Глава 9. И глаза его увлажнились

С того времени фирма ООО «Чижикова и К°» стало разрастаться на манер родной Российской державы в эпоху казачьего похода Ермака,  положившего начало добровольному присоединению Сибири однозначно в назидание губернскому атаману Петровичу, незаконно присоединившему к своему участку 5 га общего леса, самозванному орденоносцу и охранителю спокойствия у дискотеки «Пять углов». Помещения, наспех снятого зимой в подвале на Маросейке, прямо под всегда открытыми летом настеж окнами морга, откуда несло смесью хлорки, гнилья и формалина, катастрофически не хватало. Павел Иванович отыскал огромный ангар в районе убитого младолибералами автозавода — там, где когда-то были мощные цеха по производству советских автомобилей ортопедической внешности. Его не смущало, что придется вложить большие деньги в реконструкцию и ремонт здания, похожего теперь на отхожее место для всего микрорайона. Он понимал свом хозяйственным умом, что при той шальной инфляции, подаренной народу оголтелыми шоко-либералами, это, безусловно, лучшее капиталистическое вложение.
Он самым активнейшим образом принял участие в строительстве и модернизации здания, умудрялся следить за кражей кирпича и раствора, сам показывал нерадивым строителям, как правильно делать кладку из селиконового кирпича и выметать строительный сор, при этом так виртуозно управлял метлой, будто происходил из дворников, а не от партийца среднего звена. Откуда он это знал? Известно еще со времен Генри Форда, что любой рачительный хозяин и капиталист, руководствуясь логикой и здравым смыслом, может научить любого рабочего, мастера и профессионала его же собственному ремеслу, даже если отродясь кроме книги, скрипки и столового прибора ничего в руках не держал.
По мере того, как объект приобретал плановый вид, туда заселялись молодые люди. Они сновали с бумажками по центральному залу, заставленному столами под красное дерево по темно-зеленому ковролиновому покрытию, сидели на подоконниках, на столешницах, беседовали в кулуарах, курили в беседке под окнами кабинета Павла Ивановича, обмениваясь опытом, проводили семинары и мастер классы с приезжими сотрудниками из периферии и представителями на местах, словом, осуществляли бурную и громоздкую деятельность, постепенно выходящую из под отеческого контроля Чижикова.
По мере процветания Империи, наш герой прикупил землицы в ближнем пригороде с прицелом на далекое будущее, поделил на участки помельче, построил дома и котеджи вокруг собственного замка, и переселил туда самых достойных сотрудников с семьями, связав их не только с собой, но и с землей и кредитами под щадящий процент, которые взыскивались потихоньку из зарплат и бонусов, не причиняя никому особого беспокойства. Счастливцам завидовали остальные и ждали, когда Павел Иванович снова прикупит землицы, и они тоже смогут переселиться и обжиться на новом месте. Но земля дорожала, а Чижиков как-то не шевелился, тем самым создавая внутренние неудовольства, разделив сотрудников на классы землевладельцев, квартировладельцев и лиц съемного жилья.
- Мы вчера такой шашлычок с Петром Андреечем сбацали, - рассказывал в курилке тот, кто жил неподалеку от дворца.
- А ко мне вчера сосед приходил пульку расписывать, - делился другой, но доходом и рангом пониже.
- А я вчера отвозил хозяину плату за жилье на другой конец города, - говорил с завистью третий.
- Хорош курить, молодежь! — иногда покрикивал Павел Иванович, выглядывая на половину из окна, после чего сотрудники мгновенно разбедались по своим местам, как напуганные коты.
В какой-то момент он задал себе вопрос: а что, собственно, делают здесь все эти хорошо одетые люди на мои деньги? И не мог дать ответа. Вникнуть же во всю эту суету ему не позволяла занятость и мудрая лень.
Иногда он встречал у себя уполномоченных, с кем был знаком лично, и кто самостоятельно привозил мешками письма с фотографиями и деньгами. Они ценили свою службу, потому что она давала им хороший доход, хотя, наверное, и подворовывали. Но, не сильно, иначе это бы всплыло — они были людьми старой закалки, понимали ответственность и знали скромную меру хищения. Павел Иванович с удовольствием перетащил бы кое-кого из них из провинции в центр ради его усиления, но, во-первых, он боялся оголить форпосты бизнеса на местах, а во-вторых, многие из них были необучаемы новым средствам ведения коммерции из-за своей отсталости или природной тупости. Поэтому Чижиков предпочитал у себя в новом офисе людей с университетским, а еще лучше, с заграничным образованием, кого в России развелось к тому времени несчитанно числом.
