Метро

Юрик очень любил метро. Там было столько красивого камня. Всё блестело. Море света. Волшебные поезда, что едут сквозь землю. Клаустрофобией он не страдал и всегда был готов залезть в самую узкую щель, если там было что-то интересное, поэтому его не тяготила толща земли над головой. Мама сидит рядом на мягком диванчике, а Юрка то на коленях глазеет в окно, за которым змеятся кабели и кометами мелькают лампочки, то своей попой проверяет упругость сидения, то, раскачиваясь, наискосок пересекает проход и садится напротив как будто он взрослый и едет один. Они с мамой только что вернулись с Чёрного моря, где Юра загорел до чумазости, которая подчёркивалась белой рубашечкой и светлыми шортами. На его темноволосой голове красовалась настоящая тюбетейка – это был подарок его дяди, дядя был инженером гидроремонтником и лето провёл в командировке в Средней Азии.
Мало - помалу Юрка привлёк внимание редких пассажиров.
Две пожилые женщины подсели поближе к его маме и завели странный и непонятный для шестилетнего мальчика разговор. Они дождались остановки, чтобы был слышен голос, и закидали её и вопросами и похвалой.
- Это Ваш мальчик?
- Да, это мой сын.
Женщины понимающе переглянулись.
- Конечно он Ваш, но как Вы решились взять его, такая молодая, такая красивая.
- У Вас вся жизнь впереди. А ещё дети у Вас есть?
- Это мой единственный сын. Почему вы считаете, что я не его мама.
- Его, его, но… только, ведь, Вы взяли его к себе из Ташкента после землетрясения. У бедняжки погибли все родственники?
- Да что Вы такое говорите, это мой сын!
- Да, да, конечно Ваш. - Женщины ещё более понимающе заулыбались, - Вы настоящая героиня, но как он здесь приживётся, он же совсем другой, не такой как мы.
- Да почему же другой – это мой родной сын!
- Да, да, конечно Ваш.
Так Юра впервые столкнулся с тем, что окружающие воспринимают его не так, как он себя сам. И если бы он не помнил себя и своих родных с младенчества, то, подросший, он мог бы и засомневаться и вспомнился бы ему ещё не раз, разрушенный стихией Ташкент.
Мама всё объяснила Юре. Тёти ошиблись. Мы-то с тобой знаем, что я твоя мама, а ты мой сын.
Первые устойчивые воспоминания детства у Юры начинаются с того возраста, когда он ещё сам не умел ходить. Юра либо передвигался по кроватке, держась за поручни, гугукал и внимал восторженным проявлениям чувств родных, либо в его руку вкладывали ошейник покладистой домашней любимицы лайки и собака с большим терпением водила Юру по всем комнатам дома, причём долго и никогда не протестовала. Зимой собаку запрягали в санки.
Много лет позже, Юра уже учился в десятом классе, в их дворе поселились две узбекские семьи с многочисленным «мелким» потомством.
Эти сорванцы не давали Юре прохода: как завидят его, то сразу окружат и кричат на весь двор: «Таджик! Таджик! Таджик»! – Видно в той среде, где они росли, быть таджиком было верхом неприличия. Человек не должен опускаться до того, чтобы быть таджиком! Обычно Юрка топал на них ногой, делал грозный вид, и детвора отбегала на приличное расстояние, тогда он спокойно уходил. Конечно, он не сердился на них всерьёз, но сама назойливость приставаний детворы доставляла некоторое неудобство.
Позже у детей это прошло…

2006