Одуванчики

-----------------------------
-  О, как хорошо слышно, - удивился он, - не скажешь что ты в Америке. Ну, как дела? Рассказывай. Я плачУ.
- Нормально все, я тоже могу заплатить за разговор, - сказал Рабинович.
- Нормально? А чего ты тогда такой?
- Какой?
- Сумны , как моя теща говорит.
- Я нормальный, - сказал Рабинович и прокашлялся.
- Ну, да, как будто я тебя не знаю. Все у тебя в порядке?
- Все у ме-ня в по-ряд-ке, - сказал по слогам Рабинович.
- Все у тебя в Америке есть, может чего-то не хватает, может прислать чего?
- Не хватает, - ответил Рабинович эхолалически.
- Чего тебе не хватает?
- Помнишь на нашей улице, по краям, такие одуванчики росли... Ты мне лучше скажи, как там наш дом? - спросил Рабинович.
- Разломали весь ваш дом. Новый хозяин еще кусок двора у соседа прикупил и построил дворец. Такой уродливый, бля. Огромные окна без рам от потолка до пола, как витрина в гастрономе, люстра - мне кажется ее украли в оперном театре, винтовая лестница, я так и не научился по ней ходить, биллиарданая, парная с джакузи. В общем, от вашей хатки на сельхозпоселке ничего не осталось. Только одна стена, от той комнаты, которая называлась “детскaя.” Архитектор, который проектировал новый дом, он вас знал и ваш дом знал, пошутил: «стена детского плача». Я пару раз был внутри , ничего старого не осталось, ни кухни, ни детской, ни родительской спальни, только когда в окно посмотришь, то по соседским заборам понимаешь, где находишься. Кур нет, собаки нет. Из всех деревьев, только одна груша.
- Ну, а как все вообще? - пытаясь освоиться с мыслью, что дома по которому он так тосковал все годы, по которому бродил во сне и встречался с живыми и давно уже умершими, больше нет.
- Наташа, помнишь эту девушку на Орнеллу Мути похожую, сашину любовь, - умерла. Скажи Саше. Продержалась год, после того как вы уехали. Саша ведь ей ничего определенного не обещал. Сказал только: станем на ноги, я заберу тебя. Год ожидания для молодой красивой женщины замного будет. Короче, спустя время, стала она везде появляться с одним фраером. Бабки, видно, у чувака были, тачка, хата своя. Они вместе в Польшу ездили. Милая пара такая, симпатичная. Я Саше по телефону сообщил, но он сказал, что не до этого сейчас. Вы тогда только такси купили, нужно было с банком рассчитываться. А чувак ее наркоманом оказался. В Минске уже к этому времени много появилось этого говна. На иглу сел и ее подсадил. Наташа оказалась к этому психологически готова, очень быстро в тему въехала и покатилось. Опережая всех. Чувак ее кинул, когда понял, что ней творится. В девяностом году летом ее нашли где-то на Козлова в старом доме, который еще пленные немцы строили. Она с двумя наркоманшами в подвале ширялись и ей, вдруг, стало плохо. Эти две твари, что с ней были, кинули ее и убежали. Наташка умерла и пролежала неделю, пока ее случайно не обнаружили. Короче, хоронили Орнеллу Мути в закрытом гробу.
- А как там моя собака? – спросил я.
В Минске у Рабиновича остался уже немолодой, но еще крепкий и очень красивый пес по кличке Фил – восточно-европейская овчарка. Он не мог расстаться с собакой до последнего дня, тянул и только перед отъездом спохватился, что пес не устроен. Отдал овчарку в спешке в случайные руки. Приехали какие-то мужики из Смолевич на красном москвиче и забрали. Пес не давался им, и Рабинович посадил собаку в машину. Когда они поехали, он увидел как Фил заметался в салоне и смолевические, довольно грубо, старались его удержать...
- Нет больше твоей собаки, - сказал он. Могу тебе рассказать, но ты расстроишься.
- Рассказывай.
- Короче, в первую же ночь, как только они его привезли, посадили в вольер, он выгрыз и выломал лапами стенку и убежал. Неделю шел из Смолевич, непонятно что ел, пришел к старому пустому дому и лег. Стал вас ждать. Эти догадались, где он, приехали, ловили во дворе петлей и опять увезли. Посадили на цепь в ошейнике. Представляешь, он же на цепи никогда в жизни не сидел. Он даже поводка толком не знал. Пес сам снялся с ошейника, не знаю как, и убежал. Как будто что-то с ним случилось. Он же был всегда ласковый. У вас дом был полон людей, он вел себя со всеми по-дружески на равных, ни разу никого не укусил. А здесь, вдруг стал кидаться - он при доме и охраняет, пока хозяева не вернутся.
Пришел ваш сосед и сказал, что пес лежит во дворе уже третий день, что он бросал ему хлеба и просунул под забором миску с водой, но с собакой нужно что-то делать, потому, что он не подпускает к дому рабочих. Я позвонил смолевическим.
В тот день я на работе был. Приехал, один, попытался надеть на собаку ошейник, пес кинулся и укусил. Тогда он пошел в машину, взял ружье, застрелил собаку, бросил там же во дворе и уехал.
Я похоронил Фила под грушей.
- А рябина, помнишь рябину перед домом? - Рабинович пытался уйти от воспоминаний.
- Рябину напротив вашего дома спилили, она мешала новому хозяину в гараж заезжать. Улицу асфальтировали, так что нет больше твоих одуванчиков.