  Р  О  В
Старший сын Фёдора Максимовича, Иван, рос шустрым, разбитным и смекалистым  мальчуганом. Топор, рубанок играли в его руках, потому что у него был острый глаз: увидит, как работают другие, запоминал и дома опробовал, получится ли у него. И выходило у него неплохо. Играли в городки. Сломалась баталка. Забегал Ваня во двор, обрубал оглоблю, быстро её отёсывал топором, и  баталка получалась, с ней бежал играть. Отец, увидев обрубленную оглоблю, возмущался:
— Чего наделал, лешачонок?! Завтра в поле ехать!
— Сделаю, — отвечал сын.   Новая оглобля у телеги появлялась без напоминания.
От игр на улице Ивана не оторвать. Организовывал он на улице  игры в лапту, городки, бабки. Сыновья  сообразительность в домашних делах вселяла в душу Фёдора Максимовича надежду на будущее — добрая опора растёт, толк из Ивана выйдет.
После обучения в Седельниковском сельском училище  отец определил Ваню на учёбу в Тарское городское четырёхгодичное училище. Проучился Ваня 3 года, и из-за неуспеваемости по ряду предметов был оставлен на осень. Фёдор сильно удивился: сообразительный парнишка не одолел учёбу. Разобрался отец, выявил причину неуспеваемости сына по предметам и высказал ему:
— Оказывается, ты, пострелёнок, не ученьем занимался, а ловил птичек да мастерил клетки для щеглов и зябликов, торговал на рынке, а в училище не ходил. Сказывают, ты и прокламации разносил. Разве можно такое?  Не хочешь учиться — работай дома.
Отстранил Ванюшу отец от учебы в Таре, чтобы не лез в политику. Это было главной причиной того, что увёз Фёдор сына в Седельниково. Дел в своём хозяйстве невпроворот, пусть трудится. 
Но вот беда — заболел Ванюша. Чахнет, кашляет. Лицо его стало бледно-зелёным. Не играет с подростками, а больше лежит. Позвал Фёдор местного фельдшера. Осмотрел он Ивана и покачал головой: 
— Плохи дела: чахотка у него, Фёдор Максимович. Если хотите, чтобы сын выздоровел, купите ему ружьё. Урман вылечит.
Несмотря на то, что у Фёдора Максимовича за душой не было  ни гроша, он постарался и купил сыну, своей будущей опоре и надежде, одноствольное ружьё. Иван, несомненно, был рад такому подарку. С берданкой он уходил в лес на целый день. Первоначально, истратив в урмане все свои силы, ползком приползал домой.  Но охоту не оставил. Она стала его страстью. И выздоровел!
Снова Иван принялся за уличные игрища с подростками. Увлекался он ими неистово, что очень сильно раздражало его отца, которому требовался не игрок, а работник  в нескончаемых сельских делах.  Фёдор возьми и скажи сыну:
— Женить тебя надо, чтобы ты не играл на улице.
— Жени! — обрадовано согласился  сын.
Стали сватать в Седельниково шестнадцатилетнему жениху невесту. В одну сунулись семью, в другую — везде отказ. Мотив один — жених чахоточный. Пришлось ехать в другую деревню, где не слышали про болезнь Ивана. Сосватали  из бедной семьи Елену (1885 — 1941) дочь Макария. На два года постарше, но зато  прибавились рабочие руки. Елена Макарьевна отроду страдала сильно близорукостью. На покосе отойдёт от балагана за куст и кричит:
— Ваня, куда мне идти?
Так черноволосый паренёк в 16 лет стал семейным человеком.
Иван Фёдорович начал службу писарем у крестьянского начальника. Потом в этой же должности перешёл работать в волость. Почерк его был ровный, чёткий, убористый.  Как писаря, его ценили. Сохранился паспорт 1918 года, заполненный им на имя Адриана Фёдоровича Мотовилова. Единственный серьёзный недостаток отмечал Адриан Фёдорович у старшего брата — его любовь к выпивке. 
Иван Мотовилов отслужил в армии. В 1-ю мировую войну снова был призван на военную службу.
В 1933 году Иван Федорович переехал в Кузбасс, трудовая слава которого гремела в то время на всю страну. Поэт   Владимир  Маяковский воспел в стихах  Кузбасс как будущий город-сад. И. Ф. Мотовилов работал там письмоводителем.
Иван Фёдорович и Елена Макарьевна вырастили пятерых детей. Их дочь Мария Ивановна Ракунова (1909 — 1973) проживала  в Новосибирске. С её дочерью, Кларой Андреевной (1939 г.), моя семья всё время контактирует. Поступив в Новосибирский электротехнический институт, моя дочь, Наталья, жила у Клары. Бывает у неё из  Омска и моя племянница Лариса. Клара Андреевна окончила вуз, работала на заводе имени Чкалова в Новосибирске, сейчас на пенсии. У неё один сын, Андрей Филатов. Полковник в отставке живёт в Бердске.
Сыновья Ивана Фёдоровича, Николай и  Дмитрий, отважно сражались на фронте Великой Отечественной войны и геройски погибли.
У Марка Ивановича родились сын и дочь.  Переезд детей Марка Ивановича на остров Сахалин оборвал связь с ними. Клара Андреевна, кроме нашей родни, ни с кем контакта не имеет.
Виктор Иванович, сын Ивана Фёдоровича, последние годы проживал в Крыму. По словам  Клары Андреевны,  он вырастил дочь.
Иван Фёдорович страстно любил охоту. Держал охотничьих породистых собак. В ноябре 1938 года на  охоте переезжал верхом на молодой кобылице речку по плотине, выстланной хворостом. Пожалел собаку, посчитав, что она простынет в холодной воде, и взял её к себе на седло. Лошадь наступила на ветку, конец которой хлестнул собаку, она взвизгнула. Молодая лошадь испугалась и, взлягнув, выбросила седока из седла. Удар копытом пришёлся Ивану Фёдоровичу в висок. Так скончался Иван Фёдорович Мотовилов на любимой охоте в возрасте 51 год.
Жизнь его жены, Елены Макарьевны, оборвалась тоже трагически. Летом 1941 года она ушла в лес одна на покос и заблудилась в тайге. Отцу написали: "Искали всем обществом и не нашли её".

А  Д  Р  И  А  Н    Ф  Ё  Д  О  Р  О  В  И  Ч
Адриан Фёдорович при жизни любил подробно рассказывать обо  всех историях,  свидетелем которых оказывался сам или слышал что-то от других. Письменной хватки у него не было — сказалась недостаточная грамотность, начитанность. Зато мог часами говорить о многом. Рассказывать — его хлебом не корми. Благодаря его "исповедям" и кратким записям явилась на свет эта рукопись. Кроме меня, из нашей семьи никто не взялся осветить родословную. Я самый младший в семье, а мне уже стукнуло 85 лет. (Я 6 лет вплотную занимаюсь родословной).
Адриашка рос болезненным и хилым мальчуганом — на его здоровье, видимо, отразилось то, что, когда находился в материнской утробе, его родительница голодала. 1892  и 1893 годы не баловали вятских крестьян урожаем  зерновых культур. Репа и овсяные кисели заменяли в те года ржаной хлеб. Родился Адриан, как и его отец, в починке Малый Борок Водорезской волости, Яранского уезда, Вятской губернии, там, где множество рек берут свои истоки, а потом текут на север и на юг. Родился сын Фёдора  в день Натальи и Адриана — 24 августа 1893 года. Святое таинство, крещение, свершили  в Спасской церкви села  Иона священник Иоанн Лобовиков, дьяк Фёдор Олюнин и псаломщик Яков Христолюбов, и нарекли они младенца Адрианом. При сём присутствовали  православные: его отец Фёдор Максимов Мотовилов, его мать Наталья Родионова, в присутствии  восприемника из починка Павлова солдата Якова  Евдокимова Мотовилова. Годовалым  ребёнком Адриашку привезли в Седельниково. Он считал себя вятским, русским человеком, представлялся и сибиряком.
Радужных дней в детстве у Адриашки было мало. Он рассказывал об этом так: "До семи лет я ночами в постели "ловил рыбу". Почему? С прибытием отца из Читы изредка пили сладкий чай.  Дадут к чаю маленький кусочек сахарка (в то время сахар-песок не продавался). Не успеешь моргнуть, как нет его. Мать  спрашивала: "Чего сидишь?" Отвечал: "Чай остался". Давали ещё кусочек. Так повторял несколько раз. А ночью не успевали меня разбудить…"  В детстве Адриан больше с матерью проводил время. Так и рос  у тёплой русской печки. Любил еду поджаренную, румяную. От матери он узнал, что родился с шестью пальцами на левой руке. Бабка-повитуха  перетянула шестой пальчик суровой ниткой, и пальчик отпал, остался лишь небольшой шрамик. (к сведенью потомкам: у родственников отца подобное не наблюдалась). В увлекательные игры, как лапта, бабки, городки, жмурки, почти не играл, чаще становился наблюдателем игр, так как такой ловкости, шустрости, как у брата Ивана, у него не было. Послушный и смирный рос мальчик, был слабосильным. Этим и отличался от сверстников.
Отец постоянно водил маменького сыночка  в церковь. Рассказывал ему про святых, про райскую жизнь. Священник видел их у паперти в течение многих лет. Поп иногда в церковном дворе подолгу добродушно беседовал с Фёдором Максимовичем, а семилетнему Адриашке разрешал размять застоявшегося жеребца, запряженного в кошёву. С гордостью проезжал подросток по широкой седельниковской улице, натянув изо всех сил вожжи. Конь загибал шею, фыркал, закусив удела, словно хотел вырваться на волю, перебирал чётко копытами так, что снежная пыль летела в сани. Въезжал Андриашка на церковный двор. Взмыленный жеребец-иноходец всхрапывал и мотал головой. Поп доволен — промял выездного коня, за что и награждал Адриашку серебряным полтинником. Это ли не радость ребёнку — высший восторг! Не поэтому ли мечтал  он стать священником?   Как-то у 90-летнего отца я спросил:
— Папа, ты помнишь седельниковских попов?
— А как же! Пермяцкий и вятский. Басовитый и баритонистый имели голоса служители церкви.
В первый класс Адриашка пошёл, когда ему исполнилось 9 лет, — придержали дома, чтобы окреп. Читать и писать он не умел, хотя отец и брат Иван знали грамоту. Не все слова мог выговаривать чётко. Учитель, глядя на окно, спрашивал:
— Мотовилов, что за птички сидят у окна?
Адриашка, чтобы другие ученики не успели сказать, выпаливал:
— Водобишки!
Смеялись ученики в классе, улыбался и учитель. В 3-м классе его учила учительница Носкова. Сохранилась групповая фотография учителей Тарского уезда. На ней м его учительница.
Из всех сельчан мой отец выделял Артёма Ивановича Избышева, о нём больше, чем о других, рассказывал. Не запомнил отец, как учился Артём Избышев   в Седельниковском сельском училище. А вот, как катал его Артём с крутой горки, спускавшейся к реке Уй, в памяти запечатлелось.
Фёдор Максимович  в селе не выпячивался, жил тихо, мирно. Ни с кем он не ссорился. Если возникала, даже маленькая, всегда уступал, хотя и был прав. Прямая противоположность ему — Иван Васильевич Избышев, отец Артёма. Прокатывался на вороном жеребце, застоявшемся в конюшне, по широкой улице Лоскутов, а Иван Васильевич Избышев, отец семейства, караулил его с поднятой вверх прожилиной:  Проезжал Лоскутов на выездном жеребце, и он старался его жердью  хлопнуть. Придерживал иноходца Лоскутов и вдруг махом проскакивал, жердь падала сзади саней. И снова заезд. Такие забавы Фёдор Максимович допустить не мог: смирён он и тих. Этому и учил своих сыновей.
"Как сложится жизнь его сынов?", — волновало Фёдора Максимовича.
— У Ванюшки учение не получилось. Так пусть учится  Адриан — из-за тяжёлой работы на поле  не протянет и до 30 лет. Очень уж слаб он.
И сын после окончания Седельниковского училища поехал учиться в Малокрасноярскую сельскую учительскую школу, была такая школа в Тарском уезде. (Ныне Малокрасноярка относится к Новосибирской области).  После её окончания  можно было работать учителем в школе грамоты. Крестьянским детям, так считали правители того времени,  многое знать не следовало — научи читать и писать и — достаточно. Для них предназначался и учитель с небольшой подготовкой. 
Малокрасноярская  второклассная учительская школа Тарского уезда, Тобольской губернии (ныне Устьтарского района Новосибирской области) располагалась в просторном деревянном здании. Отдельно от школы стояло общежитие для приезжих детей. Обучали и кормили мальчиков бесплатно.
Уроки в школе вели учителя, достаточно глубоко знавшие преподаваемый ими предмет, окончив Тобольскую учительскую семинарию. Строгим учителем математики был Македон Васильевич Емельянов. Русскую словесность вёл Дмитрий Николаевич Остроумов, самый авторитетный, по мнению учащихся, и уважаемый ими учитель.
В школе наряду с арифметикой и русским языком преподавали отечественную историю, географию (давались начальные знания  о различных  явлениях природы), геометрическое черчение и рисование, дидактику, начальные практические сведения по гигиене, чистописание. Главными предметами считались: Закон Божий, церковная история, общая и русская, а так же церковное пение.  Обучая будущих учителей, не водили их даже на экскурсии в другую школу, практических навыков ведения уроков они не получали. А была ли школа грамоты в Малокрасноярке? Не изучали ученики физику, алгебру, русскую литературу. По геометрии знакомили в основном с измерением площадей. Для чего беднякам много знать?  После окончания Малокрасноярской школы  её выпускники без дополнительной подготовки не могли продолжить своё образование в других учебных заведениях. В Омске они могли поступить в фельдшерскую школу, в землемерское, строительное, мелиоративное,  молочное училища.
В школе с утра проходили уроки.  Домашние задания готовили после обеда в школьных классах. Дмитрий Николаевич Остроумов часто заходил в класс во внеурочное время, когда ученики занимались самоподготовкой, садился за последнюю парту и в окружении ребят рассказывал им  о мировых открытиях, о политической жизни в России, о проделках священнослужителей (сам же был из семьи священника). Он передавал ученикам  запрещённую тогда литературу и наказывал им, чтобы поп, заведующий школой, не застал их врасплох.
— В крайнем случае, — предупреждал учеников Д. Н. Остроумов, — бросайте книги в печь. Узнает поп про запрещённую литературу — мне не миновать тюрьмы.
За всем, что происходило в школе, внимательно наблюдал Адриан, запоминал, но сам ни в чём участие не принимал. Знал, как отец отнёсся к сыну Ивану за распространение прокламаций, и помнил его наказ не совать нос в политику, поэтому не подсаживался к учителю, чтобы послушать его рассказ на запретную тему, не только не читал книги, которые давал учитель ученикам, не брал даже их в руки.
Адриан был дисциплинированным учеником. Никаких шалостей не совершал. Очень скромно и уважительно вёл себя со всеми. Наверно, поэтому учителя  и ученики на втором году учёбы стали звать  его Адрианом Фёдоровичем. Виной этому, видимо, было его примерное поведение. Учился он не блестяще, даже оставался на 2-ой год. (Отец не забрал его из школы, дал ему доучиться — очень хотел, чтобы в семье был грамотный сын. Сам Адриан запомнил лишь один случай, когда ему сделали замечание. Произошло это  за обеденным столом, за которым сидели его сверстники. На столе, кроме соли в плошке, ничего не было. Рядом с ним сидел соученик, у которого уж больно белёсые волосы, что снег.  "Если насыпать ему на голову соль, — подумал Адриан, — то соль не отличишь от волос".  И посыпал ему щепотку соли на голову.  Заметил дежурный учитель его проказу, покачал головой и сделал замечание:
— Адриан Фёдорович, так нельзя делать.
45 учащихся-мальчиков жили в интернате. Рано утром зимой к ним приходил Дмитрий Николаевич Остроумов и с добротой в голосе спрашивал:
— Не замёрзли, ребята?
Приносил дрова, просил учеников открыть вьюшку и затапливал печь. Тепло появлялось в комнате, и все вставали. Особо строго за поведением подростков не следили, да и ученики не покидали самовольно стен интерната. Изредка кое-кто бегал в лавку за конфетками.
Занятия в школе начинались с 1 октября и завершались к пасхе, что было очень удобно для крестьян: завершали уборку зерновых культур и везли детей в школу, а перед началом посевных работ забирали детей домой. Фёдор Максимович всегда вовремя доставлял Адриана в школу, а забрать его нередко опаздывал. Когда Адриан оставался один в интернате, его направляли к попу, попечителю школы.
— Иди к подростку в конюшню. Будешь ему помогать, — говорил ему священник.
В поповском доме кормили Адриашку до отвала — такой еды он не едал ни в интернате, ни дома: То, что ела поповская семья, то и ему давали. Наваристые щи с мясом, картофельник, запечённый в русской печи, чайнушка молока и досыта пшеничный хлеб — всё это радовало крестьянского паренька.  Перед праздником,  в праздники, когда ожидали гостей, попадья обычно говорила ему:
— Садись за стол, поешь, пока гостей нет .
Удивлялся Адриан: великий пост, страстная суббота, а поповский стол ломился от явств. Стояли две жаровни: в одной — жареный гусь, в другой — зажаренный  румяно месячный поросёнок. Нарезан ломтиками свиной окорок и домашняя колбаса с белыми крапинами жира, чаша с холодцом, в глубокой тарелке — варёная рыба-карась, лежал на подносе пирог-курник, тут же в тарелках — грузди, брусника, пирожки с морковью и молотой черёмухой, шаньги с творогом, плюшки  и многое другое, с не известными  ему названиями.  "С чего начать? — подумал Адриан. — В мелкой плошечке что? Мёд! Пожалела медок для гостей попадья и налила его в маленькую плошечку". Завернул Адриашка блин, обмакнул в желтизну, как следует,  и сунул в рот. Мгновенно искривилось его  лицо, задохнулся — не может вздохнуть.   Ужас, а не еда! Выплюнул блин изо рта в руку и бросил жгучую гадость под стол. Много позднее узнал, что это была горчица, которая никогда у них  в доме не водилась.
 Поступил Адриан в Малокрасноярскую школу, и брат Иван в 1905 году побеспокоился об Адриане:  в волостной управе выписал ему свидетельство, освобождающее учителей от службы в армии. Такую льготу предоставляло царское правительство учителям. Адриан же скоро станет учителем, как ему не быть без такого документа!   
В мае 1910 года Адриану Мотовилову вручили свидетельство об окончании Малокрасноярской второклассной учительской школы. О  работе учителем  он и не помышлял, так как осознавал, что учитель — это образованный человек, много  знающий благодаря  чтению книг, понимающий в музыке, к тому же, всегда прилично одет. А он что? Книги не читает. Музыку не понимает. Когда с соучениками стоял в церковном хоре, поп ему говорил: "Стой, но не пой!". А ведь старался вытягивать молитву! Ничего учительского у него нет. Штаны, косоворотка  у него есть, но и они в заплатках.
Многие товарищи по школе решили поступать в фельдшерскую школу. Надумал учиться в этом учебном заведении и Адриан. (Неплохой фельдшер из него бы вышел — заботливый и внимательный,  был  бы он бессребреником). Посоветовался с родителями. Они обрадовались: свой фельдшер нужен! Отец предложил из двух коров продать одну, чтобы обеспечить дорогу сыну деньгами. Но Адриан не захотел уменьшать отцовское хозяйство, проявил жалость к семье.
Поэтому он не поехал в Омск остался, в Седельниково. Крестьянский начальник, занимавшийся переселением крестьян из европейской части России в Сибирь,  взял его на работу учеником переписчика. Старательность Адриана способствовало тому, что он вскоре вступил в должность писаря с окладом 6 рублей в месяц.  Мотовилов стал мелким сельским чиновником. Отец и мать восторгались Адрианом — такие деньги приносил в дом семнадцатилетний сын!  И не топором, а пером добывал заработок. На пахоте,  сенокосе и жатве он не  заработал бы за два сезона, а тут получал сразу за месяц. Батраку-то платили всего 3 рубля за лето. А впору засухи 1911 года все наёмные работники остались совершенно без заработка.
 Начальник по переселению крестьян остался доволен службой Адриана. Когда через год, 20 июля, решил уволиться с работы, чтобы поступить в августе в фельдшерскую школу, крестьянский начальник поблагодарил его за добросовестную службу. Подарил ему на память маленький дамский пистолет с патронами, широкий кожаный поясной ремень и великолепный чернильный прибор, выполненный с эстетическим вкусом и выглядел великолепно: оголённый  по пояс юноша держит в объятиях девушку, их омывает голубая волна. Из пистолета за всё время, пока он был у Адриана Фёдоровича, он ни разу не выстрелил. В 1934 году дамское оружие изъял оперативник Седельниковского  ОГПУ  Георгий Семёнович Морозкин. Чернильный прибор цел и хранится у его дочери Екатерины. Кстати сказать, в дальнейшем за продолжительную работу Мотовилов больше никогда не получал материальные вознаграждения.

П  О  Е  З  Д  К  А    В    О  М  С  К
Летом 1911 года  неимоверная жара допекала Западную Сибирь. С весны до средины лета на седельниковские земли не упало с неба ни одной капли дождя. С такой засухой седельниковские старожилы  столкнулись впервые. Ничего подобного им не рассказывали прадеды. Ржаные поля от жары к концу лета сгорели полностью — жать и косить на таких полях было нечего. Яровые культуры, овёс и ячмень, взошли только в половине июля,  по старому исчислению. Осенью зелень серых культур, выросшие  по колено, косили на корм скоту литовками, даже в октябре продолжали косить. Морозы долго не наступали, и  растения отливали изумрудным цветом. Однако заготовили кормов на зиму    недостаточно. Травы на полянах в знойную пору сгорели полностью. Лишь в болотах, где сохранилась водичка, колыхалась редкая осока. От сухости трещал урман. Боялись ходить в лес, ибо ненароком мог полыхнуть пожар. Крестьяне севера губернии печалились, что могут из-за безкормицы остаться  без скота, особенно беспокоились о сохранности лошадей. Подступал голод для людей и бескормица для животных.
Царское правительство не отвернулось от крестьянского горя. Впервые крестьянам для сохранения молочного скота  предоставлялся банковский кредит под 10 процентов на год. Кредит по окончательному расчёту был продлён до 1 октября 1913 года. В Омском отделении госбанка был   открыт  счёт для перевода денег с кратким наименованием — "Счет ссуд". Таков был краткий адресный текст, предназначенный  для  телеграмм Главной конторе сельскохозяйственных складов переселенческого управления по выдаче ссуд владельцам молочного скота: Омск-Переселенец. Сохранился документ того времени от Главной конторы сельхозскаладов за подписью управляющего складами В. Садовень и далопроизводителя И. Мотовилова  от 10 августа 1912  года за № 17617, напоминавший крестьянам о своевременном расчете с банком.
Тарский глава  в тот неурожайный год организовал завоз на баржах зерна ржи, пшеницы, овса и ячменя из Славгорода и Павлодара — так реагировала власть и губернская администрация на засушливый сезон. Хлеб завозили в Евгащино. Большеречье, Тару, Екатерининское, Седельниково и в другие населённые пункты. Зерно предназначалось крестьянам для продовольствия и для посева..
В тот труднейший для крестьянства год решил Адриан продолжить своё обучение в Омске. У отца в кошельке ни одной лишней копейки.  В доме оставались проживать отец с матерью, брат Иван с женой и двумя детьми да двое отцовских детей, сын и дочь. Итого 8 душ в одной избе. Старший брат Иван, помощник секретаря в волости, получал в месяц 12 рублей. Требовалось покупать хлеб для семьи и корм скоту. Банковскую ссуду стали получать только после 1 октября, но лишь на молочный скот.  В расчет лошадей не брали. Считали, что крестьянин сам умрёт, а лошадь прокормит. Вот такая была забота.
Но безденежье отца не остановило Адриана.  Он решил ехать в Омск и взял с собой всего 8 рублей — к месячному заработку скопил 2 рубля. Рассчитал так: 6 рублей он истратит на проезд туда и обратно, 2 рубля —  на питание.   До Тары Адриана подвёз крестьянский начальник, отъезжавший с женой в отпуск.
Он купил билет на пароход в каюту 3-его класса,  заплатив за него 3 рубля. 
На пароходе Адриан ехал с двоюродным братом Иваном, сыном дяди Петра, Он надумал искать в Омске должность письмоводителя. 1 августа 1911 года пароход причалил к пристани Омск. Адриан и Иван отравились искать для ночлега квартиру. Устроились в центре города, у церкви.
Сына Фёдора ожидала неудача: приёмные экзамены в фельдшерскую школу перенесли с 1 на 20 августа. Денег нет у Адриана, чтобы прожить в Омске 20 дней.  Понимал он, что учительская семинария, где шли приёмные экзамены, ему не доступна. Там был большой наплыв желающих стать учителями. Поступить учиться на казённый счёт невозможно — принимали от ста поступающих только одного, а платная учёба — 300 рублей в год. Такую денежную сумму отец не мог заработать даже в Чите. Но и знания, полученные в Малокрасноярской школе, не позволяли думать об учительской семинарии. Чтобы туда поступить, требовалась дополнительная подготовка в Омске через платные курсы в течение года.
Пошёл Адриан пешком от центра города  к берёзовой роще (ныне там сельхозакадемия), чтобы найти молочную школу, готовившую маслоделов. Но там приёмные экзамены с 1 января. Не зная город, исколесил немало улиц, но ни одного другого училища не нашёл. Вместе с братом Ваней искал работу. Иван ровным почерком писал заявления, а Адриан писал крупными буквами с размахом — такое письмо не пригодно для письмоводителя. Попытался устроиться мальчиком в магазин. Не приняли — нет рекомендательного заверения. Не догадался он взять у крестьянского начальника рекомендательную бумагу, которая бы характеризовала его работу в качестве переписчика. Что  делать?
Чтобы сэкономить деньги, Адриан перебрался к ребятам в общежитие фельдшерской школы. С ними он учился в Малокрасноярке. Студенты из бедных семей на лето не уезжали в деревни, а продолжали жить в общежитии, их кормили бесплатно, а они подзарабатывали, давая платные уроки на дому недорослям. Его соученики, студенты фельдшерской школы, ему  посоветовали:
— В Омске живёт наш учитель, Дмитрий Николаевич Остроумов. Сходи к нему, он даст тебе рекомендацию.
Пошёл Адриан искать квартиру учителя по адресу, данному товарищами. Мимо его лихо проносились конные пролётки, кареты с ямщиками и господами, а Адриан еле ноги волочил — измучил их ходьбой по омским улицам. Присядет отдохнуть, а ногу на ногу забросить не может. Нашёл всё-таки дом, в котором жил учитель. Дмитрий Николаевич Остроумов встретил приветливо своего ученика, внимательно выслушал его просьбу: рекомендовать его в "мальчики". Дмитрий Николаевич видел, какова судьба мальчика в магазине на службе торгаша. Об угнетённом положении гостинодворских мальчиков и приказчиков ещё 1861 году резко критически писал Николай Лесков в статье "Торговая кабала".
"…Известно ничем не оправдываемое жестокосердие иных хозяев и крайнее пренебрежение к их нуждам и цели, с которою они отданы в лавку родителями или вообще лицами, распоряжающимися младенческими годами детей, торчащих перед лавками и магазинами с целию закликания покупателей.
В этой школе ребёнок не учится ничему полезному… Развитие для него невозможно. Он кабальный холоп хозяина, лакей и помыкушка приказчика и "молодца".  Всякий  орудует в свой черёд, всякий требует от него услуг и слепого повиновения на свой лад"      
В Малокрасноярском училище Адриан Мотовилов был послушным и исполнительным, никогда не нарушал дисциплину. В лавке из него совьют верёвку, не выбраться ему из кабалы, и сказал тогда ему учитель Дмитрий Николаевич:
— Адриан Фёдорович, не идёт тебе быть мальчиком на побегушках — сомнут тебя и выгонят из магазина. Сходи в епархию. Знаешь, где она?   
— Я жил недалеко от епархии, — ответил ему его ученик.
— Разыщи там протоирея Фокина. Скажи ему, тебя к нему направил Остроумов.
. Пришёл Адриан в епархию. Отыскал протоирея Фокина. Он выслушал его и сухо ему ответил:
— Ждите. Будем о вас решать на учительском совете. Вам пришлём письменный ответ. Будьте здоровы.
Полный отчаяния появился Адриан на Омской пристани. Как ему доехать? Он обратился к кассиру:
— Тётенька, я брал из дома для поездки в Омск 8 рублей. 3 рубля отдал, чтобы сюда доехать.  Две недели прожил в Омске, но никуда не поступил. В кармане у меня брянчит только мелочь. Как мне уехать домой до Екатерининской пристани?
Служащая пароходства с сожалением посмотрела на худенького юношу и проговорила:
— Плати 1 руль и получай билет.
Так узнал Адриашка, что самый дешёвый билет на пароход — палубный. Спи на палубе, но зато остались монеты на хлеб!
Родители ничего не сказали Адриану о его бесполезной поездке в Омск. Отец лишь подумал сожалеюче: "Жаль, не будет своего врача".    
На всякий случай Адриан написал прошение в совет Тарского уездного училища, но получил отказ: свободных вакансий учительской должности в уезде нет. Что ответит ему Омский епархиальный учительский совет? Ждал с нетерпением.
А  Д  Р  И  А  Н    В    Б  А  Л  А  Ш  О  В  О
Наконец, пришло долгожданное письмо из Омска. Что там? Адриан с тревогой распечатал конверт и с трепетом в душе прочёл:
"Омский Епархиальный Училищный Совет имеет честь уведомить Вас, что Его Преосвященству, Преосвящейнешему Владимиру Епископу Омскому и Семипалатинскому благоуодно было утвердить Вас в должности учителем Кольтюгинской Тарск. Уезда школы грамоты с 1 сентября 1911 г., посему Совет вас просит школу принять и открыть правильныя учебныя занятия, в точности исполняя правила и программы, изданныя для школ церковно-приходских и грамоты.
Настоящее предложение вы обязаны предъявить священнику заведывающему школой для исполнения.
Председатель Совета про. Коширский.
Делопроизводитель Совета свящ. Ил. Фокин.
Отправлен документ 21 августа 1911 г.". 
Свершилось! Адриан рад до безумия! Он — учитель! Будет учить детей в  школе грамоты!  Правда, далеко от Седельниково, но это же работа! Торжествам в семье не было предела! У неграмотных родителей сын — учитель! Фёдор Максимович горд за Адриана — устроен сын. Адриан будет учить детей в Кольтюгино. Что ещё лучше может быть?
Его отец, Фёдор Максимович, сшил ему серую рубашку с глухим воротником, френч с четырьмя накладными карманами.
— Бери, Адрияша, новые яловые сапоги. Поедешь на нашей старой лошади  По первому снегу вернёшься и сменишь телегу на сани. 
 В нашей семье село, в котором начал учительствовать мой отец, называли Балашово, а не Кольтюгино. Почему? На карте же село Кольтюгино! Объяснить не могли. Родители утверждали, что старожилы только так прозывают село. В  2013 запросил ответ у сельской администрации с. Кольтюгино. Мне ответила пенсионерка, что уже никто не может в селе пояснить.
Разъяснил омский писатель Борис Сергеевич Гвоздев в своей книге "Картины родного края", выпущенной в 2001 году издательством ОмГПУ. "…Ещё до1917 года деревня  Балашово стала называться по-другому — Кольтюгино. По рассказам старожилов, этого добился  её житель, кулак Кольтюгин, дав тарскому начальству солидную взятку". В выше приведённом документе 1911 года Балашово именуется как Кольтюгино. Значит, надо искать более ранние документальные источники, чтобы узнать, когда в документах перестали поминать Балашово.   
  Молодой учитель приехал в Балашово на своей старенькой лошади. Фёдор Максимович посчитал, что она необходима сыну, чтобы проведывать родителей — ехать до Тары 70 километров и такое же расстояние от Тары до Седельниково.
Адриан Фёдорович ознакомился с большим кольтюгинским селом. Несколько улиц. Озеро и река есть — жители всегда с рыбой. Живут зажиточно старожилы-сибиряки. Они именовали село по-старому, на свой лад, — Балашово.
Молодой учитель одет по-простому: серая рубашка с глухим воротом и белыми в ряд пуговицами, тёмный френч, брюки заправлены в яловые сапоги с высокими голенищами. Весь пошив на сына совершил отец.  Чёрные упрямые волосы у него зачёсаны назад — обыкновенный чуб, немного волнистый. Перед отъездом его подстриг аккуратно ножницами отец. 
Пред ним предстала школа: большая изба, а в ней класс, коридор и в уголке — комнатка для учителя. Пол щелястый. Поведали жители Адриану Фёдоровичу, что  до него учитель во время занятий играл в коридоре с учениками в бабки. Провалятся костяшки в щель, дети лезут под пол, чтобы их достать, а учитель прудит на них и кричит: "Дождик идёт!". И такие работники бывали в то время в  просвещении.
Поселился 18-летний паренёк в доме Ивана Андреевича Плотицына (1852 — 1933). Домовитый хозяин считал себя коренным сибиряком. Его отца, Андрея, помещик сослал в Сибирь. Произошло это в период отмены крепостного права. Был сослан крестьянин с семьёй за то, что  на одном из сельских праздников  Андрей, почувствовав себя свободным, опрудил пьяного помещика — месть за все его лютые злосчастья. Дворянин, опозоренный крепостным (где это  видано!),  жестоко расправился с мужиком. Отправил из Тамбовской губернии семью Плотицыных с малыми детьми в Сибирь пешком. Ванюше Плотицыну  шёл тогда  девятый год.   
В Сибири Плотицыны до столыпинской реформы, когда в Сибирь хлынули крестьяне из центральных губерний России, обжились на новом месте.. К концу века у них было крепкое хозяйство
К появлению в Кольтюгино нового учителя Ивану Андреевичу исполнилось  60 лет.  Был он крепким, плотным мужиком среднего роста. В работе, будь это жатва с серпом или покос трав литовкой, не отставал от молодых. В своём подворье он до пота всегда трудился. Хозяйство вёл умело. Батраков держал круглый год — скота разного вида было много у него. Наёмных крестьян он не прижимал и не обжуливал. Платил вовремя за работу,  трудолюбивых работников поощрял несколькими пудами зерна, дополнительно к тому, что получал по договорённости. Давал в долг деньги, зерно. Никогда ни в чём не отказывал.  С просящего не брал сверх взятого: сколько брал, столько и отдавал Любил весёлые компании, шутки, прибаутки так и отлетали от него.
— Язя бабам есть нельзя, — говаривал он, принеся в пост с озера рыбу.
— Почему? — спрашивали его.
— Болтать перестанут.
 Уважал юмористических мужиков, чтобы с ними поговорить, повеселиться — хлебом не корми!. Гуляют весело, кончилось вино, Иван Андреевич в миг соображал,  ориентировался: "Возьми мою шапку, сбегай быстренько в лавку. Принеси". У Плотицина полный авторитет во всех делах, и ему доверяют старожилы. Ставят сельским сходом дом, Иван Андреевич раньше всех уже там. Бедняк запоздал с жатвой овса, снег повалил, а бедолага  только лишь приступил к жатве серпом. Иван Андреевич с сыновьями помогал запоздавшему мужику с уборкой хлебов. Он  благодарности, в  виде отработки, не требовал. Всем он, радушный хозяин.  Дом у него — полная чаша.
Удивительное дело: подворье Ивана Плотицына в 1930 году по всем статьям подходило под категорию кулацкого хозяйства, но его не раскулачили. Когда на сельском сходе зашёл разговор о выселении Плотицына, сельчане запротестовали. Они на собрании  вспомнили, что он из ссыльной семьи. Припомнили, что он никого не обижал, многим помогал, к нему претензий не было, да и стар — завершал Плотицын седьмой десяток лет. Сход не проголосовал за выселение  Ивана Андреевича Плотицына.
Таков был мой дед, отец моей матери. Он вполне подходил под типаж крестьянина Александра Твардовского в поэме "Василий Тёркин на том свете".
Дед мой сеял рожь, пшеницу,
Обрабатывал надел.
Он не ездил за границу,
Связей тоже не имел.
Пить пивал. В ночи, бывало,
Приходил домой, шумел.
Но взысканий, как от бабки,
Ни от кого он не имел.
Учитель подрядился с Иваном Андреевичем о своём квартировании.  Платить ему за  квартиру  и за полное содержание его и лошади — 5 рублей в месяц. Хозяева обеспечивали ночлег и питание учителя, стирку его белья и одежды, баню по субботам, уход и кормление лошади. Остальные 5 рублей сын исправно отсылал отцу, не оставляя себе ни копейки из своего учительского заработка. Со второго года работы стали платить ему зарплату на 5 рублей больше — 15 рублей в месяц. Зарплату учителю выдавали золотыми монетами.
Богатству плотицинского стола Адриан Фёдорович не мог нарадоваться. В обыденные дни всего наготовлено добротного много. В праздники дома такого не едали.  Каждый день новое кушанье, разнообразные выпечки. Русская печь у них не отдыхала. На кухне хозяйничала жена Ивана Андреевича,  Харитинья Антоновна (1854 — 1934). Помогала в стряпне её родная мать, Ефросинья Кальницкая (1824 — 1915). Ей  88 лет, а от русской печи её не оторвать. Две неугомонные стряпухи считались знатоками кулинарного искусства. Освоив навыки в стряпне на Полтавщине, они многое переняли у челдонок, которые превосходно умели стряпать, варить и готовить деликатесы для будней и праздников.  Чего только не выпекала Харитинья Антоновна с матерью в русской печке!  Самую разнообразную утварь имели для выпечки.  В их распоряжении — различные чугунные изделия с длинными ручками для выпечки сдобы в русской печи. Двухведёрные чугуны с отверстиями внизу для приготовления бархатного пива. Харитинья Антоновна  с детства приковала к русской печи дочерей, Соломею (1883 — 1954) и Алёну (1893 — 1946). Всё переняли резвые девчушки от бабушки и матери. Кухонное занятие они не считали тяжёлым бременем. С песнями, с шутками, прибаутками  стряпали пирожки, шаньги, плюшки, печенья, различные торты, готовили отменные жаркое и бархатное пиво. Пшеничная мука, мясо, рыба, сливочное и растительное масло, сметана, творог, сахар, мёд, молотая черёмуха, мак, сушёная различная таёжная ягода, солёные грузди — всё в ходу у них для праздничного стола. Накануне праздника выпечкой заполнялся полностью большой кухонный стол. Всегда готовилось в изобилии для домочадцев и гостей.
Молоденький квартирант-учитель уважал блины и оладьи со сметаной, обожал с молоком и чаем плюшки, сдобу с маком, черникой, куманикой, пирожки с различной начинкой, медовые коврижки, пряники разных сортов, сушки, коральки.  Такие явства ему никогда не снились. Он удивлялся, какой премудростью одарены стряпухи. Медовые печенья, блины, коврижки, оладьи, плюшки, шаньги, ватрушки, сушки, рыбный пирог, пельмени, да ещё летом кулага, окрошка, огородные салаты, кисели — всё, как к царскому столу! К большим праздникам изготовляли неповторимо различные вкусные торты. Несколько раз кипятили воду в самоваре и подолгу наслаждались  душистым чаем.   
Плотицыны всегда встречали гостей богато накрытым столом. Долго пили чай и распевали песни, отдыхая от тяжёлого крестьянского труда. У Ивана Андреевича Плотицына  не было родственников, зато у Харитиньи Антоновны  порядочно набиралось родных.  Частенько в зимнюю пору наведывал сестру и мать Сидор Антонович Кальницкий (1864 — 1938). Георгиевский кавалер, боевой разведчик  воевал с японцами. Он всегда появлялся с женой и сыном Васей (1900 — 1965), одиннадцатилетним подростком. Рассказы Сидора о войне всегда слушали с большим вниманием. Шумно входила в избу сестра Харитиньи, Феодора Антоновна. С прибытием Феодоры женщины сразу же переходили на украинский говор. Немало радостей проявлялось всегда с приездом дочери Соломеи с двумя дочками Евдокией и Анисьей (позднее она стала зваться Анной). Частенько для веселья  приезжали к ним родственники Самодуровы. Всех тепло встречали и привечали Плотицины. Со всеми познакомился и на всю жизнь подружился и держал с ними связь квартирант Адриан Фёдорович.
В довоенное время в селе Благовещенке, когда дети ещё подростками  были, вечером, не зажигая  лампу, сгруживались все в комнате у открытой дверки котромарки, в которой пылали дрова. Отец сидел на табурете, а мы около него на полу. И он нам рассказывал нам про родню Плотицыных.
— Сидор Антонович геройский был мужик. Его наградили Георгиевским крестом. Нужен "язык". Пойдёт и проведёт двух-трёх. Рассказывал, что китайцы в бочках солят яйца, как мы грибы
А я думал: "Сколько надо иметь куриц, чтобы заполнить бочку яйцами?"
— Вот такая история произошла с родственниками Самодуровыми. Жили два брата Самодуровы. Крестьянствовали, как все мужики на селе. Богатыми не были. Но со среднем достатком. Вдруг один брат тройку добрых лошадей заимел. Другой себе рубленный двухэтажный дом построил. "С чего это, — думали мужики на селе — братья Самодуровы вдруг разбогатели? Не было ни гроша, да вдруг алтын" Недолго они блаженствовали. Приехали к ним, сделали в домах обыски и увезли братьев. Оказалось, что один из братьев участвовал в группе мужиков в ограблении почтовой повозки, которая везла золотые монеты из Тары в Любино. Грабители золотые монеты поделили между собой.. Самодуров подумал: "Как только кто из воровских мужиков вздумает что-нибудь купить, то сразу его заподозрят откуда у крестьянина золотые монеты, арестуют и всех грабителей распознают". Жалко расставаться с золотом. Мужик часть монет взял, а большую часть сложил в железную банку, перевязал её бичёвкой и передал брату на хранение, наказав спрятать банку и никому о ней не рассказывать. Год баночка лежит, второй… Решил братик посмотреть, что же в баночке  лежит. Открыл банку. "Ба! — изумился Самодуров. — Столько золота! На золотые монетки брат породистых коней купил. А я смогу дом построить, и брат не узнает, откуда у меня деньги появились". Он у банки обрезал железные края, и опять банка полная золотых монет. Брат пришёл проверять, как хранятся монеты — банка полная  и убыль не заметил. Удивлялся: "Как это брат изловчился и построил двухэтажный домик?"
Когда съезжались гости к Плотицыным в Балашово, они от души посмеивались над Самодуровыми, как не удалось их родственничкам разбогатеть.          
С большим интересом наблюдал учитель за трудовой деятельностью в большом хозяйстве. Плотицын Иван Андреевич не командовал, но следил, чтобы вовремя напоили и накормили животных, чтобы чисто убрали двор Тесть Антон Кальницкий (1820 — 1913) наблюдал, как ухаживают  за лошадьми. 90-летний старик беспокоился и следил за тяглом. Сын Павел (1895 — 1943) по утрам выгонял лошадей и скот поить, меньший сын Вася (1901 — 1973) ухаживал за овцами. Двое батраков кормили свиней, вычищали навоз из сараев, раздавали  сено лошадям и скоту, завозили  на лошадях воду для кухни и для телят. Батрачка ухаживала за коровами, доила их и помогала женщинам на кухне. За стол всегда садились больше десяти едаков.. Без шума, без скандала жили Плотицыны и напористо вели крестьянское хозяйство. Мужики всегда в работе. Выходных дней не знали, были загружены трудом с темна и до темна. Иван Андреевич любил рыбачить. К праздничному столу в пост доставлял много различной пресноводной рыбы.
В доме хлопот невпроворот. Часто занимались стряпнёй — это необходимо,
но и других дел полно. Сеяли лён и коноплё. Уход за ними, выдёргивание стеблей из пашни, мочили лён и коноплё, чтобы при трёпке избавиться от кострики, пряли куделю — работа женских рук. Вручную ткали дома холстяные полотна, в том числе и отбельные. Холсты шли на верхнюю и нижнюю одежду всем членам семьи, у мужчин холстяные портянки. Простыни, скатерти, множество различных полотенец, салфеток — всё полотняное. Полотенца, выходные мужские рубашки и женское одеяние из добротного тонкого полотна и расшиты  крестом красным. Из белых ниток навязывали уйму скатертей, салфеток. На шторках и на выходных юбках — кружева. 
Харитинья Антоновна и Иван Андреевич обожали внучек старшей дочери
Соломеи.   
Кстати сказать, много позднее  две дочери воспитали 12 детей. Соломея 
кроме старших двух дочерей,  вырастила  Прасковью (1922—2007), а у неё — сын и дочь, Марию (1926—2005), у неё четверо сыновей (один уже умер), Надежду (1928—2009) , у неё родились сын и дочь. Соломея Ивановна на 49 году жизни родила сына Владимира (1932—1963), у Владимира после его смерти остался один сын. У Соломеи Ивановны Михаил, сын второго мужа Андрея Степановича Заливина, вырос, не зная никакого горя с  мачехой. Соломея Ивановна считала его своим родным сыном. Михаил Андреевич Заливин потом  жил и работал на                                железной  дороге в казахстанском Петропавловске. Изредка он проведывал отца, но я его не видел. Говорили, что он женился на женщине с ребёнком, она не пускала его к отцу, а по железной дороге ехать надо было до отца всего 3-4 часа. Соломея Ивановна была награждена орденом Материнской Славы за  воспитание семерых детей. Вторая дочь, Ивана Андреевича, Елена (15.05.1893— 30. 08.1946), моя мать, вырастила шестерых детей. У Василия Ивановича и Елезаветы Матвеевны рождалось 11 детей, вырастили шестерых.   