С некоторыми из уполномоченных на местах из простых, навещавших иногда центральный офис, Чижиков охотно обедал в собственном ресторане, открытом добродушным хозяином из гуманитарных соображений и из нежелания платить кому-то постороннему втридорога за еду, когда есть возможность сэкономить и не заплатить — главный принцип успешного бизнесмена во все времена.
Здесь столовались все сотрудники за очень умеренные деньги. Еда была советского образца, то есть многонациональная и вкусная, насколько бывает вкусной такая еда, жирная и тяжелая, рассчитанная на российский, сибирский, кавказский промозглый и суровый климат, требующий огромных калорийных затрат для сносного выживания, когда большая часть года — зима, а все остальное время — жалкие потуги на лето. Правда, новая офисная мелюзга, все эти тощие гуппи, барбусы и скалярии, следя за фигурой, воротили от еды носы и фыркали на селедку под шубой и салат олевье, предпочитая модные суши и терьяки, но появлялись в ресторане ежедневно и уминал за обе щеки.
- Лживый и нелицеприятный народец, — думал о них Павел Иванович, встречаясь с ними ежедневно в ресторане.
- Ну что им не хватает? - он обратился к заезжему ненадолго Крамскому, приглашенному ради душевной беседы отобедать, чем бог послал, под водочку, настоянную на хрене собственного, чижиковского производства.
- Я бы за жизнь в столице все отдал, - мечтательно произнес Крамской свою заветмую мысль.
- А переезжай-ка ко мне сюда! - воодушевился Чижиков.
- Нет, это я так, образно сказал. Я только что дом построил. Баню. Рыбалки у вас тут нет.
- Дом продашь, рыбалку я тебе организую.
- Трудно сейчас сниматься с места. Только-только зажил.
А ведь действительно, Яков Геннадьевич купил себе аж двадцать соток земли у реки на краю леса, поставил трехэтажный каменный дом для себя и молодой сожительницы, которя его терпела вместо жены, отправленной в отставку с появлением больших денег, и двухэтажный гостевой дом с баней. Между ними он вырыл бассейн. Нанял кухарку и прислугу. Вообще-то и сам он круто изменился, сменил сандалии с белыми носками на туфли из кенгуру, очки купил роговые, и внешне был больше похож на преуспевающего губернатора в любимчиках у высшего руководства, чем на сотрудника, честно сказать, шарашкиной конторы «Чижиков и К°» с явной претензией на мировое господство в области одурачивания простаков.
- Как там у нас дела на местах?
- Нормально пока, но надо что-то новенькое придумывать. Интерес падает, медленно, но неукоснительно.
- Мы над этим думаем. Есть предложение?
- Отдайте мне соседнюю губернию.
- Так ведь там есть свой уполномоченный.
- Да что он там приносит. Слезы. А я подниму оборот. И мне хорошо, и вам.
- Не хорошо, как-то, Яков Геннадьевич. Не хорошо конкурировать со своими.
- Так а что делать, если от этого вашего уполномоченного мало толку?
- Не кажется вам, Яков Геннадьевич, что уха немного кисловата.
- Похоже на то.
- Лимонной кислоты перелили.
Павел Иванович позвал повара и стал его отчитывать за проделки и недочеты.
- На, сам пробуй. Мне кисло, ему кисло, а тебе в самый раз. Что, вкусы у нас не сходятся?
- О вкусах, Павел Иванович, не спорят, как говорится.
- Вот именно, уволю тебя, чтобы не спорить о вкусах. Я есть хочу и мне надо, чтобы твой вкус совпадал с моим. Чтобы совпадал с его вкусом, а не наоборот. Даже китайцы подстраивают свою кухню под наш ранжир. Люди с тысячелетней культурой чревоугодия не пытаются нас учить и перевоспитывать, зато ты, деревенщина из простых, навязываешь нам свой смак.
- Сейчас сменю, - сказал повар и засуетился.
- Какой еще дурак тебя на такую зарплату возьмет?
