Венок сюжетов-6. Опыт иллюстрации отечественной ис

                КОЗЬМА  -  ХИТРЕЦ  БОГОВ
               


                «Если бы Господь не предуготовил нам некоего русского
                по имени Косму.., мы, как полагаем, умерли бы ...»

                Джиованни дель Плано Карпини
               



                I

      Больше всего, - живя на этой земле уже немало лет, -поражаюсь я Вере людской.Сам се6я считая  при этом всего лишь  невоинствующим атеистом,  эстетически  склонным к традиционному Православию.  А заодно -  к очень умеренной демократии.
     Точнее о своём мировосприятии,-  честнее, пожалуй,-  сказать ничего не могу.
     И пока это меня  устраивает. Ибо даёт совершенно безграничный  простор для удивления. Прежде всего, как уже сказано, - для удивления способности людей беззаветно верить. В самом  широком смысле этого слова...
     Во имя каких только вер не совершали люди подвиги!
     И даже во имя каких - не умирали!
     Они  гибли за Зевса, за Будду, за Перуна, за Аллаха, за Христа, за коммунизм, за царя против коммунизма, за Родину, за семью, за товарища.  За любовь, за золото, за родной сарай, за победу такой-то, а не другой футбольной команды.
     И, как правило, делали всё это с радостью беззаветной . Даже с чувством некоего особого предназначения своего. Мессианства, что ли.
     Им говорили: иди - и гибни беспорочно; умрёшь недаром, дело прочно, когда под ним струится кровь!  И они шли: на костёр и на дыбу. А призыватели всех мастей  шли в любимый игорный  клуб, в кабак, в бордель. Ибо они, призыватели, - и в карты, и в стих, и так неплохи на вид ( почти цитата-с!). А мы, идущие на смерть,- ну, за соответствующим исключением, конечно,-  очарованные бараны...
     Содержание же того, за что надо  гибнуть  беспорочно , подчеркну ещё раз,- дело совершенно десятое. Главное -  убедить раба, что он свободен. 
     В мемуарах Шарля де Голля  читал  я о том, как героически командовал своим расстрелом вишистский генерал. То есть генерал-предатель, с точки зрения тех, кто умирал во французском Сопротивлении против фашизма. Надо же: а я-то думал,  овн зазомбированный,  что командовать своим расстрелом может лишь революционер Овод. Какую красивую легенду  носатый генерал  де Голль мне  разрушил!
     Вообще, я теперь  даже не знаю: надо или не надо слишком много  читать? От запредельного количества информации может рассыпаться стройная картина мира.
     В многочтении много печали!
     Кто он, в самом-то деле, - если со всех точек зрения,  если с разных источников письменных и от разных авторов, - скажем,  этот русский парень Козьма?
     Почему он,  любимец хана Гуюка,- сподобился же русич такой диковинной, такой даже ошеломляющей  бдагосклонности!-, не только фактически спас от голодной смерти Плано-Карпини со товарищи, но и сообщил им, италиянцам,  массу полезных сведений о тартара-моголах?  В плане, скажем так, возможности сопротивления европейцев  потенциальной,- а тогда казалось, что неминуемой!-, агрессии этих детей тьмы.
     Кто ты такой, Козьма?
     Сразу и не ответишь.
     Ибо начитали-с  мы  шибко много.
     Мало бы начитали -  всё было бы понятно.
     А не читали бы совсем -  вообще  была бы радость на века:  мы — не рабы, рабы — не мы, всё вокруг моё, сыры не засижены, в окнах — продукты, вина, фрукты!
     С этим трудно согласиться, - как, впрочем, со всякой правдой,- но когда государство начинает бороться за всеобщую грамотность, оно посылает в свою голову самый большой снаряд. Поскольку тоже мало читает. И не в курсе, что ещё Александр Македонский с возмущением сказал Аристотелю:  что, мол, за дурацкий призыв «Философию — в массы!» Чем же  мы тогда будем отличаться  от них !?   
     Но -  довольно об этом. Давайте возвращаться в сюжет.




