возвращение из ада

В ночном небе рассыпались яркие звёзды. Луна выглядывала из-за маленькой тучки, как будто в прятки играла. Петровне не спалось. Весь вечер раскладывала она по полкам заготовленные для зимы, расфасованные по мешочкам холщовым, травы. Она не была целительницей, но мама, ещё в детстве, научила находить в лугах и полях именно те травы, которые помогали простым смертным снять некоторые недуги. Медпункта теперь в округе не было, фельдшер приезжала раз в неделю. Привозила таблетки, меряла давление. И вела душевные разговоры с местным, состарившимся, населением. Вот и бежали все к Петровне, когда подступала хворь какая. Детей у Петровны не было. Муж был. Загремел на 3 года за драку в тюрьму. В ту пору Петровну Машей называли все. Молодая, статная. Она замуж по любви вышла. А люди трепались, что по привороту. Такая тихоня, как бы сама нашла. Ясно, что мать постаралась. Мать её все ворожеёй называли. Не знала Марьюшка, правда это или нет. Но, то, что со своим суженным встретилась без мамкиного приворота, это точно.
Степан немножечко прихрамывал. А так был красивый, смешной. Бойкий. Вот и попал в тюрьму. А Машка ждала его, на свиданки ездила. А он ей сказал, что другую полюбил. Просил развода. На развод Машка была не согласная. Но Степан домой так и не вернулся. Остался в Архангельске. С поварихой этой. Потом пришёл документ о разводе. Вот и всё. Так и жила Петровна одна. Навещал её только племянник из города. Он у неё пацаном тут летами жил, вот и привык, видимо. Привозил продукты городские. Лекарства. Петровна не говорила ему, что не есть она колбас и других деликатесов. А про лекарства тоже не говорила. Чтобы не обиделся. Отдавала всё в соседнюю деревню, молодой семье. Было у них пятеро детишек мал-мала. Они благодарили её.
Легла в кровать, перекрестившись на образа. Закрыла глаза и сон стал одолевать уставшую за день женщину. Очнулась от звука подъезжающей машины. Машины на хутор не приезжали и днём, а тут ночью. Петровне стало не по себе. Жила она в деревне одна давно. Раньше в деревне было много домов. Да стали люди уезжать. И теперь жила она здесь одна. Не боялась. Привыкла .А тут испугалась. Машина остановилась прямо около крыльца. Вышли из неё молодые крепкие ребята, трое. Подошли к дому и постучались в окно. Петровна прятаться не стала. Раз приехали, значит нужна помощь. Открыла засов на входной двери. Вышла к ним.
-Мария Петровна?- спросил усатый мужичок. Он был ниже всех, хлюпенький, а по всему видно было, что главный.
-Я это. А вы кто, люди добрые?
-Нам помощь твоя нужна. Племяш твой, Колян, адресок подкинул.
-Чем я вам помогу? Я немощная и слабая. Да и годков много уже. Небось, денег надо, так нет у меня.
-Какие деньги, мать? Мы тебе сами дадим. Много. Тут у нас больной лежит в машине. Нет у него никого родных. Не приютишь у себя?
-Так, ведь, милок, если больной, в больницу везти надо. Лечить.
-Нельзя ему в больницу. Узнают где и добьют. А у тебя тут полежит. Если помрёт, скажешь, что племянник .Ведь не знает никто , как тот выглядит.
-Да что с ним такое-то?- Петровна заглянула в машину. На заднем сиденьи полулежал молодой мужчина. Голова была перебинтована, кровь сочилась через бинты.
-Не возьму я.- Петровна от машины отошла, перекрестилась.- Не смогу ему помочь. Шибко избитый.
-Так не надо лечить. Помрёт, так похоронишь на кладбище вашем. Вот справки, что болел раком. Их и покажешь , если спросят.
-Что ты, родной, какой это рак? Убийство будет, если помрёт.
-А ты не парься, бабуля.Вот тебе номер телефона, по нему и позвонишь, полицию вызовешь. А вот и денежки.
Высокий, бритоголовый протянул пакет. А потом достали из машины насчастного и потащили в дом. Петровна семенила следом, охала. Пыталась не пустить в дом, да никто на неё внимания не обращал. Занесли, на кровать положили. И пошли прочь.