С Е Л Ь С К И Й   У Ч И Т Е Л Ь
С 1 сентября 1912 года молодой учитель, Адриан Фёдорович, приступил к работе, а до занятий ещё больше месяца. Осмотрел школу. Школьного имущества мало, лишь столы и парты. Хотел познакомиться с учениками. Пошел по улице, увидел детей — они играли у домов. "Поговорю с ними", — подумал он. А дети, завидев его, с криком: "Учитель идёт!" — разбежались по дворам. В избах нет взрослых,  не найдёшь их — страда, поэтому все в поле. Скучновато. Но что поделаешь? Пришлось с нетерпением ждать октябрь, начало занятий. Купил пачку папирос. Затянул дымок в лёгкие. Задохнулся. Еле прокашлялся. С той поры Адриан Фёдорович к табаку не прикасался, а потому, хоть и не была грудь колесом, не хвалился крепким здоровьем, а прожил долгую жизнь.
В учебное время, Адриан Фёдорович занят целый день. Два класса занимались одновременно. После четырёх уроков дети уходили домой пообедать и снова возвращались в школу, чтобы выполнить домашние задания. Знания прочно у них закреплялись — не зря с ними проводил целый день учитель. Ученики с церковно-приходским образованием свободно в наше время решали задачи средней школы. Помню, в конце войны приехал к нам на побывку с фронта дядя Сергей Михеев. Сёстры-десятиклассницы, Тоня и Катя, не могли решить задачу по алгебре, бились долго над ней. Дядя Серёжа, окончивший только Кальтюгинскую школу, так называемую ЦПШ, попросил их: "Разрешите, я посмотрю вашу задачку!". Решил! Довольны девочки — домашнее задание выполнили. Не зря же генерал танковой дивизии, когда в мирное время демобилизовали всех малограмотных офицеров, некогда отличившихся в войну в  боях, сохранил на службе майора Сергея Михеева: он не по журналам, а в своей памяти хранил полную характеристику каждого танка. На память знал, когда проводить любому танку 1-й или 2-й техуход, завели танк, и по урчанию мотора определял, что танку требуется профилактика.  Служил он с командиром дивизии в Подмосковье, в ГДР, в Венгерской Народной Республике, под  Ленинградом. Самостоятельно принимал майор Михеев от завода в Венгрии танки для армии. Он высоко оценивал танки, выпускаемые омским заводом. Дорожил генерал таким офицером, как Сергей Алексеевич Михеев. Только из-за тяжёлой болезни пришлось ему демобилизоваться.
Приходилось Адриану Фёдоровичу в то время в Кольтюгино самому протаптывать дорожку к умению обучать детей. Никто ему наглядно не раскрыл методику обучения малышей. Усвоенная дидактика в Малокрасноярке  оставила в памяти мизерный след. Тяжело работать без общения с коллегами. Некому рассказать, что накопилось на душе. Как познать опыт лучших учителей? За 6 лет работы в Балашово всего один раз побывал в школе инспектор. Просидел все уроки, на другой день сам провел занятия — дескать, посмотри, как обучать детей и общаться с ними. Уехал и не сказал, что у учителя получается, что у него плохо  выходит, ни слова не промолвил об охвате детей грамотой. Так и не узнал Адриан Фёдорович, какую оценку дал ему инспектор  в епархиальном училищном совете. Можно предполагать, что со всей ответственностью подходил учитель к школьным делам, а потому и не тревожили его.   
Молодой человек нравился жителям Балашово: учитель не курил и не пил, ребятишек не обижал, дети его уважали. В каждом доме — четверо-шестеро малышни, но беспокоило учителя то, что не все дети посещали школу. "Зачем учиться? — рассуждали крестьяне. — Робить нужно". С детства нагружали они своих детей работой, порой непосильной для них. Проучилась девочка зиму и больше не являлась в школу. Неграмотная мать, такой же неграмотный отец в унисон заявляли: "Научилась писать, жениху письмо напишет, и хватит с неё. Пусть прядёт дома пряжу да ткёт — больше толку".  Вот и Вася Плотицын — у его родителей квартировал учитель — окончил лишь церковно-приходскую  школу
У меня сохранилась от того времени книга отца. — П, Н. Солониной "Записки по методике русского языка, составленная для учительских семинарий и институтов и для учителей народных школ. Отдел 1-й. Методика обучения грамоте. Издание двадцатое. Цена 35 коп. С,-Петербург. Издание Е.А. Полубояриновой.1908. Адрес издательницы: С.-Петербург, Шпалерная, 26 (мелким шрифтом).  Всё объяснено на 1-ой титульной странице. Далее представлены в этой книге "Записки по методике русского языка" П. П. Солониной, вместе со 2-ым отделом "Методика объяснительного чтения"  (40 коп)   В книге методика обучения грамоте дана в 11-ти  главах, а методика русского языка в 19 главах. Тут же  прилагается книга А. Баранова "Руководящие заметки для учащихся к преподаванию родного языка по "Нашему родному". !2-ое издание. С.-Петергбург. Издание Д. Д. Полубояринова. 1904. Адрес издательства: С.-Петербург, Шпалерная, 26. Полезная книга позволяла учителю, находясь в отрыве от коллег, идти в ногу со всеми в образовательном процессе. Я с интересом знакомился с этим ценным изданиям. Использовал на уроках многие методические указания: брал главное, нужное для меня; например: пояснять учащимся и привлекать их к активной работе, развивая их мышление и творчество.    
С каждым годом в Балашово всё больше нарождалось детей. Осенью свадьба за свадьбой. Любили сибиряки с шутками, с народным юмором погулять с выходом на улицу, на сельский простор. Но с 1914 года на селе сникли праздники, не стало развесёлых, забавных свадебных гулянок из-за войны. Парни, кровь с молоком, только бы жениться, надели серые шинели. Война требовала и требовала солдат. Стали призывать женатых мужчин. Пришли с фронта первые похоронки. Заголосили в Балашово матери и невесты. Чем больше мужиков забирали в армию, тем чаще приходили в село похоронные извещения. Вдовы оплакивали убитых мужей. Горе постучало  во многие  дома.
В 1915 году Адриана Фёдоровича впервые призвали на медицинскую комиссию в Тару, несмотря на то, что  сельским учителям предоставлялось освобождение от службы в армии на основании пункта 3,  64-й статьи Устава о воинской повинности1897 года. Адриан, проходил курсы в Седельниковском  сельском училище, и 1 сентября 1905 года ему выдали свидетельство об освобождении от воинской службы. Ещё тогда побеспокоился он и его брат Иван, чтобы не служил в армии худосочный Адриан. Однако в половине 2-го десятилетия ХХ века  обстановка в России изменилась — русский фронт нуждался всё больше и больше в солдатах. Мурло войны не умерило аппетит —требовались мужики для фронта, чтобы насытить ненасытную жертвенную потребность. Мотовилов уверовал, что его обязательно призовут на воинскую службу, хотя снова признали, что не годен для армии — слабая грудь..
 Адриану Фёдоровичу в марте опять вручили повестку о мобилизации в армию. Он  сдал 27 марта 1916 года  все школьные дела священнику, попечителю школы грамоты Андрею Борисову.  Но Адриана не призвали в армию, посчитала  медицинская комиссия, что не годен к воинской службе: грудь плоская, худой, физически слаб. Его нельзя  было сравнить с мускулистыми деревенскими парнями, настоящими атлетами, закалившимися на тяжёлой крестьянской работе.
Шёл Адриану Фёдоровичу 24-й год, когда он решил  начать семейную жизнь. На молодёжные вечёрки он не ходил, поэтому выбор его пал на дочь Ивана Андреевича. Шустрая, крепкая  и работящая Алёнка ему нравилась. Но как посмотрит она на его предложение? В один из вечеров, когда в избе никого не было, оказались наедине Адриан и Елена, он сказал ей, что  хочет посватать её.
— Шутишь, Адриан Фёдорович, — со всей серьёзностью ответила Алена ему. — Тятя будет против, чтобы я вышла  за тебя замуж, и его не уговоришь, даже не пытайся.
Алёна была права. У Ивана Андреевича были основания отказать учителю. Тихий Адриан сошёлся близко с батрачкой, работавшей в хозяйстве Плотицыных, но на ней он не женился, она, будучи в положении, вынуждена была уйти домой. Сын у неё умер в грудном возрасте. Мог Иван Андреевич, имея ввиду  этот злополучный поступок учителя, разрешить выйти замуж любимой дочери за Мотовилова с замаранной репутацией?   
Однако Адриан не терял надежды. Он осознал, что понравившаяся ему девушка не ответила ему полным отказом, ни слова не сказала об его интимных отношениях с батрачкой, поэтому решил не отступать, а уделять внимание Алёне. В декабре 1916 года  он сказал полюбившейся ему девушке:
— Говоришь, Алёна, на женитьбу родительского благословления не добиться, а если я тебя украду?
Взглянула карими глазами девушка на жениха и тихо сказала:
— Попробуй.
Наступили рождественские каникулы. Учитель Мотовилов уехал в Седельниково. Как договорились они, 2 января 1917 года  вечером Адриан Фёдорович на лошади приехал в Балашово. В условленном месте его ждала невеста. Усадил в сани Адриан Алёну и увёз из села. В седельниковской церкви   6 января  венчались Адриан Фёдорович и Елена Ивановна. 21 января произошла регистрация их брака в Седельниковской волости.
Я держу в руках свидетельство о браке повторное, вытребованное отцом уже после смерти  матери, и констатирую: регистрацию брака провели, не востребовав с невесты документа личности, записывали с их слов, поэтому Адриану Фёдоровичу записали 23 года, а Елене Ивановне — 22. В действительности мать с отцом родились в одном году, 1893-м. Матушка была на три месяца старше отца: она родилась 15 мая, а он — 24 августа. Видимо, решили не терять сельский престиж и уменьшили возраст невесты.   
Уже имея шестерых детей, мать так отозвалась о своём замужестве 
— Я бы не пошла за него замуж, но во всём виновата война — все парни села (какие они славные были!) ушли воевать. Мне уже шёл 24-й год — можно уже было и в девках остаться.
Адриан Фёдорович решил обойтись без свадьбы:  Приедут ли её родители в Седельниково на свадьбу?  Украл учитель дочь крестьянина — для родителей невесты это не было радостью. Зато отец  и мать Адриана остались довольны выбором невесты. Не пришлось тратить деньги на свадьбу, да и какие могли быть денежки у бедняка Фёдора Максимовича, чтобы угощать гостей.
Худой и медлительный был у нас отец. Мать, сбитая и энергичная, во всех хозяйских делах проворная — две большие противоположности. Уедут  на лошади зимой в лес за дровами, привезут долготьё, нарубленные матерью топором, а сверху  стволов берёз обычно лежали  отец и рядом с ним поперечная пила с топором . Под руки Елена Ивановна вводила в дом мужа — радикулит его свалил. 7-10 дней приходилось ему лежать в постели. Вот такой он был помощник в тяжёлой работе. Мать топором валила берёзы, стаскивала стволы на сани. Отец только охал от боли в пояснице. Такое случалось с ним не один раз.
Чем-то же он прильстил её? Мы ни одного слова не слышали от матери, чтобы она ревновала отца к кому-то, хотя было за что, да и не один раз. От полной чаши согласиться уйти в бедноту могла только решительная женщина. Она никогда не унывала перед трудностями, смело их преодолевала.
— Когда я к ним в Седельниково заехала, то удивилась их бедности. Самого необходимого не имели. Крынки под молоко не было даже! Кругом пусто.
Иван Андреевич надулся на учителя-квартиранта — обвёл, а дочери сказал доверительно:
— Я тебя всем обеспечу.

С Е М Ь Я   П Л О Т И Ц Ы Н Ы Х
Следует сказать о детях Ивана Андреевича Плотицына. О домохозяйке Соломеи Ивановне говорилось выше. О Елене Ивановне ещё будет рассказ. О её любимом брате Павле Ивановиче, родившемся за ней, мне мало что известно. Алёна и Павел трудились вместе в хозяйстве отца.   Павла не раскулачивали. Он жил в Таре. В Великую Отечественную войну воевал на фронте, получил ранение, лечился в госпитале и геройски погиб за Родину на фронте.
Жизнь не сладкая досталась младшему в семье Плотицыных, Василию Ивановичу. В 1930 году его семья оказалась в Нарымском краю. Не всё ясно в его судьбе, а  после его смерти многое познать не удалось, хотя я переписывался несколько лет с двоюродной сестрой, дочерью Василия Ивановича — Тамарой Васильевной Плотицыной. Она внимательно отнеслась к моему поиску для родословной, рассказала многое из жизни Плотициных в Нарымском краю.
Есть у меня версия на то, что произошло с её отцом Василием Ивановичем Плотицыным в 1930 году.
Главу семьи Плотицыных, Ивана Андреевича, не раскулачили, хотя были
все  основания, так как его хозяйство подходило под статьи для раскулачивания и высылки из села. Плотицын содержал три лошади, 18 голов крупного рогатого скота разных возрастов, в их числе — 5 коров, 3 рабочих  быка, а так же имел 8 овец и две свиньи. В его собственности находились молотилка, конная косилка, веялка. Важно для осуждения в ссылку крестьянина то, что в его крепком хозяйстве работали круглый год батраки.               
Но раскулачили не Ивана Андреевича, а  его младшего сына, Василия Ивановича, и отправили на поселение в Нарымский край, в глушь, где по левому берегу реки Оби простилалось обширнейшее Васюганское болото. В процедуре определения ссыльного было много несуразного. Кулаком, которому предстояло выселение, признан не глава хозяйства, а младший семейный сын Василий (хозяйство не было поделено, старший сын работал в Таре, младший сын на правах "батрака" работал у отца). Хозяину Ивану Андреевичу стукнуло 78 лет. Стар для исполнения наказания. Выходило, что из-за отца политических прав лишали прав члена кулацкой семьи.   
Далее более из ряда вон выходящее. С семьёй добровольно решила ехать мать Василия, чтобы сберечь маленьких внуков. Ехать в барже билетов не требовалось. Но "декабристстку" 76-летнюю. Харитинью Антоновну требовалось поставить на интендантское обеспечение в пути, хоть оно и было скудным.
Третья каверза. Высылались все члены семьи. У Василия Плотицына старший несовершеннолетний сынишка Александр оставался с дедом в Кольтюгино. Ухаживать за престарелым дедом четырёхлетний  мальчик не мог, а  по тому закону  высылка  всех членов семьи.
Предстояло ехать в ссылку главе этой семьи,  его  жене и трём малолетним детям. Самому старшему из детей шёл 4-й год. 
Вот тут и крылась  закавыка: Василий Иванович Плотицын не являлся хозяином большого хозяйства.   Всё  числилось по хозяйственной книге за отцом, но отца не раскулачили, он остался жить в Кольтюгино. Иван Андреевич вступил в колхоз, лошадей и скот передал в сельхозартель. Почему так поступили с его сыном? В дальний край разрешили ехать его матери, Харитинье Антоновне. Она —  добровольная "декабристка". Харитинья Антоновна пожалела малолетних внуков — трудно придётся невестке, сохранятся ли дети во время переезда и там, в ссылке, в первое время их обитания на новом месте..
 Василию Ивановичу предстояло отъезжать в ссылку с матерью Харитиньей Антоновной, с женой Елизаветой Матвеевной (19. 09. 1902 — 1968) и с малолетними сыном Костей и дочкой Нюрой (1928  — 1971).  Старший сын Шура (30. 09. 1926 — 19. 11. 2009) оставался в Кольтюгино, что для того времени тоже было необычно, непозволительно. Жил Шурик у родной тёти Арины Матвеевны, у сестры его матери  Елизаветы Матвеевны. Но у тёти  была большая семья, и четырёхлетнего Шурика обижали, поэтому дедушка Иван побеспокоился, чтобы приютила внука его дочь Алёна, зная, что она решительная женщина — никому не позволит обижать племянника. С теплотой вспоминал Александр Васильевич в преклонном возрасте доброту родной тёти Алёны, запомнил он навсегда, как она угощала его вкусными пирожками, как сродный брат Гоша, пряча Шуру под тулупом, проводил его в клуб, чтобы посмотрел кино. Все в семье тётки Алёны относились к Шурику доброжелательно, по-родственному с теплотой, осознавая, что рядом с ним нет ни отца, ни матери.   
Ссыльные Плотицыны покинули родные места и хватили лиха через край вовремя переезда и в первые годы проживания на новом месте. Власть ничего не готовила для их выезда и поселения. Многого с собой из дома не возьмёшь, да и разрешали брать только определённую норму. В дальний путь  взяли кое-что из еды, в том числе солёное свиное сало, да самое необходимое для проживания.  В дороге Елизавета  Матвеевна повязала дочке Нюре косынку. Милиционер решил присвоить эту косыночку. Мать стала протестовать. Её связали и бросили на телегу — дело-то имели с врагами, так называли в то время кулаков.
Всех ссыльных села Кольтюгино довезли до Омска. Василия Плотицына  мобилизовали работать в угольной шахте Анжеро-Судженска, а других членов семьи в Омске погрузили в баржу и повезли вниз по Иртышу, а затем  вверх по Оби к Васюганским болотам, завернули в устье реки Васюган, а потом плыли по васюганскому притоку — речке Салата  и  высадили на берегу  у деревни Салата. Ехали полуголодными, не имея горячей пищи. Бывало, причаливала баржа к берегу, ссыльные вылазили из трюмов и разводили костёр на берегу. Ещё не сварилось в чугунке, а подан сигнал к отплытию, подходил  милиционер к костру, пихал сапогом чугун, и все  "сытые" ссыльные брели к барже. Не всем удалось  добраться до конца пути — от голода и холода умирали малые и старые.
 Прибыли на новое место. Голодали сильно. Того нет, другого не хватает.  Елизавета Матвеевна имела две юбки. Одну украли, когда была на работе. Всех невзгод не перечесть. Нужно было выдержать все нечеловеческие лишения, чтобы остаться живыми.    
Адриана Фёдоровича после высылки семьи Василия Ивановича позвал в Балашово тесть Иван Андреевич. Зять  приехал в Кольтюгино на паре своих лошадей. Адриан Фёдорович вспоминал: "Заносит Иван Андреевич в избу с улицы зимой большое беремя дров, придерживая поленья двумя руками. Дверь входную в зимнее время он распахнул и кричит: "Шурка, открой пошире дверь!" Шурик соскакивал с печки и закрывал дверь".
Видимо, в тот раз Адриан Фёдорович хорошо загрузил сани  домашней
утварью. С детства помню два огромных чугуна для варки солода, малые чугунки, большой комлект фарфоровой посуды: тарелки, мелкие и глубокие, рассвеченные рисунками по зелёному фону чайные чашки. Фарфор настоящий — на свет поставишь, так просвечивалось донышко у чайнушки. Множество вилок, ножей, скалок, деревянное корытце для рубки мяса с железной сечкой, квашню, сковородник, ухват, чугунные изделия с длинными ручками для выпечки сдобы, пребольшущая верблюжья шаль (В войну шаль разделили на четырёх сестёр).Такого разнообразного кухонной утвари у Мотовиловых сроду небывало.   
Увёз Шурика дядя Адриан в Седельниково.  Через  год погостить к дочери  приехал отец Иван Андреевич. Моя сестра Тоня вспоминала:  "Лежал у нас на русской печке дедушка Ваня и пел песни. На весь дом раздавалась его громкоголосая песня "Чёрный ворон, я не твой".  Мама хорошо угостила родного отца домашним пивом.  Улыбались родители, слушая протяжное пение. 
В Нарымский край Шурика увёз знакомый попутчик. После двух  лет работы на шахте "ссыльный" Василий Иванович Плотицын свободно выехал из Анжеро-Судженска  к семье.  Он решил вывезти свою семью из деревни Салата, так как там ему трудно подыскать работу.
Почему такие послабления Василию Ивановичу? Добровольно едет с ним в ссылку мать, старший его сынишка остаётся в Кольтюгино. Никто из сосланных через два года не разъезжал по стране. Все наветы на сосланных кулаков сняли, восстановив их в гражданских правах только  после принятия  новой Конституции в 1936 году.
Василий Иванович решил покинуть деревню Салата тайно, чтобы все знали, что семья сбежала из ссылки, хотя от ока комендатур ОГПУ, созданных в поселениях ссыльных, трудно было скрыться, тем более исчезнуть целой семье.
Очень мало находилось охотников, которые пожелали после 1936 года вернуться на малую родину. " Приедешь, — говорили они, — пойдёшь по улице, будут показывать пальцем: "Кулак вернулся". Среди населения в то время бытовало очень  негативное отношение к кулакам, скажем, даже враждебное.
ОГПУ заключало договор с агентами, причисляя их  на 2 года к числу ссыльных поселенцев  — большое количество сосредотачивалось в новых местах, и ОГПУ необходимо было знать настроение бывших кулаков. Сведенья о  микроклимате поселенцев получали органы госбезопасности от завербованных ими агентов. 
Василию Ивановичу Плотицыну  удалось вырваться из комариного царства, то есть покинуть деревню Салата, только со второго раза — в одну лодку домашний скарб не разместился. Он погрузил в две большие плоскодонки весь  скарб, семью и "тайно" (попробуй скрытно двинуться из малой деревни, в которой были  соглядатые) вечерней порой по речке Салата спустился в реку Васюган, а потом лодка против бурного течения плыла по Оби на юг. Плотицын не рвался в Кольтюгино, не хотел заниматься хлопотами о восстановлении гражданских прав и возвращения дома. Он поселился в Каргасоке. Никто его не икал, никто его не беспокоил, да и никуда не сбегал, а остался в Нарымском краю. Таких "семейных побегов" из ссылки значилось мало. Коменданты  строго следили за ссыльными.— в каждом райцентре существовала комендантура ОГПУ.
В Каргасоке. первоначально семья Плотицыных жила в землянке, затем они  заняли дом на два хозяина. Плотицыны спали  в кухне на полу. Лишь в средине 50-х годов (это произошло уже после войны) Василий Иванович перевёз из деревни большой дом.  Отстроил его и по-хозяйски  оборудовал. Любил он сою родную многочисленную семью. Детей не наказывал, нередко защищал их от материнских порывов. Всё время переживал, что рано покинула его любимая жена Елизавета Матвеевна, а ведь только стали жить в достатке. 
После замужества его молодая жена Лиза вошла в добротный богатый дом Плотицыных, в котором процветали доброта и согласие.  Она подружилась с добродушной  свекровью Харитиньей Антоновной. Свекровь полюбила младшую сноху. В труднейший момент решилась ехать добровольно в ссылку, оставив в Кольтюгино мужа, и на месте ссыльного поселения заботилась о снохе и внуках. Досталось двум женщинам,  Харитинье и Елизавете, горькое лихо.   
Работал Василий Иванович  в Каргасоке грузчиком. "40 ступеней пройти по трапу — говорил он, — с мешком муки на плечах — не шутка!". Затем стал он шкипером на паузке рыбокомбината.  Плавал Василий Иванович по Оби до самой пенсии, хорошо знал обширную и бурную сибирскую реку.
В Великую Отечественную войну Василий Иванович Плотицын — на фронте. Он освобождал от фашистских захватчиков Ростова-на-Дону. Был ранен.
Я спросил его при встрече:
— Дядя Вася, почему, возвращаясь из госпиталя, не заехал к родной сестре — мимо проезжал.
Он ответил мне коротко:
— Спешил домой.
В 1976 году Василий Иванович решил посетить всех своих родственников. Он совершил  большое путешествие. Побывал у родственников в Омске и Таре. Попроведывал в Московской области дочь Галину.  Встретился в Ростове-на-Дону с родным племянником  Георгием, гостил у племянницы Таисии в Апшеронске.
— Я сводил Василия Ивановича в Ростове в собор, — рассказывал Георгий, — Там дядя Вася от души намолился. Он кланялся, кланялся иконам бесконечно!   
Оба участника освобождения Ростова-на-Дону  от фашистов на память  сфотографировались
Повидался Василий Иванович в Исилькуле с Адрианом Фёдоровичем, своим учителем, мужем сестры Алёны. Впервые я встретился в Калачинске с родным дядей Васей.
У меня сохранилось последнее письмо дяди Васи, написанное в 1979 году. Он собирался приехать, так как хотел попроведовать родных в Омске и Таре. В Таре, сообщал он, "у меня сродные сёстры и брат один, Данил Александрович, и племянник Кальницкий Сергей".  Жаль, что адреса он не оставил. Не удалось ещё раз побывать в родных краях Василию  Ивановичу,  исполнить задуманное — смерть оборвала его жизнь.
У Елизаветы Матвеевны и Василия Ивановича Плотицыных —  большая семья. Троих детей они схоронили в Балашове. Малолетний Костя умер в первые годы ссылки — сказались ужасные  жизненные условия. В 1934 году  умерла мать Василия Ивановича, моя бабушка, Харитинья Антоновна, прибывшая в ссылку   добровольно. Жена дяди Васи тепло о ней отзывалась — хорошая была помощница их семье. Схоронил сын мать в деревне Салата, которая располагалась на берегу одноимённого притока  реки Чижапка, впадающая в реку Васюган.  Это край нескончаемых сплошных сибирских болот. Два могильных холмика на кладбище в деревне Салата. Могилы родных постоянно наведывал шкипер Василий Иванович.
Старшая дочь Анна (1928 —1971) выдержала малолеткой тяжкие условия первых лет ссылки. Выросла, работала добросовестно в Александровке на большом рыбоконсервном заводе обвальщицей рыбы. Вышла замуж. Но её жизнь завершилась трагически. Её муж возил частникам  сено, с собой брал ружьё — на всякий случай, если в поле встретится заяц или лисица. Ясно, что за услугу его угощали.  Вернулся с той работы  он подвыпившим и попросил жену дать ему денег — ещё хотел выпить. Анна, разумеется, отказала ему в этом.  "Застрелю, — заявил муж, — если не дашь денег!".  — Взял охотничьё ружьё и наставил на неё стволы.  "Стреляй! — сказала она. — Но денег я тебе не дам".  Раздался роковой выстрел — подвела мужика   безкурковка.  Анна, схватив руками голову, выскочила во двор и упала там, успев крикнуть соседке:  — "Муж меня убил!!". Супруг следом выбежал за ней на крыльцо, увидел: жена мертва — заряд раздробил супруге грудь. Он  выстрелил в себя из ружья и разнёс свою голову. Супругов похоронили в Александровске в одной могиле. Детей у них не было.
Александр Васильевич (30. 09. 1926 — 19.11. 2009) был в семье старшим. Ко всем сестрёнкам относился с добротой. Он, единственный из детей Василия Ивановича, —  безбожник. На старости лет долго не болел. Пришёл из бани, лёг на кровать отдохнуть. Долгое молчание встревожило жену.
— Что ты молчишь? — спросила она его.
— Не могу пошевелиться, — ответил он.
Вскоре потерял речь. В четверг, проболев 5 дней, вечером умер. Александр Васильевич долго не болел, не залежался, не докучал никого своей болезнью.
Жила в родительском  доме Татьяна Александровна (род. 12. 09. 1955 г.). Она родила  троих детей. Один — в Новосибирске, двое жили в Каргасоке. (У одного сына в 2016 жизнь трагически оборвалась). Татьяна Александровна в 2017 году продала жилые строения в Каргасоке и купила квартиры себе и сыну в Севастополе. Там они и проживают
Сын Владимир Александрович (с 1961 г.) проживает в Каргасоке. Дочь у него замужем, живёт в Томске. Сын Сергей работает в Каргасоке.  И ещё у Владимира сын учится в школе.   
Марина Васильевна (3. 08. 1933 г.), вдова. Живёт в Каргасоке. Сын Марины Васильевны, Сергей, уже  пенсионер,  тоже проживает  в Каргасоке. У бабушки Марины 5 внуков и 3 правнука. С ней я периодически разговариваю по телефону.
Тамара Васильевна (3. 06. 36- 16. 03. 2016) скрашивала свою одинокую (она не выходила замуж) жизнь в Каргасоке перепиской с родными, летом занималась  своим огородом. Она помогла мне дополнить родословную Плотицыных многими  подробностями.
Светлана Васильевна (8.12. 1938 – 20. 03. 2016) проживала  вместе с единственным сыном Андреем (3. 11. 1062 г.) в Каргасоке.
Галина Васильевна (26. 09. 1942), имея одну дочь и одного внука. Проживает в Томске
У Раисы  Васильевны (8. 03. 1946 г.) двое сыновей и две внучки, Ксюша и Лена. Тамара Васильевна называла племянников умницами и гордилась ими. Раиса Васильевна проживает в Раменске Московской области
Теперь посчитаем. Елизавета Матвеевна родила 11 детей. Вместе с Василием Ивановичем она вырастила шестерых. У Соломеи, Елены и Василия большие семьи.  А вот о семье Павла Ивановича Плотицыне ничего неизвестно. Все дети Ивана Андреевича и Харитиньи и Антоновны были работящими, трудились они самозабвенно. Я свидетель упорного труда тёти Соломеи и своей матери Алёны. В моей памяти они остались вечными труженицами. Таким сложился у меня на их примере образ русской женщины — вечно в работе и заботе. 
    
Ж  И  З  Н  Ь    В    Т  А  Р  Е
Будто узнав, что Мотовилов женился, его несколько раз весной и в начале лета 1917 года освидетельствовали в призывной медкомиссии. В средине августа снова вызвали в Тару. "Не отступятся, заберут не сегодня,  так завтра", — такой вывод сделал для себя Адриан Фёдорович. С крыльца призывного пункта он направился к зданию почтово-телеграфной конторы, где и договорился о переходе туда на работу, потому что с почтовой службы в армию не призывали. Беспокоился он о жене — она была в положении. Ожидали первого ребёнка. Брат Иван — в армии. Отец Фёдор с 17-летним младшим сыном Гошей и со снохой Алёной  занимался своим хозяйством. 
 Весь летний  отпуск Адриан помогал отцу, но работы у него не убавилось. Вызовы в Тару — надо проехать 70 километров на медосмотр. Это потеря  2-3-х дней каждый раз. Летом 1917 года, находясь в учительском отпуске, поучаствовал он в переписи населения. Ему предоставили обширную территорию: предстояло охватить все населённые пункты на восток от Седельниково до Кейзесской волости. Его жена бессменно трудилась у свёкра. Сноха досталась работящая: лён трепала, зерно умело на поле сеяла, ловко косила, проворно жала рожь — в любой работе всех оставляла позади.  На кухне она отменная мастерица — всё ей было сподручно. Муж и свёкор никак не могли ею  нарадоваться. Без дела Алёна никогда не сидела. Освободится от хозяйских хлопот, и уже в её руках крючок — из ниток вяжет ажурную скатерть, или она иголкой вышивает крестом или вязью, или ткёт на ткацком станке полотенце.  Ей не надо было говорить, какая домашняя работа — хозяйским взглядом она сама определяла, что нужно делать в первую очередь. 
С 15 августа 1917 года Адриан Фёдорович стал почтальоном четвёртого  класса в Тарской почтово-телеграфной конторе. Ему предстояло сопровождать почтовую корреспонденцию до станции Любино. Большие расстояния тогда преодолевали на лошадях. Ответственное дело — сопровождение почты, потому что перевозили не только письма, но и деньги, а иногда и золото. Однако Адриану Фёдоровичу повезло — совершил он поездку до Любино всего один раз, потому что почтальоны заявили, что им лучше на морозе быть, чем сидеть в конторе за бумагами. С удовольствием стал заниматься бумажными делами Адриан Фёдорович. Он аккуратно относился к почтовым делам: сортировал и отправлял письма, денежные переводы и телеграммы вовремя.  Нареканий не получал.  На всю жизнь усвоил, что в почтовых делах аккуратность и точность во времени строго обязательны.
Адриан — в Таре, а жена Елена в Седельниково жила у свёкра. 9 сентября (по строму летоисчислению)  1917 года  Фёдор со снохой скирдовали сено под Кукаркой, недалеко от Седельниково. Алёна на зароде вершила, свёкор подавал ей вилами из подвезённых копен сено — Максимович всегда запаздывал с проведением полевых работ, — не успевал вовремя сделать. Вот и сено прибирал осенью.
— Ой, тятенька, что-то мне плохо, — пожаловалась сноха, осторожно сползла со стога, зашла за копну и родила дочь.  Семерых она произвела на свет, только двое появились в больнице, а все остальные роды, которых она не боялась, проходили  на дому. Поговаривала Елена Ивановна:
— Мне легче родить, чем на двор сходить.
Дорожила Елена Ивановна первой дочерью Анной (22. 09. 1917 — 30. 08. 2010), очень любила ёё. Нюра явилась потом настоящей опорой в её жизни. Анна Адриановна подняла почти всю семью Адриана Фёдоровича. Прожила её старшая дочь без  двадцати трёх дней 93 года.
Но вернёмся к заготовителям сена.
Баба-повитуха (за ней на лошади съездил обеспокоенный свёкор) оказала у копны женщине первую помощь и в избе, куда доставил их Фёдор Максимович, обмыла ребёнка. В метриках о рождении Анны Адриановны  так и записано: место рождения: Кукарка Седельниковской волости. Надо было бы Адриану Фёдоровичу быть  точным и записать: родилась под Кукаркой, недалеко от Седельниково
В Таре Мотовиловы жили на частной квартире. Попроведовать внучку приезжала к ним Наталья Родионовна. Свекровь осталась довольна снохой, встретившая её с полной теплотой.  Отметила: сноха по-матерински заботится о внучке. На память Наталья Родионовна сфотографировалась с сыном, 
Мирно жили Мотовиловы в Таре. Февральская революция 1917 года отрешила царя от престола, власть перешла к Временному правительству, а в октябре (ноябре) 1917 года большевики совершили пролетарскую революцию. Солдаты вернулись с фронта домой. В Таре они создали Совет — новую власть. В мае телеграф отстучал, что в Омске действует Временное правительство. Осенью это правительство разогнал адмирал Колчак. Начали мобилизовывать  парней в армию. Забрали в армию младшего брата Адриана Фёдоровича, Егора, дали ему винтовку — воюй. В Седельниково Артём Избышев с боевыми товарищами разогнал буржуазную власть. Партизанские отряды захватили село Екатерининское, расположенное против Тары на правом берегу Иртыша. Вот-вот седельниковские партизаны войдут в Тару. Но их потеснили колчаковские каратели. Погиб Артём Иванович Избышев. Но с запада армия красных приблизились к Тарскому уезду, богатенькие засобирались бежать.
Все эти события прошли мимо Адриана Фёдоровича. Он оставался нейтральным к политическим переменам. Только читал то, что отстукивал телеграф в конторе. Быстро сменялись события за событиями, а он, прикованный к почтово-телеграфной конторе, принимал и отправлял корреспонденции, не вдаваясь особенно в суть политических событий.
В Таре появились отступающие колчаковские воинские части. Офицеры заняли на ночь дом, в котором квартировал Адриан с женой и дочерью. Весь вечер и до полуночи они пьянствовали, болтая обо всём и ругая всех. Их хорошо слышали из-за тонкой перегородки Адриан и Апёна. Своим шумом офицеры разбудили годовалую дочь. Проснулись родители. Алёна спросони  и сказанула:   
— Разревелось ваше благородие!
Пьяные офицеры услышали и привязались к словам "ваше благородие".
— Как понимать?   За красных? Ожидаете их? Пригвоздить вас пора.
Кое-как успокоили пьяных офицеров, чуть беды себе не нажили.
На утро ушли колчаковские вояки. У отца осталась краткая запись о том времени: "Павел Князев, священник Спасской церкви Тары, в последующую ночь отступления колчаковщины, убит. Тело найдено за городом в отвале мусора". Война для всех — бедствие.
 Адриан Мотовилов дорожил работой в Тарской почтово-телеграфной конторе. Есть в его архиве упоминание, что  был удовлетворён жалованием: 19 ноября 1919 года он получил от конторы 572 рубля и 50 копеек, а также 20% добавки — 114 рублей и 50 копеек. Правда, деньги уже обесценились, цены на все товары резко взвились ввысь, стоимость всех продаваемых предметов в разы отличалась от стоимости, которая бытовала в  первом десятилетия века.         
С отходом воинских частей установилась тишина в городе. Сбежали из города Тары кое-кто из богатых. Исчез хозяин спиртзавода.  Тарчане  потянулись за крепким алкоголем на завод. Возможность разжиться даровым спиртом разогрела азартный ажиотаж тарчан.  Вскоре, как мухи мёд, облепили горожане предприятие. Хозяин дома, у которого снимали  квартиру Мотовиловы, предложил  Адриану Фёдоровичу:
— Сходим на завод, Адриан Фёдорович, принесём для согрева, — при простуде спирт обязательно нужен. Все его несут — хозяин бросил завод. Сбежал богач. Кое-кто уже ни один  раз проведывал завод.
Первоначально Мотовилов проявил нерешительность, но потом согласился побывать на спиртзаводе. "Пробрались я, квартирант, и хозяин в подвал, — рассказывал отец нам. — Народу там тьма. Разлит спирт по полу, в валенках до щиколотки доставал. Возьмёшься за ящик, а его уже тянут в  другую сторону. Того и гляди, что окажешься в спиртовой луже. Я домой две бутылки спирта принёс".
Под новый 1961 год за столом собралась большая компания в Омске у нашего друга. Я сидел рядом с отцом. Разлили всем мужчинам водку,  некоторым не хватило, стали наливать спирт.
— Отлей мне, Иван Емельянович, — обратился отец к зятю, мужу дочери Кати, заметив, что ему вместо водки налили спирт
— Папа, это же спирт, — подсказал я ему.
— Ну и что? Я хочу, чтобы ему меньше досталось. — Он пожалел зятя. 
— Ты же, папа, спирт никогда не пил, — сказал я отцу. 
— Как не пил? Пил.
— Когда?
— При Колчаке.
Вот таким пьяницей  был мой отец.
Красноармейцы — в Таре.  В уезде командовал ревком, новый орган власти. Наводился революционный порядок, проявляя заботу о всей сфере жизни. Мотовилов попросил ревком послать его организовывать почту в Седельниково.

Н  А    П  Е  Р  Е  К  Л  А  Д   Н  Ы  Х
В начале декабря 1919 года Адриан Мотовилов основывал почту в Седельниково на прежнем старом месте, в доме вдовы Прокопия Васильевича Избышева. С 1 января 1920 года он официально вступил в должность заведующего Седельниковского почтового отделения и проработал до 1 декабря 1926 года. По звону почтового колокольчика при доставке почтовой корреспонденции седельниковцы узнавали время. Точный распорядок у почтовиков. У Адриана Фёдоровича делалось всё  вовремя.   
В виду большого неурожая в 1921 году и  из-за нехватки денежных средств  почту в Седельниково закрыли. Подступал голод. Все почтовые работники временно направлялись в Славгород, где поля не охватила засуха,  и  жители не испытывали нехватку продуктов. Мотовилов отказался ехать — у него были веские причины: жена с двумя детьми (дочери Нюре 4 года, сыну Гоше 1 год), его отцу исполнилось 61 год, матери шёл 59-й год, сестре Дуне нет ещё 17 лет, так что хозяйство оставить было не на кого. Так указал в заявлении. Адриан Фёдорович стал  безработным. Пришлось ему весной взяться за плуг.  "Отец мой землю пахал", — так звучит тургеневская фраза. У меня пахали землю прадед, дед и отец. 
Жили Мотовиловы за счёт своего хозяйства. К лету 1922 года голод прижал семью. Вновь ожидался скудный урожай. Загодя знали седельниковцы, что им  с полей нечего будет убирать. Мотовиловых  выручил тесть, Иван Андреевич Плотицын. Адриан с женой Алёной, дочерью Нюрой и сыном Гошей выехали на лето в Балашово. Зять Адриан и дочь Алёна, беременная в очередной раз,  работали в хозяйстве Плотицына.
Осенью они вернулись в Седельниково. Тесть подарил семье зятя несколько мешков пшеницы, ржи и овса — добавка на зимний период к тому, что собрали с седельниковских полей Фёдор Максимович и Наталья Родионовна.  20 октября в семье прибавление  — родилась дочь Таисия. В очень тяжёлый год явилась девочка на свет.  Елена Ивановна была занята в хозяйстве свёкра до последнего часа перед  родами.
С 20 января 1923 года  А. Ф. Мотовилов работает в исполкоме Седельниковского Совета рабочих и крестьянских депутатов. До ноября 1927 года он в райисполкоме и волисполкоме занимал незначительные должности, лишь полгода был секретарём райисполкома, одновременно заведовал почтовыми операциями в Седельниковском волостном исполкоме, совмещая советскую работу.
Но ни работа, ни зарплата Адриана Фёдоровича не удовлетворяли. Он пишет заявление, чтобы его направили на учительскую работу недалеко от райцентра, так как  у него большая семья:  жена Елена (43 года), дочь Анна (9 лет), сын Георгий (7 лет), дочь Таисия (4 года), дочь Антонина  (2, 5 года), дочь Екатерина (1,5 года). Многим членам семьи Адриан Фёдорович в заявлении убавил возраст, а жене прибавил 10 лет. Перепутал данные многочисленного семействе.
   Адриан Фёдорович Мотовилов с 9 ноября 1927 года учительствовал в Елизаровской однокомплектной начальной школе. В следующем учебном году он работал в  деревне Филатовке. Там школа была подобна Елизаровской. В понедельник он выезжал из дома на лошади и возвращался в субботу вечером. Заботу о хозяйстве взвалил на жену. Его родителей уже не было в живых.
Вновь седельниковцы испытали неурожай в 1932 году, опять туго с хлебом. Адриана Мотовилова направили в это лето, с 1 июля, в Омск на полугодовые курсы агробиологов. В областной центр он поехал, прихватив старшую дочь и сына. Они жили у родной сестры Евдокии Фёдоровны Рублевской.  Кормили Рублевские их  в трудный год без всякой обиды. Они  всегда были рады гостям. Дуня любила детей брата. Они ласково звали её Лёлей. От родной тёти дети из Омска уехали  25 августа, а их отец возвратился в Седельниково 1 января 1933 года  и стал работать агробиологом в Седельниковской школе крестьянской молодёжи.
В Омске Адриан Фёдорович поступил учиться в Омский пединститут на биологический факультет. Но окончил только 2 курса вуза — большая семья и личное хозяйство не позволили ему продолжить образование.
Глава семьи год от года расширял своё индивидуальное хозяйство, хотя физически сам не в силах был всё переделать, да и помощника в лице отца уже не было, а брат Иван давно жил отдельно со своей семьёй. Однако во дворе прибавлялись животные и строения. У Адриана Фёдоровича главная опора — жена, крепкая здоровьем и безотказная в работе. На неё он взваливал все тяготы. Елена Ивановна верховодила всем двором и работой в поле. Никогда Елена Ивановна не упрекала супруга, что она в домашнем хозяйстве делает в 3 раза больше, чем глава семьи.  Сохранилось страховое свидетельство № 41 за 1926 год. По нему  можно узнать, что имел Мотовилов из строений в своём дворе и убедиться, какую тяжелую ношу он взваливал на жену.