               
                II


     Из всех монахов-путешественников, которых посылал в Тартарию со своей наивной миссией испуганный Запад, именно немолодой,- за шестьдесят тогда ему уже было,- францисканец Плано Карпини понял, - более или менее понял, но и за то ему спасибо -,  трагически-героическую роль Руссии, которая держала окровавленный  щит меж  двух враждебных рас - монголов и Европы. Спасибо тебе , Плано,  вечное  тебе  спасибо!
     Десятки дней брела и  ехала его крохотная миссия по равнинам, усеянным белыми костями и черепами непогребенных русских. Нетрудно представить состояние монахов: они шли  по христианскому кладбищу в тысячи вёрст туда, - они приближались к чудовищному  Тому, что иначе, как Преисподней,  назвать трудно.
     В чём же дело, Господи?!
     Сотни тысяч посечённых, аки трава, православных под небом Твоим.
     Расклёванных птицами чёрными.
     Изъеденных зверьём алчным.
     Как Ты допустил такое?!
     Киевляне провожали монахов -  словно Вергилия, спускающегося в ад. А встретили,- много месяцев спустя,- как возвратившихся из ада.  Даже - как воскресших из мёртвых!
     Это была встреча  родных людей.
     И Плано Карпини передал чувства  своих товарищей по героическому путетешествию и чувства встречавших их русских с неожиданной, не свойственной  сухотатому тексту-отчёту эмоциональностью. «Приехали же мы туда,- в Киев они приехали,- за пятнадцать дней до праздника блаженного Иоанна Крестителя. Киевляне, узнав о нашем прибытии, радостно вышли нам навстречу.» Напоминаю, ссылаясь опять же на Карпини, что вышли эти чудом оставшиеся в живых люди из домишек и подвалов почти уничтоженного тартарвой великого города. Люди, у которых лишь души были ещё не под гнётом Ига! А тела уже давно в цепях. «Именно они, - жители вчера и завтра великого, а ныне втоптанного в землю, в кровь и в грязь Киева,- поздравили нас, как будто мы восстали из мёртвых. Так принимали нас по всей Руссии...  Даниил и Василько, брат его, устроили нам большой пир. И продержали нас в гостях  дней восемь...» Прошу простить за какографию. На самом деле у Плано сказано не «в гостях», а «против нашей воли».
     Но это, думается, он вводил в заблуждение своего  бдительного и строгого Папу...
     По логике трагизма Русия,- так её называли латиняне,- и католический Запад должны были немедленно,- забыв хотя бы на время свои  расхождения по филиокве и похерив  возможность или невозможность готовить тесто для просвир на закваске,-  объединиться перед угрозой тартар и  прибрать к рукам  всё до Ла-Манша максимум за восемнадцать лет. Однако ничего этого не случилось. Даром предчувствия Творец нас не наделил.
     Средневековые «базы НАТО» и тогда прощупывали возможность приблизиться к нашим границам. Это - с одной стороны. А с другой - сами «базовики»  продолжали бредить идеей обращения  тартар  в католичество, - по официальной формулировке в «Христианство», но не в ипостаси же Православия, вестимо!-,  - чтобы в дальнейшем направить их дурь на сарацинов.  Которая, - о дури, в смысле о силе военной,  речь, - с изобретением огнестрельного оружия уже исторически скоро превратится в прах.
     В пыль и перхоть она превратится!
     А Ермак завоюет Сибирь с десятком пушчонок и сотней опищаленных казаков.
     Воистину, руководить - значит предвидеть!
     Но никому это не дано из смертных.
     Слова, слова, слова. И полнейшее неумение учиться на ошибках прошлого.
     Так что я  даже не знаю:  читал ли Папа о русском парне Козьме Хитреце? Который, со слов монаха-францисканца Плано-Карпини (а пишут то через дефис, то раздельно), спас его миссию, - вашу-вашу, господин Папа, миссию !-,  от голодной смерти.




                III
 
    Не спеша История делается.
    Она похожа на каток, которому по барабану, каких он комаров давит: был бы асфальт.
    Но - быстро жизнь людская проходит...
    Когда юного Козьму,- лишь будущего Хитреца,-  ордынцы  тащили на волосяном аркане в сторону неведомого ему Каракорума,-   коршуны чёрные ещё, наверно, выклёвывали  глаза русским воинам, павшим в бесконечных побоищах с толпами  бесчисленного и неведомого народа, словно вырвавшегося из недр мрачного Тартара.
    Хотя, не исключено, что волосяной аркан и нагайка вскоре были заменены чем-то более гуманным:  ведь парень этот, худой и высокий, со светло-русыми волосами до плеч и рассеянным взглядом художника,- был золотых дел мастером. А ханы монгольские,- чей эстетический вкус уже проснулся, - тщательно  выковыривали  таких  для себя, как драгоценные каменья,  из тел всех  поверженных народов планеты.
    Но одно знал русич Козьма, - сотня за сотней, тысяча за тысечей вёрст от родных берёз отмеряя!-,  что никогда больше не вернётся он ни в свой Киев, ни в свой Козельск, ни на свой  погост, безымянный и скорбный. Ибо нет больше на земле отчей ни городов, ни погостов  этих. А есть лишь чёрные остовы сгоревших церквей, трупами набитые.  Потому что   именно в храмы сбивались последние защитники весей своих, чтобы умереть ножа  и от пламени тартарского, на родные иконы глядя.
    И решил Козьма,- не воин неутомимый по натуре своей, а златописец,- что какую бы жизнь ни назначили ему тартары, он проживёт её, вкладывая в искусство своё частицу русской души. И, если завоюет талантом своим  хоть толику права в аду,- то будет всю жизнь использовать его для спасения попавших в плен соплеменников и соверников...
    «Господи,- уже приближаясь к столице шестиногого государства,  которая была тогда просто очень большим скопищем всё тех же телег, коней и вельблудов -, подумал юный Козьма,-  какая у Тебя огромная планета, Отче наш! Неужели Ты дашь, - неужели Ты позволишь, Боже мой!-, захватить её всю,- прекрасную, зелёную, птицами,  райски поющую, населённую,-  людям,  которые ничего не создали во славу Твою, кроме телеги?
Но этого же не должно быть, Господи!»