-Давай, бабуля!!! - главарь ей сказал, а у самого глаза колкие такие, хитрые. Петровна за долгую жизнь свою научилась распознавать людей. У этого на душе чернота одна. Машина завелась и уехала.
Петровна пакет на стол положила и к кровати подошла. Несчастный стонал. Просил что-то. Прислушалась и поняла, пить просит. Дала ему воды холодной из родника принесённой. Он пил жадно, большими глотками. Петровна ковшик поддерживала. Видно было, что руки у него дрожат. Слабые. Напился и на подушку упал. Задышал часто-часто. Дотронулась до лба, а лоб горячий.
На кухне заварила чай из разнотравья. Оставила остывать и настаиваться. Попросит ещё, вот и нальёт ему. Сон как рукой сняло. Петровна пошла в прихожую. Там на столе пакет. Взяла его, открыла. Документы лежали. Открыла паспорт. Остапенко Сергей Максимович. Фотография не та. Вернее, человек на кровати сильно отличался от человека в паспорте. То ли изменился очень, то ли паспорт был чужой. Справка на его имя, по поводу болезни. Внизу приписан номер телефона. И деньги. Столько денег Петровна в жизни своей не видывала. Она и пересчитывать их не стала. Не её это деньги, зачем чужие считать?
Постоялец снова застонал. Петровна подошла. Надо было перебинтовать, что ли. Ведь живой ещё. Подошла к комоду, достала бинты. Лежали они в коробке из-под сапогов. Было их много. Она сама нарезала бинты из марли. К ней приходили люди с болячками, вот и приходилось перебинтовывать. Достала мази, посмотрела на него. Он её не видел. Он был уже далеко в мыслях. На пути к Богу. Но Петровна помнила. как мать её говорила, что пока человек дышит, надо попытаться вернуть его в этот мир. Петровна готовила мази сама. Покупала в аптеке вазелин и добавляла в него всё, что нужно. Для каждой болячки разное. Принесла настой из трав, стала размачивать и потихоньку снимать бинты. Человек стонал. Видимо, боль он, всё таки чувствовал. Бинты засохли. Отрывались медленно. Когда полностью сняла, то увидела раны на голове. Осмотрела внимательно и поняла, что голова не пробита. Что там насчёт трещин, не видела. Но поняла, что молодой организм справится с болью. Надо помочь человеку. Она смыла кровь. Наложила мазь и забинтовала снова, чистым. Потом попыталась снять с него окровавленную одежду. Билась долго. Трудно было приподнимать его, но Петровна не сдавалась. Под одеждой тоже могли быть раны. Когда сняла рубашку, то увидела наколки. Много наколок. Поняла, что человек этот сидел в тюрьме. Бояться она не привыкла. Сидел так сидел. Ей-то что? Главное, найти раны, если есть. Раны были. Прямо в боку был след, как будто его ножом ударили. И множество синяков. Столько, что всё тело было цвета наколок, такое же синее.
До утра не сомкнула глаз. Всё боялась, как бы постоялец не помер. Утром собралась в деревню. Там сегодня фельдшерица приедет. Надо купить антибиотиков. Хоть она и не имела образования медицинского, но знала, что без них в таких случаях не обойтись. Травки одно, а раны глубокие. Надо лекарства.
Уходя, подошла к кровати. Мужчина лежал на спине. Дышал ровно.
-Дождись, касатик. Я не долго.- сказала ему, хотя знала, что он её не слышит.
В медпункте уже люди собрались. Сплетни последние собирали. Петровна судить людей не любила. Разговоры такие не поддерживала.
-Доброго здоровья вам!- сказала, войдя.
Ей откликнулись все. А Лиза, молодая, дородная баба, которая знала всё про всех, спросила Петровну, глядя ей в глаза:
-Петровна, а кто это ночью к тебе приезжал? Машина крутая, чёрная? Видела я.
-Да мне больного привезли. Плохой очень. Родственник дальний. Может и помогу.
Лизка ещё попыталась поспрашивать, но Петровна не стала на вопросы отвечать. Все знали, что она на разговоры скупа, и перевели разговор на другую тему.