ВАШЕ ИМУЩЕСТВО ЗАСТРАХОВАНО
по обязательному окладному страхованию


Страхование строений      Оценка в рублях          Причитается  страховых ================================================платежей
               
Застраховано                Руб.                Коп               
(Перечень строений)
            от огня               
Дом (или изба, хата)             219          80
Двор                -              -
Изба (вписано)                80            80
Конюшня, хлев                -              -
Сруб избы                27          27
Амбар                16           16
Сарай                -              -
Амбар (вписан)                65           35
Ворота (вписан)                10            10
 Овин, рига                -                -
Итого                424   .    248                1                86

Два дома. Для чего? Но ещё имелся сруб. Это задумал Мотовилов 
строить двухэтажный дом. Построил. Разумеется, не сам строил, а нанимал. На такое дело он не жалел денег. Плотничали финны. Они иногда выпивали и поругивали друг друга. Их яркие идиомы запомнила дочка Адриана, Тая. Она частенько повторяла: "Перкале сатана", — и другие покрепче их выражения. Помнила их и в девяностолетнем возрасте.
Удивляет то, что страхование в то время было дешёвым. За страхование 
строений на сумму 248 рублей Мотовилов заплатил всего 1 рубль 86 копеек.  Это же — 0,75% от всей стоимости застрахованной недвижимости! А вот конюшня в страховке не отмечена. Видимо, лошадей держал в одном из амбаров. Ворота оценены в 10 рублей, на эту же сумму денег они и  застрахованы. Объясняется просто: если ворота сгорят, то сам их он не сделает, придётся нанимать плотника — Адриан Фёдорович от отца, мастерового человека, перенял только умение остро заострять колья и вбивать в стены гвозди.
В период проведения коллективизации, в 1929-30 годах, Адриан Мотовилов,
зная, что учителей не раскулачивают, купил двух лошадей — добавил работу жене. Что поделаешь — любил коней. Всегда с удовольствием их кормил и корм не жалел. В лицо людей не запоминал, а лошадь мог распознать в табуне запросто, несмотря на то, что давно не видел. Был такой случай: у Мотовиловых потерялся осенью жеребёнок. Ранней весной, проезжая по деревенской улице, подросток Адриашка  вдруг сообщил отцу:
— Тятенька, за забором наш лошак стоит.
— Откуда ему тут быть?
— Правда,  наш. Поверь мне, тятя.
Завернули лошадь, заехали во двор и сообщили хозяину о своей потере.
— Какая у него мета? — спросил мужик.
— В левом ухе маленькая дырочка, пройдёт только соломинка.
Проверили — всё так, как сказал подросток. Вернули потерю Мотовиловым.   
Фёдор Максимович заплатил за зимний корм и уход. 
Хотел Адриан Фёдорович, чтобы был у него полный двор скота. Но не 
всегда его покупки оказывались удачными — торговаться он совершенно не умел.
— Алёна, я овечку купил. Она  двух ягнят принесёт. Барчатку сошьём Гоше. 
Зашла Елена Ивановна с улицы в дом, посмотрев во дворе покупку, и говорит  шутливо мужу:
— Посмотрела твою овечку, Адриан. Что-то у неё из средины пуза вода
бежит. Не ягниться ли собралась?
Однажды он заявил:
— Апёна, я приобрёл подешёвке муку.  Знакомые уступили.
Елена Ивановна попробола на вкус купленную муку и сморщилась.
— Сплошная горечь. Полынная мука, Адриан.
О возврате муки и не подумали — стоит ли обижать знакомых. Скормили муку скотине.
Приобрёл Мотовилов уток. Хотя бы две-три купил, а то сразу полдесятка привёз. В тёплую пору их не выгонишь из  двора — никак не наедятся, сколько ни корми — вечно голодные. Утки крякали беспрестанно — корм им подавай.
— Гоните их, —  приказывапа мать своим дочкам, — на  Уй, пусть купаются. Здесь они по двору проходу  не дают, будто оголодали.
Возвращаются дети с речки, а мать укоризненно им говорит:
— Утки-то за вами идут. Нарвите им травы. Не можете на речке их держать, так кормите во дворе.
Появились козы, приобретённые Адрианом Фёдоровичем.
— Как же не нужны они? — рассуждал он. — Козы дадут пух, мясо, молоко, шкуру — всё необходимо. К корму  не привередливы. Летом дети их пасти будут.
Зато жена в штыки приняла коз:
— Что это за скотина — козы?! Возни много, а  вони  от них больше, чем от свиней. Коз доить — только время проводить. Заимел резвую скотинку, сам и дои. 
И доил он коз — козье молоко полезно детям, да и сам страдал болями в желудке, так что молоко расходилось полностью.  Но к этому молочному продукту  Алёна не прикасалась — брезговала, ибо то, что в детстве было, то и прикипело на  всю жизнь, а к взрослой новинка не пристала.  Адриан Фёдорович в выходные дни частенько выпускал  коз во двор  и любовался их игрой. Выйдет на крыльцо Елена Ивановна и  всплеснёт руками:
— Это что за бородатая тварь залезла на сарай?  По срубам ходят безбоязно и раздольно. Ни один забор их не удерживает. Козы кончат мой огород. Оставить детей без овощей? Нет, Адриан, что хочешь, то и делай с ними, только держать мы их не будем. Куда лучше: овцы, гуси, курицы.
Всё это было в хозяйстве Мотовиловых. Отец топором рубил куриц, а гусям отсекала большим ножом головы мать — с гусями он не справлялся.
Заимел Мотовилов пасеку. В августе  нередко с пчёлами приходилось возиться матери. Не просмотрел внимательно улья Адриан Фёдорович и отлучился по делам, а пчёлы начинали роиться — не уничтожал все маточники, жалел, оставлял несколько  на медовых рамках на всякий случай. Как обычно,  матери пришлось возиться с роением пчёл, и она решительно управлялась с роем пчёл. Елена Ивановна без сетки, оберегающей лицо от пчёл, в чём была одета, в том и бежала к пчёлиному рою без дымокура, необходимый для отпугивания возбуждённых пчёл, подбиралась к пчелиному клубку, вылетевшему из улья,  и голыми руками,  пригоршнями, складывала беспокойных насекомых  в ведро. Всего несколько минут ей требовалось, чтобы бунтующий пчелиный рой водворить в пустующий улей. Вечером она рассказывала мужу, как управилась с роем. Он, не перебивая её, слушал внимательно и улыбался, потому что молодцевато всё она свершила.  Он бы так не смог. Вылетел из улья рой, он бы разжёг дымокур, подвязал бы ленточкой рукава, чтобы под рубашку не пролезла пчелка, подготовил бы дымокур, одел бы накомарник, а рой за это время мог улететь в неизвестном направлении.
Адриан Фёдорович помнил изречение Петрушеньки: "Одна семья пчёл стоит коровы". Однако не обогатился его племянник за счёт пчёл. На цветущий травостой обижаться не приходилось — богат седельниковский край  медоносными травами. Получив мёд, требовалось, как говорят, дать ему ума. Какое-то денежное прибавление в доме от мёда Мотовилов не испытывал, потому что торговать он не умел и к этому не стремился. Елена Ивановна совершенно далека была от торговых дел — одарить, раздать она всегда была готова. Зато мёд в семье все любили. Когда качали мёд из сотовых рамок, дочка Тая ложками ела мёд до тех пор, пока её не рвало. Мать ругала сладкоежку, а девочка, даже после рвоты, снова закладывала в рот тягучую сладость. На всю жизнь осталась Таисия Андриановна любительницей сладкого.
Однако ни козье молоко, ни мёд не укрепили здоровье Адриана Фёдоровича — мучили его сильная изжога и боли в животе, возникавшие периодически после еды. Анализ показал, что у него ноль кислотности в желудке. В Седельниково употребляли хлеб только аржаной. Тесть с созданием колхозов уже не мог выделять дочери несколько мешков пшеницы, как он делал ежегодно.
В детстве я спросил у отца:
— Папа, раньше в Седельниково сеяли пшеницу?
— Сеяли кулаки, — ответил он, — Для баловства. Пшеница не вызревала у нас.. Мужики, жившие зажиточно, нагружали зимой в сани сосновые брёвна и везли в Татарку. Оттуда привозили пшеницу.
Понятно, что пшеницу тогда сеяли такую, которая  имела большие сроки созревания. Она не  могла за  лето и осень  набрать нужного количества тепла, а потому не успевала вызреть. Беда с пшеницей у хозяйств была и в послевоенное время  Областные сводки сообщали, что северные хозяйства в конце августа уже убрали зерновые культуры на площади, составлявшие 40-50 процентов ко всему посеву.  И на этом показатели застревали. Надо убирать пшеницу, а она ещё не созрела. Часто часть урожая у скверных хозяйств уходила под снег. Только под конец своего правления С. И. Манякин, 1-й секретарь обкома, уроженец  Ставрополья,  сделал правильный вывод: на севере области надо сеять рожь, а туда, как продовольствие, завозить пшеницу. Вы не замечали, что перекос с посевами пшеницы сохранился до сих пор? Печёный аржаной хлеб стоит в два раза дороже булки хлеба из муки пшеничного размола. Как страдал Адриан Фёдорович из-за аржанухи!
Последний раз Адриан Мотовилов побывал в Кольтюгино, на родине жены, летом 1930 года — с дедом остался внук. Он привёз его в Седельниково. В тот раз Андриан Фёдорович не привёз из Балашова пшеницу, а захватил оттуда множество кухонной утвари, накопленной Харитиньей Антоновной за многие годы. В их числе были два чугуна с затычкой у дна для приготовления сусла, несколько чугунных приспособлений  для выпечки сдобы, чугунную ступку и просто чугунки, протвины, деревянное корытце с сечкой, маслобойку, ухваты, скалки, фигурные сковородки, оборудование для выкачки мёда из сотых, берестяные туеса, ларь.  А я до последнего времени всё время думал, откуда у матери столько кухонного  утвари — столько, сколько было в распоряжении любительницы стряпни , у Елены Ивановны, на учительскую зарплату не накупишь.
Множества кухонной утвари, дорогой различной фарфоровой посуды не встретишь ни водном  современном сельском доме, а у Плотициных всё было.

Е  Г  О  Р    И    Д  У  Н  Я
После рождения Вани Фёдор Максимович и Наталья Родионовна ожидали, что у них должна родиться девочка. Их надежды оправдались — родилась Лида. Но через полгода умерла — в вятский край частенько наведывались эпидемии, которые уносили из семей крестьян немало детей.
В Седельниково эпидемий не наблюдалось, так как контакты между населёнными пунктами были редки.  Не менее важно  и то, что сибиряки строго следили за чистотой. Чётко распределялись емкости для кухни, для бани, для скотины. Нельзя путать, например, банную деревянную шайку с кухонной чистой утварью — соседи осудят, да так, что на всю жизнь  запомнят неряху, которая не  может отличить поганую посуду от чистой. После отёла коровы сдаивали молоко в шайку, в которой поили телят, такое молоко не употребляли в пищу дней 10-12. Молозиво спаивали телёнку и поросятам. Важным атрибутом в быту сибиряков были рукомойники — руки мой перед едой. Особое значение придавали жители Седельниково прорубям. Из первой проруби брали воду для кухни, для питья, ниже по течению реки готовили ещё две  проруби для  поения скотины и лошадей. Почти из каждого двора выгоняли в стойловый период животных к речке. Третья прорубь, ниже по течению реки,  предназначалась для полоскания белья.  Полоскали бельё, состоявшее главным образом  из холстяных изделий, круглый год. На морозе били вальком бельё, чтобы было абсолютно чистым. Забота о чистоте полностью возлагалась на женщин — стирали вручную на стиральных досках, кипятили в чугунах белое бельё. На плечи женщины водружали коромысла, цепляли за душки поганых ведер со стиранным бельём и несли полоскать к речке. Жгучий мороз и ледяная вода обжигали руки — всё приходилось переносить "слабой" половине семьи во имя чистоты. Проруби, полоскание в них не допускали распространение заразных заболеваний. И Мотовиловы, как и другие семьи, не опасались появления  инфекций.
У Фёдора Максимовича и Натальи Родионовны 24 мая в 1900 году родился сын Георгий, хотя они ожидали девочку. 25 мая его крестили священник Фома Капоцинский и псаломщик Иоанн Российский в Пророко-Ильинской церкви  села Седельниково. Восприемниками при крещении были крестьянин Пётр Максимов Мотовилов и солдатская девица Анна Игнатьева Братухина. Всё это записано в копии метрической выписке, выданной Пророко-Ильинской церковью села Седельниково Тарского уезда, Омской епархии для получения свидетельства об окончании Седельниковского народного училища. Документ подписан священником Михаилом Анисимовым, дьяконом Иоанном  Поспеловым и заверен церковной печатью. 
Егор, так звали его в семье, вёрткий и подвижный, рос крепышом, никогда не болел. Адриашка не уступил ему место у матери, и он прикипел к старшему брату Ивану. Чтобы ни делал старший брат:  чинил ли валенки, ремонтировал ли  телегу или сани, мастерил ли деревянные бороны — Егорка всегда с ним. Подносил или подавал  ему инструмент. Иван лишь отходил в сторону, как в руках младшего брата уже молоток, щипцы — пытается сам сделать.
Во время игр на поляне Егор всегда с братом Иваном. Уже в 7 лет он освоил игры в бабки, городки и играл наравне со взрослыми.  Тут и заметили братья, что Егор левша. Они стали приучать его, чтобы он бросал правой. Особенно ревностно следил за ним  Адриан, то и дело слышалась его команда:
— Правой, Егор! Правой кидай! 
Егор не перечил братьям. Долго прицеливался к кону фигур, размахивался и на лету перехватывал баталку в левую руку и метко бил. После его взмаха битой бабки лежали у кона опрокинутыми. Не желал он бросать правой рукой. (У меня сын Владимир, когда красит и устаёт у него правая рука, свободно красит кисточкой, держа её в левой руке).
От братьев ещё до школы Егор научился читать. Родители и братья  его учёбу не контролировали. Подросток не старался в полную силу учиться, чтобы  высоко оценивали его знания, а потому большой похвалы от учителя не имел. Учился, как говорят, ровно. Три зимы проходил  он в Седельниковское училище. Окончил  его в знаменательный для России год — 1912-й, сто лет назад русский народ отразил  войска  Наполеона, и выдали Георгию Мотовилову художественно оформленное  свидетельство. Верх свидетельства был обрамлён  картинкой битвы русских воинов с французской армией, над ней  двуглавый орёл развернул могучие крылья, а в низу — портреты царей Александра1, Николая !! и цесаревича Алексея. По верхним углам — греческие маски. По бокам листа — колонны в греческом стиле и портреты полководцев: слева — М. В.   Барклай де Толе с перечислением  восьми битв с датами сражений, справа — М. И. Кутузов с названием битв и указанием дат сражений  Под колоннами надписи:  Вильно,  Москва. Внизу: 1812 и 1912, от лаврового венка преклонённые знамёна, в центре венка  сидит на божественном престоле богиня Афина в окружении воинов с копьями. Оценок в свидетельстве нет. Подписи: инспектора народных училищ 3-го района Тобольской губернии и пятерых членов совета.  Выдано  4 мая 1912 года. 
Отец, Фёдор Максимович, осенью на лошадке отвёз Георгия в Малокрасноярку. Он убеждён был, что, как и Адриан,  сын выучится на учителя. Егора в Малокрасноярской второклассной школе не звали по имени и отчеству, как среднего его брата. Окончил Малокрасноярскую школу с отличным поведением. Учился он много успешнее, чем  Адриан.  На второй год Егор не оставался.  По  четырём предметам ему  поставили оценку "три": по церковной истории, общей и  русской, по русскому языку, отечественной истории и по начальным практическим сведениям по гигиене Оценки "четыре" выставили по Закону Божьему, церковному пению, по церковно-славянскому языку, по географии, арифметике, по геометрическому черчению и рисованию, дидактике и чистописанию. В свидетельстве  указано, что Георгий Фёдоров имеет право на сокращённый срок воинской службы, который стал  действовать с 23 июня 1912 года. Егору 29 мая 1917 года  выдали свидетельство, подписанное заведующим школой священником Николаем Ивановым, старшим учителем Македоном Емельяновым (у него учился и Адриан) и учителем Грандилевским.
Георгий Мотовилов  стал работать в Седельниково писарем у крестьянского начальника, который занимался переселением крестьян, — пошёл по стопам брата Адриана.
В стране проходили  большие перемены. Свергнут в феврале 1917 года царь. У власти — Временное правительство. Но в октябре (ноябре) власть перешла к Советам, которыми руководили большевики. Весной 1918 года в России  началась гражданская война. В Омске появилось Временное правительство. Осенью при поддержке иностранной военной интервенции адмирал Колчак разогнал правительство в Омске и объявил себя верховным правителем России. Для того чтобы западный фронт удержать, колчаковское правительство приступило к мобилизации парней в свою армию.
В 1919 году был мобилизован в армию Колчака Георгий Фёдорович Мотовилов. Мой отец долго сохранял два письма Егора.  (Я их читал, переписал и сохранил копии в своём архиве.) Передовая привет всем своим родным, Георгий Фёдорович Мотовилов  сообщал:
"Спешу вас, родители, уведомить, всех родных и знакомых, что я в настоящее время  жив и здоров, чего и вам желаю от Господа Бога доброго здоровья. Письма я вам пишу редко, за что прошу извинить. Но от вас совсем не получал, как вы меня проводили на пароход "Витязь". Да скорей бы всё это кончалось. Уже надоело мне странствовать и скитаться, серому, холодному и голодному.
14 сентября 1919 года".
У отца сохранилось последнее письмо его родного брата Георгия Фёдоровича Мотовилова.
"Здравствуй, дорогой братец Адриан Фёдорович!!!  Шлю привет и желаю всего хорошего! Прошу передать привет супруге вашей Алёне Ивановне и деткам вашим Нюре и Нине. Привет дорогим родителям тятеньке и мамоньке и брату Ивану Фёдоровичу с супругой и детками! Почтение сестрице Дуне! И всем родным и знакомым!
Спешу уведомить Вас, дорогой братец, я живу ничего, только дело в том:  сегодня встали, идёт снег, и заморозило, уже 4 человека с сегодняшнего мороза отправляют в лазарет, в число их попал и Зуйков. Не знаю, буду ли я здоров, стерплю или нет, не знаю, ходим в ботинках и фуражках.
Пока всего хорошего!  До свидания!
Ваш сын Г. Мотовилов.
1 /Х1 — 1910 года".      
Письма были написаны, когда колчаковцы  отступали на восток от г. Кургана. Больше ни одной весточки от Георгия не пришло. Адриан Фёдорович долгое время надеялся, что его брат Егор жив, предполагал, что, возможно, окажется в эмиграции. Но никаких сообщений не поступило. На копии метрик о рождении Георгия отец написал:  "Погиб в октябре 1919 года (а чтобы себя   обезопасить, чтобы не посчитали, что он родной брат беляка, сделал добавление для оправдания)  против Колчака неизвестно  где".
  Стоит вернуться к событиям назад, чтобы рассказать о дочери Фёдора Максимовича, потому что она долгое время оказывала материальную поддержку семье Адриана Фёдоровича. Постоянная родственная связь существовала все годы их жизни.
18 августа 1904 года после многолетних ожиданий Наталья Родионовна  родила дочь. Её нарекли Евдокией (1903 — 25.08.1971). Её матери исполнилось через два дня  после родов 42 года. Для женщины — приличный возраст. И ожидаемое счастье, и возраст родителей вылились в обильной любви к дочери. Три брата тоже в ней души не чаяли — у них родная сестра! Научившись ходить, сестрёнка Дуня не отставала от братьев: они во дворе прибирают, играют на полянке, и она с ними. Во многом копировала их.
— Тятя, я пошёл, — говорила Дуняша отцу, подражая  братьям. 
Когда Дуся подросла, родители не брали её в поле работать — берегли дочку. Оставаясь дома, она занималась уборкой, научилась ткать, вязать и вышивать, проявляя в этом смекалку и мастерство. Одиннадцатилетней она подружилась со снохой Алёной, женой Адриана, сблизилась с ней на долгие годы, как сёстры, и детей Алёны любила не меньше, чем брата. Дети Адриана и Алёны, любили её, как мать.  Для них самая милая радость — поехать к Лёле, так все племянницы и племянники звали родную тётю. Подолгу жили у ласковой Лёли и Нюра, и Гоша, и Тая, и Тоня. Не пришлось побыть долго у неё лишь Кате и мне, о чём я сильно сожалею. Никто никогда из нас не ревновал к её страстной любви к детям, она умела ублажать нас — на всех её заботы и любви хватало. У  Евдокии Фёдоровны полностью отсутствовала жадность и скупость, шла доброта от её родной матери, которую она сильно любила и уважала.         
Не имея капитала, а проще сказать, не располагая ни единым свободным рублём, родители решили дать образование единственной дочери. Какое? Они, дети бывших крепостных крестьян, понятия об этом не имели.  Понимали только то, что учение откроет ей путь в жизни, оторвёт её от тяжкого крестьянского труда.
После окончания Седельниковского сельского училища Фёдор Максимович с трудом, но устроил Дуню учиться в Тарскую женскую гимназию.  Но она её не окончила. Это не вина ни родителей, ни Евдокии — всё смешал 1917 год. Федор Максимович не разбирался, кто ему нужнее белые или красные. Своим крестьянским умом он рассуждал так: во всём должен быть порядок, а не хаос, за спокойную жизнь он молился и во имя этого отдавал церкви последнее, что было у него. Поэтому, когда в Таре началась канитель, неразбериха, он привёз Дуню, проживавшую в семье брата Адриана, домой. Домашними делами послушная девушка, видя, как мать печётся о ней, чтобы ей было хорошо, отвечала взаимностью.  Научилась Дуня от снохи Алёны, живя с ней в Таре, кулинарному мастерству и завладела дома русской печью. Когда же семья Адриана вернулась в декабре 1918 года в Седельниково,  Дуня стала подручной для Елены Ивановны в стряпне. Любимая сестра Адриана вместе со свояченицей не только стряпала, но и вязала скатерти, салфетки из ниток, вышивала и ткала холсты.
Когда же в Седельниковской волости Советы приступили к ликвидации неграмотности населения, Евдокия Фёдоровна ушла работать в школу. Молодую шуструю учительницу приметил паренёк из деревни  Денисовки Седельниковской волости, Кузьма Рублевский (1904 — 1991г.). Он работал в райисполкоме. Знакомство завершилось женитьбой. Жили в доме Мотовиловых дружно и безмятежно. Кузьма Андреевич прикипел к новой родне. Позднее, приезжая в гости, бывал первоначально у Адриана  Фёдоровича или у его детей, а потом навещал свою родню.
После службы в армии Кузьма Рублевский работал председателем Седельниковского райисполкома, а затем его направили на учёбу в Омскую советско-партийную школу.  Ему не дали в ней доучиться — направили на работу в Омское областное управление  ОГПУ. Этой работе он посвятил свою жизнь. За многолетний труд в органах госбезопасности его наградили орденами Ленина,  Красного Знамени, Красной Звезды и многими медалями. (Эпизоды оперативной деятельности Рублевского описаны мною в книге "Два сюжета о чекистах" — читайте на сайте в Интернете).   Честный,  принципиальный, кристально чистой души был Кузьма Андреевич Рублевский.
Когда Рублевские жили в Омске, у них в 1932 году 2 месяца гостили Нюра и
Гоша, полгода жил у них в то время Адриан Фёдорович. Проживала Анна Адриановна у Рублевских, когда училась на рабфаке и заочно в пединституте. В июне 1941 года Анна гостила у Рублевских в Орле. Началась война. В товарном поезде, спасаясь от бомбёжек, пришлось ей добираться до Сибири.  Таисия поступила  в Омское медицинское училище, квартировала  у Рублевских, у них и питалась. Кузьму Андреевича перевели служить в европейскую часть страны.  Он договорился с новыми жильцами, чтобы одна комнатка оставалась за Таей до окончания медучилища. По-человечески побеспокоились Рублевские о племяннице Тае. Тоня после окончания средней школы решила ехать в  Москву поступать в пушной институт на звероводческий факультет. По конкурсу не прошла, и зиму она жила у  Рублевских. Таких примеров можно привести множество. Рублевские для нас были бескорыстной, очень гостеприимной, самой близкой роднёй. Такими приветливыми стали и мои сёстры Нюра, Тая, Тоня, как чистосердечные сибиряки. У Нюры жили Тая, Тоня Катя и я. Не только проживали, но и содержала она нас. Учась в институте, я имел житьё-бытьё, как дома, у сестрички Таи. У Тони проживала племянница Ирина, её мать Екатерина — родная сестра Тони, занимаясь в Смоленском  энергетическом институте, просто по-родственному была принята их семьёй.                               
С родными детьми у Евдокии Фёдоровны не все ладно получилось. Муж день и ночь на работе, она отдавала себя полностью детям, а они её подвели. В 1929 году родился 1-й сын Виктор. Вскоре он умер от менингита. Через год второго сына снова назвали Виктором (1930 — 1972). Боясь потерять сына, Лёля его лелеяла. Уделяла ему много внимания. Он был обеспечен игрушками в достатке.  Уезжая в 1939 году в Орёл из Омска, они передали мне  подарок — двухколёсный велосипед Его два колёса не надувались, а были обтянуты резиной. Детский велосипед в то время — диковинка в селе!  Взрослые тогда в селе не имели велосипедов. Еду по улице на велосипедике, а за мной бежит  вереница сельских ребятишек. Лет 6-7 я носил будёновку и фуражку с голубым верхом, — дар дяди Кузи.  Немало  дарений от  Евдокии Фёдоровны получили  моя мать  и сёстры. 
Виктор Рублевский рос смышлёным, развитым ребёнком. До школы научился читать и читал запоем, даже во время еды — мать ему всё разрешала и выполняла все его требования. Учился Виктор прилежно. Память у него замечательная. Обо всём, что прочитал запоминал навсегда.  Окончил среднюю школу и поступил в МГУ. Проучился год. Узнал, что в Ленинградском университете открывается новый факультет. Выдержал приёмные экзамены туда, учился успешно, но попал в автомобильную аварию — он был близорук. Из-за  контузии оставил учёбу. На другой год поступает в Харьковский университет. На лекции по математике Виктор сделал замечание профессору, что неверно он  решил задачу, не отступал и доказал. Доктор математических наук заявил: "Или я или Рублевский!". Так Виктор закончил очную учёбу в вузе. Учился Виктор заочно в Орловском пединституте на физико-математическом факультете, но окончить его у него   не хватило терпения. Эрудит он был сильный:  знал очень многое  из русской и зарубежной литературы, истории, богатый был у него багаж  в голове по естествознанию, физике, математике — ходячая энциклопедия. Он мог ответить на многие сложные вопросы. До самой смерти решал заочникам вузовские задачи по математике, а сам не смог получить высшее образование.
За свою короткую жизнь Виктор переболел множеством болезней. Различные болезни  хватали его на лету. В детстве сыпь, краснуха, чирьи, корь, ветрянка, ангина, всё лицо его усыпали бородавки. ("Можно посмотреть кроликов бородавочному хозяину?" — спрашивал в Омске восьмилетний мальчик.)  Пошёл в Долгом на вокзал посмотреть проезжавших военнопленных немцев и заболел брюшным тифом, затем — возвратный тиф. Болел туберкулезом, появился цироз печени. Хлопот и забот у Евдокии Федоровны из-за болезни сына хватало. Не хотела она терять сыночка. Множество болезней старался Виктор преодолеть, но победил его алкоголь. Скончался он после смерти матери. Виктор оставил в  Долгом дочь (он о ней не заботился и не интересовался ею), в Апшеронске — сын Станислав. Дважды женился он, но семейная жизнь у него не сложилась — кто же будет жить с непробудным алкоголиком.   В своё время даровитого паренька общественные организации не приобщили к общественной работе, а могли бы использовать его знания на пользу всех.
Второй сын Владимир (1944 — 1974 г.) родился после Вити через 14 лет. Тихий, спокойный был мальчик — прямая противоположность Виктору. В учёбе усердие не проявил — окончил только 9 классов.  Физически хорошо был развит, любил мастерить. Спился. Завербовался на Камчатку рыбу ловить и там погиб.
Парадокс: Кузьма Андреевич даже красное вино не переносил, а сыновей нельзя было оторвать от бутылки со спиртным..
  Евдокия Фёдоровна, несмотря на частые переезды мужа, связанные с его службой, заработала пенсию. Последние годы она вела в школе домоводство. Девочки-ученицы многому научились у большого мастера кулинарии и рукоделия.
Свалил в могилу её диабет 25 августа  1971 году.  Последний год помогала   и оказывала помощь ей её родная племянница  Тая, специально переехавшая с семьёй из Омска в Апшеронск. Никакого наследства Таисия не получила — не было совершенно богатства у Рублевских, но свой долг, считаю я, моя сестричка выполнила сполна.
Евдокия Фёдоровна о муже занятой работой ночами, проявляла постоянно заботу и внимание. Кузьма Андреевич, став пенсионером, занялся домашними делами. Семья переехала в Апшеронск Краснодарского края. Им выделили двухкомнатную квартиру в двухэтажном благоустроенном доме. Перед окнами — пустырь. Рублевский предложил соседу, проживавшему над ними, разбить на пустыре виноградник. Сосед отказался. Кузьма Андреевич больше сотни тачек вывез камней и строительного мусора. Виноградник на площади 3 на 8 метров благоухал. В ограде посадил грушу, яблоню, вишни. В благодатном погребе у него хранилось великолепное вино для гостей.  Как бы навёрстывая упущенное за свою жизнь, Кузьма Андреевич на пустыре, недалеко от дома, разработал небольшой огород. И всё сам. Пяти минут не затратили взрослые сыновья, не приученные матерью в детстве к физическому труду, чтобы помочь отцу. У добрых родителей сыновья оказались пьяницами.   
      
Б  О  Р  Ь  Б  А   
Нельзя промолчать о судьбоносных  событиях, которые произошли в стране после1917 года. Развернулись революционные события и в Омске, Таре, Седельниково в 1918-1919 годах ХХ века. О них,  как я стал кое-что понимать, рассказывал постоянно отец. Он интересовался этим временем.
В 20-х годах Адриан Фёдорович, заведующий Седельниковской почтой, несколько вечеров с женой Прокопия Василевича, Аксиньей Афанасьевной Избышевой, в доме которой он открыл почту, беседовал о последнем дне её мужа и о командире седельниковских партизан Артёме Ивановиче Избышеве, а также  о седельниковских партизанах. Он свои рукописи кое-куда направлял, чтобы события, изложенные им на бумаге, дошли до потомков.
Старшее поколение Мотовиловых — очевидцы, свидетели тех революционных событий, которые произошли на севере нашей области.  То,  что я слышал от своего отца, то, что он сумел описать, излагаю ниже.  Я не стал искать другие источники, которые освещают партизанскую борьбу в Таре и Седельниково, так как посчитал, что важно для меня передать рассказ очевидца, свидетеля тех событий. Знаю, что будут кое-какие неточности, но не искажения фактов. Для меня главное:  как воспринимал те события беспартийный человек, который не примыкал ни к красным, ни белым.
В конце февраля 1918 года в Седельниковской волости  участились бураны. По верхушкам деревьев бушевал ветер. После ужина Фёдор Максимович сел за швейную машинку шить соседу шубу. Наталья Родионовна на кухонном столе мыла посуду после ужина.
— Наталья, — обратился Фёдор  к жене, — ты о свержении царя не разговаривай на улице — придёт новый царь, как он к этому отнесётся, мы не знаем, а то, о чём ты толкуешь,  передадут властям.
— Я нигде не бываю, чтоб говорить. Если  маненько потолкую с соседкой, как об этом новый царь узнает?
— Узнают, Наталья, — люди скажут. Адриан служит в Таре на почте, учится в Малокрасноярке Егор, в Таре — в гимназии Дуня. Выбросят их оттуда из-за твоей болтовни. Власть-то любит послушных.
— Все гудят, а мне слово нельзя сказать?
— Молчи!  Хочется побормотать — иди к корове и говори ей. Она тебя выслушает и ничего никому не скажет.
Умолкнуть и не говорить с каждой неделей становилось всё труднее и труднее, ибо возникали новости необычные. Зашла к Мотовиловым  соседка и доброжелательно проговорила скороговоркой:
— Доброго вечера вам! — И сразу к Фёдору:  — Максимыч, почитай, чё там мой солдат пишет.
Разве можно после чтения письма с фронта, где не всё ладно, промолчать? Раненые прибывали в село. Их нескончаемые разговоры несколько вечеров слушали, а потом между собой судачили. 
В средине осени 1917 года пушистый снег накрыл землю. По обновлённому снежному покрову приходили необычайные вести из России.
— Отец, — доверительно сообщила Наталья Родионовна мужу, — уже нет Временного правительства. В Питере, сказывают, какие-то советы появились.
— Наталья, не лезь в политику, сколько раз тебе говорить, не буробь лишнее. Ты утреннюю службу пропустила, вот и каша у тебя в голове. Сходи в церковь да исповедуйся. Не можешь ты никак от этих слухов оторваться. Они тебе нужны? — сердито вычитывал нотации Фёдор супруге.
 Поток новостей не остановить. Каждый день прибывали в село с фронта солдаты, познавшие необычайные события Их слушали  сельчане, затаив дыхание в избах и на улице. Вёл на водопой двух лошадей Фёдор Максимович и повстречался с Иваном Избышевым. Их земельные наделы соседствовали.  В поле они частенько на отдыхе разговаривали  о крестьянских делах. Фёдор.  Мотовилов спросил Ивана  Избышева.
— Васильич, что бает твой Артём про Россею? 
— Он ещё не явился, Максимыч. Семья его заждалась.
— Якри его! Где же он пропадает?  Уже все, кто был на фронте, домой . вернулись.  Пошто его нет?
 Прошёл месяц после этого  разговора с Иваном Васильевичем. Утром у церковной ограды старик Христолюбов, вятский мужик, сообщил Фёдору:
— Максимыч, ты на вечер шитьё не затевай — сход созывают. Артём  Избышев велел всем приходить.   
— Артём прибыл? — переспросил Фёдор.
— Уже два дня  дома.
Фёдор Мотовилов явился на сход с запозданием. Битком набились мужики в школьный класс. Шло бурное обсуждение. Надо послушать и Максимычу. Просунул он голову между рук двух рослых мужиков. Выступал Артём Избышев.
— Лоскутов и Моисеев заимели молочные заводы, чтобы мужиков 
— Уже давно в два раза дороже оплачиваем, — отозвался из толпы Лоскутов.
— Ничё себе! Две копейки за литр молока! А сам по высокой цене продаёшь масло в Таре и Омске? — раздался голос от сидевшего в классе  мужика
— Бросьте, господа заводчики, шутить с народом. Обрат и пахту отдавайте людям. Каждой семье нужны деньги, вот и несут  молоко на завод. Детям нет молока, телят поят водой, а к вам приносят. Подымайте  закупочные цены. Это наше всеобщее требование, — заявил Избышев. — Не посчитаетесь с нами, откроем свой завод.
— Попробуй! — выкрикнул Моисеев, — Кишка у тебя тонка!
— Избышевы не бедняки, — ответил ему Артём, — но денег у нас, чтобы завод поставить, не хватит. Зато артельно всё можно сделать. Соберём деньги, и свой артельный завод заимеем. На раздумье тебе, Моисеев с Лоскутовым, хватит недели?
Побыв на сходке, брат Фёдора Пётр решил завернуть к старшему брату —давно у него не был, а события скребут сердце, нельзя успокоиться,  поэтому сразу завёл разговор.
— Федя, сдашь деньги на артельный завод?
— Откуда они у меня, братец? Если Адриан пришлёт в этот месяц рублей 25, то половину можно бы и отдать — обещают хорошую цену а молоко.
— Не вздумай, Фёдор! Сколько  лет Иван Николаевич копил копейки и открыл завод — всем было благо, а теперь Лоскутову подножка. Не хорошо так поступать.   
— Думаю я, носить мне  молоко только Лоскутову, потому что я в долгу у него.  Обещает он отдавать обрат и пахту. Мне ещё много поставлять ему молока, чтобы с долгом рассчитаться, так что мне, брат. не до артели  — хочется туда да грехи не пускают.
Мартовские дни пришли с оттепелью. По сосулькам на крышах днём бежала вода. Подоив корову, Наталья поставила в кухне на табурет ведро с молоком и с вызовом сказала мужу:
— Вот ты не пошёл вчера на сход, а в селе новая власть.
— Кто тебе в сарае сумел доложить?   
Не отозвалась Наталья Родионовна на иронию Фёдора, продолжала сообщать: 
— Не зря приезжал уполномоченный из Тары. Знаешь, кто волостью теперь командует?
—Кто же?
— Наш сосед по наделу.
— Иван Васильич Избышев? — с удивлением спросил он у неё,  от
нетерпения узнать новость погладил бороду с проседью
— Нет. Председателем волостного Совета на сходе избрали его сына,
Артёма Ивановича.
— Значит, новый маслодельный завод скоро заработает, а нам ещё долго придётся носить Лоскутову молочко. Были бы деньги, заплатил бы долг и вошёл бы в артель. Грехи не пускают к людям.
В Тарской почтово-телеграфной конторе в одну из майских ночей 1918 года  беспрерывно работал телеграф. Адриан Фёдорович принимал телеграммы одну за другой, спешно записывал их поступление и выдавал поручения рассыльному. Придя на квартиру после ночной смены, он сказал жене:
— Чехи, Алёна, захватили Омск. Разогнали Советы.      
— Откуда взялись в Омске чехи? Чё им надо?
— Власть захватывают.
В Таре загонашились сынки купцов и богатеньких. Вооружились и ворвались в уездный Совет и арестовали его работников. Заработала тюрьма.  Ожили бывшие полицейские, появился воинский гарнизон в небольшом составе Начали они на свой лад хозяйничать в городе.
Затрепетали контрики, когда узнали, что по Иртышу на север идут пароходы с отступающими красногвардейцами. Окапались у пристани. Унтер-офицер, начальник их гарнизона, дал команду:
— По пароходам не стрелять! Может, проплывут мимо. Откроем лишь  ответный огонь.
При приближении пароходов один полицейский не выдержал и выстрелил из винтовки. Началась хаотичная стрельба. Как только с пароходов раздались пулемётные очереди, новоявленные вояки сбежали с пристани и попрятались в болоте. Начальник гарнизона был тяжело ранен. (Его нашли вечером после ухода красных.) Потерь и раненых у проплывавших по Иртышу красногвардейцев не было. Лишь остались пули, впившиеся в борта пароходов.
Красногвардейцы захватили тюрьму и всех, кого недавно контра  арестовала, выпустили их на свободу. "Кто с нами — на пароход. Остальные — спасайтесь", — получили добрый совет освобождённые заключённые. Следующая акция  — банк.  Поверили на слово кассиру: "Денег и золота нет. Есть только ценные бумаги". Не взяв ничего в банке, через два часа после причаливания   красногвардейцы на пароходах отплыли вниз по течению Иртыша к Тобольску.
С установлением в ноябре диктатуры Колчака в Тарском уезде командовал полковник Бестужев. Появилась колчаковская милиция.
С работы пришёл муж Адриан, Елена  ему сообщила:
— Сегодня в Тару привезли арестованного Артёма Избышева.
— Началось, — ответил ей Адриан. — Чего плохого он им сделал?
— Говорят, по доносу братьев Лоскутовых его посадили за агитацию. Артём уговаривал парней не вступать в армейские ряды.   
Но вскоре Избышев вернулся в Седельниково. Не успокоились Лоскутовы, злясь на организованную  Избышевым артель. Снова написали они донос в Тару управляющему уездом. Избышева вновь арестовали. Затем выпустили из тюрьмы, но Артём Иванович снова развернул в Седельниково агитацию. Братья Лоскутовы донесли опять в Тару, что Избышев не успокоился и агитирует за Советы. Управляющий уездом Барановский выехал в Седельниково и созвал сельский сход. Резко выступал на сходе Артём Избышев. Вторично он, просил дать ему слово, но Барановский вскипел:
— Я лишаю тебя слова и арестовываю. В Таре поговорим.
Проходя под конвоем по улице, Артем попросил конвоира:
— Слушай, зайдём ко мне в дом.  В третий раз меня не выпустят из тюрьмы,  так я хоть переобуюсь,  добрые сапоги одену.
Конвоир, местный парень, не стал возражать. Артём  переобулся в добротные сапоги и сказал жене:   
— Угости, пожалуйста, служивого. — При этом щёлкнул пальцем по своему горлу.
— У нас в доме ничего нет, — ответила ему Ульяна.   
    — Схожу я к брату Калистрату, — сказал Артём конвоиру, — возьму у него бутылочку и выпьем с тобой.
Долго ждал милиционер  Артёма и не мог дождаться.
— Иди к Калистрату, — сказала жена Артёма милиционеру Васильеву, —
они, наверное, уже там выпивают.
Зимний семейный вечер в Большевике. Лампу, заправленную керосином, ещё не зажигали. Мой отец сидит на табурете перед раскрытой дверкой печки, так называемой контрамарки. Пламя освещает его лицо. Сестрёнки и я, ещё дошкольник, сидим на земляном полу и слушаем внимательно отцовское повествование  о  партизанах.
— С того побега от конвоира и началась у Артёма Избышева партизанская жизнь. К нему присоединились соседи:  Пётр Литвинов, Иван Афанасьевич Седельников и другие. Они ушли в урман. Вскоре к ним пришли братья Дубковы, Степан и Дмитрий, Григорьев из деревни Новомихайловки. Отсиживаться в лесу Артём и его товарищи не пожелали.  Но чтобы действовать, требовалось  оружие. Кое-что у избывшецев имелось — завезли с фронта, но мало. Артём решил разоружить седельниковских милиционеров.  У него созрел план действия.
Артём Иванович переговорил с директором Седельниковской школы, чтобы  Хомяк подготовил спектакль. Посмотреть представление, что было редкостью на селе, пришло много жителей и милиционеры со своим начальником туда явились. Оружие они с собой не взяли. Этим и воспользовался Артём Избышев.
— Куда, Наталья, глядя на  ночь, собралась? — спросил Фёдор свою жену.
— Сегодня, Федя, в школе постановка. Дуня в ней участвует. Схожу я поглядеть.
Милиция была уверена, что в селе ничего не произойдёт.  Вечерами в Седельниково всегда царило спокойствие.
Артем Избышев приехал с товарищами из деревни Баклянки на трёх  подводах. Они изъяли винтовки и патроны в неохраняемом помещении милиции, побывали в домах, в которых жили милиционеры. Жена начальника милиции во время антракта пьесы, решила попроведать свой дом — она оказалась бдительнее своего мужа. Вышла на крыльцо школы и увидела свет в окошке своей избы. Поспешила сообщить мужу. Их разговор услышал милиционер Лапковский. "Я пойду и уложу жулика", — вызвался он. Лапковский добежал только до ворот дома начальника милиции и получил смертельную пулю. Услышав винтовочный выстрел, милиционеры в панике бросились в лес за речку и бродили там до утра. Ранней зарёй постучали в дом: "Избышев в селе?" Им ответили: "Никого нет. Артёма никто не видел". Да и кого могли увидеть с перепуга селяне?  Все разбежались по домам, не досмотрев спектакль.
Приехал в село Барановский. Стали разбираться: кто же виновник возникшего происшествия? Обнаружили, что швейная машинка в доме начальника милиции, взятая на время у милиционера Васильева, оставлена  нетронутой — в селе знали, кому что принадлежит. Несколько плетей получила жена Васильева.  Этим и ограничился  разбор случившегося в селе.   
Осенью 1918 года несколько раз отряд казаков наезжал в деревни волости, но никого не поймали. А партизанский отряд Избышева каждый раз  выгонял карателей из селений.
Адриан Мотовилов был свидетелем, как бесился в Тарской почтово-телеграфной конторе начальник Тарского гарнизона полковник Бестужев. Он по телеграфу попросил прислать из Омска подкрепление. На телеграфной ленте чётко высветилось: "Вероятно зпт ты сам большевик вопр  Оттягиваешь военную силу с фронта тчк Избышева без оружия может поймать народ зпт только надо его организовать тчк". Полковник соскочил со стула на ноги, забегал по комнате, приговаривая себе под нос:
— Здорово! Имею 14 ранений, получил награду — большевик! Дослужился!
Отряд казаков явился в Седельниково, чтобы изловить  партизан. Изъездили всю округу: побывали в деревнях Баклянке, Сухимке, Рагозино,  Елизаровке. Казаки не только никого не поймали, но даже следов партизан не нашли, хотя предполагали, что в Баклянке скрываются партизаны  Исходили беляки весь берег болота. Во всех населённых пунктах, в которых побывали каратели, они избивали крестьян за сочувствие к партизанам. Два дня отдыхали казаки, а потом двинулись  к деревне Никифоровке. Стали спускаться перед населённым пунктом к реке, раздались с противоположного берега два выстрела, и два казака погибли. Остальные спешно вернулись в Седельниково.
Оказалось, двух офицеров сразили партизаны. Их хоронить решили в Седельниково.  Избышев послал на похороны партизана Ивана Афанасьевича  Седельникова, чтобы знать, как проходило захоронение и кто из односельчан выгибался перед карателями. Когда возвращались с кладбища, старик Аникушка сказал начальнику карателей, показывая пальцем на мужика:
— Попытайте Афанасия Седельникова про партизан — он должен кое-что знать, так как он возит продукты сыну-партизану.
Тут же схватили Афанасия и стали избивать. Били всю дорогу. Не выдержал Афанасий и выдал сына.
— Вон в том овине партизан, мой сын. Он вам всё расскажет.
Отыскали в овине партизана, а отцу скомандовали: "Беги в лес!". Он рванулся от карателей, а ему вдогонку послали пулю в спину. Полтора километра  вели Ивана Афанасьевича Седельникова, избивая плетью, требуя выдать стан партизан, но стойкий защитник народа решительно  заявлял:
— Я ни слова не скажу про своих товарищей.
Всё нижнее бельё плетями сняли с него, но ничего не добились. Завели на высокий берег Уя и расстреляли Ивана Афанасьевича Седельникова. Хоронить на кладбище отца и сына не позволили. Закопали их неглубоко у кладбища.
В начале осени 1919 года отряд колчаковцев в количестве пятидесяти карателей взяли местного охотника Родиона Борзецова,  приказали ему привести к стоянке партизан. Полдня рыскал отряд казаков по краю болота в урмане у Баклянки, Не только тропки, ведущей к партизанам, но и следов партизанских не обнаружили. Охотника отпустили домой.
Везде было спокойно. Крестьяне работали усердно на покосах. Отобедав в Баклянке, карательный отряд расположился там на отдых. Несколько казаков поиграли в городки. Никто из жителей, по их разговорам, ничего не ведал о партизанах. Успокоились каратели и расположились в школе на ночлег.
В 4 часа утра в Баклянку вошёл отряд Избышева. Сняли караул. С криком ура партизаны двинулись на школу, где заночевали колчаковцы. В школьные окна швырнули гранаты. В нижнем белье прибежала в Седельниково только часть казаков. Не один раз с призывным криком "ура" брали партизаны Седельниково, выдворяя из села милиционеров и карателей. Бывало и так:  на востоке села, у больницы, располагались партизаны, а на западе улиц находились колчаковцы.    
Отряд Избышева пополнялся, росли его ряды за счёт молодых парней. Артём Избышев побывал в Омске, связался с подпольщиками, навестил брата Фоку, работавший на железной дороге. "Артём Иванович, — вспоминала позднее жена брата, Александра Яковлевна, — тогда несколько ночей ночевал у нас". Вскоре в отряд прибыли представители рабочих  Сергей Абрамов и Захаренко. Установилась связь с муромскими и кыштовскими партизанскими отрядами, договорился  Избышев с ними о взаимодействии.
Партизанский штаб, располагая несколькими тысячами партизан, разработал план наступательных действий. Была поставлена задача:  восстанием населённых пунктов отсечь Тару от снабжения продовольствием с правобережной стороны Иртыша, сорвать колчаковскую мобилизацию в армию, облегчив наступление Красной Армии, и, закрыв основные пункты к уезду,  решительным ударом освободить Тару от колчаковцев.
Началось широкая подготовка к восстанию крестьян. Избышев, Абрамов,
Захаренко, Литвинов, братья Дубковы проявили исключительные организаторские способности. Восстали Кейзеская, Седельниковская, Нагорноивановская, Егоровская волости. В населённых пунктах этих волостей пала колчаковская власть. Проходил сбор оружия, продовольствия для партизан.  В  Седельниково организовали  оружейную мастерскую, где ковали и пики. 
На севере губернии колчаковцев теснили партизаны. Партизанский призыв
к сопротивлению был поддержан крестьянами, и многие землепашцы уходили к партизанам. Когда количество партизан возросло, решили наступать на уездный город Тару во взаимодействии с другими партизанскими отрядами. Один отряд расположился в Усть-Таре.  Другой партизанский отряд под  командованием Артёма Избышева захватил большое село Екатерининское. С берега Иртыша уже просматривалась Тарская пристань. Партизаны под руководством Петра Литвинова двигались к Иртышу  по унарскому тракту.  В Седельниково сосредоточился партизанский резерв под присмотром Моисеева.
Правительство Колчака вынуждено было на подавление восставших снарядить пароход с хорошо вооруженными карателями под командованием полковника Франко. Утверждали, что он английский ставленник. Жена его  имела чин подполковника. Франко приказали подавить партизанское движение.
Пароход по Иртышу подошёл к селу Усть-Тары. Но партизан каратели не застали врасплох. Они встретили пароход мощным огнём, и судно проплыло мимо Усть-Тары. Остановку пароход сделал у Речапово. До села Екатериненского оставалось 15 километров. Пароход поплыл по течению Иртыша, и с него на ходу стали палить из дальнобойных орудий по селу Екатерининскому. Грохот пушек хорошо был слышен в Таре. На Тарской пристани собралось много людей. Крупные купцы, купчики и попы не скрывали своего восторга от грохота пушек. Они торжествовали: "Избышеву теперь не сдобровать".
Прибытие парохода внесло панику в партизанские ряды. Некоторые крестьяне-партизаны, прибывшие в отряд из сёл Усть-Тары и Екатериненского, убежали домой. Связь с Петром Литвиновым отсутствовала.  Отряд Литвинова дал бой на унарском мосту. Видя хорошо вооруженных карателей, командир приказал партизанам скрыться в урмане. Избышев, находясь в селе Екатерининском,  решил выехать  за подкреплением в Седельниково. Артём не знал, что Автоном Моисеев предал партизан. Он часть партизан отправил  по екатерининскому тракту, а остальных распустил домой. Позднее выяснилось, что  Моисеев затеял двойную игру: лебезил перед колчаковцами и партизанами. В доме Моисеева  от партизан скрывался начальник колчаковской  милиции.
 В 10 часов вооруженные каратели под командованием полковника Франко двинулись по унарскому тракту к селу Седельниково. На село  Екатерининское они не пошли, посчитав, что там — крепкий избышевский заслон.   
Артём Иванович въехал верхом в Седельниково утром.  В центре селения  он заехал к  родному дяде  Прокопию в дом, в котором жил его дядя и содержалась  почта. От Прокопия Артём  узнал, что резерва у партизан нет.
— Кому вы доверили? — укоризненно заметил племяннику Прокопий Избышев. — Спасайся, Артём. Твой дядя Денис захватил продукты и скрылся.
Артём бодро ему ответил:
—Я послал на унарский тракт  разведчика. Когда он вернётся, станет понятно, что можно предпринять. – Тут же обратился к жене дяди: — Тётя Аксинья, есть у тебя что-нибудь позавтракать?  Я с вчерашнего дня ничего не ел.
У деревни Сыщиково, это в десяти километрах от Седельниково, разведчик Избышева  от речки поднялся на возвышенность  и лоб в лоб столкнулся с карателями. Другие разведчики тоже попали в плен. Колчаковцы незаметно подошли к окраине Седельниково. Сняли караульных. От полевых ворот Франк послал в глубь села верхового разведчика. Главная улица в селе широкая и прямая. Она была безлюдна. Вооружённых партизан не было. Лишь в центре села у дома на лавочке сидел мужчина в выцветшей от солнца гимнастёрке. Это был пленник партизан. Верховой натянул узду, конь, выгнув шею, остановился.
— Мужик, — обратился всадник с винтовкой за плечами к сидящему на лавочке мужчине, — знаешь, где Артём Избышев? 
Тот мотнул головой на дом, в котором располагалось почтовое отделение. Всадник спрыгнул с коня, подошёл к забору  и поглядел в щель: во дворе стояла под седлом взмыленная лошадь, привязанная к столбу. Посланец Франко помаячил флажком. Дом Прокопия  Избышева был быстро окружён колчаковцами. Два казака поднялись на крыльцо. Из дома вышли женщина и двое мужчин.
— Где тут у вас  Артём Избышев?—спросил казак у них..
  Артём мгновенно  спрыгнул с  крыльца. Три его широких шага, и он заскочил во  флигель. Туда же проскочил и Прокопий. Казаки бросились за ними, но пистолетный выстрел из флигеля остановил их. Аксинья воспользовалась переполохом, вышла на улицу и скрылась. Во дворе поднялась стрельба из пистолетов и винтовок. Стреляли колчаковцы, не переставая. Артём  лежал во флигеле под кроватью и изредка отстреливался  из пистолета. Прокопий, дядя Артёма, захоронился за чурку. Полковник Франк приказал:
— Патронов не жалеть!
Беспрерывно шла стрельба. Через некоторое время из флигеля не стали раздаваться  выстрелы. Казак подошёл к открытой двери флигеля, присмотрелся, заметил пистолет Избышева  и стал в его руку прицеливаться. Но Артём Иванович успел вперёд его выстрелить и ранил карателя. Раненого повезли в Тару, дорогой он скончался. Стрельба продолжалась. Офицер надумал проявить храбрость и взять Избышева живым. Бросился в открытый проём, и был ранен в пах.  Пока белогвардейцы вытаскивали из флигеля  раненого офицера,  Артём Избышев вылез в окно и поспешил переулком к реке, однако заметил, что стояли в карауле солдаты с винтовками. Перелез через городьбу в усадьбу отца и заскочил в старый овчарник.  Каратели с полковником Франком  подбежали тут же к заброшенному жилищу овец.  Франк глянул на низкое строение и сказал:
— Хочу взглянуть, что за вояка там, — и полез на низкую крышу. Только высунул голову, как раздался выстрел, и пуля просвистела у его головы. Он соскочил с крыши и зло скомандовал:
— Стрелять и стрелять! 
Снова началась беспрерывная стрельба. Однако из овчарни ответных выстрелов вскоре не последовало.
— Иди, посмотри, — потребовал Франк, тыкая пальцем в грудь партизанского разведчика, — жив ли твой командир.
Партизан зашёл в овчарник и сразу же вышел оттуда.
— Мёртвый, — сообщил он.
— Тащи его сюда, — приказал полковник-каратель.
— Я его не вытащу. — Партизанский разведчик сказал правду. Весил Артём Иванович  больше центнера. Это был настоящий русский богатырь. Одной рукой поднимал телегу. Адриан его видел весной, когда он вернулся с фронта. Гимнастёрка, словно майка, облегала его мускулистую грудь. Белёсые усики выдавали его бодрое настроение. Проницательный взгляд притягивал к нему каждого, с кем он заводил разговор.   
У Артёма Ивановича патронов не оказалось. Последнюю пулю он сберёг для себя. Не зря Избышев  говорил своим товарищам: "Для себя я всегда один патрон сберегу. Живым я врагу не сдамся". Артём Иванович был ранен уже тогда, когда перебирался через окно флигеля — на подоконнике остался кровавый след. Тело командира Северного партизанского отряда привезли на телеге и положили на площади, у церкви. Рядом лежал мёртвый Никитин, командир кыштовского партизанского отряда.
Прокопий Васильевич сам вышел из укрытия. Его водили на допрос в дом купца Анохина. Долго допрашивали с пристрастием.  Посадили его на площади рядом с телом  племянника и заставили разуться. Он не смог снять с ног сапоги — избитые руки его дрожали. Присутствующие здесь его  соседи с разрешения карателей разули Прокопия. Через полчаса его повели к Ую и на берегу реки расстреляли. Тело Прокопия Васильевича привезли на площадь и положили рядом с телом Артёма Ивановича.
Сыну Артёма, Феде, было, когда начал партизанить отец, 10 лет.  Нередко он доставлял партизанам сведенья  о карателях, прибывших в Седельниково. В тот день, когда Артём прибыл за резервом,  стояла жаркая погода. Повидавшись с отцом, Федя отпросился у него на речку. Во время купания дети услышали частые   выстрелы.
— Федя, это твоего отца белые ловят. Прячься. 
(Кстати, Фёдор Артёмович Избышев после окончания Великой Отечественной войны работал 1-м секретарём  Калачинского райкома ВКП(б). Отзывы об организаторской деятельности сына командира партизанского отряда северян были самые тёплые).
Отец Артёма, Иван  Васильевич,  с сыном Георгием Ивановичем заранее покинули волость. Жену Артёма ещё до восстания  вместе с малолетней дочерью колчаковцы посадили  в Тарскую тюрьму.
Каратели по всем волостям искали партизан. Поизбивали многих крестьян. Но не  смогли, однако, задержать ни одного партизана. В деревне Тамбовке  Седельниковской волости арестовали 20 крестьян. Среди них были и богатенькие, никто из  них не партизанил. В Таре распространился слух, что ведут в Тарскую тюрьму седельниковских партизан. На высокий берег высыпали мещане, чтобы поглазеть на большевиков. Подъехала вооружённая тарская милиция.  Но не удалось мещанам Тары полюбопытствовать, потому что  арестованных крестьян от села  Екатерининского провели три километра лугами и на левом берегу Иртыша всех расстреляли. За что? Никто на этот вопрос не мог ответить.  Тела, безвинно расстрелянных крестьян  кое-как забросали землёй. Для чего такое зверство совершили колчаковцы, никто и позднее не мог объяснить.
Адриан Фёдорович мог ещё долго рассказывать, но его прервала наша мать:
— Адриан, надолго ты  затянул свой рассказ?  Уже давно пора ужинать, да и к школе детям надо всё подготовить.