Он хотел сказать, «кто тебя дурака возьмет», но получилось то, что получолось.
- Быстро, - скомандовал Чижиков повару, раздраженный своей оплошностью.
- Тот мгновенно исчез и почти сразу вернулся, но с борщом.
- Это другое дело, - сказал Павел Иванович, отведав борща, и стал быстро черпать и громко отхлебывать, как невоспитанный ребенок, которого нетерпеливые пацаны ждут во дворе играть в футбол, чем поверг Крамского в недоумение и оторопь.
Может, когда захочет, - сказал хозяин, покончив с борщом, который был, между прочим, третьего дня.
Чижиков сам обедал на фирме почти каждый день. Ему обычно приносили на подносе прямо в кабинет, но он и сам лично проверял, чтобы у сотрудников было все то же, что приносили ему, обедая с гостями в ресторане. Но его все равно обманывали. Ему подносили еду, которую готовили на завтра, так что у него было всегда свежее, а у всех остальных как минимум, суточное. Он снова позвал повора и стал проводить с ним, как говорили в старину, распеканцию.
- Скажи мне, дружище, почему у нас люди не доедают? Почему все остается на тарелках и летит в помойку?
- Я почем знаю? - прикинулся повар дурачком.
- Не знаешь, почему много отходов? Нет?
- Публика у нас такая, неблагодарная.
- Готовишь, ты, братец, плохо.
- Помилуйте, Павел Иванович. Только что похвалили.
- А почему не едят?
- Так ведь не французы мы с их порциями, величиной с блоху.
- Стало быть, от щедрости нашей все наши беды?
- Выходит, что так.
У Павла Ивановича, как у любого рачительного хозяина, иногда случался острый приступ экономии, когда из всего негодного, даже самого непотребного, хочется произвести прибыль.
- Слушай сюда внимательно, - сказал Павел Иванович повару, - когда я вижу, сколько пропадает еды, у меня сразу болит душа и требует от моего мозга, чтобы он, в отличие от ленивого твоего, напрягся и придумал кое-что, чтобы эти несъеденные продукты приносили человечеству дальнейшую пользу. Тем более, что все продукты девственной свежести и превосходного качества. Вот ты, голова, об этом думал?
- Можно в сарае завести с десяток поросят и кормить их помоями, как это делают обыкновенно в при столовках и кафе.
- Как вас называть? - спросил Крамской.
- Повар Алямсов.
- Неужели таки Алямсов?
- По папе.
- А по маме?
- По маме я Егор Помоев.
- Я даже представил себе, как запах свиней будет радовать со двора сотрудников фирмы, - сказал Крамской.
- Я как-то об этом не подумал.
- Так у него свой интерес, - вмешался Чижиков, - я его прекрасно понял. Вонь сможет покрыть запах прокисшей помойки нашего двора, как боров молодую свинку.
Повар покраснел. Вывоз отходов был на его совести.
- Да и свинина у нас в ресторане не особенно в ходу, - сказал он невпопад.
- Надо придумать, как бы половчее переработать недоеденные остатки первого потребления, - Павла Ивановича понесло в модном теперь направлении другого толка, - в экологически дружественные природе продукты второго поколения, то есть в Секонд Фуд. Взять в пример сеть магазинов Секонд Хенд, куда сносят на продажу ношеное и не очень, и где попадаются вещички даже весьма себе  ничего для тех, кто дорогие магазины привык обходить околицей.
- А что так сложно? - спросил повар. - Проще никак нельзя?
- Проще только на кухне у меня воровать.
- Когда это было?
- Когда в рефрижератор якобы молния ударила, а на самом деле бомжи костер развели на крыше. И никто неделю в холодильник не заглянул.
- Вы опять об этом.
- Сколько туда входит тонн, восемь?
- Да.
- А протухло?
- Двенадцать. Ну вот, опять? - с досадой и упреком сказал повар Алямсов, - милиция была, покражу не доказали. Сказали, что за неделю гниения и брожения добавился вес.
- Доказали бы, ты бы не тут сидел. То есть, не стоял, - поправился Чижиков.
- Понял?
- Понял.
- Ну, слава богу, что понял. Зато теперь будем поставлять в консервах в вечно голодную Африку, - к чему относилось это «зато», до сих пор загадка.
