Сильные люди

                Сильные люди

 Случился некий казус, я не дал человеку кружку воды, просто сказал, что нет и всё. Не очень приятная история, но была и предыстория.
 Пару дней до этого, зашёл в мою мастерскую этот тип, похоже, у него был до этого весёлый вечер и бурная ночь. Средне опухшая физиономия, запах плохого пива и кислотабачный парфюм выдавали его состояние. Попросил воды, ну я и налил ему в кружку, выпил он и побрёл поближе к своему месту работы.
 Вот только от моей кружки теперь исходил жуткий запах. Пробовал отмыть, но уже сработала психология, я просто выбросил вонючую посудину.  И вот теперь выдал ему, что не дам, я пожилой человек, приношу чистую воду из дома, он молодой и способен сам обеспечивать себя. Про провонявшуюся кружку я ему не стал говорить, не поймёт ведь, внутренне он считает себя правильным парнем.
 В отместку он обозвал меня «семейником», у них тоже воды не выпросить. Семейниками, на его родине, называют старообрядцев. Этому запивохе сложно понять, запах перегара и табака не всем нравится, вот я и попал в «семейники».
 Знал бы он, что мои корни тоже идут от старообрядцев, только уральских. И мне ни сколько не зазорно такое сравнение, скорей это даже предмет гордости. Дед мой прекрасно читал книги на старославянском, был уважаемым человеком не только у единоверцев.
 Ещё в Первую Мировую он был призван в армию, участвовал в Брусиловском прорыве. Получил ранение, осколок снаряда повредил руку, сделал его инвалидом. Вернулся домой, тут революция, Гражданская война. Про эти времена в его жизни я мало знаю. Но в дальнейшем он много работал на руководящих должностях. Всё его образование была церковно приходская школа, но природные способности позволили освоить всякую работу. Он руководил колхозом, потом мельницей. Был даже судьёй в районном суде, пока не появился юрист с образованием. Естественно он был членом Партии Большевиков.
 Бабушка, конечно, расстраивалась, всё - таки он слегка отступал от правил старообрядческой церкви. Одно время случился у него перерыв в работе, бабушка уговорила его читать им книги на молебнах, мало кто уже понимал старославянское письмо. А службы велись по старым книгам, ведь старообрядцы не дружили с никонианами.
 Дед и стал читать старые книги на молебнах, дело – то хорошо знакомое. Узнала про это сельская партячейка, вызвали его и устроили ему разнос. Учитывая его прежние заслуги, обошлось выговором. В те времена исключение из партии могло повлиять даже на жизнь детей исключённого.
 Вот только есть одна беда в нашем роду. Отследить прапрадедов крайне сложно. В период репрессий тридцатых годов, старики решили спрятать церковные книги подальше от властей. Один из старейшин был отправлен на дальнюю заимку с церковным архивом. Книги, где были записаны, кто и когда родился, был повенчан с кем, когда умер, было решено спрятать до лучших времен. Так и сделали. Вернулся из лесу посланец уже в конце пятидесятых, без книг и почти без памяти, не мог толком сказать, что произошло за эти времена. Ходили в лес, искали по заимкам, но результатов никаких. Так что о предках я могу знать только из рассказов отца. Дед мне ни чего не рассказывал, поскольку я был слишком мал, когда он был ещё жив. Про своего прадеда знаю, его звали Истафей, но даже мой отец его не застал живым, вот такая история с биографией.
 Мало помню из разговоров взрослых, запомнилась одна фраза. Разговаривали о каком – то из своих, тот человек сказал, что помрёт к Покрову. Говорили, что посмеялись над его словами и забыли. Но на Покров этот человек обошёл своих друзей, поговорили по пустякам, утром, он уже лежал в избе на широкой скамье со свечой в руках, все зеркала были завешены платками, притихшая родня готовилась к похоронам. Тут и вспомнили его слова, вообще старообрядцы уходили в мир иной спокойно, помолившись и покаявшись, поручая свою душу Создателю.
 Такими их сделала жизнь, твёрдость в вере и многолетние гонения официальной церкви.
 Следующее, запомнившееся событие, связанное со старообрядцами было уже в приличном возрасте. Разговорились в поезде с попутчиками, разговор как – то сам склонился к старообрядству. Вспомнили, кого знали из этих людей, чем знамениты были в своих краях. Попутчик один был с Урала, знал этих людей не понаслышке. Рассказал довольно необычную историю.
 Ещё молодыми пацанами решили они своей компанией, среди зимы сходить на лыжах в поход. Долго выбирали маршрут, потом уговаривали родителей отпустить их. Когда вся подготовка закончилась и выступили. Шли где лесом, местами по замёрзшим речкам, ночевали по - таёжному, в лёжках выстланными лапником. Чистый воздух, вечерний костёр, сколько романтики. Беда пришла тихонько, без предупреждения. Метель.
 День, другой можно переждать, но надо выходить к людям, припасы дорожные не бесконечны. Вот и пошли, вроде по карте и компасу. Разве что карта взята из школьного атласа, кто её составлял, не подозревал, как её будут использовать. Шли несколько дней, конечно, сбились с дороги, просто шли и всё, если остановиться может быть совсем плохо. На какой – то день пути один из парней просто упал и не поднялся. Попытки его растормошить, ни чего не дали. Снег падал на его лицо и не таял, он был мёртв. Кое - как привязали его к лыжам и тянули из последних сил, бросать было нельзя. Развели костёр среди камней, пытались сделать себе чай, непослушные руки не держали кружки, но чай оказался живительной влагой, только кружки подавали чьи – то чужие руки. Плохо запомнилось дальнейшее, какое – то покачивание, голоса и всё.
 Очнулись в тёплой каморке, на столе  стояли чашки с тёплой кашей, хлебом и
какое – то ароматное питьё в горшке. Когда головы приобрели способность соображать, вспомнили замёрзшего товарища. Стало жутковато, что скажем дома, как объясним его родителям.
 В низкую дверь протиснулся мальчишка, принёс горячий чайник и чугунок с парящей картошкой. Спросили его, есть ли взрослые в доме, парнишка, молча, кивнул и вышел. Через какое – то время за дверью послышались шаги и тихий говор. Вошёл бородатый мужчина, перекрестился на иконы в углу каморки и произнёс в сторону двери: «Заходи, чего мешкаешь». Когда мы увидели вошедшего, онемели от неожиданности. Перед нами стоял, слабо улыбаясь, наш замёрзший до смерти товарищ. Бородач тихо произнёс: « И не таких выхаживали, повезло вам, охотники домой возвращались, подобрали вас». Прожили мы у них несколько дней, пришли в себя полностью.
 Пришёл уже знакомый уже бородач, велел собираться домой, пора. Одели нас уже в свою, более походную одежду. В ночь вышли на лыжах. Тёмной, безлунной ночью шли с короткими привалами, бородач молчал. Уже на рассвете вышли к накатанной санями дороге.  Бородач сказал, к полудню будет идти санный обоз, подберёт и показал направление к нашему дому. Надо было просто не сбиваться с дороги и ждать пока догонят обозники. Перекрестил нас двумя пальцами на дорогу и так же, молча, скрылся в лесу. По сей день неизвестно, где всё это произошло, что это были за люди, умеющие жить в глуши.
Возможно, парни набрели на село старообрядцев, им просто не показали где это и как там живут, меньше знают - крепче спят. Зря старался запивоха, называя меня «семейником», ему не понять силу этих людей.