Н А  Н О В О М    М Е С Т Е
Здоровье Адриана Фёдоровича ухудшалось — участились боли в животе, донимала его изжога. Он в каждом письме сообщал родной сестре о своей болезни. Евдокия Фёдоровна, беспокоясь о здоровье брата, писала ему, что в Исилькуле, где они проживают, не имеют понятия об аржаном хлебе, едят только пшеничный и белый хлеб. Поэтому она настоятельно предлагала брату переехать на юг области. В каждом письме она убеждала брата решиться на переезд.   
Посоветовавшись с супругой, Адриан решил выехать из Седельниково. Трудно представить, как родители осмелились сделать такой шаг: шестеро детей, постройки, скотина — всё оставить и ехать на необжитое место… Покупателя дома, лошадей, пчёл не нашли. Поручили они соседям осуществить продажу. Коней передали в колхоз.
Не хотели переезжать, а пришлось. В Седельниково пшеничный и белый хлеб,  первосортная пшеничная  мука- сеянка, не продавались. Уже взрослым я спросил отца:  "В Седельниково сеяли пшеницу?"  Он ответил: "Кулаки сеяли.. Для баловства. Лес, мёд везли в Татарку.  Там покупали пшеничную муку". Такое могли позволить только главы крепких хозяйств. Не стало  кулаков, никто не стал ездить  в Татарку за пшеничной мукой. У чиновников областного масштаба такая проблема в повестке дня не стояла.
Другая, не менее важная, причина побудила к переезду. В первый год женитьбы Адриан и Елена договорились, что если у них будут дети, то они дадут им полноценное образование, о чём всегда мечтал его отец, Фёдор Максимович. В селе Седельниково была только неполная средняя школа. Нюра уже маялась с поездками на учёбу  то в Тару, то в Омск. Выучить всех детей при  расходах  на проезды и на обеспечение  питанием было бы невозможно. В Исилькуле действовали две средние школы. Можно учить детей. 
Хлеб и школа взяли верх — позвали в дорогу.
Село Седельниково в моей памяти оставило смутный след, так как, когда в августе 1935 года Мотовиловы выехали, мне было неполных 4 года. Помню новый мост без перил через речку Китюбку. По нему я боялся идти, так как держаться руками не за что, а внизу сверкала вода. В своём огороде запомнилась навозная грядка и два ранних огурчика. Один я сорвал и получил от матери (первый и последний  раз) три лёгких шлепка по заду — она берегла огурцы к приезду Нюры. Я не устоял перед огурцами, увидев, что девочка, дочка директора школы, (я и она ходили по ограде голыми) ела огурчик. Запомнил собаку Негуса, который не пускал чужих куриц во двор, боевого петуха с курицами.. Сестрёнка Тоня водила меня за руку по широкой улице, где стояло  множество домов. 
Кстати, стоит сообщить, что моё появление для родителей было  нежелательным. В семье пятеро детей, матери шёл 38-й год (при моём рождении  ей было 38 с половиной лет). Какой ещё ребёнок? Мать пила хину, но я, вопреки всему, воспротивился и родился. Правда, химические реактивы действуют на меня отрицательно. Первые фотографии проявлял, держа фотобумагу в растворе проявителя без пинцета, сразу же возникла экзема на пальцах.  Если поел несколько ягодок полевой клубники, произраставшей недалеко от  гербицидного поля — гнало к смерти, приходилось лежать в больнице.  Когда подрос, отец сказал жене: "Не хотела рожать, а мальчонка ладный растёт". В семье все любили меня, особенно мать —  обижаться не приходилось.          
До Тары ехали на лошадях, до Омска плыли на пароходе. Запомнил матросов, кидавших вниз чурки с криком: "Бойся, яма!". Побежал мёд из берестяного туеса — хлопот много: выбросить жалко, а  малюсенькую дырочку нечем заткнуть. Уже потом я сообразил, что всю домашнюю утварь, которую привезла мать из Балашово в дом Мотовиловых, везли багажом. Чего только не захватили с собой! Взяли всё,  начиная от кованых сундуков, столов, стульев, двух ведёрных чугунов с отверстиями внизу для варки сусла и кончая стиральной доской, скалкой, вальком, счётами, учебниками, тетрадями, бумагам, оставшиеся ещё от канцелярской  работы у крестьянского начальника. Хозяйственную мелочь на новом месте не покупали — всё привезли, потому  что за  провоз  багажа водным и железнодорожным  транспортом  заплатили копейки. Вот почему сохранились и многие отцовские бумаги.
Удивительно тепло встретили семью учителя, переезжавшую с севера на юг, сотрудники и работницы Омского  областного Дома учителя. Всех нас вымыли в ванной и переодели в казённую одежду, устроили в комнаты отдыха и уложили на ночь в чистые постели. Мне не нашлось мальчишеского наряда, одели меня в девичье платье. Вся семья и работницы окружили новоявленную "девочку" и улыбались. Мне понравилось байковое нежное красное платье.
На пассажирском поезде (звали "веткой") доехали до станции Исилькуль. Багаж прибыл по железной дороге быстро. Мы жили на квартире у Воробьёвых. Старик со старухой — в кухне, а наша семья из семи человек (Нюра училась в Омске) — в комнате. Никакого раздора, задушевность полная с хозяевами квартиры. К родителям приходили поговорить сын и сноха. Их сынишка Костя, на год старше меня, частенько бывал у деда и бабы. Я играл с ним в прятки. Однажды я его искал, наверное, более часа, всё обыскал и не нашёл. Он выдержал и не выдал себя. Потом мне пояснили, что он сидел под подолом длинного платья бабы  Отец наш работал учителем биологии в Исилькульской железнодорожной школе № 41, потом стал инспектором Исилькульского районо. Мать была уборщицей в школьном интернате, в котором  проживали дети с разъездов и околотков железной дороги. Анна Тимофеева вспоминала: "Я жила с околотка в интернате, у нас была воспитательницей Вагина, жена учителя физики,  Данилы Аникеевича. Она в коридоре организовывала с нами пляски. Мы пляшем, идёт с ведром на уборку Алёна Ивановна.  Спокойно пройти мимо нас она не могла. Ставила  ведро на пол и говорила: "Отдохните. Теперь я спляшу".  Хлопнет в ладоши над головой и пошла по кругу. Мы её очень уважали". 
Меня, четырёхлетнего, родители устроили в железнодорожный детский сад. Нравились игры в помещении  и в ограде детсада. Перед праздниками давали макароны, испечённые на противнях. Видимо, качество макарон было настолько высоким, что они, те макароны, снятся до сих пор.  Впервые в детсаду отмечал Новый год с ёлкой. Есть тёмная фотография, на которой радостные лица ребят.
  Брат и сёстры ходили учиться в школу № 41. Вскоре от железной дороги нам выделили двухкомнатную  квартиру почти в центре города и недалеко от железной дороги. В двухквартирном доме подружились с соседями Антохиными. Глава семьи работал ветеринарным фельдшером. Но Воробьёвых, у кого квартировали,  не забыли. Иногда их проведывали.
Несмотря на то, что оба родителя работали, материальное положение в Исилькуле их не удовлетворяло, поэтому решили они перебраться в сельскую местность. По приказу районо Мотовилов Адриан Фёдорович направлялся учителем биологии и химии  в Большевистскую неполную среднюю школу.
 
В   Б О Л Ь Ш Е В И К Е   
Село Благовещенка в 15 километрах на запад от Исилькуля. Полтора километра от железнодорожного разъезда Юнино. Здесь нам предстояло жить. Парадокс с названием населённого пункта. Местные жители выбросили из своего лексикона слово "Благовещенка". Был не Благовещенский сельсовет, а  Большевистский сельский Совет.  Когда спрашивали  жителей села, откуда они, то отвечали: "Мы из Большевика". Так   именовался местный колхоз — колхоз "Большевик".  И школа была названа не Благовещенской, а Большевистской. Не знаю, как сейчас, а до войны и после  войны местным жителям больше нравилось слово "большевик".
Село из двух длинных улиц. Одна с южным загибом протянулась от юга на север и состыковывалась с улицей, шедшей с востока на запад. На концах каждой улицы были хутора. Домики села небольшие, покрыты в основном дерном, несколько домов на окраинах с соломенными крышами. На хуторах преобладали землянки. Особенность этого населённого пункта, который до войны имел более ста дворов, в каждом доме среди мужчин обязательно отыскивался или Иван, или Николай, или Василий — самые популярные имена в селе. У женской половины преобладало имя Валентина.  (Всё это исследовали мои сёстры на досуге).
Колхозная грузовая полуторка  первым рейсом доставила наше домашнее имущество к дому на улицу, которая тянулась с востока на запад.  Во время переезда я сидел в кузове и наблюдал, как на грузовой автомобиль набегали из леса берёзы, но их грузовичок уверенно объезжал по грунтовой дороге, оставляя за собой шлейф пыли. Отец, видимо, раньше побывал в доме, к которому мы подъехали. Он сразу вошёл в избу и стал на кухне  вколачивать в стены гвозди.  Мне шёл уже пятый год, и я кое в чём разбирался. Откуда у отца гвозди? Почему он, не дожидаясь приезда матери, вбивал в стены, сильно торопясь, гвозди?  Оказалось, он  спешил потому, что не хотел задерживать во дворе  колхозную автомашину, а гвозди вбить хотелось ему до приезда хозяйки, чтобы она не ворчала и не смогла бы запретить заколачивать большие гвозди.   
Меня оставили в доме на куче привезённых вещей с открытой дверью. Глянул в окно и обомлел: на дороге, перебирая руками пыль, сидели пять измазанных пылью шармачей. Они же могут войти в дом!  Что  я буду делать?  Один из сидящих за окном встал. У него штанишки на одной лямке, переброшенной наискосок через плечо, а сзади прореха, чтобы не снимать портки при нужде. Это же мальчик лет трёх-четырёх, понял я.  Другим по 5-6 лет.  Оказалось, что я им ровесник, а я их испугался. Неужели, подумал, и я таким чумазым здесь буду? Парнишки, не проявляя никаких эмоций, подняв вверх кулачки, пускали на землю струйки пыли. Вдруг один, который был постарше  всех,  сыпнул пыль в лицо другому. Он закрыл ладошками лицо и взвыл на всю улицу так, что мать через четыре дома услышала его. Она, опираясь руками на плетень,  громко спросила:   
 — Чаго орёшь?! — Не получила ответ, только ребячий рёв усилился, и она приказала: — Не ори! Тяпай сюды.
— Васька ему  пыль в лицо сыпанул, — сообщил один из пятерых.
— Где мой  дрын? — вскипела женщина. — Сейчас же — в хату!   
Со вторым рейсом автомобильного грузовичка с вещами прибыли отец, мать, Тая, Тоня и Катя. Я сразу же к ним обратился:
— Чаго (нажал на "а" и "го") долго не ехали? Дрына захотели?
— Уже подхватил! — шутливо заметила мать. — Свой хохлёнок появился.
Главное для семьи —  корова. Её посоветовал купить у немцев в Маргинау Кузьма Андреевич Рублевский — он возглавлял Исилькульский  отдел ОГПУ. Через два дня корову Веерку привели на поводу отец, Тая и Тоня. Пришли они сильно уставшими — прошли километров  30. Рослая симменталка красной масти всем в семье понравилась   Мать подоила корову и оценила её:
— Туготитяя — молоко в поле не потеряет.  Ведро молока дала, удоистая.
Хорошо. Всем хватит. Добрая бурёнушка. Готовь, отец, больше хорошего сена.
А вот с сеном-то  произошёл  затор. В местном колхозе заявили, что сено не продают. У колхозников тоже нет лишнего сена — всё у них в обрез.. Как быть? Сенокосная пора прошла. Отправился Адриан Фёдорович в соседний аул, расположенный в трёх километрах от дома.. Аул не имел названия, именовали поселение по колхозу — "Жанатлек". Говорили, что переводится, как "Новая жизнь". В этом колхозе уважительно встретили учителя, продали сено. На другой день казах привёз на лошади небольшой воз сена. С интересом я рассматривал необычного человека. На нём  была одета зимняя лисья шапка, темные пиджак и брюки, заправленные в сапоги — тепло одет. Редкие волоски усов и бороды   свисали вниз.  Звали его Лябай., иногда называли Алябай. Мать быстро нашла с ним контакт. Посадила его на кухне  пить чай с плюшками и спросила его, сидящего за столом в шапке:
— Лябай, тебе не холодно в августе в зимней шапке?  Возьми  мой берет.
Он молча взял у неё берет, снял шапку и  водрузил подарок русской женщины  на свою голову.  Женский красный берет он не снял, идя за столом, продолжал пить чай стакан за стаканом.
С той поры началась семейная дружба  с Лябаем. Каждый раз он,  возвращаясь из Исилькуля с базара,  оставлял лошадь у ворот и шёл в дом пить чай, хотя до аула ехать всего ничего — 3 километра. Он каждый раз терпеливо ждал, когда закипит вода в самоваре. Иногда Лябай заезжал с женой Тайжан. Зимой и  летом на ней были надеты сапоги. Она ездила на базар, но никогда не слезала с телеги или с саней в Исилькуле. Она же ничего не увидела на рынке! Это удивляло нас всех. Зимой она превращалась в ледяную  сосульку. Сидела без движения на стуле в кухне, ожидая, когда закипит вода в самоваре, и дремала, голова с закрытыми глазами,склонялась к груди, Тайжан, вздрогнув всем телом,  тихо проговаривала:
— Знать-то, спить охота.
Мы, глядя на неё, улыбались. Как-то  мать спросила Лябая:
— Зачем ты её возишь в мороз?
Лябай, прищурив глаза, улыбнулся и ничего не сказал. Так и остались загадкой для нас поездки Тайжан на базар — Лябай обычно ничего не возил продавать и ничего не покупал на базаре. Иногда он доставлял в охотничью контору шкурки сусликов, хомяков. В колхозе "Жанатлек" он значился охотником и всегда выполнял план по заготовке шкурок зверей, в том числе зайцев и лисиц. Охотился Лябай и на волков. В колхозе "Жанатлек"его не привлекали на другие работы, даже в уборочную страду, так как он имел постоянную должность. Вольный охотник распоряжался своим рабочим временем по своему усмотрению.
В тот август в обеденное время подъехал верхом на лошади ещё казах и предложил купить и у него сено. Наездник с чёрной клинышком бородкой ещё больше удивил меня: на нём была лисья шапка четырёхухая, прикрывавшая уши и шею,  а из кожаных сапог выглядывал  шерстяной войлочный потник — будто прибыл он с ледяного севера. Казахи уверяли, что в жару надо теплее одеваться,  чтобы избавиться от жары. Всё лето казахи ездили в шапках верхом и на телегах. У второго казаха не купили сено — нет денег, а. Лябай согласился подождать оплату за сено до получения зарплаты.
Адриан Фёдорович побывал на Комсомольском отделении совхоза "Лесной", расположенный от села в пяти километрах. Там  приняли учителя благосклонно..
—  Привезут солому и дрова, но у нас будут  жить квартиранты, ученики школы, — сообщил он нам.
Выдавали учителю в селе для отопления дрова  по норме, однако она не обеспечивала зимнюю потребность.
К 1 сентября прибыли пятиклассники с котомками, в которых были учебники и продуты. Стали жить у нас Павлы, Шушаков, сын управляющего Комсомольским отделением, и Кушаков, сын рабочего. Пока не ударили морозы, они ходили в  школу пешком и после обеда совершали обратный путь. Крепыши-пятиклассники, поселившись на кухне, быстро освоились в нашей семье и чувствовали себя, как дома. На спаренных быках в санях, по первому выпавшему снегу, из совхозных лесов привезли  два воза сырого  берёзового долготья, с совхозного поля доставили большой воз соломы.  Это была плата за проживание учеников-квартирантов. Мать довольна: на зиму для коровы и двух овечек есть корм, и для отопления зимой дров  достаточно. Отец  любил тепло, и в доме всегда печки топили так, что  нельзя было прислониться к раскалённым кирпичам.
Деревянный дом, в котором расположилась наша семья, состоящая из шестерых человек, арендовала для учителя районо. На всех — комната и кухня. В большой ограде располагался сарай для скота. Курицы вольно гуляли во дворе.
Когда мы в августе заезжали в село, то я видел, что на окраине  села сооружается здание школы,  Плотники уже ставили на крыше стропила. Школьное здание вовремя вступило в строй. Прибыло много новых молодых учителей.
 Сельские ребята решили попугать молодых наставленников.. Они из большой тыквы  выпотрошили мякоть. Пустотелой тыкве прорезали глаза, нос и вставили во внутрь овоща свечку. Постучали в окно дома, где жили молодые учительницы. Штор на окнах, разумеется,  не было. Глянули девушки на окно, увидели  сверкающее огнём страшилище, испугались и спрятались под кровать. Удача окрылила озорников. Перепугали учительниц и в другом доме. Решили совершить и третий переполох. Постучали в окно, где квартировали брат и сестра Кувшиновы. Молодые учителя, Леонид Тимофеевич и Елена Тимофеевна, не испугались. Леонид Тимофеевич быстренько надел галоши и догнал шалунов. Утром в школе их пожурили  за баловство             
Директор  Большевистской школы Мурашкина, невысокого роста, но бойкая, в молодом коллективе из всех учителей выбрала завучем Адриана Фёдоровича, потому что у него был учительский стаж, да и мужчина ей опора. Пусть он делится опытом, решила она, поможет организовать коллективы учителей и учащихся на добрые дела. Отец с утра до вечера — в школе (в две смены проходили занятия). Иногда брал меня с собой. Я сидел очень тихо на уроках и внимательно слушал учителя. Запомнился урок русского языка  Евдокии  Григорьевны Ашухи. До школы познал, как написать надо "красавица Маша-резвушка". Понравился дефис. Обычно на урок тишина. Мягким спокойным голосом учительница читает стихи Некрасова. Близкими, просто родными становятся для меня крестьянские дети, воспетые поэтом. Интересны были уроки ботаники, проводимые отцом. Тычинки, пестики, лепестки, стебельки,  крестоцветные цветы вошли в голову дошкольника. Уже на своём огороде горох, бобы были бобовыми культурами. Мог часами наблюдать за скворцами, за сбором тли синичками, за неугомонными воробьями. Гнёзда воробышек беспощадно разоряли сельские парнишки. Тьма тьмущая водилось воробьёв в селе. Под крышами домов, на чердаках, особенно много обитало заботливых воробышек в колхозных  конюшнях, на животноводческих фермах, в свинарнике. Стаями летали. Кормили лошадей, овец, свиней половой, а в ней воробьи находили для себя достаточно зерна.  (В данное время в Калачинске мало воробьёв — перевелись они. Причина уменьшения их численности неизвестна). За огородами села Благовещенки певчие птицы встречались на каждом шагу. Жаворонки, парящие в вышине, заливались трелями. Скрытная перепёлка подавала свои позывные: "Пить-полоть". За огородом птичьи голоса звенели со всех сторон. Находил в траве гнёзда и наблюдал, как из малюсеньких яиц  вылуплялись крошки. Подлетит птичка с червячком — в гнезде сплошной  писк, видны только головки с разинутым жёлтым ртом. Интересно знать, как невеличка-комочек успевала всех накормить.
Через год стал директором Большевистской школы. Вилли Августович  Клауэ. Австрийцу трудно давались некоторые звуки русского языка: "бэ" у него звучало как "пэ", "зэ" как "эс", вместо "ю" произносил "у", "в" заменял на "п", вместо "ш" произносил "с". (Я пишу буквы, а не звуки, чтобы было более понятно.)  Например, он говорил: "Моя Лупа псе ноты снает". Преподавал он историю. Учебника по истории Древнего мира ещё не выпустили. Я раздумывал, как же за ним записывают ученики? Характер Вилли  Августовича был мягкий, доброжелательный.  В его личной библиотеке сосредоточилось немало книг на коммунистическую тематику классиков марксизма-ленинизма. Он, бывший военнопленный 1-й мировой войны, по национальности австриец, говорил: "Я поеду в Германию тогда, когда там поднимут красный флаг". Любил он играть на скрипке и пытался научить играть на этом уникальном инструменте свою приёмную  дочь Любу. Однако в сельском клубе он, как скрипач, не выступал. А мог бы. Игра на скрипке у него неплохо получалась. Походка у него была тяжёлая — ходил он, не поднимая ног, шаркал по земле подошвами. Когда ему делали замечание, Клауэ отвечал: "Я сапожник, поэтому снаю, как надо ходить, чтобы обувь раньше времени не иснашивалась". В школе под его руководством никаких проблем не возникало. Конфликты с учителями у учащихся не случались.. Между директором и завучем было полное взаимопонимание.
Вечерами Клауэ подолгу беседовал на родном языке с земляком, сидя на лавочке его дома, который находился напротив маленького магазина, прозываемый в селе лавкой. Его земляк качал лошадью воду  колодца для колхозного  скота. Прославился он на селе своим выступлением на колхозном собрании. У бадьи, черпавшей воду в колодце, отлетела дужка. Никто не спешил устранить поломку. Он и решил сказать на собрании: "Кака рапота? Педра бес дуски…" Зал клуба, заполненный колхозниками, взорвался громовым дружным смехом.
Моя мать всегда ходила на любые собрания в школу, которые там проходили. Бывала в школе и тогда, когда проходил педагогический совет, но не заходила в учительскую, а сидела в коридоре и, дожидаясь мужа, разговаривала с техническими работницами. 
В её отсутствие дети и квартиранты чувствовали себя вольными людьми. Надо сказать, что с каждым годом квартирантов становилось больше. Через год наши Паши, Шушаков и Кушаков, прибыли с сёстрами. Ещё через год поздно вечером зашла в дом женщина с девочкой. Она пожаловалась:
— Заходили в каждый дом на селе, сто домов обошли, никто не согласился пустить дочку на квартиру. Возьмите её к себе, пожалуйста.
— Ей даже спать негде — у нас уже десять  душ в пятистенном доме, — пояснила мать с сожалением, разводя руки в стороны.
— Уж как-нибудь, — умоляла женщина, — не оставаться же ей без учёбы.
И пополнение произошло. Жили дружно. На кухне пятеро учеников из Комсомольска, в комнате нас шестеро. Командовала подростками  наша мать. Она знала, кто не доучил стихотворение, кому ещё дорешить задачу, другой не перевёл текст с немецкого языка  на русский язык. Никто друг у друга не списывал домашнее задание Рано утром  мать будила учеников и говорила:.
— Доделывай урок, чтобы учитель на тебя не обижался.
Поднимался первым с лежанки Павел Шушаков и приговаривал:
 — Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Кто штаны мои украл, сознавайтесь! 
На родительском собрании Елена Ивановна представляла  восьмерых учеников, своих и квартирантов. Узнает об учёбе и о дисциплине каждого и пояснит дома, кому следует подтянуться.  С поведением учащихся учителя горя не знали — сельские дети тянулись к знаниям, в школу они шли учиться, а не баловаться. Не было родителей-алкоголиков, не знали учителя умственно отсталых учеников. В селе лишь в летнее время иногда крепко выпивали инвалид Гражданской войны из чапаевской дивизии, приезжавший в гости из Омска, да местный безногий инвалид. Разговора не было, чтобы кто-то после свадьбы не явился на работу. Иногда случались драки для потехи в коллективных гулянках.. Баловство было. Помню единичный серьёзный случай. Судили парня  за избиение девушки. Стоя под окошком сельского клуба, слышал я его последнее слово на суде: "Чи я разбойник, чи я бандит…". 8 лет ему присудили.
Когда мать находилась в школе, парнишки начинали  озорничать.
— Кому загнуть салазки? — весёлым голосом спрашивал Паша Шушаков у девочек.  Они молчали, лишь кто-нибудь хихикал, но никто не протестовал.  Загибали ноги девчонке, лежащей на спине  и хлопали по заду. Стоял общий хохот. Громче всех визжала толстушка Капа Шушакова. Затем "жертвой" становилась следующая девочка. Я, лёжа на русской печке, наблюдал за потехой подростков. Не было у меня привычки ябедничать родителям..
Не проходил вечер без  загадок: "Кто под нами вверх ногами?", "Кто достанет потолок ножками?, "Отчего у гуся лапки красные?"
Несмотря на общий шум и гам при отсутствии хозяев, кто-нибудь, услыхав под окном скрип снега, предупреждал:
  — Тётя Алёна пришла!
Все мгновенно успокаивались. Мне интересно то, что предупреждали о приходе не Адриана Фёдоровича, а Елены Ивановны.
Бывало и такое. Нет хозяйки дома — пекли лук.  (Этот дефицит следовало растягивать на всю зиму.)  Открывали двери, чтобы улетучился запах. Но мать, ещё не переступив порог, говорила:
— Опять пекли лук!
Алёна Ивановна умело руководила детьми: каждому утром даст задание по кухне, а сама управится со своим хозяйством, которое расширилось: заимели корову, нетель, телёнка, 5 овец, 5 гусих и гусака, свинью, 20 куриц.  Помогали ей свои дети ухаживать за скотиной, но не квартиранты-ученики. Хозяйка  готовила ежедневно еду для семьи. Квартиранты по очереди под наблюдением Елены Ивановны варили для себя еду. Первыми занимали стол на кухне ученики. Паша Шушаков ножом разбивал кусковой сахар. Кусочек  полетел на пол, он валенком придавил его, остановив его движение, и взял в руку.
— Паша, опоганил сахар, не ешь его, — предупредила его моя мать. 
— Тётя Алёна, брюхо не зеркало, что съешь, не увидишь.
В избе все ходили в валенках. О тапочках не имели понятия. Осенью и весной выстраивались у кухонного порога более десяти пар сапог. Ежедневно проходила выставка обуви. Вот тогда по дому ходили в шерстяных носках
В свободное время, когда уроки выучены,  сёстры помогали матери на кухне. Павлы вместе с хозяйкой пилили во дворе дрова. Выходя из сеней, обычно Паша Кушаков соединял вместе ручки поперечной пилы и отпускал её. Пила взметалась ввысь
— Угомонись, Паша, — советовала ему моя мать.
Ученики из Комсомольского отделения с моими сестрами, поставив бочку на сани, привозили воду из колодца, который находился почти с километр от дома у котлована, рядом с болотом.  Колодец там очень глубокий. Когда ведро касалось воды, то виделось маленьким ведёрком.
Тая, чтобы облегчить доставку воды домой, предложила запрячь тёлку. Запрягли.  Потаскала нётель девчонок с санями крепко. Колхозник, увидев, как бешено мечется нетёль,  вознегодовал:
— Надо привлечь Мотовиловых к ответственности — тёлку в сани запрягли.
У сестрёнок не хватило терпения, чтобы обучить нетель ходить в упряже. Повозились с ней дня два и оставили животное в покое. Отец к этим делам не касался. Чаще всего возили на санках  воду Паши, прихватив кого-нибудь из моих сестёр  В грязь на коромысле приносила на коромысле воду в вёдрах мать.
Завершали ученики учёбу в школе. Вместо них приходили другие подростки. Это были девочки. Мальчики после окончания начальной школы включались в сельскохозяйственные работы. В войну все воспитанники Большевистской школы трудились в колхозе и совхозе под девизом "Всё для фронта, всё для победы!" Павел Шушаков и Павел Кушаков в 18 лет отдали свои жизни в боях за Родину, защищая Сталинград. Вся наша семья, сожалея их, сильно переживала — погибли жизнерадостные юноши. 
Окончив начальную школу, сельские дети самостоятельно входили в повседневную жизнь. Им не было поблажек, что они малыши. И дети это чётко понимали, овладев в раннем возрасте всем, что требовали сельские будни.
Прясть шерсть, вязать шерстяные  носки и рукавицы  матери приходилось каждую зиму. Времени свободного у неё было мало, поэтому вязание скатертей из ниток, вышивание всегда затягивалось. Из всех работ, которыми приходилось заниматься матери, она больше всего уважала стряпню.
Каждое воскресенье русская печь заполнялась листами с выпечкой шанег с творогом, морковью, пирожков с мясом, плюшек. Дважды за завтрак ставили кипятить самовар  — Елена Ивановна и Адриан Фёдорович любили пили крепко заваренный душистый чай. В воскресенье утром дважды кипятили самовар. 
Два раза в год, на 7 ноября, или на новый год, или на 1-е мая, у нас собирались учителя. Такие события для Елены Ивановны были в радость. Она заранее напекала тортов, вафлей. Все чугунные приспособления она привезла из Седельниково. Вершиной торжества для неё  было приготовленное  пиво. Два двухведерных чугуна с деревянной затычкой внизу предназначались  для выработки сусла. (Надо же было такую тяжесть везти водой и железной дорогой!) Возни с пивом много, но мать старалась, чтобы удивить гостей. Многие не знали даже вкуса пива. Пиво нахваливал Николай Поликарпович Лялько, учитель физкультуры и рисования:
— Елена Ивановна, чудесное пиво приготовили: оно сладкое  и хмельное!
— Литр моего пива выпьешь и со стула не поднимешься, — с гордостью утверждала она, улыбаясь при этом.
(В начале 90-х годов прошлого века Н. П. Лялько  с женой, сестрой Е. Г. Ашухи, врачом по специальности, еле выехал из Абхазии, оставив там свой дом, и проживал с семьёй в Москве.)
Заранее, до прихода учителей, приготовленный стол ломился от угощения. За стол не садились, ожидая директора школы. появлялся Клауэ и сразу заявлял:
— Алёна Ивановна, я жрать хочу! — произносил он без акцента.
 Спиртного выпивали очень мало. Отец сидел у патефона и ставил для проигрывания чёрные пластинки. Водка в гранёной рюмке простаивала у него весь вечер, им не тронутой. Много разговаривали и дружно пели песни.
К выпускному вечеру семиклассников мать напекала сладостей одна в большом количестве.. В помощники она никого не звала, так как считала, что справится , да и знала, что мастерством кулинарии жители не увлекаются. Несколько сортов торта, печенья всякого, шанежки, плюшки, разнообразные коралечки, коврижки  с удовольствием пекла для ребят им на диво. Впервые они познавали вкусные кулинарные изделия с сахаром и мёдом, приготовленные на молоке, сметане и сливочном масле в русской печке. 
Любимая пора у матери сенокос. К сенокосу она готовила много кваса, ибо в отдалении от дома прохладный и тёплый квас всё равно утолит жажду. Не было посудины, в которой можно перевозить воду. Нередко мать черпала водичку в болоте, пахучую и позеленевшую. Заливала самовар и укладывала в нём большие древесные угли. После кипячения из самовара лилась чистая и без запаха водичка.
Косила Елена Ивановна по-мужски широко и размашисто. На покос отправлялись мать, Лябай и я. Косили траву на совхозной земле, потому что в колхозе не находили учителю участка для покоса. На два хозяйства, нам и Лябаю, накашивали достаточно много сена. "Вам его хватит на две зимы", — глядя на высокий зарод, говорили нам колхозники.  Но   высокоудойная корова Верка, за зиму съедала заготовленное сено под чистую, даже приходилось давать корове зимой солому. Не было в селе дурного поветрия, как сейчас, — сжигать сено у соседа, чтобы много не накашивал. Никаких пожаров на селе не воникало.
  Удивительно, но правление колхоза "Большевик" относилось к учителю Мотовилову насторожённо, вроде бы он не нужный для села человек, а  ведь учил детей колхозников. Или завидовали, что учитель получал зарплату, а колхознику выдавали деньги только один раз в конце года? Но это же не по воле Мотовилова  происходило. Мы из продуктов ничего не покупали в колхозе. Существовала колхозная пасека, но мёд нам не продавали. Для перевозки сена, дров, для завоза для скота соломы никогда не брали в колхозе лошадей, рабочих быков. Транспортом нас обеспечивал казах Лябай — он держал лошадь.
Как завуч Адриан Фёдорович должен был ежемесячно получать в Исилькуле заработную плату для учителей. Ходил  он  в колхозную контору, чтобы узнать, не поедет ли кто в Исилькуль. Получал всегда отрицательный ответ. Просил  лошадь, чтобы съездить за зарплатой, отказывали — все кони в работе. Об этом рассказывал нам дома отец:
— Иду по дороге, догоняет меня колхозная подвода. Объехали, подстегнув лошадь, чтобы я не попросил их подвезти меня.
15 километров шагал завуч пешком, чтобы  для учительского коллектива получить  зарплату. Лишних денег, чтобы проехать поездом 15 километров,  не было. Приедет брат Гоша в институтские каникулы к родителям, а ехать в Омск  поездом в общем вагоне на билет  денег нет. Мать уговаривала меня разбить копилку, чтобы купить билет студенту.
Хуже того, даже выкуривали семью из села. Уехал отец летом в Ишимский дом отдыха. В его отсутствие мать пришла домой рано утром с тягостной вестью:
— Девчонки, вставайте! Надо корове травы нарвать.
— Мама, почему корова не в стаде?
— Не пустили. Сказали, вы не колхозники, а пользуетесь колхозной землёй.
Накормить нашу корову травой, нарванной руками, очень трудно, так как она беспрерывно срывала в поле губами растения и с жадностью пропихивала в рот тучную растительность. Вечером после дойки всегда припасовали бурёнку — у коровы молоко на языке.. Пришлось маяться сестричкам: в 6 часов утра они  вставали и до позднего вечера рвали траву. Привязать корову за огородом, съездить на тележке в лес за травой, но везде же земля передана колхозам на вечное пользование, а колхозники зорко следили за нами, чтобы не пасли на поляне и не ездили на тележке за травой. Нарвут мешка три травы корове, а через час у неё в яслях пусто. Все мы тогда хорошо поняли, что молоко у коровы на языке. Познали, почему мать старалась накосить на зиму больше сена.
— На следующий год, — размышляла мать, — наверное, и под картошку земли не дадут. Сажать картошку и содержать корову в ауле?    
Наши соседи, учителя начальных классов, муж и жена Ивановы, держали корову и вынуждены были гонять её за 3  километра в аульское стадо. Наша мать никак не соглашалась, чтобы водить корову на пастбище в аул. Это была бы потеря десяти литров молока. Корова без обеденного доения не выдержала бы и могла прибежать домой, чтобы её подоили. Путь бы её пролегал через хлебные поля колхоза "Большевик", что позволило бы объявить, что корова была в потраве. Всё это волновало мать, она сильно переживала из-за такого отношения правления колхоза и сельского Совета к семье учителя. Но вместе с дочерьми наша мать продолжала ходить на всеобщую прополку  полей колхоза "Большевик"
— Хлеб выращивают колхозники не только для себя, но и для страны, так что надо помогать, — утверждала Елена Ивановна.
Приехал отец из Дома отдыха, сходил к районному прокурору. Права учителей на пользование колхозной землёй были восставлены. Однако неприятный осадок от этой истории остался. У государства в  то время не было средств, чтобы  строить жильё учителям в сельской местности, а на местах власть, руководители хозяйств над этим вопросом тогда не задумывались. Приезжали учителя в сельские школы учить детей, многие, не устроив свой быт, с горечью покидали сельские школьные коллективы, к которым они уже  привыкли.
Наша семья снимала квартиру в доме ветеринарного фельдшера Алексеенко. Хозяин дома работал в другом селе.(С сыном Алексеенко я встретился только в 50-х годах в пединституте, где я и он учились.) Прожили год в арендованном доме. Летом приходит мать Алексеенко и заявляет, что её сын возвращается в село — дескать, убирайтесь. Засобирались уезжать. Но её утверждение не подтвердилось. Мы прожили ещё 2 года в этом доме. Такое место жительства нас устраивало: центр села, рядом клуб, торговая лавка, колхозная контора, сельский Совет и школа — всё близко. Недалеко находилась и колхозная молоканка. Вечером с ведром молока мать шла на молоканку, чтобы пропустить молоко и получить сливки и обрат, необходимые для еды. Сливки при тёплой погоде быстро превращались в сметану, сбивали в маслобойке сметану и получали масло. Мать пекла сдобу чуть ли не каждый день, а уж через день обязательно на столе — блины, или пирожки, или плюшки.  Ели сдобную стряпню матери со сметаной или с молоком. Мать предпочитала сметане растопленное сливочное масло. Пахту пили по принуждению матери. Обрат шёл телёнку или поросёнку, но из большей части обрата получали творог. Почти каждый день на плетне висел мешочек с творогом, из него вытекала сыворотка, которую спаивали телёнку и поросёнку. В войну вход пошла и сыворотка. Когда щи варятся с лебедой, то необходимо добавлять сыворотку, чтобы отбить пресноту. Употребляли мы первосортный творог, который делали не только из обрата, но и из цельного молока, но деликатесом не считали. (Сейчас бы сказали: заелись). Прекрасное топлёное молоко с обворожительно вкусной пенкой, приготовленное в русской печке.
Елена Ивановна постоянно беспокоилась о домашнем хозяйстве. Развела гусей, умело получая большой выход гусят. 2-3 гусихи высиживали яйца на кухне под лавкой, задёрнутой занавеской. Придёт попроведовать нас жена Клауэ, сидит на лавочке, вдруг вскрикивает — гусиха щипнула её за ногу. До двадцати гусей забивали осенью. Мать ножом перерезала горло гусю. Отец только курицам топором отрубал головы. Отличился Паша Шушаков: он, отрубив голову курице в сарае, подбрасывал её, и она в предсмертных конвульсиях трепыхала, летая по сараю. Курицы, гуси — хорошая поддержка студенту Георгию.
Любимая пора Елены Ивановны — сенокос. Вывозил из дома нас на своей лошади Лябай. Брали и меня на покос. Прихватывала мать на сенокос самовар. Нет такого герметичного сосуда, чтобы в целостности довести воду. Брали пахучую воду в болоте — реки-то нет. Её, позеленевшую, заливали в самовар, туда укладывала мать большие куски древесного угля. После кипячения в самоваре получали чистую, без запаха водичку, спасавшую от знойной жажды.
Мать косила умело, размашисто, с азартом. С гордостью она рассказывала: — Дома, в Балашово, я всегда косила вместе с братом Павлом. Он
впереди, я за ним. Нас догнать не могли.
На покосе мать сказала мне:
— Бери, сынок, литовку. У кустиков трава помягче, учись косить траву.
Перейдя в 3-ий класс, я уже умел косить Когда мать отдыхала после обеда в шалаше, я решил опробовать её литовку. Сманило то, что мать скащивала траву под самые корни, в прямом смысли чисто брила поляну. У меня так не выходило. И вот в моих руках материна литовка. Удивлён небольшая литовочка действительно не косит, а бреет , чисто берёт на поляне даже крепкий пырей.
— У меня литовка ещё девичья, — пояснила она. — Я ею дорожу.
Приходилось переезжать из Балашово в Седельниково, в Тару, опять в Седельниково, в Исилькуль, Благовещенку — любимая литовочка всегда с ней. И она стоила того, чтобы её берегли. Малолетним я осознал уже, что высокое качество стали позволяет быть лучшей среди одноимённых орудий труда. И я гордился своей матушкой — она на покосе не уступала умелым мужчинам, наоборот, они тянулись за ней.
Воскресник в колхозе "Большевик". К болоту высыпали с косами взрослые колхозники, мужчины и женщины. Их около двухсот. Среди многочисленных колхозников домохозяйка Елена Ивановна.  Выстроились косари в цепочку. Мужики в нижних белых рубашках, за ними — женщины. Елена Ивановна среди мужчин. Большущая лента косарей, размахивая косами, валила в валки траву, двигаясь вокруг болота. Моя мать, по-мужски размахивая энергично литовкой, покрикивает впереди идущему косарю:
— Береги пятки!
Несколько таких окриков, и впереди идущий косарь отступал в сторону, пропуская вперёд Елену Ивановну. Не проходит и полчаса, и она перед Лябаем. (Он хоть и из соседнего колхоза, но пришёл показать свою удаль — батрача в кулацких хозяйствах, научился мастерски косить). Впереди их, двоих, никого нет. Поблескивая литовками, уверенно укладывают траву в валки. У них нет перекура, и они метров на 50 удаляются от общей длиной цепочки. Пот валит с них, вьются над ними комары, а они косят и косят   
Вот так самозабвенно любила работать Елена Ивановна, крестьянка из урмана. 1937-1938 годы выдались благодатными для Елены Ивановны: она сильно располнела, чувствовала себя здоровой.
— Посмотрите, — говорила и показывала она знакомым — юбка на мне не сходится. Пришлось верёвочку привязывать. Это за каких-то два месяца.
Да, действительно верёвочка длиной сантиметров 10. Заказала сшить себе сапоги местному сапожнику. Пока он шил сапоги, так прибавилось полноты, что пришлось расставлять голяшки сапог.
Три года прожили мы в арендованном  доме. Потом вынуждены были снимать квартиру по улице, пролёгавшей с юга на север, у Корень, женщины сварливой, малообщительной и сердитой. Мы вчетвером (остальные члены семьи разъехались на учёбу) занимали одну комнатку, хозяйка с дочерью  жила на кухне. Недоброжелательная женщина, когда мои родители отсутствовали, допекала меня.  Я, тихоня, несколько раз плакал из-за её резких беспричинных  придирок, поэтому не хочется её вспоминать. Осталась в памяти от этой квартиры  дразнилка сестры Кати: "Маленький мальчик пошёл во 2-й   классик". Эту фразу она передавала  пальцами, а я обижался на неё, до слёз шутя доводила она меня.