Купив антибиотиков, зашла в магазин. Осмотрелась. Купила продуктов кое-каких. А вдруг очнётся постоялец и надо будет кормить.
Придя домой, первым делом к нему подошла. Он спал или был без сознания. Значит, живой ещё, это было не плохо, в его состоянии.
Две недели Петровна не отходила от него. Страдалец то спал, то стонал. Пить просил и больше ничего. Температура то поднималась, то опускалась. А через две недели заговорил. Спросил, где он находится и кто она такая. Петровна выдохнула.
-Есть хочешь или как?- спросила его вопросом на вопрос.
-Да можно.-ответил.
Петровна каждый день ждала этого, когда же он к жизни вернётся. Каждое утро кашу варила. Манку на молоке. Немного, чтобы самой съесть, если он не проснётся. Вот и сейчас каша готова была уже. Покормила его, сам он ложку удержать не мог.
-Бульон тебе сварю. Потом поешь.
-Мать, а ты что со мной возишься? Я не помню тебя. Ты, родственница, что ли?
-Да нет, не родня я тебе. Дружки твои привезли тебя. Вот и лечу. Как умею. А ты сам-то откуда будешь, Сергей Максимович?
-Как ты меня назвала?
-Так в документах твоих прочитала имя. Разве не так тебя зовут?
Паренёк помолчал. Потом отозвался:
-Так зовут, раз написано. А тебя как звать?
-Петровной зови, все так зовут.
Он кивнул в ответ. Потом отвернулся к стене. Тревожило его что-то, но она не стала приставать и выспрашивать. Захочет, сам расскажет.
Одежды у него не было никакой. А вставать начнёт, так и одеть нечего будет. Петровна пошла в магазин. Купила по мелочи. Футболку, штаны спортивные, носки, тапки.
-Кому это Вы покупаете?- продавщица тоже. видать, хотела узнать побольше. Но Петровна отмахнулась.
-Поправляется Серёжа мой. Племянник троюродный. Ходить начнёт, а одеть нечего.
Дни шли медленно, но зима уже была на пороге. Постоялец уже ходил по дому, на имя Сергей не отзывался с начала, потом привык, видимо. Пытался по дому ей помогать. Рвался за водой к колодцу сходить. Но Петровна не пускала. Куда ему на улицу, не окреп ещё.
По вечерам истории ей разные рассказывал. Про жизнь. Про детство. Она слушала с удовольствием. Ей с ним было лучше, чем одной. Про то, кто его избил и за что не говорил. А спрашивать Петровна не хотела. Захочет, сам расскажет.
 Новый год встречала впервые за долгие годы не одна. В деревне все знали, что племянник выздоровел, но у неё не спрашивали. Видели его пару раз на улице. Когда снег расчищал.
Петровна планы на весну строила. Решила в огороде картошки больше насадить, для двоих-то много надо. Грядки он ей поможет копать. А она ещё сможет и посадить и ухаживать. Май жаркий был. Просохло всё быстро. А постоялец её в дорогу засобирался.
-Мать, ты прости меня. Надо наведаться к своим. Потеряли, наверно.
-А как же ты поедешь туда? К кому пойдёшь? К бандюкам этим, что ли? Оставайся у меня. И мне помощь и тебе покой.
-Нет, мать. Приедут, тебе проблем привезут. Я к тебе потом приеду. Когда проблемы свои порешаю.
Держать она его не стала. И правда, что ему тут делать, молодому мужику? Достала пакет с деньгами и документами. Подала ему. Он в пакет заглянул.
-Откуда столько?
-Дружки твои оставили, чтобы было на что хоронить.
Он деньги достал. Ей подал половину. Она не взяла.
-Тебе нужнее. Мне пенсии хватает- сказала.
Он подошёл к ней, обнял.
-Спасибо тебе, мать, за всё. Я вернусь. Обязательно. Не болей тут и меня дождись.
Петровна перекрестила его. Отвернулась, чтобы он её слёз не увидел. Как сложится всё у него, только об этом и болело её сердце.