- Проще всего будет с мясом, курами и котлетами, простыми и по-киевски, - с уверенностью армейского знатока предложил Крамской. - Если эти остатки измельчить и провернуть через мясорубку, то их можно обратно переработать в котлеты «домашние». От обычных они будут отличаться только тем, что у котлет первого потребления панировочные сухари хрустят снаружи, а у второго потребления — панировка внутри.
Павел Иванович задумался. Намечалось интересное побочное производство опять же ни на чем, но обещающее солидные барыши.
- К примеру, рыба, жареная в тесте, легко перерабатывается в фаршированную рыбу «аля кошер-стайл», для которой по рецепту нужны рыбный фарш, мука и яйцо.
- Еще проще будет с переработкой первых блюд, - внес предложение в своей манере повар Алямсов. - Если супы слить в один котел и сварить с остатками копченой осетрины, то получится уха сборная по-царски, если борщ переварить с рыбой, то это будет рыбный свекольник, а если харчо запахнет рыбьим жиром, то это уже отборная уха по-батумски.
Чижиков и Крамской от такого предложения дурно поморщились, но смолчали.
- С салатами будет обстоять хуже, - продолжал повар Алямсов, будто давно вынашивал в голове проект Чижикова, только не имел счастья с ним поделиться, - особенно с «селедкой под шубой», «оливье» и «мимозой». В какой последовательности их ни смешивай, все равно получается эстетически не очень привлекательный продукт бурого цвета.
- В таком случае подсказываю, - отвестствовал Чижиков, - смешай с заплесневелыми помидорами, перетри в питательную пасту, залей в тюбики, назови красиво на французский манер, хоть «Паста аля Бурбон», и продавай как новый продуктовый бренд вместо уже надоевших протеино-содержащих пищевых соусов и добавок.
- Точно, как я сразу не догадался! - Алямсов даже ударил себя ладонью по лбу, как это делают отпетые дураки.
- Слушай сюда. Если этой пастой намазать булочку с кунжутом, положить туда котлету «Секонд Фуд», украсить нарезанными кружочками из остатков соленых помидоров, огурцов, красного перца и добавить щепотку квашеной капусты, то можно легко составить конкуренцию известному на весь мир ресторану быстрой еды. Откроем филиалы по всей стране, а ты будешь старшим, если захочешь.
Повар еще раз обалдел. Его только что чуть было не уволили и он сильно испугался до легкого испражнения, а теперь перед ним раскрывались мечтательные, подслащенные перспективы. Он из благодарности согнулся, прогнул спину, выставив кокетливо задницу, одновременно задрал подбородок и протянул руку ладошкой вверх. Но Чижиков ничего этого не видел, он сосредоточился на другом.
«Секонд Фуд» — новое экологическое направление для тех, кто любит хорошо и вкусно поесть практически задаром из переработанных высококачественных исходных продуктов первого потребления, — написал Павел Иванович на бумажной салфетке слоган, прищелкнул языком и довольный положил в карман пиджака с перспективой озадачить Семена Зряченского — прессу сенсационной и продажной ориентации в одном лице.
- Пошли, — сказал он Крамскому, встал из-за стола и вытер салфеткой рот. В этот момент мысль его резко переменилась.
- Знаешь что, Яков Геннадиевич, а бери-ка ты соседний регион под свой дополнительный контроль, только не втихаря, а как руководитель федерального округа, солидный администратор, а сосед пусть пойдет к тебе в подчинение без понижения в должности. И мне хорошо, и тебе прибыль, и есть чем заняться в перспективе дальнейшего роста.
- Государственный вы человек, вам бы губернией, да что там губернией! - сказал с умилением Яков Геннадиевич, попутно благодаря всевышнего, что довелось когда-то встретить Чижикова на краю скорбной ямы. И даже пустил слезу. Не сдержался и Павел Иванович — его глаза тоже увлажнились, и ему стоило усилий, чтобы не зарыдать в ответ.
Он хотел было дать Крамскому поручение разыскать тех двух губернских дам, одна из которых могла бы стать Павлу Ивановичу лучшей женой, но как-то постеснялся, решив переслать это поручение как-нибудь в письменном виде, обезличенно в ничего не значащей разнарядке или в циркуляре по фирме и без объяснения причин такого интереса.

Следующая глава: http://www.proza.ru/2017/07/16/797