В  С В О Ё М   Д О М Е
Отец взял в банке 500 рублей, потом 150 рублей  ссуды  и купил саманный дом с соломенной крышей и с земляным полом. Домик из небольшой комнаты и кухни. Изба выстроена на улице, которая протянулась с запада на восток. На самом западном краю наш дом — последний, метров 60-70 от предпоследней избы.  Мы стали жить на километр ближе  к разъезду Юнино и аулу, но полтора  километра удалились от школы.
В доме Алексеенко летом надоедали мухи, они кишмя кишели, потому что через дом находился на улице колодец с солёной водой. Из него качали воду в колоду для колхозных коров. Сюда в обед пригоняли на водопой колхозное стадо  коров и оставляли их отдыхать часа на 2, на 3. Проворные мухи от стада слетались в жильё. От них не было никого спасения. Их столько, что невозможно было всех перебить. Завешивали окна, из темноты на свет сёстры выгоняли платками летучую тварь. Но они вскоре через дверь проникали снова в жильё, как будто их никто не выгонял из помещения. Мухи загаживали все предметы, особенно их следы, тёмные крапинки, заметно оставались на стёклах окон и лампы. С нетерпением ждали появления мухоморов в лесу, чтоб бороться с мухами В продаже  мухоморные листочки, укладываемые в блюдца, не всегда бывали. Особенно благодатно располагались мухи в колхозной молоканке, наблюдал за ними , когда жили рядом и я с матерью ходил туда. Молоканка — небольшой домик , располагавший маленькой комнаткой, в которой большую часть площади занимал огромный сепаратор. Па половина потолка всегда восседали мухи, плотно к друг другу. Мухи, насытившись за день, не летали и к вечеру впадали в спячку. Я сгорал от любопытства: как бы увидеть  на молоканке мух днём, это ж на подобии пчелиного роя. Для молоканки мухоморные листочки не приобретали, и мухи досыта наслаждались молоком.
В  купленном доме, который стоял в отдалении от других изб, избавились от многочисленных назойливых крылатых насекомых. Зато саманный домик  с земляным полом выдал новую награду — тысячи  блох.  Стоило снять носки, как блохи сразу же атаковывали голое тело. Их не поймаешь. Скакали и кусали непрерывно. Казахи в землянушках, через плоские крыши которых частенько проникала дождевая  вода, имели такое "наслаждение" в сто раз больше. На ночлег они раздевались до гола,  уверяя, что где тесно — там блохе место, на голом теле она  не может укусить — отскакивает. Меньше прыгающих блох становилось летом только тогда, когда пол устилали полынью.  Зимой количество блох уменьшалось. В Седельниково не блохи, а тараканы донимали жильцов.  В избах, насекомых скапливалось очень много. Приходилось зимой открывать двери наружу, чтобы выморозить тараканов..  Целый короб мёртвых тараканов вениками наметали. Но они, быстро размножаясь, вновь проживали в щелях, выходя ночью на поиски пищи. (В  детстве я хотел увидеть живого таракана, с которым воевали  седельниковцы. Узрел насекомого в Калачинске только  в 60-е годы  — из Омска друг привёз.).Блохи жили в избе круглогодично.
Дом, который мы заселили на западной окраине села, сооружали  белорусы наспех.  Не заделали чердак, погреб перекрыли хворостом, поэтому он через год обрушился. Белорусам не понравилась лесостепь, и они  уехали в родные края, к родным лесам, оставив избу без обработанного огорода Мы же местные, некуда нам деваться..
Но каково было нашей матери? С малых лет и в молодости она жила в великолепном деревянном доме, в Седельниково хозяйничала  в двухэтажном деревянном особняке. Здесь же саманный дом. Пыль в нём, освещённая из окна пучком солнечного света, постоянно игриво вилась в воздухе, вроде бы никогда и не оседала. Но Елена Ивановна, твёрдая характером, за всё время ни одного упрёка  мужу не выразила —  он рядом, здоров,  дети учатся. Это было для неё главным.
Наша саманная изба стояла  в десяти метрах от берёзового леска, который тянулся  более километра до разъезда Юнино. Расположение саманного домика имело некоторые преимущество перед житьём в центре села. Рядом — неглубокий колодец, вода подземная, чистенькая. Она из колодца  не вычерпывалась — хватало и нам, и скотине, и для огорода.  Носили воду из колодца вёдрами, двухколёсная тележка для перевозки воды не требовалась. У дома огромная поляна в длину метров 800, обрамлённая с юго-западной стороны пшеничным  полем, на северо-западе — молодой березняк, на северо-восточной стороне раскинулись колхозные поля. Дополнительного пастбище для скота достаточно. У дома  вольно бродили курицы, ловя кузнечиков. Раздолье широкое  гусям и телятам, поросёнок, находясь без присмотра, ковырял носом полянку. Лес обеспечивал дровами и хворостом. Русскую печь топили и летом — выпекали хлеб, одновременно готовили еду, каждый раз томили молоко. Чудная ряженка из топлённого цельного  молока! Сравнить её ни с чем нельзя — в разы лучше нынешней магазинной сметаны. В летнюю пору разводили из хвороста костёр в ограде для приготовления пищи на тагане.
Работа на новом месте всем прибавилась. В первую очередь нужно было вскопать целину под огород. Отец на чурке топором вострил остроконечные колья и огородил перед домом большой участок для огородных культур. Мать усиленно копала лопатой целину — нужно, чтобы овощи были свои. Колхоз выделил учителю участок размером 15 сотых гектара под картофель недалеко от нашей усадьбы.
Наша семья, живя на окраине, научились делать кизяк, познав трудоёмкую работу, о которой в урмане и "слыхом не слыхали". Кизяк в лесостепи — большое подспорье в качестве топлива зимой. 
Изготавливать кизячные кирпичики не просто. Это трудоёмкая работа. Сырьё для изготовления кизяка давали в течение зимы  корова , телёнок, овцы. К июлю большая куча навоза перепревала. По утрам от неё поднимался пар. В небольшой, неглубокой круглой яме, в которой когда-то белорусы месили глину при возведению избы, набрасывался навоз. Его предстояло  размесить ногами, превратив в сплошную массу.   
Я, окончивший 2-ой класс, вместе с сёстрами и матерью носил в ведре воду из колодца, месил навоз ногами вместе со всеми, заполнял назьмом формы и относил их на поляну, выталкивал  из дощатого прямоугольника утрамбованный навоз для просушки. Перед закладкой в формы  большую кучу скотского навоза обливали водой из колодца и тщательно топтали голыми ногами, чтобы получилась вякая однородная масса  Навоз горячий — подошвы ног не терпят, а вода из колодца холодная — под коленками ломит ноги.  Большую массу навоза требовалось долго месить ногами, затем  уложить в прямоугольные формы, отнести на поляну вывалить на траву. Прямоугольные кирпичики долго сохли. Дальнейшая забота о кизячных кирпичах возлагалась на меня. Я их за летнее время несколько раз переворачивали, чтобы все его стороны просохли. Затем укладывал для дальнейшей просушки в пирамидку. Кизяк перед осенними дождями убирал под навес. Кизячные прямоугольники при сгорании оставляли много  золы — добротное удобрение для огорода, но и тепло от него зимой в доме, однако огромное количество золы при выгребании из печки добавляло много пыли в комнате.
Немало событий из детства запомнилось мне на всю жизнь. Знаменательное событие в декабре 1937 года — выборы в Верховный Совет СССР. Снежок ночью выпал — кругом белым-бело. Рано утром колхозники спешили к клубу, чтобы проголосовать. В окошко вижу: вереницу саней, кони быстро мчатся, на первой подводе женщина держит развивающийся красный стяг.
— Рабочие разъезда Юнино едут на выборы, — пояснила мать. 
После обеда пошел с матерью посмотреть, что это за выборы в клубе. В смотровом зале скамеек нет. Горели несколько керосиновых ламп, но полумрак торжественный. Много красных полотен на сцене. В центре знамён — портрет Сталина. На левой стороне зала оборудованы  кабины, задрапированные синим материалом, напротив их за столом сидит отец и пишет. Мы, чтобы не отвлекать его, не стали подходить к нему, секретарю участковой избирательной комиссии. Запомнил одного из двух кандидатов в депутаты. Это был академик Николай Васильевич Цицин, наш сибиряк. Видел летом на поле ветвистую пшеницу, выведенную академиком.  На невысоком наклонившимся стебельке вверху три-четыре  колоска, соединённые вместе, приросшие к   стеблю, словно пальцы руки. Зерно крупное, ярко золотистое. Новый сорт зерна в будущем обещал богатый урожай.
1937-1938 годы выдали высокие урожаи хлебов. Этому способствовала освоенная агротехника на больших полях, занятых зерновыми культурами. Шли вовремя проливные дожди. С неба часто лилось, как из ведра, сплошным водяным потоком. Много зерна намолотили. На полуторке развозили по дворам пшеницу. Я стоял недалеко от дома и видел: к двору Казак подъехала грузовая полуторка, хозяин двора Авдак (скорее всего его звали Евдоким, но в селе его называли Авдак) держит руками ворота и говорит:
— Не пущу!
Вылазит шофёр из машины, отпихивает Казака, открывает ворота. Машина заезжает  во двор.  Женщины деревянными лопатами на полянку выгребают из кузова пшеницу. Ещё раз приезжала к нему полуторка с зерном.  Авдак Казак непросушенную пшеницу загрузил кухню и комнату, а её надо было сушить на солнышке. Поздней осенью Авдак лопатой в окна выбрасывал зерно на улицу. Несколько лет сгнившие зёрна валялись под их окном. Но многие  хозяева просушили пшеницу. У кого были дома под железной крышей, запасли много зерна. Два первые военные года мололи вручную пшеницу урожая 1938 года. В следующую осень государство стало контрактовать у колхозников зерно в обмен на товары ширпотреба, поэтому больших запасов зерна у колхозников уже не накапливалось.
В каждом дворе колхозника откармливали свинью или борова, держали корову, 7-8 овец, много куриц, гусей. Ни один хозяин не жаловался, что нечем кормить живность. По улице вольно ходили курицы, гуси, свиньи, телята.  Единственный колхозный грузовичок, если проезжал по улице, то обязательно давил колёсами курицу. Непуганая птица, услышав гул мотора, перебегала улицу, чтобы попасть в свой двор, и со всей своей прытью оказывалась под колёсами автомобиля.  Гудящую автомашину страшились коровы, телята, лошади. Стоило приблизиться урчащему мотору, как через прясла летели кони и телеги.
Обильные проливные дожди часто шли, особенно летом 1938 года. Нависала почти ежедневно над селом тёмная грозовая туча. Яркие молнии простреливали небо, оглушая раскатами грома. Вбежала в наш  дом  соседка-учительница — мокрая  одежда прилипла к её телу — и резко крикнула:
— Володю убило!
Отец и мать выскочили из дома вслед за соседкой. Вскоре дождь прекратился, сёстры и я пошли к Ивановым. Глава семьи лежал у входной двери дома. Он и жена пришли  с Юнино. У дома их застал дождь. Только дядя Володя взялся за скобку двери, как его пронзила молния. Послали нарочного в Исилькуль за врачом — в большом селе не было даже фельдшера. Не знали, что делать с больным. Учителя Иванова в ограде положили на траву и забросали землёй. Странно было смотреть: лежал человек, весь обсыпанный  землёй, с отрытым лицом, ничего не говорил, только моргал глазами. Люди приходили поглядеть на него. Живой человек, а к нему идут, словно он мёртвец. К вечеру приехал из Исилькуля  врач и сказал:
— Можно было в землю и не зарывать.
Иванов несколько дней проболел, к радости его малолетних сыновей Жени и Толи, выздоровел. Никаких повреждений от молнии он не получил.
   Лето 1938 года выдалось ягодное и грибное. Золотая пора для Елены Ивановны. Она умела очень быстро собирать ягоды и находить в лесу грузди. Мать с дочерьми целый день в поле на сборе полевой клубники. Вёдра с ягодой  стоят дома на лавке. Клубничный аромат заполнил весь дом. Как-то мать пошла за ягодами с Гошей. Ягодных мест много. Нарвали два ведра ягод.
— Неси, Гоша, домой ягоды , а я ещё пособираю.
До дома три километра. Вернулся сын, а у матери уже  два полных ведра румяных ягод. Она умела собирать ягоды двумя руками.
— Мама, какая ты жадная!
Эта "жадность" проявлялась в том, что полевую клубнику ели аппетитно с молоком и со сметаной досыта, варили вареники. Очень  много ягод сушили. К осени у матери на печке хранилось полмешка сухой полевой клубники. Залезешь на печь зимой и ягодок поешь. Вкусный кисель  из клубники, да и пирожки и большой пирог с ягодами хороши. Варенье не варили из ягод — не имелось необходимой посуды, да и не располагали деньгами, чтобы купить много сахара.
Две десятиведёрные бочки насаливала мать груздей. Не жалела зимой грибов, угощая солёньем гостей и квартирантов-учащихся. Зима длинная — к весне весь летний запас исчезал.   
Живя в Большевике, Мотовиловы с продуктами питания горя не знали. Такого их обилия и разнообразия в другие годы уже не было. Полный ларь муки-сеянки, ещё мешка  два  стояли в запасе. Мясо говяжье, свиное птичье, не переводилось всю зиму.  Поздней осенью рубили 20-30 гусей. Держали 25-30 куриц. Квакухи давали приплод. Выращивали скотину и птицу сами.  Утром в 5-6 часов мать испечёт блин и будит меня:   
— Вова, вставай! Я тебе первый блин испекла.
Съедал 2-3 блина с молоком, мать и говорила мне:
— А теперь попаси гусей.
Гусей много. Утром они в ограде. Только она выйдет из дома, гуси к ней с гоготом — прохода ей не дают. Попасу  гусей на полянке, они наедались травы, усаживались в ограде и спокойно дремали. Я шёл спать. В большой семье всем хватало работы.
Приходили в гости тётя Соломея с детьми из Комсомольска, наша мать всех рано будила. Муж тётки Соломеи, Андрей Степанович Заливин, направлялся в баню бондарничать. Тётя Соломея и мать хлопотали на кухне.
—Девчонки, вставайте! Пока не жарко, полейте на огороде да пополите грядки. Хватит спать.
— У тётки Алёны не поспишь, — ворчала  двоюродная сестра Мария.
Мотовиловы — это не сельская интеллигентская семья, а обычная сельская трудовая семья, которая стремилась обеспечить себя в достатке.  Всё, что мы выращивали, откармливали, не продавали (могли так отдать, просто угостить), сами всё потребляли. Содержать и учить шестерых детей непросто.

В  О  Й  Н  А     Ж  Е  С  Т  О  К  А  Я
Во что играют мальчишки? Прошла Гражданская война.  Тревожили всех сражения, развернувшиеся один за другим  у  озер Хасан и Зайсан. Вышли на киноэкраны легендарные фильмы "Мы с Кронштадта",  "Чапаев". В книге для чтения зачитывались ярким очерком Евгения  Рябчикова о пограничнике Карацупе и о его верной собаке Индусе. На сельской поляне мы, подростки, становились красноармейцами, будёновцами, чапаевцами, пограничниками. "Воевали"  до пота. Саблями для нас становились стебли конопли, винтовками — досочки.  Для гранат приспосабливали палки, на конец которых надевали гайки, чтобы при броске дальше летели. Наверное, эти "военные" игры хорошо помнят мои друзья детства из Большевика: сыновья Ивановых Женя и Толя, Ваня Полоцкий, Вася и Коля Пролыгины. Мы готовились защищать Родину. Любой военный, появлявшийся в селе, приковывал к себе наше мальчишеское внимание. Гражданская война в Испании сделала нас антифашистами. Я  с гордостью  носил зимой будёновку, летом —  пилотку красноармейца, зелёную испанку с кисточкой — подарки Рублевских.
22 июня 1941 года утром я оказался дома один. Почему никого нет? Где мать? Подходит обед, а из родных никто не подошёл. Вышел во двор. Коля Пролыгин сообщил печальную весть:
— Началась война. Фашисты напали на нашу страну.
Я не знал, что ему сказать. Только подумал: "Поэтому такая тишина?" Стало жутко одиноко. Вспомнил фотоснимки в газетах во время похорон Орджоникидзе, Крупской, Чкалова. Может быть, они сейчас бы помогли? Почему они свой ум, знания перед смертью не передали другим? Такие мысли витали в голове мальчика, который проучился в школе 2 года.
К обеду пришла домой мать. Она ни о чём не спросила, ничего мне  не рассказала, молча стала возиться на кухне. Наконец она горестно проговорила:
— Вот и довёл ваш Сталин страну до войны.
"Мама, что ты сказала? Сталин не хотел войны. Сталин старался для страны, для народа. Фашисты напали на нас", — такие соображения были у меня, но я ничего ей не сказал, будто язык отсох — надо же такое сказануть. Но для матери одно — руководишь страной, зачем же допустил войну. Пришёл отец.  Он тоже ни о чём не рассказал.
— Плохо — нет радио, — наконец заговорил он. —  В Седельниково было радио в каждом доме, хотя жили в отдалении от областного центра.
Сообщения мы черпали из районной газеты  "Социалистическое строительство".  Районку просто назвали "Соцстройка".  Известия не радовали: фашистские войска напором шли к Москве.
— Сегодня, — сообщила мать, — будут бесплатно показывать кино — колхоз выкупил сеанс.
Не часто, но в клубе демонстрировали кинофильмы. Когда мы заселились в Большевике, для просмотра кинофильма вручную вырабатывали электроток. На скамейку ставили динамо и крутили руками, чтобы появился ток. Тот, кто крутил динамо, бесплатно смотрел фильм. Иногда такого охотника не сразу находили, и просмотр фильма затягивался. На смену ручному динамо появился движок.  Его устанавливали в метрах пятидесяти от клуба, чтобы не слышать его тарахтенье. Или низкая квалификация киномеханика, или изношенность аппаратуры, или что-то другое, но демонстрация фильмов часто срывалась. На следующий день киномеханик на лошадке увозил движок в Исилькуль и вечером демонстрировал фильм всем бесплатно. В обязанность механика входили не только показ фильма, но и продажа билетов и пропуск публики в клуб.
— Мам, дай 5 копеек на кино, — клянчил я у неё.
— Нет ни копейки дома, сынок. Сегодня не ходи — завтра бесплатно посмотришь, —  уговаривала она меня.
На другой день клуб переполнялся кинозрителями. Для детей оставалось место на полу перед самым экраном. Кое-кто из малышей умудрялся смотреть фильм с обратной стороны экрана на сцене. Там на полу было просторно. Я е решался смотреть кино с обратной стороны экрана — боялся потерять нить сюжета, а демонстрировали содержательные фильмы, например такие, как "Если завтра война", "Семеро смелых", "Волга-Волга".
В тот последний июньский день 1941 года демонстрировали в клубе фильм "Светлый путь" бесплатно, потому что большую группу колхозников призывали в армию. Несколько молодых парней не вернулись с белофинской войны. Все понимали, что  наступившая война, более жестокая — расставались, может быть, со многими навсегда.  В клубе полно людей, но и у клуба парами, группами стояли молодые колхозники, юноши и девушки,  и не расходились. Уже к ночи, в 12 часов, я пошёл домой. Много людей после киносеанса остались у клуба. Они не разошлись и с рассветом.
  Брат Георгий учился  в Омском автодорожном институте. Летом 1941 года, когда ещё не началась война, он проходил практику в Таджикистане. Вернулся в августе домой, сразу же был вызван в институт. Вскоре получили от него письмо, в котором он сообщал, что его направили на учёбу в Ленинградскую академию железнодорожного транспорта имени Л. М. Кагановича. Он поедет в Ленинград, и мы надеялись, что заскочит домой. Но получили от него письмо с дороги: отлучиться от группы ему не разрешили. Фашистские войска  приближались к Москве и Ленинграду, что вызывало всеобщее беспокойство людей за судьбу Отчизны.  Георгий прислал письмо, что их академию перевели из Ленинграда в Кострому. Отец сразу же сел писать письмо и направил его по новому адресу.
Георгий Андрианович проучился в академии всю войну. Зимой получал теоретические знания, а весной, летом и осенью проходил практику на фронте.  Вместе с бойцами сооружал обходной железнодорожный путь под Сталинградом, участвовал в освобождении Ростова-на-Дону,  мостил  переправы на Дону и на Одере. Был награждён в 1941 году орденом Красной Звезды. Из 15 курсантов его группы академии в живых осталось только семеро. Диплом защитил после войны.
Парад на Красной площади 7 ноября 1941 года, разгром немецко-фашистских войск под Москвой вселяли надежду на Победу.  С первым снегом 1941 года прибыло в нашу семью пополнение — на санях доставили неожиданно эвакуированную из Орла Рублевскую Евдокию Фёдоровну с сыном Виктором. Их привезли из Исилькуля на паре лошадей. Такой встречи были рады и беспокоились за Кузьму Андреевича Рублевского, — остался в прифронтовой полосе организовывать партизанские отряды.. От Виктора мы услышали первые сообщения очевидца о военных событиях.
— В полдень люди на улице не обратили внимания на самолёт, который поблескивал в солнечных лучах над городом. Вдруг раздались взрывы. Это началась бомбёжка. Без паники начали сбрасывать с крыш фугасные бомбы. На земле их засыпали песком. Подготовленные люди по приёму фугасных бомб, не допустили пожаров, — так по-деловому объяснил четвероклассник первый налёт немецких самолётов  на Орёл. — Хорошо, что мы выбрались из города, потому что налёты немцев участились, бомбы на Орёл начала налетать не одиночные самолёты, а эскадрилья фашистов.
Витя был  смышленым мальчиком, начитанным. Захватил  две книги.
— Я привёз книгу "Джура". Очень интересная.  Мамка, свари нам плов.
Я удивился, как бесцеремонно Виктор относился к матери. Не просил, а приказывал. С таким отношением  сына к матери я столкнулся впервые. Сделал вывод  для себя: чем больше Лёля трясётся над ним, тем больше он требует от неё. В душе я переживал за хлопотливую тётушку.      
Евдокия Фёдоровна одежду, которую успела захватить, обменивала на продукты для сына. Он не ценил её старания — требовал от матери выполнять всё, что он захотел, не учитывал, что с отдельными продуктами, чтобы их приобрести и приготовить, появились проблемы. Утром он уходил в школу, не позавтракав, отказывался с собой что-либо брать. Леля  запихивала мне в сумку еду для сына и для меня. После 2-го урока он приходил ко мне за едой. Придя после школьных занятий  домой, он  отказывался от обеда. Я же ел со всеми за общим столом. В 3 часа дня Лёля предлагала Виктору пообедать. Он ставил одно условие:
— Вова будет обедать со мной, тогда и я буду есть.
Лёля, несмотря на мои уверения, что я сыт, умела уговорить, и мне приходилось вторично обедать с ним. Однажды в школе из моей сумки стащили еду, Виктор полдня был голодным. Придя из школы, он с порога закричал:
— Мамка, жрать хочу!
С той поры Виктор, идя в школу, завтракал. Возня с едой для меня стала уроком: люби детей своих, но не потакай им их капризы.
С Виктором мы почти ежедневно посещали лес на лыжах и гоняли зайцев. Их, этих зверьков, расплодилось много, на них не охотились — заядлые охотники воевали на фронте, а подростки не брались за ружья. Мы видели протоптанные зайцами тропы, неумело поставленные на них петли, но заячьих тушек в них не встречали. В ауле на зайцев охотился только Лябай. Однако он в ближние леса, примыкавшие к селу, не заходил. Интересно было увидеть трусишку. Правда, нас он не особенно боялся. Отбежит метров 50, усядется и косит на нас глаз. Ждёт, когда мы к нему приблизимся, затем соскочит и небыстро поскачет в поле.
Учился Виктор усердно. Все домашние задания выполнял самостоятельно, ворчал, когда его в это время беспокоили. Контрольную работу в школе по математике  выполнял за 15-20 минут и выходил в коридор, чтобы почитать книгу. Его одноклассники пыхтели над задачей весь урок. Диктанты по русскому языку писал без ошибок. Память у него была великолепная. Замечаний по дисциплине на уроках и переменах он не получал. Учёба Виктора была отличной.
В январе 1942 года всех взволновала корреспонденция Петра Лидина "Таня", опубликованная в газете "Правда".   Кому передать газету в селе с таким  материалом? Разумеется, учителю. И газета "Правда" попала в наш дом из рук Адриана Фёдоровича. Я прочёл, потом читал матери. Лёля, читая газету, плакала. Виктор впился в текст, нахмурив брови.  Стали приходить соседи. Я стоял на табурете, чтобы быть ближе к керосиновой лампе, и перечитывал для людей много раз корреспонденцию Петра Лидина Мы узнали, какие мужественные, стойкие  люди сражались с фашистами. Юная девушка, Таня, выдержала все мучения, не покорилась фашистам. Какая гордость бушевала в нас, узнав о смелости о смелости юной девушки. Позднее узнали, что это была Зоя Космодемьянская, комсомолка, московская ученица. Зоя как герой, погибшая за Отчизну, вошла в нашу жизнь с призывом  служить беззаветно любимой Родине.
Из села всё время призывали мужчин в армию. Уходили на фронт уже те, кому исполнилось больше сорока лет. Отец  сказал в начале весны  1942 года:
— Тяжёлое положение сложилось на фронте, но наши Сталинград не отдадут: в Исилькуле призвали на фронт всех мужчин-коммунистов. В их числе и Воробьёв, сын наших хозяев, у которых мы квартировали. Много у нас потерь. Погибли на фронте наши Павлы Шушаков и Кушаков в битве за Сталинград. Но покарить нас фашисты не смогут, — уверенно заявил Адриан Фёдорович. 
Уехали на фронт молодые учителя-мужчины. Призвали в трудовую армию директора школы, Вили Августовича Клауэ. Письма Вилли не радовали его жену. Он сообщал, что в трудовой армии бедное питание, приходится  голодать. Бедная женщина ничем  не могла помочь — кроме картошки, у неё ничего не было. Она, её дочка Люба получали скудный хлебный паёк мукой. Картошку зимой посылкой не пошлёшь. Что предпринять? У неё нет ничего такого, чтобы обменять на продукты. В своё время Адриан Фёдорович говорил директору школы: "Вили Августович, заведите корову, своё молоко будет". В ответ Клауэ, показывая на колхозное стадо коров, сказал: "Вот моё молоко". В письме из трудовой армии Клауэ сетовал: плохо, что у них нет коровы.
В марте 1930 года, когда проводилась сплошная коллективизация в деревне,  в статье "Головокружение от успехов" И. Сталин резко критиковал местные партийные и советские органы, которые при организации колхозов заставляли обобществлять  всё личноё хозяйство крестьянина, за такие перегибы при проведении коллективизации. Если бы Сталин согласился с мнением органов на местах или промолчал бы и не заставил бы изменить позиции, то житель сельской местности не имел бы личного подсобного хозяйства. Он должен был бы жить только за счёт своего заработка. Это была бы серьёзная экономическая подножка стране. Потребовалось бы государству полностью обеспечивать продовольствием армию, горожан и сельчан. Под силу было такое стране в то время? Случись такое обобществление в стране, многие сельские жители оказались бы на положении жены Клауэ.
Она не только не смогла помочь мужу, но и для себя и дочки не имела продуктов. Поэтому выехала из села к родственникам вместе со своей  дочкой
Любой, которую безуспешно обучал играть на скрипке отчим.   
В истории, хоть редко, но бывают повторения. Троцкистский зуд донимал Н. Хрущёва:  в конце 50-х годов ХХ века он решил "облегчить" жизнь колхозников — забрать у них коров в общественное стадо, то есть решил претворить в жизнь принципы правых уклонистов. Не построив агрогородки, не создав нужные экономические условия, замахнулся на личные подсобные хозяйства.  Но в партии ещё тогда были здоровые силы, и реформатора убрали в 1965 году. Много лет парторганы добивались, чтобы каждая семья в сельской местности имела корову.
Разгромленные под Москвой, немецко-фашистские войска в центре страны отступили. Ряд областных центров стали восстанавливать разрушенные руины. Рублевский вызвал назад жену и сына. В средине мая они уехали.  Для меня Евдокия Фёдоровна осталась через чур заботливой и внимательной женщиной.
Не ожидал, но получил в конце мая 1942 года повестку о мобилизации в армию и Адриан Фёдорович Мотовилов. Он считал, что в 1-ю мировую войну оказался не годен для армии, с годами грудь его не окрепла, и в армию его не призовут, да и шёл ему пятидесятый год Расставание дома было настоящим. Елена  Ивановна считала, коли есть повестка, то быть её мужу в армии. Родители плакали, целовались на прощанье. За отцом направилась в Исилькуль мать, чтобы до конца завершить расставание. И вернулась из Исилькуля  одна.
Отец врачебной комиссией военкомата был признан годным для службы в армии. Но его озадачило то, что его направляют не в армейские части, а в войска НКВД, куда он совершенно не хотел попасть. Поэтому он заявил комиссии, что в войсках  НКВД  он не может служить по политическим мотивам. Ему предложили: "Садитесь за стол и письменно изложите всё для нас". Мотовилов постарался в объяснительной записке многое дать в тёмных тонах. Он не сообщил, что его родная сестра замужем за человеком, который работает в органах НКВД. Зато вспомнил родного дядю, Петра Максимовича, зачислил  в кулаки своего тестя, которого не раскулачивали. Подробно описал  их хозяйства. Прочитали его объяснительную записку и  сказали ему: "Сейчас то, что вы написали, к политике не относится. Кулаки воюют на фронте".
В письме отец сообщил, что служит в Омске в охране — сопровождает военные грузы по железной дороге от Омска до Петропавловска. Когда я бывал на разъезде Юнино, то всегда всматривался в охранников, сидевших с винтовками в тамбурах вагонов товарных поездов: нет ли среди них отца. Не повстречался он мне.   
В доме остался я с матерью вдвоём. Тая работает в омской больнице. Нюра учительствовала на станции Инская, преподавая в школе  биологию. У неё жили и учились в школе Тоня и Катя.  Сёстры  летом должны приехать к нам, домой: надо заготавливать дрова, кизяк, накосить сено для коровы и для овец. Бесплатно дрова нам уже не поставят — в доме никто не работает учителем. Мать и я с нетерпением ожидали их приезд.
После призыва отца матери и мне сельский Совет отказал в получении хлебного пайка в виде муки. Мать ничего не добилась от работников сельсовета. Ходить по инстанции выше и требовать хлебный паёк — было не в духе матери, потому что  она ненавидела бюрократическую волокиту. Для неё лучше с голоду умереть, чем унижаться перед служаками. Скорее всего, нашим пайком воспользовались работники сельсовета. Мать об этом не говорила. Но так вещал мой детский ум: почему они не выдали хлебный паёк школьнику?  Довоенная мука иссякла. Она быстро разошлась ещё с приездом Рублевских. Я и мать насобирали колосков пшеницы в мае на выжженных полях, подготовленных для пахоты. На таких полях собирать колоски не запрещали. Ходил я на просяное совхозное поле. Осенью скосили просо в валки, но не успели убрать. На заброшенный участок набросились женщины из Большевика. Я набрал полмешка колосков проса. Вдруг крик:
— Объездчики!   
Два парня верхом на лошадях рысью мчались к нам. Все бросились бежать в ближайший лес, но он был редок — вполне по нему можно проехать верхом. Я видел объездчиков, размахивавших кнутами.  Но они никого не хлестали бичами. Люди бежали, а они за ними гнались. Больше я на это поле не ходил.
В результате походов за колосками мы имели в запасе ведро пшеницы и столько же проса для каши. Картошки после посадки оставалось ведра два на два с лишним месяца. За зиму много съели картофеля. По просьбе сельсовета мать чистила картофель, резала его на кусочки, сушила в русской печке и сдавала  в Фонд фронта. Носки, трёхпалые рукавицы, несколько кисетов — всё это предназначалось для фронта. В то время многие передавали свои вещи фронту, воюющим бойцам, даже большие денежные накопления сдавали в Фонд  фронта. У нас денежных сбережений не было. Отец даже не рассчитался  за  ссуду, взятую в банке на покупку дома, и банк прислал бумагу: если мы не рассчитаемся за ссуду, то дом, в котором живём, будет продан другому лицу. Найти квартиру, даже с нашим небольшим хозяйством, в Большевике большое затруднение, потому что немало имелось на селе эгоистичных, зловредных жителей. Пришлось жителям села потесниться, так как прибыли эвакуированные из Ленинграда и спецпереселенцы немцы и калмыки — их расселили по указанию сельсовета. Нам не к кому перебраться. Но где взять деньги для расчёта с банком? 
Мать села за стол, взяла в линейку листок из ученической тетради и крупными буквами, как учили писать её в школе грамоты, стала излагать дочери Нюре свои беды. Она написала, что отказали в выдачи хлебного пайка, а без него сидеть нам только на картошке, банк угрожает: за невыплату ссуды лишить нас избы, придётся переезжать в аул, потому что никто в Большевике не пустит нас на   квартиру. Отца призвали в армию, а ссудный долг предъявили ей, неработающей женщине. Беда с этим домом. Мы стали ждать ответ. Матери шестерых детей шёл 51-ый год. Муж в армии, сын на фронте. Дочь-медфельдшер живёт в Омске в однокомнатной квартирке у сердобольной  женщины. Старшая дочь на станции Инская содержит и учит двух её дочерей. Живут в небольшой комнатке. Куда ей, Елене Ивановне, с сыном  податься?   
Проживать в ауле невозможно. Мы познали быт казахов. Они примут нас, квартирантов, но к их условиям жизни трудно привыкнуть. В ауле все жилые строения из дерна, обыкновенные землянки, приподнятые над землёй, состоят из одной комнаты. На ночь родители отделялись от детей занавеской.. Крыши землянок, обмазанные белой глиной, плоские; в трещины  скатывалась дождевая вода во внутрь жилища. Сделаешь в комнатушке один шаг и чувствуешь, что сотни блох облепили твои ноги в поисках голого тела  Земляной пол для блох — блаженство. Зимой казашки заводили во внутрь жилья доить корову. Сараи для скота в 2-3 метрах от двери, это был вход и выход из жилья. Большая часть ограды огорожены навозной стеной. Летом обитало бесчисленное количество мух; потому что для их размножения созданы все условия. Посуда в основном для варки пищи и кипячения воды, а также для приёма пищи. Чистого ведра, тазика не найдёшь. Одно ведро для доения коров, в нём кормят маленьких телят и приносят воду из колодца. Такие были бытовые условия в жизни бывших кочевников, перешедших на оседлость. Ранее казахи жили в степи, оседло нормально не обжились. Живут без запасов продовольствия. Если появился кое-какой запас, то другие просят поделиться. Отказать нельзя. Однако никакого роптания у них на то, что чего-то нет, чего-то не хватает, не было. Огороды казахи не заводили. Лябай попросил мою мать посеять морковку. Елена Ивановна  согласилась. Осенью я спросил Лябая:
— Выросла у вас морковка?
— Нет.
— Почему?
— Балташ хвостиками вытащил и съел. Больше не сеяли.
Мешок картошки посадила им  мать. Накопали осенью 40 ведер картофеля..   
— От чего такой богатый урожай?
Лябай пояснил мне:
— 22 года был загон для овец. 
Осенью раздали картошку по аулу.
А могли быть у аульцев замечательные огороды, но казахи никогда не занимались выращиванием овощей, посадкой картофеля. 
Туалетов не имели в ауле. С чайником выходили в чистое поле, приседали, прикрываясь халатом. Затем мылись, поливая водичку из чайника, и домой  возвращались, соблюдя вековой ритуал. Один раз за год Лябай просил мать помыться в нашей бане. Обычно первый пар в бане только для Елены Ивановны. Она долго от всей души хлестала себя на полку в бане. Затем приходили мыться отец и я. Как-то учитель Николай Поликарпович попросил мать первым попариться. Пока он парился, Елена Ивановна вся извелась.
— Что-то он долго парится — весь пар изведёт.
В конце концов, она не выдержала. Набрала снег в таз, решив снегом изгнать его с полки. Вот так она дорожила первым паром. Обычно, пока мылись в бане, мать не покидала баню Вымоет дочек, придут мыться две-три соседки. Когда опустеет баня, Елена Ивановна снова парится.
На кухне дважды разжигают самовар, а хозяйки нет из бани. Отец не выдерживает:
— Девчонки, сбегайте к матери и узнайте, что она там долго. Пора уже ужинать. Самовар дважды разжигали, а её всё нет и нет.
В темноте идти к бане для девочек — проблема, потому что боялись чертей, леших. Начинают перепираться, кому идти. Наконец решили: кто вытянет сломанную спичку, тот и пойдёт к бане. Досталась такая спичка Тоне. Подошла к бане, а в предбанник зайти боится — там всегда черти водятся. Решилась всё же и  открыла дверь в баню, мать лежит на полку. Тоня позвала мать:
— Мама! Мама!
Не откликнулась мама. Лежит и не двигается. Захлопнула дверь перепуганная девочка и бежать скорей домой.
— Папа! Мама умерла! — только и сумела проговорить Тоня. 
Адриан Фёдорович сунул ноги в сапоги и в нижнем белье побежал к бане. Открыл банную дверь и увидел на полку жену: она нахлёстывает себя веником — третий раз парится.
Пришла Елена Ивановна домой, и у неё претензия ко всем:
— Ждали! Самовар даже не поставили!      
И лишиться этой прелести, русской бани? Как казахи обходятся без бани, без мытья. Лябай и Тайжан один раз в году приезжают помыться в бане, а дома ещё дети, Кази, Балташ и Каликен, взятый из семьи родного брата на воспитание. Без бани с блохами жить? Чистота — залог здоровья. Среди казахов есть болеющие туберкулёзом. Можно их вылечить? 
Многое в жизни казахов не устраивало  русского человека. В каждом дворе, казахов обитали две-три собаки-дворняги. Породистых псов не держали. Собак не кормили. Им доставались только кости от еды хозяев. Рядом с аулом не встретишь нор мышей-полёвок, хомяка, суслика. Зачем держать несколько собак, если их нечем кормить? Большие стаи собак кружили около аула. За сотню метров до строений встречала чужака свора злых дворняг. Однажды перед аулом отца встретила большая стая. Оскалив зубы, с лаем набросились они на него. Одна собака сзади схватила за пятку сапога, завалила его. Другая прокусила левую бровь. Без палки мы боялись подходить к аулу  Жить в таком селении, где собак не кормят?   
По-иному казахи относились и к коллективному хозяйству. Иначе, чем русские. Считали, что колхоз должен их обеспечивать  в первую очередь, а остатки произведённой продукции отдавать  государству. Вот и смотрели: что можно стащить, несли к себе домой.
В войну осенью всё зерно урожая сдавали государству. С конца марта начинали завозить в аул зерно для посева. Привезёт казах  на санях  пшеницу в бестарке. Не к колхозному амбару подъедет, а привяжет лошадь у своих ворот и заходит в землянку чай пить. Кто смел в ауле, тот и опустошает бестарку. В ближайшее воскресенье едет казах на базар. У него есть что продать.
— Муку везёшь?
— Маленько есть.
Весной пустую сеялку таскают по полю. В июня проверяют: пшеничка не взошла. Составляют протокол. Что поделаешь? Стихийное бедствие — неурожай! От  страхового агенства получали мзду.   
В войну, живя на окраине села, моя мать с дочерьми помогала осенью вязать снопы из скошенных в валки пшеничных стеблей. Помочь надо — хоть воз соломы разрешат с поля взять. От колхоза "Большевик" ничего не получишь. Приходу русских на поле были рады. Заранее оповещали, на каком  поле надо вязать снопы.
Жить в коллективе, в котором царит круговая порука — казах казаха не выдаст, какие бы грехи он не имел. Это не воспринималось Еленой Ивановной.
Как бы не лишиться дома? Это очень беспокоило мою мать.
Из Инской прибыли на летние каникулы Тоня и Катя. Они  сообщили, что Нюра хлопочет  в отделе школ железной дороги о переводе её в  Исилькуль.  В трудную минуту любимая дочь не бросила мать, старшая дочь всё сделала, чтобы выручить из беды родную любимую мать, несмотря на то, что ей пришлось аккуратненький городок под Новосибирском сменить на утопавший в грязи при распутице Исилькуль. Такой перевод осуществился к радости матери. Анну Адриановну назначили учителем биологии в Исилькульскую железнодорожную среднюю школу №41. Ей дали комнату в двухэтажном доме!  Сёстры будут жить вместе. Мне и матери с 1 сентября выдали хлебные карточки, несмотря на то, что жили в селе. Старшая сестра стала выплачивать банковскую ссуду.    Отец зная, что от колхоза "Большевик" семье помощи не дождаться, заранее написал письмо управляющему Комсомольским отделением совхоза "Лесной" В нём он убедительно просил выделить нам участок, чтобы заготовить для коровы сено.. От совхоза нам определили сенокосный участок. Лесных полян, которые никогда не выкашивались, было немало и в колхозе. Но такая вредность въелась глубоко в сознание председателя, бригадиров колхоза, будто бы вредители-иностранцы живут в селе, что они не только помогать, даже думать не хотели об учителях, видимо, работников школ считали инородным телом в хозяйстве. Отрыв колхоза от школы был не в пользу хозяйства.
Нас постоянно выручал Лябай. Казахам разрешали держать лошадь, русским — нет. Если кто из русских заводил лошадь, то приходилось платить большой налог. Лошадка Лябая — палочка-выручалочка. Лябай на лошади подвозил нам ещё с довоенного времени сено, солому, перевозил наш скарб при переезде с квартиры в дом. Мать серьёзно заболела. Косить сено не могла. Меня определили пастухом колхозного стада из ста коров. Я пас, а пастух-казах косил нам и себе траву на сено.
В летние каникулы трёх сестёр мать полностью загружала работой. Девчонкам  предстояло заготовить дрова на зиму. Лес близко. В нём много пеньков. "Отважные" колхозники зимой ездят в лес за дровами. Снега тогда наметало до двух метров. И они, колхозники, вечерами рубили берёзы, срубая деревья на половине ствола. Летом нам доставались двухметровые пеньки. Рубить целую берёзу нельзя — оштрафует лесник. Пилили пеньки, а мать по-мужски топором срубала пенёчки, и на  двухколёсной тележке мы привозили домой пеньки. . В свободное время шкурили стволы и скребли берёзовый сок. Не могли им насытиться, наслаждались вволю, съедали даже внутреннюю часть берёзовой коры, восполняя нехватку витаминов и сладостей. Пилили берёзы у дома мать, три сестры и я. Мне предстояло расколоть дровишки и сложить в поленицу.  Ведущей в этих делах была мать. Казалось, что она никогда не уставала. Встанет с рассветом, всех разбудит и всем найдёт работу.
Как-то Лябай ждал обед,  и Елена Ивановна попросила его::
— Лябай, помоги девчонкам привезти дрова из леса.
Нагрузили на двухколёсную тележку столько пеньков, что не смогли сдвинуть тележку с места. Чтобы привезти берёзы из леса, коренная в телеге  стала Тая. Она держала  двумя руками оглобли, с боков тянули тележку за оглобли Тоня и Катя, Лябай сзади толкал.  Перегруженная пеньками тележечка, врезаясь колёсами в целину, от усилий трёх девочек  не двигалась с места, хотя сёстры изо всех сил старались. Лишь нажим Лябая позволил двинуться тележке. Без помощи казаха не смогли бы девочки сдвинуть с места перегруженную тележку. Неожиданно Лябай спросил Таю при перевозке:
— Почему пыхтишь, как перблюда? 
В миг оглобли взвились ввысь, девочки попадали на траву и залились беззвучным смехом. Надо везти тележку, а они встать не могут — смеются.  Наконец, поднялись с земли, взялись за оглобли. Двинулась медленно тележка, но промолвила Катя:
— Перблюда…
Затряслись оглобли, сестры упали на колени и от души смеялись.
Работа девочкам: прополоть огород, окучить картошку.  Ходили за ягодами, за грибами. В сенокос целый день они на покосе. Сгребали скошенное сено в кучу, мать косила траву и копнила высушенное сено. Поторапливала она Тоню и Катю, потому что они вдвоём, когда мать копнила, не успевали подгребать за ней сено — хватко работала. Как-то на покосе она сказала мне, подняв вверх левую руку:
— Посмотри, сынок, какой у меня чирий! —  В пазухе руки крававо-синий нарыв, величиной с куриное яйцо, а она не жаловалась, впервые она, терпеливая и стойкая женщина, обмолвилась мне.
Зиму 1943-1944 я и мать коротали вдвоём. Трое девочек-пятиклассниц  из Рославки квартировали у нас, но зимой бросили учиться, их привлекли к колхозной работе. Жила, занимаясь в 6-ом классе Надя Заливина, дочка тёти Соломеи. Неустроенная жизнь её беспокоила, и она решила уехать к двум сёстрам на Дальний Восток. Я проводил её на разъезде Юнино. Без билета девочка вошла в вагон, однако сердобольные женщины-проводники довезли её до Владивостока. Дорогой её кормили пассажиры. Но не сладкая жизнь досталась Наде. Долгое время ей пришлось быть у людей нянькой. Никто не побеспокоился, чтобы она продолжила учёбу. На Дальнем Востоке Надежда вышла замуж зв офицера Последние годы жизни Надежда Андреевна жила в Липецке. Её проведывала Тоня. Сын Надежды, получив высшее образование занят металлургией. Бывает в командировках в Индии.
На краю деревни я зиму жил с матерью. Учился в 4 классе. Осенью насобирал немного колосков, и зимой ходили к соседям молоть пшеницу на самоделке-мельнице. Вместе с матерью ухаживал за коровой и овцами. Иногда      после школы я укладывался на русской печке, рядом ложилась мать, и мы долго пели песни. Много их она знала. Мне она рассказывала: "Мне 16 лет было, а девчата уже на выданье. Они брали меня в Балашове в хоровод за звонкий голос".  До сих пор я сожалею, что не записал её песни. Когда бывала у нас в гостях тётя Соломея, то сестры целыми днями пели, вспоминая свои девичьи годы.. Никто из детей Елены Ивановны не перенял её музыкальный слух — всех приглушил отец. Пела мать и современные советские песни. В Большевике она познала только одну песню —"Посеяла вогурочки". В непесенном селе мы проживали. Правда, молодёжь, покидая поздно вечером клуб, хором пели на улице. Но пели обычно советские песни, которые познали при просмотре фильмов, слушая грампластинки.    
В зимний день с разъезда забежал к нам боец, ехавший на фронт. Он обратился к матери с просьбой:       — Тётенька, обменяй гимнастёрку на мясо.
Мать разрубила баранью тушу пополам. Отрубила заднюю часть овечки  и подала красноармейцу, затем и вторую баранью заднюю часть отдала ему. Боец снимает с себя ещё одну гимнастёрку и подаёт матери.
— Бери, мать.  Это тебе за щедрость.
Оказалось, что на бойце три гимнастёрки. У Тони и у Кати появились юбки защитного цвета.
Много чего не хватало в войну. Чёрные чернила — из сажи, красные из столовой свёклы. Моим сёстрам достались книги на немецком языке из библиотеки Клауэ. На лощёных листах томах Маркса и Энгельса сёстры выполняли между печатными строчками письменные задания чернилами, приготовленными из сажи. Вот только два момента, когда мы пользовались чужим — гимнастёрками и книгами. Вроде бы неловко, что взяли гимнастёрки у бойца, ехавшего на фронт, но и девчонки уже обносились. Всё-таки мы считали, что в армии хорошо кормят и не могли понять, что толкнуло бойца на обмен. Откуда  нам было знать задумки командующего Тихоокеанским  военным округом. Он направлял бойцов на фронт, проводя секретно от японцев мобилизацию.  В отчётах показывал, что у него кадровый состав без движения. Продукты армия в связи с такой секретностью дополнительно на прибывших не получала. Приходилось бойцам недоедать. Поэтому отъезжавшим на фронт бойцам в достатке продукты не выдали. Сотни военных эшелонов проходило мимо разъезда Юнино. Тот обмен с тихоокеанцем  был вынужденным. Зато тайные японские соглядатаи-шпионы  докладывали в Токио, что на востоке СССр всё без изменения — резерв, хорошо подготовленный, на месте, без движения.  На самом деле  в армейских рядах округа было много бойцов, которые только начинали осваивать военное дело. Японцы получали от резидентов  информацию, что дальневосточники готовы к отпору, поэтому не решились начать войну, когда шла ожесточённая битва за Сталинград.
В зимний день появился отец в военной форме (шапка со звёздочкой, бушлат, подпоясанный ремнём, серые валенки) с двумя мужчинами, одетыми в тёмную гражданскую одежду. Он пояснил, что сопровождает их, отбывших свои сроки наказания, до Соликамска для определения в трудовую армию. Сутки пробыл дома, бывшие заключенные ночевали у сельчан. . Впервые мы услышали о другой жизни, о пребывании заключённых в исправительно-трудовой колонии, в охране которой служил отец.
— Заключённые все работают. Приходится их охранять и ночью во время работы на предприятии. Основная беда — плохое питание. Другой раз цедит обед из котелка  и выплеснет на снег — там нет никакой гущи.  Однажды охранял заключенных, подошёл зэк.  "Гражданин начальник, минут на 20 отпустите — я накопаю картошки. Очень есть хочется. Я не сбегу". Поверил, разрешил ему отлучиться. Прошло 20 минут — нет его. Подходит другой заключённый и говорит: "Гражданин начальник, ты какую суку отпустил? Сбежит он! Разрешите его привести". Второго отпустил. Нет двоих. Третий заявляет: "Подведут они, гражданин начальник. Я приведу их". Думаю, если случится групповой побег, то я стану зэком.  Вернулись втроём с картошкой. Побеги бывали. Сбегали обычно у тех караульных, кто грубо к ним относился. Я никого  не ругал. Мне командир взвода говорил: "Мотовилов, какой ты стрелок? Ты даже  врага народа обматерить не можешь".  Командир взвода  доверил мне небольшую каптёрку, где хранились матрасы и одеяла. Отдал мне замок и ключ.  Я пересчитал всё, что там было. Замок зацепил не сверху дужки, как обычно делают многие, а снизу. Дня три прошло, смотрю:  замок каптёрки навешан сверху.  Три одеяла исчезли. Через день уже 7 одеял нет. Говорю ему: "Товарищ командир, возьмите у меня ключ. Вы берёте одеяла, так и отвечайте за них". Недели через две он попался на воровстве. Его    пришли арестовывать.  "Хороших командиров, — сказал я ему, — уводят, а плохие стрелки остаются". Посмотрел на меня и проговорил: "Прости, Мотовилов. Я был неправ".
Так для меня приоткрылась завеса другого мира.
Летом, как и в прошлом сезоне, мать и две меньшие сёстры ходили полоть посевы зерновых культур, но не в колхоз "Большевик",  а в колхоз "Жанатлек". В августе из этого хозяйства пригласили убирать скошенную пшеницу. Мать увязывала стебли в снопы, а Тоня и Катя еле успевали ставить снопы в суслоны. У родного отца она научилась мастерски работать в поле. Поитересовался у них: 
— Женщины из аула вяжут снопы?
— Приходят на поле, — ответила мне мать. — Плохие они работницы. Появляются на поле в 11 часов. Садятся на валок и ищут друг у друга в голове. Немного поработают и вскоре приступают к обеду. После еды начинают шелушить колоски. Только после этого приступают вновь к работе. Только часа 2-3 вяжут снопы. Солнце повернулось на запад, и они уходят домой.  Втроём мы свяжем в 2-3 раза больше снопов, чем они, хотя на поле  бывают  20-25 женщин.
Большую отдачу от этого колхоза страна не получала. Зато существовал колхоз, который выручал казахов. Начинали перевозить семена или приступали к обмолоту  хлебов, через неделю казахи уже продавали на базаре муку — можно купить её или обменять на вещи. В отличии от других казахов аула Лябай не занимался воровством колхозного зерна. Он, как и наша семья, собирал в поле колоски после уборки хлебов. 
Собирать колоски — мало приятная работа. Не позавтракав утром, рано идёшь на поле. Не густо лежат колосья на пашне. Частенько накалываешь руки на торчавшиееся сухие стебли пшеницы. Чтобы заглушить голод, жуёшь зерно. Очень трудно за утро набрать полведра колосков. Весной собирали на поле подсушенную солнцем прошлогоднюю картошку. Дома её толкли и ели молочный кисель. Всё же это было подспорье, когда ещё не выросла лебеда и не появились в лесу грибы.
 Мои родственники, мать и сёстры, летом работали в поле в колхозе "Жанатлек" Уходили из дома на целый день Забота о домашнем хозяйстве возлагалась полностью на меня, третьеклассника. Я должен собрать куриные яйца и не допустить, чтобы курицы неслись  где-нибудь под хворостом или в другом укромном месте, гнездиться они должны в сарае  Пас гусей и следил, чтобы не оказались они на хлебном поле. С поросёнком одна беда: разгуливал он на полянке, кормили его обычно травой, поэтому он вечно был голодным. К обеду, когда подходило время получить болтушку, различные ополоски, он подходил к двери и визжал. Пройти в дом не давал — кусался. Бежал  от него, а он гнался за мной, стремясь укусить за ноги, лишь плетень, на который спешно взбирался, спасал от его дерзости. Обманывал поросёнка, чтоб войти в избу и вынести  ему помои. После еды успокаивался, а часа через два снова  повизгивал у дверей. Вновь приходилось с ним возиться.
Главная забота моя — насобирать в лесу хвоста и к ужину принести домой грибов. Первоначально, как только появлялись первые грибы, варил суп с грибами, так называемую губницу. Когда грибов становилось больше, готовил к ужину не только губницу, но и жареные грибы. Картошка на огороде ещё не поспела. Ходил на огород и подкапывал картофельные кусты. Две-три картошины величиной с куриное яйцо нужны для супа. Ко мне у  родных никогда претензий не было — меня выручал берёзовый лес, благо, что  он рядом с домом.
За военное время, пока проживал в селе, не терялись ни телёнок, ни курицы, ни гуси. Овцы с приплодом лишь осенью возвращались с пастбища. Но не всё было благополучно в селе во время войны. Появились дезертиры из аула. В третий год войны  зимой из сараев стали исчезать у кое-кого ночью овцы. Но из нашего села Благовещенка не было ни одного дезертира. В марте 1945 года казахи на санях добровольно везли дезертиров в райвоенкомат. После Победы такие вояки появлялись на селе, хвастливо выдавая себя за храбрых воинов.
 4-ый класс я завершал без отца. Этот учебный год не оставил в моей памяти значительных следов. Среди учителей мужчин нет.
Четвёртоклассники дежурили по школе во время занятий в пустом коридоре с винтовкой  — с трёхлинейкой образца 1893 года, ровесницей моему отцу. Если проходили директор или завуч, дежурный докладывал им о порядке в школе. На перемене двое забарахтались в коридоре. Я, как дежурный, подошёл к ним и опустил  тяжёлую для меня винтовку лежащему мальчонке на бок, приклад придавил его.. Он скривился, разинул рот, чтобы заорать, но не сумел — не смог выдохнуть воздух из лёгких. Я отошёл. Его затащили в класс сверстники и предупредили, глядя на его сморщенное лицо:
— Молчи! Это же дежурный по коридору!
Такие дежурства продолжались недолго, потом  их отменили.   
Осенью приходили учиться в Большевистскую школу, окончив четыре класса в аульской школе на казахском языке, мальчики-казахи. По-русски  они плохо разговаривали. Поэтому некоторые, кто не владел русским языком, начинали учёбу в русской школе с 3-его класса, но .большинство начинало учиться в русской школе с 4-ого класса. В 5-ом классе продолжали учиться единицы. Девочки-казашки вовремя моей учёбы не учились в русской школе. Иногда соученики подшучивали над сверстниками.: Зная, что казахи  считают свинью поганым животным, натирали их парты свиным салом. Запах чеснока заполнял класс. Приходила учительница. Здоровалась. Все садились за марты, а мальчики-казахи продолжали стоять. Приходилось учителю пересаживать учеников. Всё проходило без брани, очень спокойно.  .
На уроке пения учительница обычно спрашивала у нас:
— Кто сегодня будет петь?
Выкрикивали всегда фамилию (я забыл её) мальчика-казаха. Он подходил к классной  доске.  Потирая рукой жёлоб, куда кладут мел и тряпку, не глядя на класс, начинал громко петь:
— Если забтра бойна…
Все в классе улыбались.
— Если забтра  поход…
Класс с нетерпением ждал одну особенную строчку. И вот она зазвучала из его уст:
— Как один чеборбек…
Грохочет весь класс, а  он, не обращая внимания на смех, продолжал петь:
За сбободную Родину бстанет…
Из-за этого  "чеборбека" ребята просили каждый раз учительницу, чтобы он пел. Общение казахов с русскими позволяло им осваивать русский язык. Позднее мальчики поступали учиться после окончания казахской начальной школы в 5-ый класс. Каликен окончил неполную среднею школу в Большевике и завершил учёбу в Петропавловском педучилище. Работал в аулах учителем. С течением времени резко изменилась и одежда казахов всех возрастов. Лишь изредка встречались девочки-казашки в платьях, на которых пришивались серебренные монеты. Казахи, мальчики и девочки, из аула учились в средних учебных заведениях, профтехучилищах.   
Уроки в Большевистской неполной средней школе проходили спокойно, обыденно. Я понимал, что учебный процесс в школе с уходом мужчин на фронт ослаб. Учительница на уроке ботаники не поясняла новый материал, а водила по учебнику пальчиком и читала текст. Немецкий язык не преподавался. Смогу ли я потом одолеть 8-ой класс? Это очень беспокоила меня, подростка.