Деревня оставалась позади. Куда идти, он не знал. Документы были не его. Да, он знал этого парня. У него и правда была онкология. В тюрьме познакомились. Ещё 6 лет назад. У Серёги родных не было. Они чем-то похожи были. Оба высокие, черноволосые. На зоне сильно не откормишься, оба были худые. Потом как-то разбежались по жизни. Не встречались. А тут его документы. А сам-то он где? А его самого звали Алексей. Но, он специально не говорил настоящего имени Петровне. Эту святую женщину он начал считать матерью своей. Хотя, у него матери не было. Была живая, но отказалась от него , когда он в тюрьму попал. Стыдилась этого. Уехала от отца. Начала новую жизнь. Вот, только в этой новой жизни не стала не богатой не счастливой. А иначе зачем бы пить стала водку вёдрами.
Алексей достал немного денег. Подошёл к остановке. Автобус стоял, по времени отправление было через 10  минут. Он смотрел в сторону хутора, как бы мысленно прощаясь с женщиной, подарившей ему ещё один шанс начать всё с начала и вырваться из ада, в котором он жил долгие годы.
Купил билет, сел на место около окна. Сидел и вспоминал всю свою жизнь. До райцентра было пол часа пути. Много можно навспоминать. Но его тут же укачало. А снов он не видел.
В райцентр приехали быстро. Вернее, так ему показалось. Место было незнакомое, но он быстро сориентировался. Лёха знал уже, куда поедет. У него в паспорте новом был адрес. Надо навестить родителей Серёгиных. Узнать, что и к чему. Подошёл к окну кассы, спросил молодую деваху, что сидела за кассой, как доехать.
-Напрямую не доедете. Придётся с пересадкой.
-А ты мне объясни поподробнее, чтобы я не заблудился.
Деваха глазки ему состроила, улыбочку на лице нарисовала. Потом говорить начала. Всё подробно объяснила. Лёха запомнил, но понял, что дорога будет длинная, не нарваться бы на полицию, что ли.. А то его по отпечаткам вычислят. Он не привык вести себя мирно и спокойно. Но иначе было нельзя. Так и добирался, молча. Как глухонемой.
Серёга был парень деревенский. Рассказывал, что у него мамка с отцом. Всю жизнь в колхозе отработали. Много не накопили, но жили справно. Деревню Лёха нашёл быстро. Пришлось, правда, пешком прошагать километров пять, но он уже окреп, пришёл даже не уставший.
Серёгин дом ему сразу показали. Дом был большой, одноэтажный, но видно было, что хозяева строили его для большой семьи. Постучался в окно. Из окна на него смотрела женщина. Он узнал бы её, у Серёги глаза были такие же, огромные, чёрные. Женщина показала ему рукой на вход, как бы сказала :"Заходи."
Он вошёл, огляделся, поздоровался. Женщина смотрела на него внимательно. Ждала, что скажет ей незнакомец.
-Я друг Серёгин. Вот мимо проезжал, дай, думаю, заеду. Попроведаю брата. Он мне , как брат. Вместе на зоне сидели.
Женщина выдохнула, получилось, как будто всхлипнула.
- Нет сына больше. Не вернулся. Я искала его, обращалась куда надо. Если помер, так хоть бы могилку найти. А так и не знаю, что и где.
Лёха опустил глаза. Он понимал, где Серёга лежит. Понимал, что вместо имени Серёгина там его имя написано. Попробуй, найди.
Женщина засуетилась. На столе быстро появились яства деревенские. Пригласила к столу, водочки бутылку поставила. От выпивки Лёха отказался категорически. Боялся, что напьётся и всё ей расскажет.
Женщина говорила и говорила. Его спрашивала о сыне. Лёха рассказывал о друге с удовольствием. До вечера просидели за разговорами. Лёха засобирался. Женщина уговаривала его погостить. Но не мог он в этом доме больше находиться. Паспорт чужой, считай, карман прожёг. Так было горестно. Суки друганы его. Ещё какие. Благодаря им эта святая женщина всю свою жизнь положит на поиски сына. И не найдёт. Спросил об отце Серёгином. Оказалось, помер в прошлом году. Вот и получается, что одинокая женщина страдает по вине чужих ей людей.