                Мой самый Светлый,  Вселюбивый мой,
                Не должен им отдать Ты этот рай земной!
                Ведь Ты его создал для счастья и любви,
                Не дай, чтоб утонул он в грязи и крови!
                Безглазьем черепов мир смотрит на Тебя.
                Неужто Ты, своё творение любя,
                Заменишь пенье птиц скрипением телег
                И вервью власяной, влекущей в рабство всех?
                Я с детеских ногтей не разу не просил
                Тебя. Теперь -  молю:  спаси сей мир, спаси !!!





                IV

     Вот такого «хитреца», -  а глупец всегда мудрость за хитрость принимает,- встретил в бесконечно далёком Каракоруме, в столице многотелегой, где-то на севере от Китая, на неведомой и студёной речке Орхон,- посланец господина Папы, монах и дипломат Карпини.
     Нет-нет: не он его Хитрецом назвал – он лишь повторил приставшее к парню имя.И написал в своей «Истории монголов» так.
     «После смерти Ярослава,- это был великий князь Суздаля, отец  Александра Невского,  пытавшийся решить в Орде какие-то наши  русские дела и, судя по всему, отравленный матерью монгольского императора,- если только мы хорошо помним время, наши татары,- то есть татаро-монголы, приставленные в качестве «туроператоров» к крохотной делегации господина Папы,- отвели нас к императору,- только что севшему на престол: то есть, надо понимать, уже к Гуюку.- И когда император услышал от наших татар, что мы пришли к нему, то велел нам вернуться к матери ради того, что на следующий день ОН ХОТЕЛ ПОДНЯТЬ ЗНАМЯ ПРОТИВ ВСЕЙ ЗЕМЛИ ЗАПАДА,- выделено мною,-  как нам говорили за верное знавшие про то. И ... как он хотел, чтобы мы не знали этого. И когда мы вернулись, то пробыли немного дней и снова вернулись к нему. Вместе с ним,- Плано, я не понял:  С КЕМ?!-, мы пробыли благополучно, - благополучно в том смысле, что остались живыми? -, месяц  СРЕДИ ТАКОГО ГОЛОДА И ЖАЖДЫ,- вновь выделено мною,- что едва могли жить, так как продовольствия , выдаваемого на четверых, едва хватало одному, и мы ничего не могли найти купить, так как рынок был очень далеко». Такое вот гостеприимство...
     Высокомерие монголов, - о чём пишут все,- к другим народам было совершенно запредельным.Его можно сравнить в современной истории разве что с высокомерием британцев  в эпохи их процветания,- да, вот так, господа джентльмены: в этом смысле, вы - монголы Европы,- - которые говорят: А) «Чтобы ирландцы не завоевали весь мир, Господь придумал виски» и Б) «Никогда не делай того, что может сделать немец».
     И так далее.
     Посему впредь не стоит удивляться, что Главный Монгол написал Папе, а позже французскому (галльскому) королю примерно одно и то же: вы, мол, там не очень  выпендривайтесь, псы неверные, но платите Мне дань  сполна  и заранее.
     Мне, на плечах которого -  Небо!
     И тогда...
     Да: и тогда -  ТО, ради чего этот сюжет. Слушаем Плано-Карпини!
     «И, если бы Господь не предуготовил нам некоего Русского по имени Косму, бывшего золотых дел мастера у императора и очень им любимого,- вот значит отчего Козьма - «хитрец»!-, который оказал нам...  поддержку, мы, как полагаем, умерли бы... Косма показал нам и трон императора, который сделан был им раньше, чем тот воссел на престоле, и печать его, изготовленную им, а также разъяснил нам надпись на этой печати. И также много других тайн вышеупомянутого императора мы узнали...»
    Цитату прерываем, ибо Плано-Карпини дальше весьма  детально объясняет, от кого, - кроме русского парня-златохудожника Козьмы, спасшего их от голода,- узнали они многие тайны. От русских, конечно, что были в свитах князей своих, за ярлыками в Орде толпившихся. Конкретней - от попов  ( «от клириков» у Карпини) наших, бывших, видимо, при всех делегациях. От венгров, уже тартарами битых.  Некоторые из этих европейцев пребывали ,- а чаще, конечно, насильно  удержались, - в Орде и Ордой по десять и даже по двадцать лет. Зная латынь, французский, русский, они овладели здесь и тартарским. Так что с толмачами не было никаких проблем. Монах господина Папы пишет, что переводчиков чаще других был Темер, воин князя Ярослава, ханшей-матерью отравленного. Называет Карпини и многих других русских.
    Да, но от голодной смерти его и товарищей, повторим последний раз,  спас русский художник по золоту Козьма Мудрец. Ибо слово «хитрец» его может унизить.