Ш  К  О  Л  А   № 41
В 5-м классе я уселся не за 1-ю парту, как обычно, а на занял парту предпоследнею, поэтому отвлекался на уроках. Осенью учащиеся из отдалённых деревень ходили в школу пешком. Вставать им приходилось рано утром, на первых уроках они зевали постоянно. Понаблюдав за ними, знал, чья очередь разевать рот. Учительница математики сделала мне несколько замечаний, поняв, что я не слежу за её объяснением нового материала. Такого за мной ранее не замечалось. Володя Гуль, приходивший в школу с железнодорожного околотка, (сидел с ним на 2-й парте с третьего класса) сосредоточенно решал задачи, слушая  внимательно учителя. Мы негласно с ним соревновались, учась на "отлично" и "хорошо". Валя Птушко, всегда рядом со мной за партой в 1-м классе, не отвлекалась. Как заставить себя сосредоточиться на предпоследней парте? Бесконечно зевали мальчики из Рославки. Они слышат учителя? Этот вопрос постоянно мучил меня. Заметил я и вольность отдельных учителей, для которых лишь бы прошёл урок. К  занятиям они, видимо, не готовились. Учительница биологии водила пальцем по учебнику ботаники, не рассказывала, а читала вслух. Я сам мог бы прочесть. Я ожидал от неё интересный рассказ. Зазвенел звонок, оповестивший окончание урока. Учительница оторвала палец от учебника.
— Дома сами почитаете.
 Это что за урок? Не выяснил, на что мне нужно обратить внимание.
В субботу пришла пешком из Исилькуля попроведовать мать Тая. Она,
окончив медучилище, работала в Омске. В понедельник ей на работу. Я откровенно заявил матери:
 — Пойду пешком с Таей, и буду учиться в Исилькуле.
Такого поворота мать не ожидала.    
— Вова, ты хочешь оставить меня одну на краю села? Что я буду делать?
— А как я буду учиться потом в 8-ом классе? Немецкий язык не преподают.
К урокам  учителя не готовятся. Здесь я знания не получу, — выдвинул я  доводы.
— Не оставляй меня одну, миленький ты мой! В следующем году переедем, пойдёшь снова в 5-й класс в Исилькуле. Только не покидай меня.
  Тая молчала. Мать плакала, умоляла меня, а я неотступно стоял на одном.
Утром я сложил учебники в сумку. Оказалось, что в дальнюю дорогу мне не в чем идти. Мои ботинки чуть живы. 15 километров они не выдержат. Мать подумала, что такое обстоятельство меня охладит. Но я считал, что приход Таи — мой единственный шанс, чтобы уйти учиться. Сёстры из Исилькуля придут сюда только к 7 ноября. Начинать учёбу со 2-й четверти с сельскими знаниями в новой школе боязно.
— Хоть босиком, но всё равно пойду в Исилькуль.
Мать не решилась больше отговаривать меня от ученья в Исилькуле и отдала мне свои сапоги, у них были голяшки с клиньями. Сбил ноги в чужой обуви, но никому об этом не сказал.
Когда Тая и я 12 сентября пришли к Нюре и объяснили ей мой приход, она сплеснула руками, но ничего не сказала.  Условий для меня в квартире нет. Моё место для ночлега  — на полу, у двери.  Комнатка в 10 квадратных метров вместила две кровати, столик. Пользовались общей кухней. Позднее  эвакуированные заняли кухню. В нашей комнатке  проживали три сестры,  и я влез к ним.  Житейских неудобств я тогда не осознавал. Тесно, но я  у сестры, и этого мне было достаточно. Я пришёл не в хоромах жить, а учиться. 
Рано утром 13 сентября 1943 года, в понедельник, Анна Адриановна повела меня в школу, в которой она работала. Кабинет директора был  сразу у входной двери, налево. Директор стоял в кабинете — видимо, собирался выйти из кабинета.. Мужчина в годах, чуб гладко зачёсан назад.  Большие пролысины. На носу небольшие очки в светлой железной оправе. Белая рубашка подпоясана тонким ремешком.
— Привела братика в 5-й класс, Степан Николаевич.  Документы  он в воскресенье  не сумел  в своей школе взять.
Директор глянул на меня и строго проговорил:
— Через две недели не будет документов, исключу.
Такой аудиенции я был удостоен, несмотря на то, что сестра работала здесь учителем биологии. 
Занятия проходили в школе в  3 смены, так как часть школьных помещений изъяли, в их числе барачного типа помещения, в которых занимались ученики младших классов, разместили детский дом с эвакуированными детьми,  двухэтажный интернат заняли военные.  Уже в 7 часов в школе начинались уроки. Тоня и Катя занимались в 1-ю смену. Пятиклассники учились во 2-й смене. Днём, идя в школу, я разглядел здание, в котором предстояло мне учиться 6 лет. Это был компактное двухэтажно помещение с большими окнами,  обрамлёнными  наличниками. Ровные сосновые брёвна золотистым цветом отсвечивали на солнце. Школа утопала в зелени высоких тополей и берёз. Школьная усадьба окаймлялась глубокой канавой, на бруствере которой плотной стеной росла жёлтая акация. С северной стороны школьного здания пролегала алея яблонь-дичек и полукультурок (на них, словно воробышки на ветках, постоянно в дневное время висли мальчишки, поедая ранетки), с западной стороны росли несколько довольно высокие лиственицы. 
Внутри  школа покоряла высотой коридоров и классов. У входа, справа, — небольшой зал с деревянной лестницей, поднимавшейся на второй этаж.   У дверей кабинета директора висела небольшая рамка с фотографиями под броской надписью — "Они учились в нашей школе". Я часто подолгу рассматривал лица ребят на фото. Акулинин, Вагин учились вместе с моим братом Георгием. Все они стали фронтовыми воинами. Всё время думал, почему моя сестра не передала фотографию брата — он же на фронте?  Но так и не сказал ей об этом. В конце коридора, на 2-м этаже, в угловом классе мне предстояло учиться в 5-м классе. Моё место  — в среднем ряду на последней парте.  Сидел с Ивановым. Он вынул из кармана финку и показал мне, затем приподнял штанину, и я увидел рану на его ноге.
— Позавчера  в сутолоке при входе в кинотеатр, меня в шутку сунул ножом.
"Такое  в Большевике не встречалось, — подумал я. — Город не деревня". Но хулиганов и бандитов в школе не было. Война настраивала детей на боевой азарт, и нередко мальчишки бравировали свою смелостью и отвагой. Ершов-пятиклассник метко стрелял по воробьям из прача. Высунется в форточку, если сидят на тополе пять воробышек, то пять и убьёт, ни один не улетит. Немецкий язык вёл молодой паренёк, просто мальчик. Наверное, только окончил среднюю школу. В классе 40 учащихся. Это пчелиный рой. Если возбудится, то гул его не утихомирить. Шумом встречали учителя немецкого языка. Он объяснял, а его никто не слушал. Язык врага дети не  хотели знать. Под конец урока, когда силы молодого учителя иссякали, на одном из двух окон у доски появилась в верхнем углу голова Ершова. На второй этаж деревянного здания чертёнок забрался! Увидев его, класс грохнул громовым дружным смехом. Учитель в недоумении: что такое он сделал, почему дети неожиданно засмеялись? Обернулся к доске — Ершов успел  исчезнуть. Повернулся к классу — всеобщий смех, так как голова с остренькими глазёнками появилась  вновь. Юноша-учитель отвернулся от класса  и горько заплакал. Ушёл из школы молодой учитель. Пришёл пожилой в годах преподаватель с прокуренными усами. Ершов любил чудить, он представлял из себя клоуна. Решил пятиклассник побалагурить с новым  учителем. На первом занятии он сидел тихо. В следующий раз учитель размеренным голосом с плавной интонацией спрашивает:
— Вэр ист хойте ортнэр?  (Кто сегодня дежурный?)
Ершов встаёт и тоном голоса учителя отвечает:
— Их бин хойтэ ортнэр.  (Я сегодня дежурный.)
Не меняя тона голоса, пальцем показывая на угол, протяжно говорит учитель:
— Вы-хо-ди за дверь!
Ершов решил помириться с учителем. Нам было дано задание на дом: выучить наизусть на немецком языке диалог врача и пациента. Ершов добросовестно вызубрил текст.
— Кто у нас будет врачом? — спросил на уроке учитель.
Гена Рыков поднял руку.
— Рыков у нас — врач. Проходи к столу. Кто решил стать пациентом?
Встал Ершов. Доброжелательно ему ответил учитель:
— Проходи в коридор.
С учебником в руках Ершов удалился из класса. Ему предстояло постучать в дверь и попросить разрешение войти. Ершов всё перепутал. Стук в дверь. Появилась его голова. Вместо "дарф манн хирайн? (Можно войти?) Он говорит:
— Воригэн клаген зи?  (На что жалуетесь вы?)
Учитель воспринял вопрос на немецком языке  в свой адрес и закричал:
— Закрой дверь!
Примирения не получилось. Ершов редко бывал на уроках немецкого языка, Когда же он появлялся сидящим за партой, учитель находил повод для его удаления. Произошёл случай, после которого я уже не видел Ершова в школе. Учитель по лестнице спускался вниз. Ершов кубарем покатился с лестницы под ноги учителю и подкосил его. Пожилой учитель  упал навзничь. Ершова исключили из школы. Нам было жаль комика-весельчака. На службе в армии Ершов погиб при охране государственной границы СССР.
Мы уважали учителя немецкого языка.  Жаль, что я забыл его фамилию, имя и отчество. С замиранием сердца слушали его пение на стихи Гёте. Правильно поступал, давая задания заучивать прозаические диалоги  Помню их 70 лет. Учитель  отлично сыграл роль в пьесе А.Н. Островского  "Бедность не порок". Спектакль был поставлен силами учителей школы  № 41 в железнодорожном клубе имени В. И. Ленина.
Потом преподавала немецкий язык Любовь Давыдовна Карасик, эвакуированная из Украины. Её родственников жестоко уничтожили фашисты. Любовь Давыдовна много времени отводила переводам тестов с немецкого языка на русский язык. Она руководила в школе драмкружком. Мария Васильевна Паршенцева, моя соученица, с которой я сейчас  переписываюсь, (она проживает в  Исилькуле) вспомнила эпизод из жизни нашего  драмкружка. Инсценировали сказку А. С. Пушкина "О попе и его работнике Балде".  В классе, где стояли муляжи животных, в том числе и конь без кожного покрова, с  ярко выделенными мышцами, мы демострировали своё драмискусство. Класс битком набит учениками. Когда Балда сказал: "Вон видишь сивую кобылу", — и  указал рукой на лошадь-муляж, стоящую на шкафу, класс взорвался дружным  смехом.
В старших классах училась с нами Аза Иванова. Она мечтала стать актрисой. Август для неё — приёмные экзамены в театральные учебные заведения. Окончив школу, поступила в Омский мединститут. Стать актрисой осталось её мечтой. Долго готовились мы и поставили сценку из знаменитого в то время романа  А. Фадеева "Молодая гвардия". Роль Любови Шевцовой исполняла Аза. Выразительность нашего чтения отшлифовывалось под влиянием Азы Ивановой, владевшей художественным мастерством чтеца, да помогали грампластики патефона, с которых звучали чтение стихов мастеров великих русских артистов.
Любовь к литературе привила нам наш классный руководитель Антонина Андреевна Чернова. Я воспринимал её как Анну Каренину. Она соответствовала героине Л.Толстого по внешнему виду и по любви к учителю математики Поляк Ивану Игнатьевичу. Он вернулся с фронта тяжело раненым. Она жила над нами, на 2-м этаже. Был у неё сын. Все почти, как у Анны Корениной. Муж на фронте, а она стала жить с Иваном Игнатьевичем Поляк.
В январе Антонина Григорьевна провела с нами, семиклассниками, вечер памяти А. С. Пушкина. Каникулы. В школе никого нет. Только мы. Звучат стихи великого поэта. Приковал том А. С. Пушкина, изданный к 100-летию смерти гениального человека.  Впервые увидел фотографию поэта на смертном одре. Позавидовал, что такой объёмный том  хранится в библиотеке Антонины Андреевны. Её уроки русского языка — замечательны. Метод разбора предложения, практиковавшийся у нас на уроке, освоил и использовал на своих уроках в школе, будучи учителем..
В старших классах вёл литературу Уташ  Улазганович Очиров, сосланный в Сибирь калмык. Как и в университете, читал он нам лекции по своей записи.. Научил делать доклады по литературе. Играл в шахматы с учащимися. Получился как-то у него разлад с Владимиром Максимовым.
— Володя, предложи Уташу  Улазгановичу сыграть в шахматы, и всё у вас наладится.
Так всё и вышло. Корректный был литератор.  Позднее участвовал в Элисте в   восстановлении калмыцкой грамоты и литературы, преподавал в университете.
Властной была учительница истории Анфиса Аркадьевна Колеватова. Добивалась, чтобы учащиеся знали историю. Ответить и получить высокую оценку у неё было трудно.   Рассказывал ученик неплохо новый материал, но, если не называл две-три даты из пройденного материала, получал отрицательную оценку. Перед уроком истории девочки всегда с учебниками — хотели запомнить даты исторических событий. Жила Анфиса Аркадьевна с матерью и братом. Редко приходилось Пете с нами играть — сестра требовала от него только отличной учёбы. Пётр  окончил среднюю школу с золотой медалью и поступил в медицинский институт.
Мы запоминали хорошо материал по географии, любили работать с картой. Как из пулемёта,  строчила новый материал Анисья  Васильевна Ситникова, из вятских тараторок, но всё запоминалось, о чём она рассказывала. Половина Сахалина, Изо,  Ниппон, и Сикок, да Фармоза островок.  Такова Япония в то время. Запомнилось.
До 8-го класса была завучем Варвара Алексеевна Богомолова — тактичная и вежливая женщина. Других завучей не запомнил. Она с интересом преподносила материал по химии. После окончания 7-го класса собрался я поступать в речное училище. Летом исполняла обязанности директора Варвара Алексеевна. Постеснялся к ней идти: скажет, оканчивай среднюю школу. Её дочери-двойняшки учились в нашем классе. Я даже не слышал на переменах голос девочек Кизельштейн — ниже травы, тише воды они были.
Гена Рыков, Вова Максимов занимались в школьном струнном оркестре, руководителем которого был Иван Семёнович Петрищев. Оркестр выступал в школе и клубе. Солистами в исполнении песен были ученики нашего класса Гена  Рыков и Нина Гримицкая. Проникновенный голосок Нины   остался в памяти: "Спи, мой Бэби, мой прекрасный Бэби. Я вижу всю твою красу — две дырочки в носу".
 Самозабвенно уважал свой преподаваемый предмет Данила Аникеевич Вагин, окончивший учительскую семинарию. Большинство наших мальчиков внимательно слушали его вдохновенное объяснение на уроках. Он обучал учащихся  владеть киноаппаратом.
Даже к урокам черчения, которые проводил Иван Иванович Сметанин, мы относились со всей серьёзностью. Уметь писать печатные буквы, начертить орнамент, вычертить на листе деталь — всё старались выполнить аккуратно. Никто не получал от учителя снисхождения.
В школе было достаточно наглядных пособий по всем предметам, но особенно их было насыщенно  по биологии. Приходила на урок Анна Адриановна  с таблицами, муляжами, колбами, микроскопом, скелетом человека.  Её уроки интересны, а потому никогда не случались удалений с уроков. Учитель биологии исполнял  роль ломовой лошадки. Тогда не было уроков труда, не создавались ученические трудовые бригады, звенья, но школа содержала обширный пришкольный участок. Учащихся кормили  бесплатным горячим обедом. В трудное военное время государство выделяло учащимся, отцы которых призваны в армию, на обед 50 граммов хлеба, а школа представляла горячие вторые блюда. Чаще всего готовили азу: варёный на воде картофель с капустой, выращенные на пришкольном участке.  Обширную площадь занимали в школе картофель и капуста. Ученики выращивали морковь, кольраби  и все растения проходимые по программе биологии. Водопровода  участок не имел. Воду доставляли с расстояния 200 метров. Сколько этих ведер перетаскала учительница биологии маленького роста, никто не подсчитывал.
Работали учителя с чистой совестью, наизнос. Никто никогда не помышлял, что можно взять в школе картофель, капусту, а того и другого к концу зимы всегда не хватало. Всё, что предназначалось детям, было неприкосновенным. Анна Адриановна имела тесную связь с Омской областной станцией юннатов, которая  в те годы проводила интересную научную многогранную работу. Учащиеся средней школы № 41 ездили на экскурсии на станцию юных натуралистов. В свою очередь, областная станция юннатов щедро награждала  учащихся красивыми грамотами за юннатскую работу.   
Говоря о военном времени, надо сказать о военруках. Вместо уроков физкультуры в расписании стояло военное дело. Это сейчас ученики кричат: "Физра!". Мы себя готовили к армии. Военруками у нас были фронтовики Барук и Позднышев (не ошибиться бы в фамилиях — прошло всё-таки более 70-ти лет). Инвалиды войны: у одного прострелено лёгкое, у другого сильно покалечена рука. Мы научились разбирать и собирать винтовку, метать гранаты, ходить в строю,  ползать попластунски, уважали лыжную подготовку и многое другое. Военруки уделяли много внимания занятиям на турнике. В тёплые дни во время перемен турник всегда окружён мальчишками. На турнике они демонстрировали своё мастерство. Бегу, лыжной подготовке отводилось много времени. Ходить на лыжах по великолепному питомнику  — одно удовольствие. Никто не помышлял даже, что можно пропустить  уроки военного дела.      
В обязанность военных руководителей входила организация общего построения учащихся школы. Военрук построит, даст команду "смирно!", после этого он  докладывал директору школы. Завуч школы зачитывала приказ по школе. В конце линейки Степан Николаевич Боголюбов, директор школы, говорил всего несколько предложений. Чётко, быстро, по-военному, проводилась линейка.
Замечательным классным руководителем была у нас Антонина Андреевна  Чернова. Она не читала нотаций, не занималась персональным разбором нарушителя дисциплины. При проведении классного часа Антонина Андреевна  садилась за последнюю парту и разрешала самим рассматривать свои вопросы. Руководили нами в это время староста, председатель совета пионерского отряда. Мы научились выбирать себе вожаков, выступать критически, не скрывать свои недостатки, умели руководить собранием.
Классному руководителю Олимпиаде Гавриловне Рудневой, выпускнице вуза, вручили 8-ой класс, способный к самоуправлению, и она продолжила добрую традицию. Нравоучений мы от неё не слышали. В 1-ый учебный год после окончания института у Олимпиады Гавриловны родилась дочка. Ко 2-ому учебному году её постигло несчастье. Фронтовики, её муж Руднев вместе с математиком Шелеговым, решили попроведовать товарища Место его жительства знали примерно. Увидев за забором людей. решили уточнить адрес друга. Прошли в ограду и сразу  на них обрушились с руганью. Раздался выстрел. Руднев упал, а Шелегов убежал. Пуля попала в шейную артерию. Так погиб фронтовик. Собравшиеся в ограде обмывали новую должность — назначение начальником райотдела милиции. Что вскружило голову убийце? Завидев в ограде посторонних, направил на них пистолет. До войны Шелегов преподавал математику в Большевистской школе. Около месяца квартировал у нас. Очень спокойный мужчина. Что толкнуло шалопая, что он хватился за пистолет? 8 лет ему присудили за то, что оборвал жизнь фронтовику, молодому супругу. После трагической смерти мужа Олимпиада Гавриловна родила 2-ую. дочку. Я всегда смотрел на её пенсне, чтобы уловить её тревожный взгляд.   
Вокруг математика, нашего классного руководителя,  группировались учащиеся  Гена Рыков, Вова Максимов, Лида Шербакова, Маша Паршенцева, Люба  Афонченко. Они и связали свою жизнь с математикой, окончив вузы. Тихий был класс. Ни слова не промолвят лишнего на уроке Рима Болтова, Тася Довгалёва, Коля Попов, Лёня Щаденко, Женя Промзелев. Все скромные учащиеся. Одевались по-простому. Мы в послевоенные годы мечтали об ученической форме. Первый мотоцикл заимел Женя Промзелев. Мы даже не знали, что водить его, нужны права — документ на вождение мотоцикла. Нас никто не агитировал продолжать учёбу. Мы без помощи старших сами выбрали себе учебные заведения
   Выпускной вечер 1949 года Степан Николаевич Боголюбов с нашим классным руководителем Олимпиадой Гавриловной организовали великолепный. Торжественно вручили золотую медаль Геннадию Рыкову, поздравили нас всех с окончанием средней школы. Мы веселились два дня. Впервые мы услышали, как великолепно поёт наш Степан Николаевич чистым баритоном:
— Вечерний звон…
А мы подхватили:
— Бом!
Юношество — золотая пора жизни. Картины прошлого не забываются, они 
вечны в памяти.
Завершил я учёбу в школе в 1949 году. Многих одноклассников после школы не встречал, а жаль. Женя Промзелев приезжал на каникулы в форме горного студента. Позавидовал ему. Мельком видел на пляже Азу Иванову, Римму Болтову. С ними не разговаривал, так как они были с кавалерами, с курсантами речного училища. Переписывался с Тасей Довгалёвой и Машей Паршенцевой. .
Несколько забежал вперёд — не всё сказал о нашей великой Победе. В это время учились мы в школе в 7-ом классе.
Весна 1945 года. Все живут одной радостью: скоро конец жестокой войне. Нет эвакуированных. Ежедневно на станции много эшелонов с нашими бойцами. Они едут на восток. Будет война с Японией. Пока меняются паровозы, бойцы из эшелонов на перроне. Они играют на трофейных акордионах. Танцы! Но как же без них?! Выросли девчонки и не видели парней. Возмужали юноши и ни разу ещё не влюблялись. На груди у них боевые ордена и медали. Бравые, храбрые ребята яростно сражались, но не видели ни дружбы ни любви. Никто не ропщет, что долго стоят эшелоны — танцы на перроне  целый день. Загудел паровоз. Бойцы на ходу заскакивают в товарные вагоны. (В наше время либералы пишут, что чеченцев, немцев  и других спецпереселенцев в войну везли в телячьих вагонах. Какая жестокость! А в каких комфортабельных вагонах ехали по железной дороге эвакуированные, бойцы на фронт и с фронта? Все пассажирские вагоны предназначались только для госпиталей и пассажирских поездов. Неизвестно это вам, паршивым пакостникам?) Останавливается воинский эшелон на станции Исилькуль, и бойцы выскакивают из вагонов на перрон. Танцы продолжаются! Были и такие случаи. Девушки ждут на перроне прихода эшелона с бойцами. Молодые парни подбегают к девушкам и, пока не зазвучала музыка, подхватывают девушку и качают её, дружно подбрасывая вверх минут 5-10 — ликуют бойцы: первый раз в жизни они прикоснулись к юному дарованию, выросшему без них! Веселье весь световой день!       
Рано утром раздались вопли во дворе. Что случилось? Отдёрнул занавеску на окне и вижу: бегут навстречу другу к другу с плачем и криком Плечкова и Лесных, соседки из двух подъездов нашего двухэтажного дома. Слышу их возгласы: "Победа!" Вот радость! Они уже получили письма от мужей — с 41 года находились в плену. Сёстры ушли в школу, мать в больнице Со станции раздаются выстрелы. Надо туда бежать!! Сунул ноги в валенки с жёлтыми галошами, и — на вокзал! Из вагонов бойцы стреляли вверх из автоматов.  Подбежал к вагону лейтенант и сердито спросил:
— Что за стрельба?
— Победа, командир!!!
Выхватил лейтенант из кобуры пистолет, выстрелил и перебил телефонный провод. После каждой стрельбы у вагона мальчишки собирали на земле блестящие патрончики. Полный карман автоматных гильз принёс я домой.
9 мая 1945 года отменили занятия в школе. Исилькульцы устремились на стадион, расположенный в центре города, чтобы побыть на митинге в честь Победы.  На стадионе собралось очень много людей. Подъехала полуторка-автомашина. На её борт упёрся ствол противотанкового оружия — в митинге участвовали бойцы с вокзала. Завершились выступления. Мальчишка уцепился за борт, чтобы посмотреть оружие. Раздался салют, и мальчуган, перепуганный выстрелом, свалился с борта автомашины. 9 мая у всех радостные лица — конец проклятой войны, скоро бойцы с фронта вернутся домой.      
С большой радостью я в день 75-детего юбилея Победы в 2010 году прочёл в газете "Красный путь" об участниках-омичах в Параде Победы. Среди них —  Николай Данилович Вагин, сын учителя физики нашей школы. После демобилизации Николай Данилович вёл уроки истории в средней железнодорожной школе № 41. Первая из исилькульцев, узнавшая, что Николай Вагин — участник Парада Победы в Москве, была его мать. По радио из Москвы перечисляли всех, кто участвует в Параде Победы, несколько тысяч бойцов были названы. Стоя на табурете, мать  Николая Даниловича внимательно слушала бодрый голос диктора Левитана., раздававшийся из чёрной  тарелки-радиорепродуктора. У неё хватило материнского терпения, чтобы дождаться  и услышать по радио:
— Николай Данилович Вагин…
— Мой Коля  участвует в  Параде Победы! — радостно воскликнула она и поспешила сообщить об этом мужу, Даниле Аникеевичу, и соседям.
Вскоре прибыл домой демобилизованный из армии Николай Данилович Вагин с молоденькой женой. Первое время бывшие бойцы ходили в армейском обмундировании. Приятно было смотреть на их аккуратную выправку одежды. В нашем классе вели уроки истории, географии воины-учителя. 
 Конец жестокой войны, принёсшей людям много горя, несчастий, обид и   
неисчислимых забот. Победители возвращались к мирному труду. Я хотел поступить в Омское речное училище. В училище курсантов кормили и выдавали форму моряков, а с едой и одеждой было плохо. Этим и прельщало училище. Но моя мать после двух тяжёлых операций была прикована к постели. Нюра и Тоня на работе, и мне приходилось ухаживать за матерью. Она сказала мне:
— Пока я жива, будь, сынок, со мной. Умру, тогда, куда хочешь, туда и поступай.  .
А Нюре матушка наказала: "Выучи брата". И сестричка выполнила наказ матери — я пошёл учиться в 8-ом классе в железнодорожной шкоде №41.
Нашего уважаемого директора Степана Николаевича перевели директором Омской станцией юных натуралистов.. В школе стал директором по национальности казах. Пришёл он к нам в класс с орденом Красного знамени на груди и стал хвастать, что он воевал и что он коммунист, показал партийный билет, а нам нужно было, чтобы были у него толковые уроки математики, которые оказались в методическом плане слабые. Завершились тёплые осенние деньки. В школе прохладно. В незапечатанные окна дует холодный ветер. Печки не топят. Рассказывали, что директор поселился в бывшем интернате, освобождённом курсантами лётного училища, и заводит доить корову на 2-ой этаж.
После ноябрьских праздников мы пришли в школу и обрадовались: в школе тепло — окна заклеены, печки раскалены. Директорствует в школе снова наш Степан Николаевич.   
Из-за тяжёлой болезни жены Адриана Фёдоровича перевели из Барнаула в Омск. Но, несмотря на его просьбы, на выдвигаемые им доводы, ему в демобилизации отказывали в категорической форме. Во! Какой оказался нужный служака, которому исполнилось 52 года! После вмешательства Омского областного прокурора А. Ф. Мотовилова демобилизовали 20 сентября 1945 года. С 1 ноября он исполнял обязанности директора  Берёзовской неполной средней школы в  г. Исилькуле.   
К радости нашей семьи в августе 1945 года после окончания военнотранспортной академии имени Л.М. Кагановича прибыл лейтенант Георгий Андрианович, награждённый орденом Красной Звезды и медалями, в том числе медалью "За взятие Берлина". Четыре летних сезона Георгий воевал на фронте. Зимой учился в академии
Во время отпуска он помог перевезти с поля в Исилькуль сено. Сидим на возу сена Георгий и я, а воз тащит наша высокоудойная Зорька, он и говорит:
— На корове едет кавалер Красной Звезды.
В Березовке (так называли городской посёлок на юге, за линией) в просторной квартире, выделенной отцу, мы отмечали за столом приезд Георгия Андриановича, его возвращение с фронта и окончание учёбы. Собрались вместе вся семья Мотовиловых, в том числе и Леночка, первая внучка и первая дочка Анны Адриановны. Наша мама болела и не могла подняться. В средине ужина Елена Ивановна  с трудом встала, медленно прошла к нам и сказала 
— Хоть я на вас посмотрю.
  Георгий после этого приезда больше уже не увидел родную мать. 