Прощались, как родные. Лёха пообещал вернуться. Навестить. А подумал про себя, что разберётся со всем, и на могилку Серёгину отвезёт мать его, чтобы она смогла с ним поговорить, хотя бы. Ведь нет ничего хуже, чем не знать, что с ребёнком твоим.
Автобус подъехал по расписанию. Один рейс с утра, второй вечером. Пешко идти не надо было. Лёха поцеловал женщину, оглянулся, входя в автобус. Она плакала.
Дорога показалась Лёхе вечностью.Он думал о ней, этой уставшей от горя матери, о том, как можно чужую жизнь превратить в ад, даже не думая об этом. Теперь он точно знал, куда поедет. Нужно было навести порядок в рядах его обнаглевших дружков.
Москва встретила Лёху своими огнями, как родного. Он знал здесь каждый кабак, музеев не знал, а вот по кабакам прошёлся основательно. В какой идти, сомнений не было. Он выглядел сейчас не по московскому. Пришлось зайти в магазин, одеться. Продавщица попалась смышлёная. Быстро подобрала ему одежду и ботиночки. Он в них и ушёл, а старую одежду выбросил в мусорный бак. На лице его была борода, которая старила его лет так на десять. Но сбрить её, значило, оголиться перед всеми. А это было ему сейчас совсем ни к чему. Он сел в такси и помчался искать справедливость.
Ресторан был полупустой, видимо, гости ещё не подтянулись. На сцене стоял молодой пацан и пытался петь. Именно пытался. Голос у него был противный. Лёху вообще раздражало, когда человек в ноты не попадает. Лёха сам пел. Всегда пел. И на зоне и на свободе. Этим и на жизнь зарабатывал. Вокруг его персоны по этому поводу всегда собиралось много сочувствующих. И слушали и танцевали. И потом водочку стаканами хлестали за его счёт.Он на зоне попробовал наркотики. Потом завязал. А  тут нашло что-то. Снова начал. Невменяемый стал. Совсем с катушек съехал. Тот вечер он помнил, но старался в памяти не ворошить. Сидели, бухали. Он сходил, ширнулся. Потом вышел и стал пальцы гнуть. До того догнул, что получил по башке. Он помнил, что били резко, без жалости. Как будто он им насолил чем-то. Понятно, что пьяные. Но так нельзя. Очнулся он уже в доме Петровны. Он не мог забыть о прошлом. Потому и уехал. Хотя , где ещё можно быть в безопасности, как не у неё на хуторе?
Но теперь он точно знал, что поступил правильно. Надо было отомстить, за себя, за Серёгу, за мать его. А кто , кроме его это сделает?
Он заказал себе по минимуму. Салатик да сок. Выпивать ему было противопоказано. Он ждал дружков своих. А они всё не шли. Не спешили. Это раньше проводили в кабаках всё свободное время, а теперь кто за них счета ресторанные оплатит?
никто ТАК И НЕ ПРИШЁЛ. Лёха расплатился по счёту, поехал в гостиницу. Снял номер. Денег у него было не меряно, можно было жить здесь не один год. Всю ночь думал, как поступить, как пробраться к этим собачникам. Как сделать это так, чтобы они не узнали.. К утру план был готов. На осуществление его нужно было время, деньги и выдержка.. Всё это  у Лёхи было. При чём в огромных.
Утром он вышел из гостиницы. Первое, что нужно было сделать, это купить ноутбук. Но магазины были ещё закрыты. Пришлось подумать о завтраке. Уловив запах пирогов, он нашёл пироговую. Там купил пирогов, кофе, чай, и засел за пиршеством на долгие полтора часа. За это время многое передумал, наслаждаясь вкусным завтраком.
Потом выбрал себе самый навороченный ноутбук, о котором всегда мечтал.
В гостиницу вернулся быстро. Со своей странички войти было нельзя, пришлось создавать новую. С неё зашёл на свою старую. Такое там было написано. Масштабы человеческого сострадания его поражали. Число поклонников выросло до огромных размеров. Теперь ему предстояло среди этого народного моря найти человека, кому будет можно довериться. Он искал долго. Опомнился уже за полночь. Время, которое было проведено на просторах виртуальной жизни, было проведено не зря. Он нашёл женщину. Она писала о нём хорошо. Но это было ничто по сравнению с её глазами.