                Нет хитрости в тебе, Козьма.
                А есть талант  и злая доля.
                Не лёг ты костью в чистом поле,
                Да, жизнь в Тартар аж занесла!
                Где ни берёзок, ни крестов,
                Ни милых сердцу куполов...
                Но ты, борясь с жестоким веком, -
                В аду остался Человеком!   
               



               
                V


     В «Истории монголов» Плано-Карпини есть особая глава. Восьмая по счёту.
     Пожалуй, ей место где-то ближе к концу книги. Ибо в ней автор говорит о том, КАК НАДЛЕЖИТ ВСТРЕТИТЬ ТАТАР НА ВОЙНЕ. Которую он, монах-посланец господина Папы, не просто не исключает, но считает совершенно реальной.
     И там, в главе той, словно веет духом и мыслями Козьмы-златокузнеца.
     Вместе с другими европейцами, удерживаемыми Ордой в своих удавьих объятиях, русский художник,- кормя едва не умерших от голода итальянцев всем, чем мог, - говорил им о вещах серьёзных. Даже -  очень серьёзных!
     О том, что замышляют тартаре в отношении мира христиан. А замышляют они его, как и всякий иной мир «от Востока до Запада», просто уничтожить. Так им было,- и это логично,-  предначертано их звероподобными  вождями  и богами.
     Логично потому, что если ты по судьбе ничего не умеешь, то проявить себя,- войти в Историю!-,  ты можешь, лишь разрушив то, что сделано другими.
     Рассказывал итальянцам  Козьма, Хитрец Богов, также о том, каково оружие Орды.
     Как устроено государство-войско тартар.
     Почему нельзя верить ни одному обещанию ордынцев. Ни одному! Коварство и ложь есть суть этого конгломерата  полудиких племён.
     Какие хитрости воинские надо иметь в виду при встрече с ними.
     Говорил об укреплении городов и крепостей европейских.
     Шептал о  том, чего боятся моголы.
     И даже -  что делать с пленными...
     Но всё это, как говорится, было и прошло!
     Орде просто несказанно повезло, что она переживала этап сплочения государства, когда весь прочий мир переживал время государственной раздробленности. И ещё ей повезло, что она  успела намахаться своей кривой саблей до появления огнестрельного оружия. После чего почти мгновенно превратилась лишь в грозный миф.
     В отвратительный миф!
     Поскольку слишком  много горя принесла планете...
     Поэтому давайте закончим этот сюжет на более светлой, что ли, ноте.
     Например, ещё раз вспомним, - и подольше, а желательно никогда,  не забудем !- , имя своего соплеменника – русского парня Козьмы. Золотых дел мастера.
     Надо же, какая выпала человеку судьба!
     Всю жизнь быть рабом.
     Хотя и любимым.   
     Казалось бы, давно забыл другой и те берёзки, и те золотые маковки родных церквей.
     А он так и не омоголился!
     Хотя ныне примеров  грустно обратных -  несть числа: и партийность, и национальность, и веру, и даже пол, как те перчатки, по-тараканьи шустрый народишко меняет. Он же, Козьма,  остался и русским, и христианином. И даже европейцем.
     Живя в самых дебрях, в самом  чреве средневековой Азии!
     Исполать тебе,  златокузнец Козьма,  в  благодарной памяти нашей...


                Учись, земляк, отыскивать СВОИХ
                В Истории бескрайних океанах:
                Нет категорий «поздно» или «рано»,
                Коль речь идёт о духом нам родных!
               
                Златую нить нам протянул Козьма
                Сквозь сонм веков, сквозь дали и сквозь страны -
                И чуточку светлее, что ни странно,
                Вдруг стала историческая тьма...

                Мы поняли, что человеком быть
                Возможно даже в логове поганом:
                И царстве тьмы, - далёком, окаянном,-
                Сумел, Козьма, ты душу сохранить!

                Своею златокудрой головой
                И синими  Художника очами
                Сияешь ты  из дали вековой,
                России сын, что и в аду был с нами!

               
                * 



                ВИКСАВЕЛ-2.