М А Ч Е Х И 
После двух больших операций и продолжительной болезни умерла  30 августа 1946 года Елена Ивановна, наша труженица, заботливая мать, общительная, весёлая женщина, оставив о себе добрейшую память.  Через 64 года в этот же день умерла её любимая старшая дочь Анна Адриановна.
Отец, оставил директорство в Берёзовской школе и переехал на Комсомольское отделение  совхоза "Лесной"  заведующим начальной школой. Его всё время тянуло жить в деревню, да и считал, что его образование не позволяет ему командовать даже в неполной средней школой. Честно поступил.
В этом же 1946 году он женился. Из Седельниково приехала Александра Яковлевна Тимофеева, первая жена Фоки Избышева, родного брата Артёма Ивановича.. Для неё это было третье замужество.
Отец не разговаривал со старшей дочерью ни о моей учёбе,  ни о моём содержании, не сказал ей, как он будет материально помогать. Он просто оставил меня у неё. Забрал корову, посчитав, что она принадлежит ему, а не трём дочерям и сыну, ухаживавшим за коровкой всю войну. Почти каждое воскресенье зимой ходил к отцу с саночками и привозил в Исилькуль молоко в шестилитровом бидончике, преодолевая девятикилометровое расстояние. Через год сестра завела корову.
Но не всё было просто. Из 14 удоев молока мачеха не хотела отдавать часть одного удоя нам. Скандалила, что я появляюсь с бидончиком еженедельно в субботу. Отец молчал, занимая нейтральную позицию, а он должен был сказать ей, что его помощь сыну только и ограничивается бидончиком молока, да и меньше четырёх  раз в  месяц наделяли молоком — не всегда в  субботу я появлялся у них. Отец видел, как она посылала сыну в Шадринск, где он служил, посылки, загружая их маслом и сыром, приходил сын из Исилькуля, уходил он от матери, унося молоко. Почему отец молчал и не заявлял ей, что его обязанность содержать сына? 
Через два года отец разошёлся с ней. Александра Яковлевна попыталась через суд забрать у него корову. Ей сказали, что надо было зарегистрировать брак, чтобы претендовать на собственность сожителя.
Третий раз женился отец в возрасте около 56 лет. Новая супруга Вера Никифоровна Запорожец была на 21 год его моложе и, видимо, она, как женщина, удовлетворяла его, но хозяйкой оказалась некудышной. Большого личного подсобного хозяйства, как при Елене  Ивановне, Мотовилов больше никогда не имел. Несколько лет они держали корову, гусей, куриц. Правда, в Исилькуль для меня из продуктов отец ничего не передавал.
В  Омск, когда я учился в институте ,он отправлял мне яйца, говяжье мясо.
Об одежде, обуви студент  сам беспокоился, экономя деньги, присылаемые мне Георгием и Екатериной.
Сено помогали косить отцу  всей родней. Мы тогда не распознали, что мачеха тяготится нашим посещением. Вскоре они переехали из Комсомольска в деревню Березняки, за 18 километров от Исилькуля, чтобы быть подальше от нас — хорошая ежемесячная прогулка за зарплатой для отца..
Отец заведовал начальной школой, мачеха работала техничкой в школе. Больших хлопот по хозяйству от неё не требовалось. Держали они корову, две овцы, куриц и гусей. С молоду она была ленивой. Чтобы не ходить на работу в колхоз, представлялась больной. В роскоши она не жила. Вышла замуж за вдовца, у которого было двое детей. Муж ушёл на фронт м погиб на войне. Дети были при ней, и колхоз в войну помогал  продуктами. Выйдя замуж за Мотовилова, она оставила пасынка и падчерицу на попечение их родственников. Была довольна, что рассталась с детьми, и никогда о них не вспоминала.
Мачехе предстояло приготовить на день еду и подоить корову,  навести порядок в комнатке. В Березняке она убирала в одном классе и в небольшом коридорчике. Зимой топила печь, обогревавшую класс и коридор   Из этого коридорчика вход к ним в комнату, в которой они поселились  Видимо, комнатка предназначалась для учительской. Для чего одному учителю учительская? И отдали под жильё эти  несколько квадратных метров.
В учительской канцелярии жил Адриан Фёдорович и в Комсомольске. Но там было выстроено здание начальной школы. Имелась квартира с отдельным входом для сторожа. Школа располагала двумя классными комнатами для учащихся и большим коридором. Короче говоря, Адриан Фёдорович, переехав в Березняк, не улучшил условия для труда и жизни для себя, а усложнил их. Идя пешком  за зарплатой, он преодолевал не 9 километров, а 18. Но они удалились от исилькульской родни, чему была рада молодая жена.  В Березняках, как и в Комсомольске, отец и учительница  обучали одновременно два класса, занимаясь в две смены.
 Очень скоро поняла третья жена Адриана Фёдоровича, Вера Никифоровна, что  может облегчить себе жизнь. Она стремилась показать себя старенькой, немощной,  чтобы ничего не делать и быть ровней с мужем. Со временем это стало для неё привычкой.. Два года она работала в школе техничкой.:
— Почему освободил жену от обязанности технички? — спросил я отца.
— Не хотела ничего делать. Самому приходилось топить печки, подметать.
— И она не возразила? — Отец промолчал, ничего не сказав.
А дел-то всех пустяк для  женщины, которой не исполнилось ещё 40 лет!
Я учился, а потому был на иждивении отца, сестёр и брата. Никто из нас не спросил у отца, почему ему надо  помогать содержать бездельницу?
Окончил я институт, и отец перешёл в 60 лет на учительскую пенсию. Получал 200 рублей (с1961 года это 20 рублей).  Тогда пенсии по старости ещё не назначали. Новый директор Березняковской школы потребовал освободить квартиру в школе — он туда заедет. Думаете, отец написал  жалобу куда-либо? Нет квартиры, а на нет и суда нет.  Он обратился к старшей дочери, чтобы переехать к ней. Анна Адриановна не отказала ему — отец, ничего не поделаешь, к тому же, у неё к двум детям прибавились сыновья-двойняшки. Двое пенсионеров помогут водиться. Выделили им отдельную комнату. Но его  Вера такой канители не хотела  переносить. Отец с ней переезжает в Омск к дочери Кате. У неё две маленькие девочки. Но и там Вера Никифоровна  нашла отдушину: как наступало утро, уходила в гости к родной сестре и возвращалась к вечеру.  В конце концов, пришлось возвращаться им к Анне Адриановне  в Исилькуль.
Захотелось им жить самостоятельно. Купили землянку, уходившую на метр в землю. Зато, считали они, им никто не мешал.  Как жить при мизерной пенсии? Отец стал отыскивать стаж Веры Никифоровны — подходил её пенсионный возраст.  Она же заявила:
— Каждый из шестерых пришлёт в месяц 100 рублей, нам хватит. Не нужна мне пенсия.
Адриан Фёдорович настойчиво отыскивал ей стаж. Вера Никифоровна наотрез отказалась ехать в село за справками, ибо знала, как она работала до войны в хозяйстве, да и в войну только числилась членом колхоза.  Устроился отец сторожем в семеноводческую станцию: караулить на поле подсолнухи, выращиваемые на семена.
— Вера,— предложил он жене, — договорился с директором:  я буду сторожить, а тебе в трудовую книжку запишут стаж.
— Мне не нужны  ни стаж, ни пенсия, — был её ответ.— Пусть каждый высылает , это и будет моя пенсия.
Старшая дочь Анна лишь на 3 года старше мачехи, работала очень много дома и в школе, после шестидесяти лет продолжала трудиться. Четверо её детей заработали  пенсии и продолжали работать пенсионерами.   
— Не надо мне никакой пенсии. Не ищи мой стаж. Пусть дети помогают. 
От старшей сестры отец переехал в Исилькуле в землянку. Потом приобрел домик. Анна Адриановна убеждала купить деревянный дом недалеко от её дома. Мачеха возражала: "Зять Володя будет заходить обедать. Ну его!". Их домик в низине. Каждую весну подтапливало, и пол лет через 10 сгнил. Внутри домик обмазан и побелён, но гладко не оштукатурен. Отец хвастовался, что Вера умеет гладко мазать. В ответ ему я говорил:
— По квадратному метру каждый год бы мазала и навела бы порядок.
Но она не сделала ни одного замеса глины. За 30 лет не притронулась к стенам. Так и состарилась, живя в комнатке с ребристым потолком.
Анна Адриановна переехала жить в Ташкент. Оттуда присылала отцу посылки с сухофруктами.
— Зачем нам сухофрукты? Что с ними делать? Лучше бы прислала пятёрку — больше толку бы было, — заявлял отец.
Его Вера Никифоровна никогда в жизни не варила компоты и не пыталась познать, что делать с сухофруктами. 
Отец садился за письмо и с гневом в нём обрушивался на дочь, которая многие годы содержала его детей, кормила его и мачеху. Вина её в том, что она посылает посылки, а не деньги..
К старости Вера отказалась готовить для двоих супы, котлеты, ежедневно жарила  яичницу и варила молочный суп с вермишелью, по её словам, с мермишелью. Когда я приезжал попроведовать их,  мачеха предлагала:
— Я тебе яичницу поджарю.
— Уеду, тогда и жарьте. Я три раза в день яичницу не ем.
Я приезжал к отцу, чтобы напилить дрова на зиму. В 7 часов утра начали пилить обрезки досок. Мачеха всё время ходила из избы во двор, из двора в дом. У них только — собака, кошка и 7 куриц. Спрашиваю отца: 
— Когда будем завтракать? Уже 11-й час.
— Сейчас спрошу. — Обращается к жене: — Вера, ты собираешься нас кормить?
— Отвяжись ты!
К 11 часам дня стоит на столе большая сковородка, а в ней — яичница.        
Елена Ивановна могла приготовить одна еду на десятерых членов семьи, ужин на весь учительский коллектив школы. В 8 часов вечера не ложилась спать и не спала до десяти часов утра. Моя матушка руководила личным подсобным хозяйством и работала от зари до зари, если требовалось, а потому до войны у  нас  было изобилие продуктов.
Никак не решался Адриан Фёдорович просить в горсовете о выделении ему благоустроенной квартиры. Несколько лет я настаивал, чтобы стал на очередь на получение жилья. Жена его уговаривала от благоустроенной квартиры —соседи утверждают, что там холодно. В их домике благодатного тепла не было. Вечером у них жара, а на ночь на одеяло наваливали верхнюю одежду — за ночное время наступала в комнате холодрыга. Наконец, отец осмелился и пошёл в горсовет. Там и руки развели:
— Нет квартир.
— Вы  мои ученики. Неужели старому учителю  комнату не найдёте?
— Адриан Фёдорович, я у вас училась, — сразу же призналась Мотовилову заместитель  председателя исполкома горсовета Шубина.
По-отечески подошли в горсовете к Мотовилову.
— Строится трёхэтажный дом. В нём вы, Адриан Фёдорович, получите квартиру.
Через год отец сообщает мне  в письме, что он приболел и не пошёл получать ордер на квартиру, говорят, в тех домах холодно,  Вера против переезда. Вот так новость! В своём доме на ночь на кровать всю верхнюю одежду наваливали, чтобы проспать в тепле. Как быть с ними? Домик их ветшает, эять Иван из Смоленска, Тони муж, находясь в гостях ремонтировал сени, доски пола съедал грибок, а  они от благодати, от благоустроенной квартиры, отказываются.
Беда со стариками! Приехал как-то отец ко мне в Ивановку. Посмотрел на двухкомнатную квартиру и заявил:
— Одну комнату я с Верой займу.
А мне, жене, маленькому сыну и тёще жить в одной комнате? Я сказал ему:
— Переедете, тёща уедет. У нас занятия в 3 смены (вечерняя школа). Нужно водиться с ребёнком. Детсад от дома 2 километра. По грязи трудно добраться до него.
Уехал отец и сказал Вере:
— Отказал в переезде.
Какой отказ? Отец готов жить в тесноте, но так, чтобы за пятидесятилетней мачехой ухаживали, обслуживали её. Она всё время болеет. Уедет отец в гости, Вера просит соседа принести ведро воды. Водокачка под окнами у них. Расстояние к соседу — это дважды сходить к водокачке, и 2 литра воды можно принести. Но она показывает соседям , что стара и больна. Отец рассказывал:
— Не могу переносить, когда она стонет и стонет. Спрошу: "Вера, что с тобой?" — "Сердце", — ответит. "Я тебе таблетку дам". Вскоре спрашиваю: "Легче стало?". — "Легче". А она забегала во двор каждые 5 минут. Спрашивает: "Что ты мне дал?" — "Сейчас посмотрю" Я ей специально таблетку пургенчика подсунул, чтобы только не стонала. Отказалась брать у меня таблетки. Снова застонала.  Пошёл в.детский сад, позвонил по телефону и вызвал скорую помощь. Увезли её. Проверили там и сказали: "Вы здоровы. Нет никакой болезни". Отвозить домой отказались — "Домой мы не возим". Пришлось ей 4 километра идти пешком. Пришла. Вся вспотела. Упала на кровать и только утром поднялась. Начинает стонать, говорю ей: "Мне сходить в детсад позвонить?" — "Не надо — скоро пройдёт". Так лечил её отец..
 Всё время болела Вера Никифоровна. Приедет отец в Ростов к сыну погостить, через 3-4 дня телеграмма от Веры: "Заболела срочно выезжай" Георгий догадался::"Это ты ей, папа, написал телеграмму?" — "Да, я". Её падчерица Валентина говорила: "До войны, когда жила с отцом, всё время болела и не ходила работать в колхоз".
В неблагоустроенном домике много неудобств. Через 2 года отцу пойдёт 9-ый десяток. Как быть с ними? Взять двоих и ухаживать? Убеждаю отца, чтобы выпросил для себя квартиру снова. Через год после отказа он получил однокомнатную квартиру в трёхэтажном доме. "Готовь известь. Приеду и побелю", — написал я отцу.
Приехал, а извести нет. Мачеха заявляет:
— Мы решили не белить — скоро умирать нам.
— В чистой комнате лежать лучше, — отозвался я и побелил комнату. Ещё три года ездил белить их квартиру. Отец хвалился:
— Вера у меня чистюля.
Перед побелкой я наметал кучу мусора величиной выше ведра. За год под кроватью и под столом не мела хозяйка — такая была чистюля. В комнате один раз в месяц делала влажную уборку.
Получив квартиру в благоустроенном доме, отец написал Тае, что квартирой очень доволен — есть все удобства. Вера не работает, а живут они хорошо, как при коммунизме. — Дескать, помогайте родные пенсионерки содержать его старуху. От этого он не отступал.
Похвалился отец, что сообщил в сельсовет, кто из односельчан может подтвердить трудовой стаж Веры. Ожидал получение ответа. Какая наивность! Кому нужна его Вера. Пояснил, что никто не пойдёт подтверждать стаж, надо ехать и свозить свидетелей в сельсовет. Отец съездил, Вера не поехала.
Адриан Фёдорович всё-таки наскрёб Вере Никифоровне 18 лет трудового стажа. Ей определили пенсионное пособие первоначально в сумме 18 рублей. После смерти осталась у неё сберкнижка, на счету которой  659 рублей, никому не завещанный вклад. Ни о ком у неё не было заботы.. Достались государству наши деньги. Я за 30 лет их жизни получил от Веры валенки-самокатки ("Возьми, Володя. Я всё равно их не нашу. . Лежат". Мне они на Байкале очень пригодились) и полведра головок лука.  Зато общая помощь им была постоянно   
Адриан Федорович был во многом скуп, а смекалки, чтобы обустроить свою жизнь не было у него. Два внука пилили у него дрова. Дедушка не похвалил их, а сообщил в письме:   "Попилили дрова и набросились на ранетки".
Пожалел  внукам ранетки яблони-дички, а то, что пилили дрова — не в счёт.
Переехала Нюра с семьей в Ташкент. Не успела продать корову. Оставила её отцу. Две коровы он не стал держать. Продал одну, Деньги дочери не выслал — её корову ещё не продал. Через два года решил продать корову. Я был свидетелем, как у них состоялся торг. Покупателю-старичку корова понравилась. Уходя из дома, он заявил:
— Схожу домой, посоветуюсь со старухой и приду за коровой. Вы только скажите: действительно ли стельная она? 
Вера Никифоровна вместо того бы сказать, приходи, а то другому продадим, выпалила:
 — Стельная! Четыре раза водили к быку. Но я знаю, стельная.
Ушёл старик, я и говорю продавцам:
— Старик не придёт к вам.
— Почему? — удивилась мачеха. — Он же обещал придти.
— Кому захочется несколько раз по 4 километра шагать с коровой к быку?
Так и вышло. Не сумели продать корову. Приехал к тестю Михаил Ремнёв, муж Таи, в гости. Отец  обратился к нему:
— Михаил Данилович, сможешь зарезать корову?
— Что тут такого? Зарежу. 
Михаил после окончания 5 классов приехал в Омск, работал кочегаром на паровозе. Никогда не участвовал в разделке скотины. Мотовилов  не позвал ему в помощники соседа. Один Михаил долго провозился с тушей. Не знал он, что в течение двух часов надо освободить тушу от кишок, иначе бактерии проникнут в мясо. Вот такую справку и дал мясу ветеринар. В Исилькуле и в Омске мясо не прияли ни рестораны, ни столовые  по такой справке. Отец приехал ко мне и предложил взять мясо. Вместо того, чтобы промолчать, он рассказал, почему не смогли продать мясо. Понятно, что после такого рассказа тёща предупредила :меня, что такое мясо на еду не пойдёт. Так Адриан Фёдорович сэкономил, не позвав на помощь соседа.    
Отцу исполнилось 80 лет. Я  отметил ему юбилей в новой благоустроенной квартире.  Были на празднике знакомый отцу терапевт, кандидат медицинских наук, и муж двоюродной сестры Воли Анатолий Вервейко. Чувствовал отец себя бодро. Съездил в гости в Смоленск, Москву, Апшеронск. 
После исполнения 85 лет отцу я два  раза в месяц ездил проведывать их. . Чувствовали они себя нормально. Отец ходил в магазин. Ему всегда расступалась очередь — видели люди, что престарелый старик. Вера в это время стояла у наружных дверей магазина — даже покупкой хлеба и молока в 60 лет она себя не утруждала. Мы договорились, что пионеры будут ходить в магазин за покупками для них. Дети неохотно выполняли эту услугу им. Принесут сдачу, Вера выскажет: "Вы, наверное, не все деньги отдали". Пересчитает она мелочь несколько раз, а сообразить всё равно не сможет, полный ли расчёт. Вот и рядом Дом пионеров, а ходить за хлебом пришлось самим.
Отец пожаловался мне, что у него запор.
— Володя, у меня тоже запор. По две недели не ходим.
Увещевание, что нужно есть свёклу — бесполезно. Не знала и не готовила Вера салаты. Сходил я на базар за свёклой, проделав полтора километра в один конец.
— Володя, не вари свёклу  — я сварю, — заявляла мачеха.
Приезжаю через две недели, лежит в коридоре прорастающая свёкла. Так  десятки лет продолжалось.  Вермишель, яийца, молоко — вот основные продукты, которые использовала Вера ежедневно для еды. Ей лень  почистить картошку. И такое было не только под конец их жизни, а и 15 лет назад, когда хворость не одолевала. 
Отец заболел. Лежит. Не разговаривает. Приехал я к ним. Вера ему даёт за день две полчайнушки чая, чтобы сухая была постель. Напоил я его досыта., накормил, постелил под него  клеёнку. Через день он сам стал подниматься с постели и ходить в туалет. Моя жена с сыном побывали у них. Отец стал выходить на улицу. Прожил с Верой зиму. Склероз овладел им. В августе позвонили их соседи, что Вера получила направление в больницу. Попросил я её, чтобы она день меня  подождала. Приехал. Мачеха  — в сельской больнице. Отец под присмотром соседей. Лежит, встаёт только в туалет. Плохо ест. В трёх посудинах у неё прокисло  молоко. В кастрюльке вермишелевый молочный суп, по ободку пенки в кастрюле видно, что готовила суп на всю неделю, на двоих полная кастрюля молочного супа, а в холодильник не догадалась поставить. Сварил ему творог. Он поел и выпил два стакана сладкого чая.
Надо увозить отца. Договорился с сестрой Катей о содержании отца. У неё  поживёт  5 месяцев, потом — у меня. В январе у моей супруги подойдёт её  пенсионный возраст. Неделю я ждал, чтобы муж Кати приехал за нами —  боялся, что отец не сможет  зайти в вагон электрички. Кое-как Иван Емельянович согласился приехать. Отец, пока ехали к Омску, бодро сидел в легковой автомашине. Рассуждал нормально, глядя на поля.
Катя согласилась, что отец поживёт у неё, но через 10 дней сообщила, что едет с дочерью последний раз отдыхать на юг, приедет и заберёт отца, поэтому надо увезти отца. Мне кажется, что никуда Катя не ездила. Идёт октябрь, а сестра якобы ещё не вернулась с юга. В ноябре я увёз к ней отца — я и жена на работе, а отец ссорился с моей тёщей. В январе Иван Емельянович привёз в Калачинск тестя. Не  прожил он у дочери 5 месяцев.. От родного врача приехал с запором и с перхотью в голове.
Катя поясняла дочерям, что она с удовольствием бы ухаживала не за отцом, а за свекровью —  не помогал он ей во время её учёбы. Отец с мая !942 по сентябрь 1945 служил в армии. Получал 15 рублей в месяц. Вернулся, а в семье ни одежды, ни обуви. Но как Катя относилась к свекрови, я знаю. За стол с членами семьи она не садила её, постоянно ворчала на свекровь, подросли дочери и увёз её сын в деревню Рославку. Тогда и позвала Катя отца к себе, хотя они ухаживали у Анны за двойняшками. Вот такая у неё любовь к родственникам.
  Жил у меня отец, и не запирал я его в отдельной комнате. Свободно ходил по квартире. Ел хорошо. Запором не страдал. Вспоминал свою жизнь. В августе я повёз отца к Тае в Апшеронск. Кате очень хотела, чтобы я завёз отца к Георгию, чтобы навести в его семье шорох. Родной дочери отец не нужен, а снохе он тем более не желателен.. Договорились, что от Таи современем переёдет  отец к Тоне. Муж Тони на даче приготовил тестю уголок, чтобы жить ему летом на свежем воздухе, но не пришлось ему переехать. Умер в Апшеронске. Проводить отца в последний путь к Тае приехал Георгий и я. Его могила рядом с могилой его родной сестры, Евдокии Фёдоровны Рублевской. Ухаживает за могилами внучка Лариса Михайловна Бернгард и её дочка Алёна.   
За 4 года до смерти мачехи просилась жить с ними падчерица Валентина. В категорической форме получила отказ от мачехи. Вот вам и немощная. Не дала ей проявить заботу. А помощь, безусловно, им нужна была. Не позвала мачеха падчерицу к себе даже тогда, когда увезли от неё Адриана Фёдоровича.
В 50-ых годах отец хотел переехать в Ивановку, несмотря на то, что пришлось бы мне жить в комнате вчетвером, а тут для падчерицы  место не нашлось, хотя бы прописали её в квартире — добрым словом помянула бы она  мачеху.  Квартира досталась государству. Вера Никифоровна умерла  на 33-й день после смерти 2-ого её супруга. Сказалось пренебрежительное отношение к свёкле  онкология прямой кишки. Хоронили её я, Лариса с мужем  Сашей, и Юрий Ремнёв.  .   


Д  Е  Т  И    А  Л  Ё  Н  Ы    И    А  Д  Р  И  А  Н  А 
Стоит  остановиться на жизненном пути детей Адриана Фёдоровича и Елены  Ивановны, поставившие себе задачу: дать детям образование.
Анна Адриановна (09. 09. 1917—30. 08 2010) до войны через рабфак получила заочно высшее образование. До самой пенсии посвятила себя народному образованию.  В работе была безотказной, в делах принципиальная. Переехала в 1963 году из Исилькуля в Ташкент, чтобы под старость лет не мёрзнуть на сибирском морозе.
Первая любовь у Анны Адриановны неудачная. Инструктор лётных курсов в Исилькуле Степан Супрунов оказался большим любителем женских натур. 23 февраля 1944 года у Анны Адриановны родилась дочь Елена. В многодетной семье первая внучка при жизни Елены Ивановны, получившая имя в часть бабушки, тогда  ещё мать и я проживали в Благовещенке.
У Нюры завершился декретный отпуск после родов. Надо выехать в Исилькуль — в военное время опаздывать на работу нельзя. Три сестрёнки с месячным ребёнком и я, пятиклассник, пошли на разъезд Юнино. Кассир нам билеты не продала — нет мест. Пришлось, ухватиться за периллы и ехать 15 километров на ступеньках вагона. Мороз градусов 15, ветер при движении поезда моментально пронизал наше одеяние. Доехали до станции. Нюра один день проработала в школе и слегла — двухстороннее воспаление лёгких. В железнодорожной больнице лекарств нет. Я, пятиклассник, ходил в райздрав с рецептом, чтобы разрешили купить по рецепту в аптеке 16 таблеток                стрептоцида. Заврайздравом разрешила приобрести только 8 таблеток. Анна Адриановна выздоровела. Её дочка Лена не простудилась во время поездки на ступеньках вагона. Мать её уберегла, закрыв свом телом закутанного куклёнка от ветра. С рождением дочки Анне Адриановне выделили чуть побольше квартиру в этом же доме, но в другом подъезде. На 18 квадратных метрах расположилась семья из пяти человек. значительное место занимала плита, на которой готовили еду, плита и обогревала комнату. Катя в 1944 году поступила учиться в  Омский медицинский институт имени М. И. Калинина. Жила в Омске с Таей в небольшой квартире. Ездила в Омске   в институт на электричке, подвозившая пассажиров к Управлению железной дороги.   
В летнюю пору к нам переехала наша мать. Ей предстояло ехать на операцию в Омск. Нас опять проживало в комнатке пятеро. Моё место на ночь у порога. Моя обязанность — уход за коровой. Вставал рано. Поил корову, давал сено. Приходил на квартиру и чистил ножом картошку. Подогревал на сковороде нарезанную картошку первоначально на воде, а потом добавлял сливочное масло Завтракал и в школе  появлялся задолго до 7 часов..
Были до Великой Отечественной войны у Анны Адриановны как у порядочной девушки хорошие друзья. Уезжая на финскую войну, просил друг выйти за него замуж. Погиб на той войне. В 1945 году её попроведывал земляк Верещагин, лётчик гидросамолёта, награждённый боевым орденом Красное Знамя.  Высокий, стройный, симпатичный курносый молодой мужчина. Он бомбил Берлин в августе 1941 года. Но у Анны Адриановны росла дочка. Подвёл её Супрунов   
Второй муж Анны Адриановны, Владимир Григорьевич Неклюдов (9.11.1919 —16. 04. 1992).— музыкант. Он окончил до войны два курса Ташкентской консерватории, но после войны продолжить образование не пожелал.  В. Г. Неклюдов — фронтовик. На фронте служил в железнодорожных войсках. Участвовал во взятии крепости Кёнисберг. Житель Ташкента как горожанин крестьянскую работу не любил. Уехала Анна Адриановна в Омск на учительскую конференцию. Корову доить согласилась соседка Анна Ивановна Плечкова. Но корова у нас туготитяя, не может Плечкова её выдоить.
— Володя, — обратилась она к Неклюдову, — ты играешь на пианино, у тебя пальцы развиты, подои корову.
Полведра молока надоил Владимир Григорьевич и перестал доить корову,
заявив уверенно:
— Нам хватит молока.
Пришлось мне додаивать корову, потому что я знал, что для коровы вредно,
если не выдоить из вымени всё молоко. Так я научился доить крову.
 Вёл Владимир Григорьевич музыкальные занятия в детском саду. Зарплата маленькая, но он не печалился, что для семьи это плохо. Не беспокоило его, что у жены работа в школе в две смены, а дома за ней корова, огород, уход за детьми, подготовка трёхразового питания. Беспокойства супруги проходили мимо взора мужа. Неклюдов увлекался фотографией (меня научил фотографировать), охотой, стендовой стрельбой. Любил поговорить, пошутить и выпить. Был он очень общительный. Всю нашу родню считал своей роднёй. На него нельзя было сердиться он умел так доброжелательно  подойти, что с ним заговоришь, развеселишься.
Несколько лет домовничала у Анны Адриановны падчерица Веры Никифоровны Валентина. Она жила как член семьи. Но к ней стал приставать Володя, и девочка вынуждена была уйти от них. Не только отец  и мачеха ухаживали за детьми. Несколько лет жила с ними старушка глухая Нюра. Но большая часть семейной заботы досталась Анне Адриановне. Ощутили её беспокойство и заботу Тая, Тоня, Катя и я.
Подросла у неё дочка Лена, и многие домашние хлопоты достались ей, несовершеннолетней девочке. Ей некогда было посещать для игр подружек — домашние дела все переделать трудно. Мачеха, живя отдельно от Анны Адриановны, никогда не оказывала помощь её семье.   
У Анны Адриановны Мотовиловой и Владимира Григорьевича Неклюдова   — большое семейство: Они вырастили и воспитали дочь и трёх сыновей. Дочь Елена (23. 02.1944 г.) и сын Юрий (28. 06.1949 г. — 7. 12. 2016 г.) с высшим образованием. Елена Владимировна училась в профучилище, заочно окончила пединститут. Работала учителем русского языка и литературы в Ташкенте.  Всеволод и Владимир родились 05  02. 1954 г. Они имеют среднее техническое образование. Владимир-холостяк живёт в Ташкенте. Всеволод проживает с семьёй в Израиле. У его две взрослые дочери. Муж Елены, Щербаков Геннадий Иванович (05, 02. 1941 — 15.08. 2013), с высшим техническим образованием. Щербаковы, будучи пенсионерами,  переехали из Ташкента в г. Сертолово Ленинградской области к дочери Ирине Несколько лет Елена Владимировна добивалась, чтобы признали, что её родина — Сибирь. Не так просто получить русским в нынешней России гражданство. За родителями переехала старшая их дочь  Светлана Таранец (03. 09.1966 г.) тоже в Сертолово Дети Светланы Геннадьевны: Игорь (27. 05. 1989 г.) и Олег (08. 08. 1995 г.). Игорь Алексеевич окончил в 1911 г. Омский государственный университет им. Ф. Достоевского, инженер-программист. Скромный парень. У него всегда всё хорошо, даже тогда, когда не всё удачно складывается в жизни. Будучи студентом, женился, через полтора года разошёлся. Живёт под Ленинградом вместе с матерью и братом. 
Моя старшая сестра многое сделала для нашей семьи, в том числе и для сестёр, для меня и отца. Очень гостеприимная. По 10 человек гостили у неё. Каждый год она звала кого-нибудь из родственников побывать у неё. Вела переписку со многими родными. Нюра, так звали её в семье, была любимой дочерью матери, и дочь платила ей тем же. Она помогла встать на ноги трём сёстрам и младшему брату. Последние три  года  перед смертью моя мать жила у Нюры.
Большое дело сделала Анна Адриановна для своей семьи. Благодаря её упорству и настойчивости был выстроен трёхкомнатный особняк в Исилькуле.  Не Неклюдов, а она о строительстве дома побеспокоилась.
Весь световой день Анна Адриановна в работе. Утром рано в летнюю пору нужно проводить корову в стадо. Чтобы не проспать, она укладывала на грудь будильник. Муж спокойно спал. Всё же как-то надо отдохнуть. У неё бесплатный проезд, как железнодорожнице. Она на 10 дней уезжала в Сочи. Приехали в гости семьями. Нас много: я с семьёй, отец с супругой, Тая с мужем и дочерью и в одиночку Тоня. Михаил Данилович, Таин муж, пока ждали её возвращения из Сочи, выкопал у крыльца колодец. Все довольны, что собрались вместе.
В семье Анны Адриановны все трудились. Меньшая нагрузка всегда у Неклюдова. Зато подросшая Леночка не знала летом отдыха. Вера  Никифоровна не приходила помогать по хозяйству. Два раза в неделю появлялся Адриан Фёдорович с двухлитровым бидончиком за молоком..
Умерла Анна Адриановна в Ташкенте, проболев 3 дня, 30 августа 2010 года В этот же день и месяц  умерла и наша мать. Символическое совпадение.
Георгий Андрианович (1920-1994) — у всех Мотовиловых, кроме Анны Адриановны, к отчеству прицепилась буква "н" — учился в Омском автодорожном институте. Прибыв с производственной практики, которая проходила в Таджикестане, четверокурсник в сентябре 1941 г. был направлен на учёбу в Ленинградскую академию  железнодорожного транспорта им. Л. М. Кагановича. До блокады Ленинграда академию перевели в Кострому. Зимой учились слушатели академии, а летом проходили практику на фронте. Мучительно с нетерпением всегда мы ждали письмо от Георгия с фронта. Из 15 курсантов академии в мае 1945 г. остались живы только семеро. Лишь один из них дослужился до генерала, потому что работал в комитете народного контроля СССР.
После окончания академии в Ленинграде Георгию предлагали службу в ряде городов страны, в том числе и Москву, и Киев, и Ростов-на-Дону но старший лейтенант Мотовилов предпочёл военную службу в Ростове-на-Дону, этот город он освобождал от фашистов. Потом служил в ГДР. Строил мост через Волгу под Сталинградом. Был старшим преподавателем в военном институте города Грозного. Ушёл в отставку в чине подполковника. Находясь на пенсии, заведовал базой отдыха ростовского кирпичного завода. Он был большим оптимистом, любил пошутить. Алкоголем не увлекался, но курил  много. 
В нашей семье Георгий пользовался большущим авторитетом. Мать от всей души любила его. Она говорила: "Когда Гоша станет инженером, я буду жить на 9-ом этаже". Отец Георгия тоже сильно уважал. И сын отвечал родителям тем же. По внешнему облику походил Георгий на Плотицыных, по характеру весь в мать: общительный, жил с заботой о других, любил шутки, был большим юмористом.
Жена его, Лидия Степановна, уроженка Ростова-на-Дону, после замужества нигде не работала, хотя имела среднетехническое образование. В Грозном пошла на дачу и сломала ногу. Из-за этого ни разу не побывала на даче в Ростове. Сыновья тоже не прикасались к дачным делам, беря пример с матери; даже ничего не хотели принести с дачи. Георгий в одиночку занимался садоводством и огородничеством более десятка лет, пока тяжёлая болезнь не приковала его к постели.
Георгий и Лидия вырастили двух сыновей. Василий окончил в Ростове-на-Дону автодорожный институт и аспирантуру. Умер рано от гипертонии. У него осталась дочь Елена. Сын Михаил со средним образованием. Пенсионер, бобыль. Лидия Степановна, домовничая всю жизнь, прозевала своих сыновей. До уровня отца они не доросли, далеко им  до родного Георгия Андриановича. В его семье случилось то, что произошло в семье Рублевских, — его сыновья увлеклись выпивкой.
Когда я учился в институте, Георгий постоянно высылал мне денежные переводы. Его китель, брюки, шинель я носил, будучи студентом. Всегда был он рад моему приезду, чего не скажешь о его жене, для неё мы, родственники, только лишняя нагрузка. Георгия мы все уважали до бесконечности, авторитетен во всём был он для нас. Мои родители, когда Георгий был на фронте, переживали, что дали ему имя в честь дяди, боялись, что его такая же участь ждёт, какая подстерегла Георгия Фёдоровича. Но не повторилось.
Таисия Андриановна (15.10.1922-25. 05. 2015 г.), со средним медицинским образованием. До войны, в  войну и после войны работала в железнодорожной туберкулёзной больнице ст. Омск. Переехала с семьёй  в  город. Апшеронск, расположенный в Краснодарском  крае, чтобы помочь родной тёте, Евдокии Фёдоровне Рублевской, ставшей инвалидом — сполна отдала ей свой родственный долг. Работала Тая медсестрой в Апшеронской туберкулёзной больнице. Она всегда успешно справлялась с производственными делами. Муж её  Михаил Данилович Ремнёв (1930 — 2002) последние годы работал шофёром. Моя семья держала с ними постоянную связь как с самыми родными. Когда жили в Омске, мы  постоянно с ними общались и в Апшеронске приезжали к ним. Гостеприимны были через край. Тая постоянно любила пошутить. Большая оптимистка. Никогда не унывала.
Их дети, Таисии Андриановны и Михаила Даниловича Ремневых, живут  в Омске. Юрий Михайлович (21.01.1950) окончил Омскую школу милиции.  Майор милиции в отставке. Юра Ремнёв дважды женат. Много лет уже связан с Лидией Петровной (17.09.1045). У них совместный сын Адриан, который  пошёл по стопам отца: в 2011 году завершил учёбу в Омской  полицейской академии, где учился и работал его отец. Полицейскую службу продолжает в Омске. Дочь Лариса Михайловна (13.04.1956) — теперь Бернгард — завершила учёбу в Омском государственном  педагогическом институте имени А. М. Горького на физико-математическом факультете. Работает учителем физики в детской колонии г. Омска. Энергичная племянница. Ни у кого из наших  родственников не проявились так сильно гены Елены Ивановны Мотовиловой-Плотициной, как у Ларисы. Работоспособная, энергичная в делах, общительная, гостеприимная, как и её мать Таисия. Никто из родных не имеет столько связей с родственниками, как она. Многих из них она разыскала через Интернет и держит связь с родственниками как по линии матери, так и по линии мужа. Её муж — Александр Александрович Бернгардт (09.09. 1957) . Работает шофёром. У них два сына, Роман (02.02.1980) и Алексей (20.08.1986), а также, дочь Алёна (17.11. 90). Сыновья мастера на все руки. Отличные работники, ответственные в делах, всегда отзывчивы на все просьбы. Славно продолжают дело отца. С детства Саша им  привил любовь к автомобилям. Дочь Алёна живёт в Апшеронске. Ухаживала за 90-летней бабушкой Таей. . . .
Таисия Андриановна была очень гостеприимной. Всегда рада приезду гостей, как и наша мать Алёна Ивановна, как наша сестра Анна Адриановна.. Будучи студентом, я 4 года жил у сестры. У неё жила и Катя, когда училась в мединституте. Она нас материально поддерживала и, как Анна Адриановна, об  этом не заикалась, не вспоминала для упрёка.  Не жаловалась на свою жизнь, хотя из-за пьянки мужа случались дни "весёлые".   
 Будучи всегда оптимистичной, большой любительницей шуток, она никогда не унывала, всегда была приветлива к близким и дальним родственникам. Её весёлость, общительность, доброжелательность — это от матери. Когда Тая  проживала в Омске, многие знакомые из Исилькуля останавливались у неё переночевать, в их числе были и казахи. Два брата мужа после службы в армии жили у неё  до женитьбы. Я за 4 года учёбы в институте, проживая с ней, не слышал от неё ни одного укора, что материально не обеспечивал меня отец в полном достатке, а ведь у неё была небольшая зарплата, муж 4 года служил в армии. Ей приходилось содержать меня и своего маленького сыночка.
Антонина Андриановна Мотовилова (23.03.1925-25.08.2015 г.) под конец своей жизни жила у сына Игоря (1965 г.) в Белоруссии (Витибская область, Витибский район, с. Задубровье). До ухода на пенсию работала главным бухгалтером  Смоленского железнодорожного лесопитомника.  Получила заочно высшее образование.  Муж, Иван Мефодьевич Александров, работал слесарем-сантехником Водоканала. Старший их сын Юрий трагически погиб в 90-е годы. Подвозил на своей автомашине троих по просьбе коварной девушки,  и они его задушили. У Юрия  Ивановича остались дочь Марина (1982) и сын Денис (1987). В данное время у Марины  Юрьевны — два сына:  Владислав (1987) и Даниил (2009) Волковы — правнуки Антонины Андриановны. Живут в Смоленске.   
   Младший сын Антонины Адриановны Игорь Иванович Александров работает  в школе. У него высшее физкультурное образование. Учился в школе без особого желания. Но благодаря увлечённостью спортом окончил институт. Много лет работал директором 8-летней школы на селе, теперь учитель физкультуры. Игорь умеет неплохо плотничать, как и его отец. Но построить шикарный дом на белорусской земле ему не удалось. От двух браков у Игоря сын и дочь. Теперь у него третья жена — Ольга Николаевна (1975) Работала воспитателем в детсаду, теперь преподаёт в школе.   Много пришлось Тоне повозиться с мужем. Сыновья уважали мать, а привычку выпивать переняли у отца.
 Антонина Андриановна любила навещать родственников, переписывалась со многими родными. Была нашим связистом. Отыскивала близких и дальних родственников, навещала их. Полвека держала связь с москвичкой-заловкой Прасковьи Андреевны Фиипповой-Заливиной. Не оставила Тоня без внимания Анну Ивановну Филиппову, когда она ослепла. Навещала её несколько раз в течение  года, а когда ездила в гости через Москву, то обязательно дважды заходила к ней.  Обладала она, как русская душа,  высочайшим чувством родственности, даже к дальним. Умела любезно принять гостей. В её характер очень многое перешло от матери и от Лёли, её родной тёти. Мягкая, добродетельная, заботливая была по своей натуре ко всем, с кем она соприкасалась. Можно утверждать, что плотицынская кровь в её жилах преобладала. 
Екатерина Андриановна (07. 12.-1926 г. -14.05, 2015 г.)  училась в школе
лучше всех нас, детей Адриана Фёдоровича. Окончила Омский медицинский институт имени М. И. Калинина. Много лет проработала в районе Крайнего Севера (Хатанга) и в Магадане. Муж её, Иван Емельянович Ломаков (24. 05.1919 —19.11.2002), начинал учиться в Омском автодорожном  институте вместе с нашим Георгием. Ушёл добровольцем с 4-го курса института на войну. Всё время был на передовых позициях. С катушкой на спине под грохот снарядов, мин и бомб устанавливал связь. Потом служил в штабе полка. С пишущей машинкой за плечами, с автоматом на груди отступал и наступал. Бывал под артиллерийским обстрелом и бомбёжкой. Но штабные планы полка представлял в срок, хотя просиживал над их вычерчиванием  всю ночь. Командир полка ценил его и не передал  его в штаб армии, не пожелал передать ценного штабиста, заявив, что Ломаков убит. В армии Иван Емельянович не хотел остаться. Скрывал, что у него незаконченное высшее образование, чтобы не присвоили  офицерское звание. Войну завершил в звании сержанта.
Помню, летом 1945 года раздался стук в дверь нашей квартиры. Сестра Нюра спросила:
— Кто?
Последовал ответ:
— Ванюшка Ломаков.
Пред нами предстал сержант в пилотке и гимнастёрке  На его груди красовались два ордена Отечественной войны и боевые медали.
После войны Иван Емельянович окончил Омский автодорожный институт. Работал долгое время  в Магаданской области, по-солдатски перенося суровый климат Севера и трудности, работая по прокладке шоссейных дорог, имея в подчинении зэков. Иван Емельянович  увлекался рыбалкой, охотой. Дома он  мастер  на все руки. Сам  облагородили четырёхкомнатную квартиру  в Омске.
Екатерина Андриановна проявляла щедрость. Подарила прекрасный баян Калачинской детской музыкальной школе. Жене Игоря Таренец  передала 10 тысяч рублей, чтобы ликвидировать торговую недостачу.
Екатерина Андриановна и Иван Емельянович вырастили, воспитали 3-х дочерей   
Старшая дочь, Галина (1952 г.), как и мать, окончила Омский пединститут.  Врач-терапевт. Адриан Фёдорович записал у себя о дочери и внучке Галине: "Врачи высшей квалификации". Галина Ивановна полностью отдала себя медицине. Работает в Омске участковым врачом-терапевтом поликлиники. Часто моя семья обращается  к ней за советом по лечебным вопросам..
Средняя дочь, Ирина (1953 г.), — энергетик с высшим образованием. Сейчас — на пенсии. Живёт с мужем в Омске. У Ирины Ивановны сын Ярослав (1980 г.) Он окончил Ленинградский институт, жил в Питере, сейчас в Омске. 1-ый раз за свою жизнь приезжал с Галиной летом 2016 году к нам в Калачинск. Их дочь Алина (1989)  живёт с отцом и матерью в Омске, учится в вузе. 
Пенсионерка Алёна Ивановна Ломакова (1957 г.) имеет высшее педагогическое образование. Проживает, находясь на пенсии, в Туле с мужем.  У неё дочь Марианна (1987 г.). Окончила в Туле вуз в 2010 году. Замужем. У Алены Ивановны есть сын Владислав с 1995 года рождения.
Когда я учился в институте, Екатерина  Андриановна поддерживала меня денежными переводами. Среди всех детей Адриан Фёдорович всегда выделял дочь Катю. Она его любимая дочь. Катя побывала в детстве в пионерском лагере.  Другим детям отец путёвки не доставал — много работы дома.
Будучи замужем, проживая в Омске, первоначально контактировала семья Екатерины Андриановны с Таисиной семьёй, а в целом  жила обособленно:  близкие  родственники бывали у неё редко. Переписывалась она с Тоней, звонила дочери в Тулу, нам в Калачинск, внуку в Ленинград. Это, в основном,  и была такая  её связь с родственниками. Не в матушку Катя  уродилась, то есть без сибирской закваски она была у нас. Родственников мужа Ивана Емельяновича Катя отшила полностью. На её похоронах были я, моя жена и сын, Юра Ремнёв с женой, Игорь, внук Елены Шербаковой.  Ни  один сосед по площадке, ни один знакомый не пришли взглянуть на покойницу — некому было попрощаться. Вот что значит замкнутость. Никакие ритуалы при похоронах не соблюдались. В кафе проходили поминки. Такие нищенские поминки не проводят родственники, располагающие самой низкой зарплатой. (Галина сказала для сведения всех: "Я обзвонила в городе многие столовые и выбрала самую дешёвую"). Примерно такой же ритуал на похоронах был вовремя похорон Ивана Емельяновича. Мы ушли с Катиных похорон голодными. В 7-30 попили дома чай, в Омске мне и Нине до похорон Галина дала по блинчику. Ларисе, двоюродной сестре, Галина Ивановна позвонила по телефону и сказала, чтобы на похороны не приезжала — мама наказала (??). Пред смертью у Екатерины Андриановны произошёл приступ .Могла ли она, преодолевая боль, сказать, кого не приглашать на её похороны. Или заранее обговорёно было? Но моя сестра не собиралась умирать. Никаких ссор, распрей с Ларисой у Екатерины Андриановны не было. Вопрос остался открытым.      
На похороны отца и матери родная дочь Алёна из Тулы не прилетала. На могилах отца и матери она так и не всплакнула, а надо бы побывать.
Странно, что у Ломаковых происходит не так, как у большинства наших родственников, прямо не по-сибирски получается. Выехали из Магадана с семьями Ирина и Алёна. От нас скрывали. Для чего? Иван Емельянович сказал, что Ирина живёт в Омске, Алёна — в Туле. Катя опровергла:
— Не выехали они ещё из Магадана. Это у него склероз.
Мы поверили Ивану Емельяновичу, а не Кате. Только я подумал: "Зачем эта кагэбэвская тайность?" : У Тони в смоленской двухкомнатной квартире Ира 5 лет  жила вовремя учёбы в институте. Родная тётя приезжала в гости в Омск. Только на 3-ий раз встретилась тётя с родной племянницей. Ни мёд пили на квартире в Смоленске. В двух комнатах  — 5 жильцов. Иван, муж Тони, частенько, даже работая, выпивал. Не мгла тётка отказать в квартире родной племяннице. Другая противоположность. Лена, дочь Анны Адриановны, у которой Катя жила 3 года, приехала из Ташкента в Омск  с внуком — зачислен студентом университета. Нужна квартира. Нет места в общежитии для иностранца. Катя живёт вдвоём в 4-х комнатах. Двоюродному внуку в жилье отказала баба Катя.   
В гости в Калачинск приезжала из Тулы Алёна Ломакова с сыном, потом приехала её дочь Марианна. Алёна с мужем приезжали в Протвино к моей дочери Наташе — видимо, разведка по заданию Кати. Муж Алёны удивился, что близкая родня живёт недалеко, а он не знал. Хорошо, что приехали к двоюродной сестре. Я раз 5 проезжал из Воронежа в Протвино на автобусе мимо Тулы, — город всегда ранним утром был в ослепительных огнях электричества. Мне хотелось узнать, как живут туляки под руководством губернатора-коммуниста. Заехать? Но раннее утро, да и никто не приглашал в гости. Билет на электричку от Суздаля  до Тулы стоил 45 рублей. А вот родственных связей нет.
Дочки Екатерины и Ивана росли тихими, в противовес им  сыновья Анны. Учились прилежно, не допекая родителей. Всегда были рады встречи с ними, и они радовались свиданиями с нами . Но что случилось? Почему они заскорузли? Генотип Петрушеньки возобладал? .
Чужие люди приглашают нас приехать на Байкал, в Болгарию. Мы только раздумываем: хватит ли у нас физических сил. А вот родные молчат — не хотят знаться.
Вот и раздумываю я над изложенным выше. Есть над чем задуматься.
Отец необорим был желанием попроведовать родных, знакомых. Я разыскал в Москве седельниковцев. Сообщил отцу. Он к ним заехал, будучи в Смоленске. Чекист в Седельниково работал в районном отделе ОГПУ (он конфисковал у отца пистолетик, подаренный ему крестьянским начальником), жена его работала в Седельниково учительницей. Не могли наговориться. В Омске отец разыскал двоюродного брата, многих седельниковских партизан, Побывал на квартире Фёдора Артёмовича, сына Артёма Ивановича Избышева, командира седельниковских партизан. ..
Мать с отцом выезжали на лошади  за сотню километров, чтоб повидаться с родственниками и неделю обычно гостили у них., оставив хозяйство на попечение детей. Маленькая Тоня нюхает материну кофту и приговаривает: "Мамой пахнет". Не духами, а рабочим потом пахло. Такой она запомнилась ребёнку.
Такие гены, как связь с родственниками, к Кате от матери и отца не перешли. На легковой автомашине 1 раз в году она с мужем приезжала из Омска в Исилькуль к отцу. Больше часа у него не находилась..
А теперь об авторе (22. 11.1931 г.) этих строк.  Каков мой жизненный путь? Авторство позволяет сказать о себе чуть больше, чем написал я о брате и сёстрах.
Шутливость дети Алёны Ивановны переняли от родной матери. Лежим на русской печке я, шестилетний, и Гоша-студент, поём песни. Я в азарте — пою с братом. После исполнения нескольких песен он, не делая паузы, поёт частушку:
          Ты, милашка, скинь рубашку …
Я знаю эту частушку от матери и продолжаю:
          Я нагую посмотрю.
          Я увижу твою рыжу —
          Никому не расскажу 
Георгий с печки сообщает матери:
— Мама, а Вова спел нехорошую частушку!
Я сконфужен: ловко подвёл меня брат в пении.
Большой выдумщицей в семье слыла Тая.
— Фатер унд мутер фарен нах хутор махен ди киндер, — скажет этот каламбур и смеётся. 
Тоня, самая тихонькая из нас, вовлекала дома нас в песенную инценировку.
Катя тоже любила пошутить. В тот год был неурожай полевой клубники. Девочки насобирали мало ягод, и Катя предложила:
— Наполним ведро и корзины травой, а сверху насыпим ягоды — пусть в селе удивятся, что мы много ягод нарвали.
Действительно по селу прошёл слух: "Мотовиловы столько ягод насобирали". Рванулись на ягодные поляны, а там пустота. 
Нюра, по характеру у неё многое от отца, в наших шутливых затеях не участвовала.   
Многому научили меня дома и в школе. Я отразил это в моих произведениях. (Все мои книги на сайте в Интернете Proza.ru В. Мотовилов. На 10 августа 2017 г. на этот сайт заходили 4080 читателей).  Прежде всего, быть честным,  добросовестным в работе, вскрывать смело недостатки. Скажу прямо: принципы не подходящие для карьеры. Главное то, что я всю жизнь искал людей, с которых надо брать пример, и находил их,  помогал людям, чтобы был их рост  в работе и в жизни. Выше я уже называл замечательных учителей-патриотов, которые повлияли на мой характер.  Они были в полном смысле Учителями.
В Омском государственном педагогическом институте имени А. М. Горького такими людьми, у них можно было во многому научиться, как  декан историко-филологического  факультета Алексей Николаевич Гвоздев, преподаватель фольклора Виктор Антонович Василенко, преподаватель русской литературы Алексей Иванович Дубровин, библиотекарь института усовершенствования учителей Клавдия Павловна Красильникова. Покоряла их мягкость, интеллигентная доброжелательность. Уехал работать на Байкал и переписывался с ней все 5 лет. Она присылала мне новые книги для чтения. С её дочерью, Татьяной Георгиевной (ныне доктор филологических наук) тесная связь приближающаяся к 70-летию.У самородка-артиста, в то время заслуженного артиста РСФСР, у Петра Сергеевича Некрасова был целый кладезь добрых дел, которые он раскрывал нам в драмкружке при областном Доме учителя. Познал омских актёров, их игру на сцене, являясь статистом Омского драмтеатра. Разве нечему учиться у целеустремлённых студентов, лелеявших свою жизненную судьбу, как В. Быков, В. Бусоргин, Т. Леонова, П. Косенко?  Они осуществили то, о чём мечтали. Владислав Быков стал артистом, Владимир Бусоргин был ведущим редактором Омского телевидения, Татьяна Леонова защитила докторскую диссертацию, она  крупный фольклорист  России.  Художественные книги  о Достоевском у писателя Павла Косенко очень ценны. Я храню его письма  ко мне. С ними я учился, занимался в институтских кружках. Многому научишься, когда узнаешь про работоспособность Олега Николаевича Смолина, депутата  Государственной Думы всех созывов. Я с ним связан, контактирую. Крепкая дружба со студенческой поры осталась у меня с Валентиной Егоровной Поповой. Вместе с ней учился в институте, занимались в кружке областного Дома учителя. Она много раз выручала меня. Нужен был учитель русского языка. Валентина Егоровна 3 месяца ездила из Омска в Калачинск и учила детей в школе, в которой я  директорствовал.  Валя первая читала мои рукописи. Я ей очень благодарен.
Из многих вожаков молодёжи, которых я знал, с которыми работал, выделяю первого секретаря Бурятского обкома комсомола Николая Васильевича Бутуханова. Он, как магнит, притягивал к себе молодёжь. Талантливый организатор, целеустремлённый человек. Сейчас генерал-майор  милиции Н. В. Бутуханов в отставке, на пенсии, но я и через 60 лет помню его общительность. Многих я знал секретарей райкомов партии. Добрый след в памяти оставили первый секретарь Северобайкальского райкома партии Мирон Николаевич  Балдахонов, первый секретарь Калачинского райкома партии Павел Александрович  Жучков. Не стуком кулаком по столу, не угрозами, а с душевной теплотой подходили они к коммунистам, к простым людям.
Приятно всегда было беседовать, познавая новое, в Калачинском районе с председателем колхоза имени Калинина Иваном Матвеевичем Андреевым и главным агрономом этого хозяйства Иваном Степановичем Шарыпой. Они   добивались самых высоких урожаев зерновых культур в области. Их крестьянская прямота и глубокомыслие покоряли глубиной  рассуждений. Очень интересный собеседник бывший директор плодосовхоза имени Лисовенко Виктор Фёдорович    Королёв, влюблённый в садоводческие дела. Неутомимый труженик, работавший на благо общества. Он в Калачинске за короткий срок создал на обширной площади благоухающий сад и обеспечил промышленную переработку плодов и ягод. Об этом разве неинтересно знать? И я написал и издал в местной типографии художественную книгу "Как директор у Алтунина побывал, или Сказ о том , как завял чудо-сад".   
Не могу не сказать, хотя бы несколько предложений, о людях доброй души, пронизанных глубокими умозаключениями, с которыми я познакомился в Москве. Один из них — Георгий Семёнович Морозкин. Он работал в Калачинском районе в 20-30-х годах прошедшего века, в войну партизанил во вражеском тылу. Завершил свой боевой путь в чине полковника КГБ. Чистой души человек, которого не испортили перекосы в органах безопасности в предыдущие годы.
Слушатель Высшей партийной школ при ЦК КПСС Виктор Викторович Чернов отличался среди окружающих товарищей прямотой взглядов. До этого он работал заведующим  отделом Владимирской областной газеты. Журналистская среда не сделала, как многих журналистов, нахрапистым, назойливым. Всегда спокоен,  без шума, без суетни  напишет материал для газеты и вовремя его сдаст. Не любил Виктор Чернов тех людей, которые лебезили, льстили высшим должностным лицам, унижая себя. Бескорыстие и правдивость, тактичность и принципиальность во всём были главными его принципами. Возможность сделать доброе для порядочного человека отличало его от многих слушателей. Не понимал таких журналистов:  пишут одно, а на деле, в жизни, у них другое.
В ВПШ при ЦК КПСС познакомился с болгарским коммунистом Велико Иордановым Христовым (12. 04. 1936 — 10. 03. 2013).  До ухода на пенсию он работал заведующим сектором пропаганды в окружном комитете Болгарской коммунистической партии города Толбухина (переименован и стал называться городом Добрич). В Москве жил в общежитии от меня через комнату на 8-м этаже. Спокойный, доброжелательный, разговорчивый товарищ. Меня интересовало мировоззрение болгарского коммуниста. Ездил с ним в гости в Смоленск к моей сестре Антонине. Ему понравилась рабочая семья. В 1975 голу я с женой Ниной Степановной и дочерью пятиклассницей Наташей съездили к нему в гости. В городе Толбухине подружились с его супругой Руской Иордановой и сыном третьеклассником Данчей. Руска — славная женщина, гостеприимная, как и её родители. Отдыхали на берегу Чёрного моря. Познакомились с гражданами Болгарии.  Славянская доброта у них выражена блестяще. Первая (и последняя)  поездка за границу нас восхитила. С таким дружелюбным славянским народом нам, русским, надо крепко дружить. С Велико я много раз продолжительно беседовал, переписывался с ним. Он был твёрдым коммунистом ленинской закваски, таким оставался до конца жизни. Переписка с Русской продолжается. На 4-ёх страницах прислала Руска тёплый отзыв о моей книге "Это всё было". Рад, что моё произведение понравилось. Спасибо, Руска. 
Жаль, что болгарские друзья не побывали у нас. Омск считался закрытым городом, а в Калачинске мало примечательности, и я не решился показать болгарам захламлённость нашего городка   
Такие люди, о которых я сообщил выше, остаются в моей памяти на всю жизнь. Мне всегда было приятно без шума, без бахвальства делать приятное людям. Всегда удручало, что сотрудники партийных комитетов, советских органов, если их не беспокоит человек, то они о нём ничего и знать не хотели, особенно это касалось пенсионеров.
Андрей Осипович Обельчак в царское время арестовывался по политическим мотивам, в Гражданскую войну воевал под командованием К. Е. Ворошилова, работал в Воронежской области в одном из районов первым секретарём райкома партии, председателем райисполкома, возглавлял Новоусманский райплан, был управляющим госбанка.
— Андрей Осипович, почему у вас пенсия рядового служащего?
— Мне никто об этом не говорил.
Написал заявление и стал пенсионером республиканского значения. Так произошло и с К. А. Рублевским, проживавшим в  г. Апшеронске Краснодарского края. Подсказал ему, и он стал получать персональную пенсию республиканского значения.
В 30-е годы прошедшего столетия гремела трудовая слава в Калачинском районе, в области и даже в стране первой трактористки Матрёны Карнаушенко! Первая девушка-руководитель тракторной бригады!  Матрёну Семёновну Карнаушенко избрали депутатом Верховного Совета РСФСР.  Она стала членом ВЦИК РСФСР.  Участвовала Карнаушенко в 1936 году в принятии Конституции СССР.   В войну она работала в МТС, в Оконешниковском районе возглавляла колхоз. Спросил Матрёну Семёновну про пенсию. Оказывается, она получала обычную пенсию.
Позвонил в Омск заведующему областным  пенсионным отделом Ивану  Кирилловичу Совалкину.
— Иван Кириллович, вы знаете в Оконешниково знаменитую трактористку Матрёну Семёновну Карнаушенко?
— Хорошо знаю.
— Почему она получает пенсию рядового труженика?
— Разве?
Много лет знатная трактористка страны оставалась никем не замеченной. Дело в том, что и в данное время всё повторяется.  Пока сам не узнаешь, не  напишешь заявление, никто из работников, отвечающий за пенсии, даже не подскажет тебе. Интересуюсь у пенсинерки, у которой большой стаж работы заведующей общим отделом Калачинского райисполкома:
— Вы получаете пенсию за работу в райисполкоме?
— Нет.
Через некоторое время снова интересуюсь:
— Начислили вам дополнительную пенсию?
— Сказали, что не положено.
Оказывается, начислили дополнительную пенсию, но предупредили её, чтобы никому не говорила. Это новое веяние — "открытость" в новом обществе.
Всё же приятно сделать добро человеку.
Когда я пришёл работать в Северобайкальский райком комсомола,  заведующий орготделом Александр Стрекаловский имел за плечами 7 классов. Никто тогда в райкоме комсомола и в райкоме партии не учился в вечерней школе, хотя у некоторых работников не было среднего образования. Посоветовал ему учиться. Александр Иванович Стрекаловский окончил вечернюю среднею школу в Нижнеангарске, затем очно завершил  учёбу в ВПШ в Иркутске. Возглавлял Северобайкальский райисполком, Бурятский комитет народного контроля, был в Улан-Уде директором треста ресторанов и столовых. Встретился  с ним через 24 года, и он, находясь на пенсии, переехал с женой в Калачинск.
Разве не гордишься тем, что ученики школы, которую ты возглавлял, поднялись высоко? Юрий Эдуардович Овчинников — доктор физических наук, его сестра Тамара Эдуардовна — кандидат математических  наук, Виктор Иванович Ковалёв  — майор-истребитель в отставке. А ведь сколько раз обсуждали его поведение! Мать заботилась о нём, а потом до самой смерти хлопот было с ней уйма — не понимала, как трудно быть лётчиком реактивного истребителя. Но он прибыл к ней из Львова в Ивановку и похоронил её по-человечески, выполнив свой сыновний долг сполна.   
Как говорят, мир не без добрых людей, и я с этими великолепными людьми общался

О С О Б О   Л И Ч Н О Е
В Нижнеангарске  Северобайкальского района (ныне республика Бурятия) в апреле 1957 года я женился на учительнице математики средней школы, Нине Степановне Толоконниковой (12.01.1933).  Мне повезло — с умной женой прожил.  60 лет. И свою личную жизнь хочу кратко описать.
После Северо-Байкалья я год поработал в селе Новая Усмань Воронежской области. Удрал оттуда, потому что не мог смириться с тем, как процветало там мелкое воровство. После жизни на Байкале не укладывались гадкие картинки мелкого воровства, и я уехал  в Западную Сибирь, чтобы работать в школе.
Но, живя  на воронежской земле, я познал доброту простой рабочей семьи. В этой атмосфере семейной жизни прошли детство и юность моей супруги.
 Я, как бы в дар, получил тёщу, Наталью Герасимовну Толоконникову (26. 08.1901 —15. 05 1988 г.) — тридцать лет жил с ней в мире и согласии, ни одного худого слова не сказали друг другу. Светлая память осталась о ней. Она год прожила с нами на Байкале. Что-то выпытать у неё было трудно, невозможно.. Очень молчаливая.
Приехал в мае 1957 году в отпуск в с. Новая Усмань.(Это в 20 километрах от Воронежа), а с августа определился здесь на работу  и познал родню и воронежских людей.
Дубовый домик, обмазанный глиной, состоял  из одной комнаты. Пол некрашеный. Русская печь Стол между  двух окон и высокий сундук, за ним столик с радиоприёмником. Кровать слева у двери, над ней иконка, кровати у стен, западной и северной, между кроватью на северной стороне и русской печкой — шифоньер с большим зеркалом. Шесть стульев. .Всё лишнее в чулане и в коридоре, так называемые сени, имеющий двери на улицу и во двор.  В коридоре подвал (зовут выходом), где хранился картофель и соленья. Лук, прикрытый тряпками, всю зиму находился на чердаке (для сибиряка новизна). Комната просторная, но одна. Полный порядок во всём.
До войны на месте дома стояла избушка  Жили в ней Герасим Андреевич Переяслвцев (1873 — 1962) с женой Зинаидой Ивановной (1875 — 1956)  И тремя дочерьми Натальей (26.081901—16.05.1988), Александрой (1912—1979) и Федосией (1916 — 2000) Только три дочери выжили, а родила Зинаида одиннадцати детей.
В старину село именовалось Собакино. Был помещик Собакин. Но в народе называли проще: Собачья Усмань. При Советской власти это село переименовали и назвали Новая Усмань .
У Герасима семья, а земельный пай всего один — мужиков-то только он.  Лишь своим физическим трудом обеспечивал Герасим Андреевич свою семью, подрастали его дочери, и — сразу в работу.
С раннего детства начал Герасим батрачить на помещичьей, поповской и монастырской усадьбах. Из бедности он не выбрался. 
Когда подрос, окреп, научился изготавливать кирпич. Крепким мужиком был — выпьет пол-литра самогона и идёт нарезать кирпич. Двум братьям изготовил кирпич, а себе не приготовил (этим его и попрекали дочери — у дядей дома, а у них избушечка). Трудился на строительстве домов в Воронеже.    
Зинаида, Жена Герасима, домовничала. На её попечении огород и дети. Она вязала носки, рукавицы, вышивала, ткала холст для верхней и нижней одежды. Летом полола, окучивала картошку на барской пашне, в конце лета этот картофель собирала в кули для отправки на крахмальный завод.
С установлением Советской власти Герасим Переяславцев избирался в комитет бедноты. Потом снова работал он на строительстве в Воронеже. Балка упала и придавила Герасима Андреевича. Впервые он попал в больницу под присмотр врачей. Чуть полегчало, и Герасим сбежал из больницы в нижнем белье. С той поры он ни разу не обращался к врачам. Покалечился на стройке — у него не гнулись ноги в коленях. Физическим трудом  не смог заниматься, поэтому работал сторожем в местном  колхозе "Путь Ленина". После войны, когда ему было уже за 75 лет, перестал сторожить в колхозе и находился при доме. Его супруга умерла раньше его.
Его старшая дочь Наталья вышла замуж за рабочего, он родом из знаменитого в археологическом плане села Костёнки . Её муж Степан Михайлович Толоконников (1991-1942) — работящий мужик. Вместе с ним трудилась Наталья на стройке, на крупоружке в Воронеже.
12 лет рабочая семья не имела детей. Родилась, наконец, у них дочка Нина (12.01. 1933г.). Две сестры Натальи Герасимовны, Федосия и Александра, бабушка были рады появлению белокурой племянницы, родившей в Воронежском роддоме. Ликованию родителей неописуемо  — столько лет ждали, и вот Наталья Герасимовна преподнесла драгоценный подарок. Взрослых много, так что милый ребёнок нарасхват — каждый хотел подержать девочку на руках. В любую свободную минуту Ниночка в объятиях отца.
 Частенько Толоконниковы проведывали доброжелательных родственников. С рождением дочки перебрались жить Степан Михалович и Наталья Герасимовна в село, заполнив до отказа маленький домишко. Когда мать уходила в Воронеж на работу, Нина оставалась с бабушкой. Помнит она, что бабушка научила её креститься, а крестил её на дому поп-растрига.
Пришла к Толоконниковым неожиданно беда. У еврейской семьи из дома украли золото. Указали они на Степана Толоконникова, проживающего с ними на одной площадке двухэтажного дома. Суд осудил Степана Толоконникова на 8 лет. Не брал он еврейское золото, а пришлось отбывать срок по суду.
 Никуда Наталья Герасимовна не ездила дальше Воронежа, а тут решила ехать на стройку Беломорканала с трёхлетней дочкой, чтобы повидаться с мужем. "Плохо всё помню — маленькой была, — рассказывала Нина, — припоминаю отца. Папа спал в бараке с ужом на груди. Много было клопов, и уж их поедал".  Через 5 лет арестовали вора, который стащил у евреев золото. Степана Михайловича освободили. Толоконников не предъявил претензии через суд за свои напрасную пятилетнюю отсидку. Он довольствовался представленной ему  свободой.
Степан Михайлович устроился работать на завод, а жить с семьёй решил в Новой Усмани. Задумал глава семьи построить дом. Заготовил дубовые брёвна и доски. Как же иначе? Тесно в избушке. Подрастает дочка. Налюбоваться на доченьку Степан не мог. Голубые глазки у неё, кудрявая белокурая головка. В Новой Усмани так  говорили "Нинка — сядуха". Девочка подвижная и приветливая, куколка с кудрявой головкою.   
Но сорвались у Степана Михайловича Толоконникова планы — началась война с фашистами, ставшая для всего советского народа Великой Отечественной войной. 
Завод перемещают в другое место, под Смоленск. Вывозят туда оборудование, потом возвращают.  Степан спешит повидать смышленую дочку, окончившую 1-ый класс.. Забавляется ей весь выходной день. Просит он дочку:
— Принеси мне, Нина, из магазина маленькую бутылочку водки.
Сходила дочка в магазин и принесла отцу кулёк конфет. Мог ли он рассердиться на любимую дочку?
Враг стремительно наступал. Усиленно уже бомбит Воронеж. В Новой Усмани разбомбили райпотребсоюзовские склады.  Нашлись среди жителей мародёры: тащат из разбитых складов крупу, конфеты, рулоны материалов. На развалинах складов оказалась и малютка Нина. Она принесла домой большие счёты. Она будет на них считать!
Фашисты упорно рвались в глубь страны. Уже подбирались к Воронежу. Степан Толоконников мобилизован на фронт. Началась эвакуация ворнежцев и жителей сёл. Немало невзгод пришлось пережить людям. Всех, кто жил у леса в Новой Усмани, переселили на другую улицу, чтобы не мешали размещаться войскам. Но немецко-фашистские полчища приближались. Началась сплошная эвакуация жителей села
Нину тётя Шура увезла на лошади в деревню под Сталинград и вернулась в колхоз.  С собой Нина захватила счёты — самое драгоценное для неё. Куклами  она не увлекалась, любимое занятие для неё — считать на щётах. Федосия Герасимовна похоронила мужа, заболевшего туберкулёзом в лесу — он находился в партизанском отряде. Она с четырёхлетним сыном Женей и годовалой дочкой Валей на  грузовой автомашине тоже эвакуировалась. Позже все эвакуировались: мать Нины и тётя Шура. Их родители, отец и мать, устроились по-стариковски  жить на ближайшем хуторе. Вернулись, когда выгнали захватчиков из Воронежа, очистили от фашистов правый берег реки Воронеж. В Новую Усмань не допустили оккупантов.
Восемь душ Переяславцевых и Толоконниковых из эвакуации прибыли к разбитому корыту: Всё разграблено.У избушки сняты двери, окошки  выбиты. Внутри халупки — пустота. Дубовые брёвна, доски, кирпич, приготовленные Степаном Михайловичем для строительства дома, пошли  на сооружение дотов и землянок. Спрятанные в огороде документы исчезли. Остались закопанные в земле несколько брёвен и досок. Необходимо налаживать жильё и восстанавливать документы личностей.
Безвозвратное горе настигло Наталью Толоконникову и её дочку Нину — из военкомата пришла похоронка: красноармеец Степан Михайлович Толоконников  в блях с фашистами на Калининском фронте пропал без вести.  Несчастье большое. Как жить дальше?
Верховодила домашним хозяйством средняя дочь Герасима Андреевича — Александра. Она работала в местом колхозе "Ленинский путь" то дояркой, то птичницей, то свинаркой — в колхозе менялись основные отрасли хозяйства. Будучи много лет членом правления колхоза, Александра Герасимовна от души трудилась на благо родного колхоза. Замуж не выходила. Её кавалер погиб на финской войне. Полностью отдавалась заботе колхозу и родной семьи. Тётя Феня  с удовлетворённо сообщала: "Нынче мы много получили зерна. Заведём поросёночка". Весной в колхозе не хватило зерна для посева. Тётя Шура подъезжает на лошади, грузит мешки с зерном на телегу  и увозит зерно в колхоз. "В эту зиму у нас будет своё мясо — бычок подрастает", — сообщает тётя Феня. Осенью тётя Шура уводит бычка за верёвочку в колхоз — надо, чтобы хозяйство выполнило план по продаже мяса государству. Никто не осуждает её в семье — так нужно хозяйке.
Благодаря заботе и старанию Александры Герасимовне, когда ещё бои гремели недалеко от Воронежа, был выстроен из брёвен дуба дом. Она купила дубы и доски. При строительстве плотник ворчал: "Зачем она корьё с дубов содрала и высушила дубы — топор от ствола отскакивает, как от железа?" — "Ты думаешь, она глупая — поясняет другой плотник, — ни в чём она не разбирается? Вековать ей в этом доме".  Александра и Федосия Герасимовны всю свою жизнь прожили в этом доме, выстроенном по инициативе Александры  Герасимовны  Переяславцевой. Большой огород под её присмотром. Никогда не намечали, что нужно сделать. Начинала работу Александра Герасимовна, сёстры без слов стремились ей помочь. Все их надежды на хозяйку. Заболел поросёнок, Шура ставит ему уколы. Она и определяла, сколько куриц оставить на зиму, сколько картошки можно продать. Она советовала, что необходимо купить каждому. 
Старшим по возрасту в семье был их отец Герасим. Но он ни в какие дела не вмешивался. Всё знал, что делают дочери, но молчал, когда хорошо и когда плохо. За день 2-3 слова скажет и замолкнет. Его место в доме на русской печке. Позовёт дочь: "Тятя, завтракать!" Слезет с печки. Поел и опять — на печь. После обеда полежит на печи или сядет у печки и посматривает изредка на висящие на стене ходики, ровно в 5 после полудня выпускал куриц на улицу. Выходил дед с прутиком за курицами и следил за ними. Петух облюбовывал соседскую хохлатку — никто из трёх соседей не держал петухов, считая их дармоедами Петух прытко бежал к соседской избраннице. Ещё не добежит до неё, а она уже присела. Взберётся петух на курочку, и к ним сразу походил дед и бил петушка по крыльям прутом, приговаривая: "На чужих надеются!" Сгонит дедуся петуха с курицы, а он  к другой хохлатке бежит, дед за ним. Погоняется за птичьим вожаком  и сердито скажет: "Ну вас к чёрту!" И загоняет куриц во двор. 
Я, от нечего делать, находясь в отпуске, сразу же после обеда выпускал куриц из ограды на улицу, по которой обычно никто не ездил. Дед в 5 часов, стоя на пороге сеней, увидев пустой двор, выражая неудовольствие, ворчал:
— Уже повыпустили!
— Дедушка, — сообщал я ему, — это я позволил курицам  погулять.
— А-а, — дружелюбно произносил он. — Я думал энти! — Так он отзывался о дочерях.
Петух при отсутствии контроля над ним успевал обслужить всех соседских хохлаток и спокойно погуливал со своими курочками. Обычно через час дедуся  загонял их в ограду, считая что они долго разгуливали на воле. 
Молчаливый дедушка, казалось, ни на что не обращал внимание, вроде всё шло мимо него. Единственное было у него желание — дождаться из армии внука, сына младшей дочери Федосии. Он частенько  говорил: "Мне бы Женьку увидеть". Внук прибыл из армии, через 3 месяца женился. Приехав в отпуск в Новую Усмань, я спросил: "Повидал, дедушка, внука? Пьёт он?" Герасим Андреевич резко ответил: "Пьёть. Обои пьють!" Вот такой ответ у нейтрального человека в семье! А ведь в сою бытность частенько сам выпивал.
У Герасима Андреевича большим авторитетом пользовалась старшая  дочь Наталья. Обожал внучку Нину за целеустремлённость и тактичность к нему. С уважением относился он и ко мне. К другим членам семьи был равнодушен,   никого не выделял.   
К Наталье Герасимовне все в семье всегда прислушивались, считая, что она справедлива во всём  Вернувшись из Нижнеангарска, услышала  она, что восхищаются женой племянника его мать и старушка-соседка. Поехала Наталья Герасимовна в Воронеж, познакомилась с её родителями. Вернулась, села на стул, раскрасневшаяся, и молчит. Я спросил её:
— Мать, что-то случилось?
— Влип Женя, — коротко, но ясно ответила она..
Так позднее и вышло. После её поездки в Воронеж никто не хвалил сноху. 
В этой дружной семье негласно верховодили две Герасимовны, Наталья и Александра. Что скажет Наташа, то твёрдо выполнялось. Что сделает Шура, то ей не перечат. Это как заповедь для семьи. Покупки для семьи одежды возлагали на Федосию Герасимовну. В этом её авторитет преобладал. Дети Наталии и Федосии звали тётю Шуру мамой за её заботу и ласку. Сёстры и мать постарались, чтобы Нина получила высшее образование.      
Наталья Герасимовна  начала трудовую деятельность с детства. Прополка огородных культур и картофеля на землях, принадлежащих помещикам. Подросла, устроилась в Воронеже на стройку. Утром рано пешком идти 20 километров к Воронежу.. Вместе с подругой Женей носилкой доставляли кирпич на 5-ый этаж, а им, девчонкам, ещё нет18 лет.      
В войну, когда враг приближался к Воронежу, Наталье Герасимовне райпо поручило готовить пищу для раненых в госпитале — враг наседал. Когда фашисты отступили, госпиталь переехал в другое место. Наташу Толоконникову определили  официанткой в "Чайную". Нет буфетчицы. И Наталью Толоконникову уговорили принять буфет. Вся беда в том, что она неграмотная, а подотчёт, за который придётся отвечать, большой.
Сёстры Наталья и Александра ни одного дня не учились в школе. "Мою маму, — вспоминала Нина, — учил читать и считать на счётах отец, когда она стала работать буфетчицей". Александру обучал грамоте ликбезовец. Тётя  Шура рассказывала: "Подойдёт к дому ликвидатор безграмотности, а я и подружка спрячемся под кровать. Всё же кое-как познали буквы. Выдали нам справки. По первой букве вывески магазина мы узнаём, какой товар продаётся. А до этого не могли по часам распознать время.. Пошла с подругой в деревню купить картошку. Хозяйка залезла в подпол и говорит: "Девчата, посмотрите на  часы, который сейчас час?" А мы ей отвечаем: "К обеду будем дома". Вот такие грамотеи". 
За каждый месяц буфетчице Наталье надо отчитаться. "Мой папа, — припомнила Нина. — помогал маме готовить документы по отчёту, но отец ушёл воевать и погиб в сентябре 1942 года на Калининском фронте. Пришлось тогда мне, второкласснице, составлять отчёт. Вес и стоимость продуктов мама удерживала в своей памяти. Повар увидел, что у меня получается, просил подготовить и ему отчёт. Я и моя подружка готовили ему калькуляцию продуктов для меню. За это он давал нам в тарелочках кашу, за которой ежедневно стояла огромнейшая очередь. Придём я и подруга из школы в "Чайную", повар нас кашкой покормит — мы его помощницы.    
У родни по линии моей жены математический склад ума. Наталья Герасимовна ни одного дня не училась в школе, читала кое-как по слогам. Пойдёт в магазин, наберёт продуктов 5-6 наименований и в уме сосчитает их стоимость. Бабку вполне можно обмануть, думает продавец. Наталья Герасимова заставит продавца считать до тех пор, пока не назовёт ей правильно сумму стоимости покупаемых продуктов.   
Нина училась в школе у математика, который плохо знал суть математики. Он женился на дочери попа. Чтобы избавиться от обучения грамоте, он трижды закапывал букварь. В селе и в школе звали его Букварём. Всё же он получил незаконченное высшее учительское образование. Только при окончании 10 класса Букварь узнал, что Толоконникова сама решала задачи, а он думал, что она списывает решения задач у других учеников. Нина поступила учиться на физико-математический факультет Воронежского государственного педагогического института. В 77 лет она решала задачи по высшей математике, оказывая помощь заочникам, пока не потеряла зрение.
У тёти Фени двое детей. Евгений Владимирович Мануковский (1937 — 1983) окончил 10 классов.  До армии был примерным парнем. Многое делал дома и работал успешно. Любил читать художественную литературу и популярные журналы. .После армии вскоре женился и с непутёвой женой участились у него пьянки. Родилась дочь. Отпросился с вечерней смены, а дома мужик водится с его дочкой. 2-й раз женился. Родилась вторая дочь. Пьянки участились. Работал Женя на многих предприятиях усердно. Отзывы о его работе всегда были положительны. Но зарплату пропивал. В нетрезвом виде попал под автомашину.
Валентина Владимировна Мануковская-Высоцкая (8.05. 1940 г.) окончила 10 классов и профтехучилище, но проработала она до пенсии машинисткой в прокуратуре и районном  отделе милиции.  О её работе хорошо отзывались.  Энергичная во всех делах. Вместе с мужем Юрием, слесарем-газовщиком, держала много уток, куриц, кроликов, поросят, успевала обрабатывать большой огород — всё у неё играло, ладилось в делах.
Благодаря  усилиям Валентины и денежной помощи тёти Шуры, матери выстроили для семьи Валентины большой дом. Много физического труда вложила в этот дом Валя.   
Всю замужнюю жизнь Валентина воевала с мужем, непробудным пьяницей.
Сказалось, скорее всего, то, что отец мужа, свёкор, был горький пьяница, Его мать 
гнала самогон — вся эта домашняя обстановка притянула парня к пьянке с юности. Лет 15 перед пенсией Юрий  нигде не работал, ничего не делал по домашнему хозяйству. Был курьером по доставке самогона для "друзей". Жил во времянке, выстроенной им около своего дома. Питался один раз в день. В сумерках он стучал в окно и просил тёщу накормить его. Поест и отругает тёщу. Вот такую благодарность он выдавал ежедневно. О сыне у него не было никакого беспокойства. Сплошная маята была у Валентины с таким мужем. 
         Валентина воспитала и вырастила сына Александра. Александр Юрьевич Высоцкий окончил 10 классов и профтехучилище.  Работает в Воронеже в охране. Холост. Много читает, беспрерывно смотрит передачи по телевидению Проявляет большую заботу о матери, которая никак не может избавиться от тяжёлого заболевания. Валя и Саша — единственные близкие родственники у Нины Степановны.
Крепкая дружественная связь была у Нины Степановны с её крёстным отцом Герасимом Ивановичем Панкратовым. До войны Панкратовы и Толоконниковы дружили семьями. Не оставил без внимания крёстный отец семью Нины Степановны. Она звала его папой после гибели родного отца.. Всегда рады  была появлению Нины у них крёстный отец и его тёща Акулина.
Через много лет после долгих блужданий по стране нашёл Нину Степановну в Калачинске сын крёстного отца, Владимир Герасимович Панкратов. Нина и я, когда бываем у Вали Высоцкой, несколько дней живём у него.  Владимир Герасимович дважды  приезжал к нам из Воронежа в Калачинск.   
У меня и у Нины Степановны двое детей, сын Владимир (1959 г.) и дочь
Наталья (1963 г.). Первый сын умер малолетним.
Вова с 3-х лет любил слушать чтение. Бабушка читала внуку по слогам.  .
Произнесёт она 1-ый слог, а он подсказывал ей всё слово. Начал читать рано. Четырёхлетнего я повёл в библиотеку, расположенную напротив дома. Библиотекарю он сказал свою фамилию, имя, отчество и сколько ему лет.
  Глядя на абонементную карточку, библиотекарь спросила:
— Вова, ты русский?
Он сразу ей ответил:
— Я немец!
— Вова, какой же ты немец? Папа твой и мама русские, и ты русский.
— Нет, я немец! — возразил он библиотекарю. — Я суп без хлеба ем. * Так ворчала соседка на своих детей).
С тех  пор сын сам ходил в библиотеку за книжками.
Летом едем в автобусе по Новой Усмани, сын смотрит через автобусное стекло и читает вслух все вывески и плакаты, которые проезжаем. Старушки в автобусе, едущие продавать овощи на рынке, безумно удивлены:
— Такой малой и уже читает! — Они же все поголовно неграмотные.
В школе Вова у библиотекаря Марии Дмитриевны Головачёвой один из любителей художественной литературы. Поступили новые книги в библиотеку, и она его извещает:
— Вова, у нас новинки есть!
Все книги библиотеки семилетней школы он перечитал. Самые свежие издания художественной литературы, журналы поступали к нам на дом. Всё читал он  первым. И сейчас читает много. Знакомится с журналом "Наш современник" от 1-ой до последней страницы  С 1-ого класса до 50-ти лет читал газету "Футбол".
Знал, как играет любой футболист  из спортивных команд, называя каждого по имени и фамилии. Мог сообщить, как играет та или иная команда, сообщал, сколько раз женат футболист и сколько у него детей. Не отрываясь от телевизора, смотрел футбольные игры от начала и до конца. В Новой Усмани почти всё лето играл с мальчиками в футбол. Приедет, радостно кричат его друзья: 
— Вова приехал!
А он им в ответ:
— Сходите домой и умойтесь, а потом приходите играть.      
Уезжая из дома на лето, наказывал:
— Вы мне сохраните "Футбол". 
Вернётся домой и все газеты перечитает.
В старших классах он не оставил без внимания художественную литературу и футбол. Мать увлекла его  математикой
Сдавать приёмные экзамены в Новосибирский университета поехал с матерью. Она помогала ему готовиться вне стен университета. Приняли его в университет.  С 4-ого курса перешёл учиться в Ленинградский военный институт связи имени   А. Ф.  Можайского. Окончил учёбу в военном институте. Инженера-программиста направили на службу в Звёздный городок около Улан-Удэ
 Многое у сына перешло внутренне и внешне от Адриана Фёдоровича, его родного деда. На любой работе у него всё чётко, без замечаний. Делает аккуратно и своевременно. Но есть и не от дедов.  Читает  много.  Математический ум у него.  По контакту с людьми он, наверное, схожий с прадедом Герасимом Андреевичем.  Может подолгу не разговаривать. Многое знает. Засиживается за  телевизором, пользуется Интернетом. Знания свои не передаёт другим . Если кто-либо попросит помочь — обязательно поможет. Но сам не проявит инициативу.
Сам себя выбрал узенькую служебную дорогу. Не нашёл себе подругу жизни. К матери сын относится с большим уважением. Я виноват, по мнению жены и сына, в том, что он не раскрыл себя на работе из-за моих взглядов.
Дочь Наталья позже сына научилась читать (поверили людям, что не следует сокращать ребёнку детство). Училась в школе она хорошо. Занималась в танцевальном кружке Дома пионеров. В школе участвовала в общественной работе. Наташу как редактора стенной газеты поощрили путёвкой в "Артек". Подружилась ещё в детсаду с Мариной Федулеевой и держит с ней связь.
 Наташа надумала учиться в Новосибирском электротехническом институте. В 1-ый раз не набрала балов. Работала на обувной фабрике вместе с подругой Мариной. На 2-ой год прошла по конкурсу. В институте Наталья вышла замуж за сокурсника Игоря Сырачева, увлечённого физикой и математикой, родом из города Мирный.. У них родилась дочь Анастасия (1987 г.).
Игоря перевели в город Протвино Московской области, где находился  филиал Новосибирского ядерного института.  Там и работала Наталья. Игорь решил поработать в Швейцарии. С ним поехала и Наталья с дочкой. Заграницей их брак распался  — Игорь сошёлся с официанткой-француженкой. Наташа вернулась с дочкой в Протвино.   
Её дочь Анастасия, окончив среднею школу, сдала приёмные экзамены на юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.  Окончила университет в 2009 году и работает в Москве юристом в частной фирме. Настя рано вышла замуж, будучи студенткой. Муж Дмитрий Фаринный на 8 лет старше, единственный сын  у незамужней матери, со среднем образованием, без приобретённой профессии. Свекровь не нашла контакта со снохой, проживая с ней вместе в Протвино. Постоянно оскорбляла сноху, и Настя с грудным ребёнком вынуждена была от них уйти. Потом и развелась с мужем.   
У Анастасии учится в школе  дочь Оля (2006 г.), и от 2-ого брак растёт сын Гриша (2016 г.). С мужем Антоном Игоревичем Шапоревым у Насти полный контакт, полное взаимопонимание. Он инженер-программист с высшим образованием. Антон  работает программистом в Москве в частном предприятии.   
Наталья, наша дочь, работает в Москве главным бухгалтером частной фирмы. Живёт в Подмосковье, в г. Протвино.

Поиски родственников, краеведческого материала продолжаются. Ищу родственников в городе Таре по линии Ивана Демидовича Мотовилова. На острове Сахалин живёт сын Марка Ивановича Мотовилова, а также его дочь (ф., и., о. не знаю). Жаль, что связи с ними нет. 
В Крыму жил сын Ивана Фёдоровича Виктор Иванович Мотовилов. У него была дочь Таисья (?). Связь ещё не установил.
Познав родственников, я обратил внимание на то, что ряд болезней были характерны для ряда поколений. По линии Адриана Фёдоровича, как и он сам, в глубокой старости страдали сильно склерозом. В том числе Анна и Антонина.  По матери многих одолевала онкологическое заболевание. Рано из-за этого заболевания ушла из жизни Елена Ивановна, онкология настигла Георгия Андриановича. Многие двоюродные сестры и братья матери погибли от этой болезни. В их числе  Сергей и Иван Михеевы. Таисия Адриановна вовремя сделала операцию , и эта болезнь её больше не беспокоила.
Детей Василия Ивановича Плотицина настигал инфаркт. Неоднократно я советовал Тамаре Васильевне пить одну таблетку на ночь симвастатина. Не прислушалась к совету и не наказала родственникам, как уберечься от инфаркта.
Вывод один: стараться уберечь себя от болезней с помощью врачей. У меня диабет и большой ритм пульса. Читаю газеты без очков, двигаюсь— Значит, живу. Память меня не покидает. Настоятельно прошу всех своих знакомых проводить проверку состояния своего организма.
Моё жизненное кредо выразил поэт Лев Ошанин: 

Пока я ходить умею,
Пока я глядеть умею,
Пока я дышать умею,
Я буду идти вперёд.
.
Июль 2017 года.   

М  О  Ё    П  О  С  Л  А  Н  И  Е

Уважаемая телередакция "Жди меня"!

Я, Мотовилов Владимир Андрианович (1931 г. рожд.), разыскиваю в течение ряда лет родственников — двоюродных тёток, Харитинью и Марию Демидовных. Их девичья фамилия — Мотовиловы.  По мужьям их фамилии мне не известны.
В 1893  году Пётр Максимович Мотовилов  с семьёй из починок Малый Борок Водорезской волости, Яранского уезда, Вятской губернии переехал на постоянное место жительство в с. Седельниково Тарского уезда, Тобольской губернии (ныне Омская область). Через год к нему приехал с семьёй старший брат Фёдор Максимович.
Третий, их младший брат, Демид Максимович Мотовилов (1873 — 1918), прибыл к ним  только в 1912 году и поселился в д. Яранке Седельниковской волости, Тарского уезда, Акмолинской области (ныне Омская область).  Он трагически погиб при заготовке леса, как и его отец Максим. У них было пятеро детей — сын и четверо дочерей.
Когда погиб Демид Максимович, у вдовы Лукерьи Кондратьевны (1877-1928) сыну Ивану  шел 11-й год, младшей дочери Татьяне (1904-1991) – 14-й год. Дочери Харитинья и Мария вышли замуж за поляков и уехали заграницу. Вдова Лукерья Кондратьевна проживала в  д. Яранке с дочерьми Евдокией и Татьяной, а также с сыном Иваном. Иван Демидович погиб на фронте Великой Отечественной войны.
После войны связь с сёстрами, проживающими за границей, имела Татьяна Демидовна. Но она ничего не рассказывала родственникам  о Харитиньи и Марии,  оберегала их. Умерла Татьяна, и контакты с зарубежными родственниками  потерялись.
Известно, что дочь Демида, Мария, жила в Молдавии, потом в Латвии.  Её дочь, Галина, по фамилии Салтутра имела 11 детей. Возможно, им что-то известно о бабушках Харитинье и Марии.   
Как же сложилась судьба Харитиньи и Марии в годы 2-й мировой войны, проживавших на оккупированной гитлеровцами территории? Пока же в родословной, написанной мною, Харитинья и Мария Демидовны в девичестве Мотовиловы — белое пятно. Родичей очень много. Они живут в России, Латвии, Германии, в США, а контактов с ними нет.
С ув. В. Мотовилов.
Мой адрес: 646900 г. Калачинск Омской области,
ул. Ленина, д. 46, кв. 12.
Домашний   телефон — (8-381-55)-2-20-60.
          Мотовилов  Владимир Андрианович.  24.11. 2 010 г.

Уважаемая редакция телепередачи "Жди меня"!
24 ноября 2010 года по телетайпу я направил Вам письмо, что разыскиваю двоюродных тёток Харитинью и Марию Демидовных Мотовиловых (девичья их  фамилия). Они в 20-х годах прошлого века вышли замуж за поляков и покинули Советскую Россию. Их нет в живых, но у них много родственников, живущих заграницей, которые могли бы рассказать, как сложилась их судьба, особенно как они пережили оккупацию — эти тревожные годы.
Этим письмом я подтверждаю всё, что написано мною в первом послании к Вам. Очень надеюсь, что Вы не остановите поиск.
Очень полезная телепередача "Жди меня". Жаль, что она бывает только один раз в неделю,  и нет повторов по телевидению, поэтому стараюсь смотреть каждую передачу. 
С уважением к Вам Владимир Мотовилов.
25 октября 2012 года.
Мой адрес: 646900 г. Калачинск Омской области, ул. Ленина, дом №46, кв. 12 Мотовилов  Владимир Андрианович.
Дом. телефон — (8-381-55) 2-20-60.

СОДЕРЖАНИЕ  "Мы из рода Мотовиловых"

ОТКУДА МЫ, РУССКИЕ  …………………………………….  1 стр.
МНОГО ЛИ НАС, МОТОВИЛОВЫХ  ……………………….. 7 стр.
ВЯТИЧИ  ………………………………………………………..  9  стр.
МАКСИМ. ВДОВА АРИНА  ………………………………….  15  стр.
ФЁДОР МАКСИМОВ  ………………………………………… 17 стр.
ПОМАНИЛА СИБИРЬ  …………………………………….     19 стр.
НА СИБИРСКОЙ ЗЕМЛЕ  …………………………………….23 стр.
          НА ЗАРАБОТКАХ  …………………………………………….  26 стр.
ПЕТРУШЕНЬКА  ………………………………………………  29 стр.
ДЕМИД МОТОВИЛОВ  ………………………………………   37 стр.
ИВАН ФЁДОРОВ  ……………………………………………..  40 стр.
АДРИАН ФЁДОРОВИЧ  ………………………………………  42 стр.
ПОЕЗДКА В ОМСК  …………………………………………..   47 стр.
АДРИАН В БАЛАШОВО  …………………………………….   49 стр.
СЕЛЬСКИЙ УЧИТЕКЛЬ  ……………………………………     53.стр.
СЕМЬЯ ПЛОТИЦЫНЫХ  ………………………………………56 стр.
ЖИЗНЬ В ТАРЕ  ……………………………………………….. 61 стр.
НА ПЕРЕКЛАДНЫХ  ………………………………………….   64 стр.
ЕГОР И ДУНЯ  ………………………………………………….  68 стр.
БОРЬБА  ………………………………………………………….73 стр.
НА НОВОМ МЕСТЕ  …………………………………………… 81 стр.
В БОЛЬШЕВИКЕ  ………………………………………………  83  стр.
В СВОЁМ ДОМЕ  ……………………………………………….  92 стр.
ВОЙНА ЖЕСТОКАЯ   ………………………………………….. 96 стр.
ШКОЛА  № 41  …………………………………………………   108 стр.
МАЧЕХИ  ………………………………………………………     116 стр.
ДЕТИ АЛЁНЫ И АДРИАНА  ……………………………………123 стр.
ОСОБО ЛИЧНОЕ   ……………………………………………… 133 стр.
ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ "ЖДИ МЕНЯ"   ……………………  141 стр   
ПРИЛОЖЕНИЕ (Фотографии к родословной) ………………142 стр.

Фотографии к родословной Мотовиловых
Адриан Фёдорович  Мотовилов (1893 — 1988) — сельский учитель 1917 г.

Татьяна Демидовна Киселёва, дочь Демида Максимовича Мотовилова, с дочерьми и внучкой.

Семён Яковлевич Киселёв — внук Демида Максимовича Мотовилова.

Артём Иванович Избышев — командир Северного партизанского отряда.

Воспоминания А. Ф. Мотовилова о седельниковских партизанах.
А. Ф. Мотовилов — слушатель агробиологических курсов.  1932 г.

Учителя Седельниковской и Кейзесской ШКМ 10 января 1933 года 
(справа налево):  Елизавета Александровна Ларина,  Зинаида Дмитриевна …
— русский язык, Иван Сергеевич Тимофеев — инструктор-трудовик, Константин Антонович Шевчук — заведующий Седельниковской ШКМ, Константин Сергеевич Шестаков — физик, Заремба Ольга Тимофеевна — эаведующая Кейзецкой ШКМ,
 Мотовилов Адриан Фёдорович — агроном ШКМ, Тимофеев — инструктор-трудовик.

Просьба А. Ф. Мотовилова перевести из райисполкома в ближайшую деревню учителем.

Адриан Фёдорович Мотовилов — организатор работы
Седельниковской почты с 1 января 1920 года.

Учитель Кольтюгинской церковно-приходской школы грамоты
Адриан Фёдорович Мотовилов с матерью Натальей Родионовной (1913 г.).

Два месяца супружеской жизни. Адриан Фёдорович и Елена Ивановна
Мотовиловы в марте 1917 года в Таре. 1917 г. 

Паспорт А. Ф. Мотовилова,  выписанный рукою родного брата
Ивана Фёдоровича
 Банковский бланк на выдачу ссуды под 10% за год для сохранения молочного стада. Напоминание о выплате ссуды.1912 г. 

Елена Ивановна Плотицына (1916 г.) — будущая жена Адриана Фёдоровича
Мотовилова.


Направление А. Ф. Мотовилова на работу в Кальтюгинскую церковно-приходскую школу грамоты. 1911 г.

Документы Георгия Фёдоровича  Мотовилова (1900 — 1919) , родного брата
Адриана Фёдоровича, об окончании двух учебных заведений.  В расцвете сил погиб в Гражданской войне.

Семейное фото Мотовиловых. С тяжёлых полевых работ к объективу фотоаппарата на трёхногом штативе. (Слева направо) сидят: Фёдор Максимович, Адриан Фёдорович, Елена Ивановна Мотовиловы. У их
ног стоят Гоша и Нюра. ЛицоТаи (на руках матери) смазано.Стоят: Евдокия Фёдоровна, Кузьма Андреевич Рублевские и неизвестный. (1923 г.).

Супруги Рублевские, Кузьма Андреевич и Евдокия Фёдоровна. 1924 г.

Семья Рублевских: (слева направо) Евдокия Фёдоровна, Владимир, Кузьма
Андреевич, Виктор, его жена Галина. 1962 г.

Георгий Андрианович, старший лейтенант, и его жена Лидия Степановна. 1948 г.

Антонина Андриановна Мотовилова.1952 г.     


Внук Владимир Андрианович Владимир Владимирович. Учитель-журналист и инженер-программист. (1981)

Таисия Адриановна Ремнёва.  Медфельдшер.(1963)

Анна Адриановна Мотовилова, учитель-биолог. 1963 г

Екатерина Андриановна Мотовилова  — врач-терапевт. 1946 г.


Фёдор Максимович Мотовилов 1923 г.