Н. И. Надеждин. Вифания

Н.И. Надеждин

ВИФАНИЯ
(Статья из «Энциклопедического Лексикона»)


ВИФАНИЯ, второклассный мужеский и вмести училищный монастырь Московской епархии, иначе называется «Спасо-Вифанским», и находится в трех верстах от знаменитой Троицкой Сергиевой Лавры, на самой границе Московской и Владимирской губерний, на углу, который образуется большими дорогами из Москвы в Лавру и из Лавры в Александров. Эта обитель одолжена бытием своим митрополиту Платону Левшину, который, бывши вместе архимандритом Лавры, полюбил нынешнее место Вифании, и в 1783 году основал здесь, на собственном иждивении, кладбище для Лаврской братии, с тем, чтоб и самому иметь убежище, где бы мог вполне наслаждаться миром уединения. До 1797 года она сохраняла этот первоначальный характер пустыни; но тогда император Павел I, удостоив посещением своим юную обитель, повелел возвесть ее на степень второклассного штатного монастыря, с тем, чтоб архимандритами были постоянно наместники Лавры и монастырь не переставал быть по-прежнему Лаврским кладбищем. В то же время, в ознаменование признательного благоволения к своему наставнику, великому ревнителю духовного просвещения, государь соизволил ассигновать на учреждение при новом монастыре семинарии 30.000 рублей, для устроения зданий, и назначил предполагаемому заведению 4.000 рублей годового оклада жалованья. Платон долго наслаждался этой «процветшей, яко крин, пустыней»: так назвал он Вифанию в надписи, украшающей доныне памятник, который он воздвигнул внутри обители благотворительному монарху. Последние годы своей глубокой старости Платон проводил почти безвыездно в Вифании; продолжал неусыпно пещись об ее устройстве; и завещал ей прах свой по смерти, которую вкусил в ее недрах (см. Платон Левшин).
Несмотря на свою новость, Вифания принадлежит к любопытнейшим памятникам нашего Отечества. Соседство величественных впечатлений и еще величественнейших воспоминаний, возбуждаемых Лаврою, нисколько не подавляет ее занимательности: напротив, она служит к ним прекрасным дополнением, и прогулка в Вифанию должна быть поставлена в обязанность всякому просвещенному посетителю Лавры. Здесь все проникнуто, напитано духом пастыря, который был неоспоримо блистательнейшим украшением отечественной Церкви. Вифания есть живой, красноречивый памятник ума, вкуса и даже характера Платона: самые мелкие его оттенки изображаются здесь, на каждом шагу, яркими чертами.
Местоположение Вифании выбрано так удачно, как только можно было выбрать в неблагодарных окрестностях Лавры. Она стоит на небольшом возвышении, при устье речки Конгуры, впадающей в Торгошу. Возвышение это, впрочем относительное только к самым ближайшим окрестностям монастыря, обрисовывается для глаз лишь с речки, которую Платон, задержав вверху каменною плотиною, превратил в обширный пруд, разделенный на три залива: он омывает монастырь под самыми стенами. По отношению к общему уровню, Вифания лежит напротив в яме, окруженная лесами. Но строитель позаботился открыть из ней виды на величественную Лавру, широкими просеками. Самый монастырь виднеется только вершинами своих зданий с большой Московской дороги и со стен Лаврских. Здания монастыря, окруженного каменною стеною, состоят из соборной церкви, колокольни над воротами, братских келий, в два этажа, по обеим сторонам ворот, архиерейского дома и дома для настоятеля и казначея, также двуэтажных. Семинария, обогащенная недавно новыми пристройками, находится вне ограды, с приезда к монастырю. Тут же, против ней, рядом с корпусом для профессоров, находится богадельня: она устроена также Платоном.
Соборная церковь, почти при входе в монастырь, отличается оригинальною особенностью архитектуры. Она посвящена воспоминанию Преображения Иисуса Христа, и представляет внутри искусственный образ горы Фаворской, на вершине которой находится алтарь. Гора эта убрана мхом, кустарником, и даже зверьками, которые гнездятся в ее ущельях. Вход идет с обеих сторон обыкновенными лестницами, маскированными выпуклостью горы; но есть и прямо ступеньки, в роде извивающейся тропинки, которая приводит перед самые царские двери горнего алтаря. Внизу, под горой, углубляется, в виде пещеры, другой алтарь, посвященный памяти Воскресения Лазаря, совершившегося в древней Вифании. При входе в эту большую пещеру, с левой стороны, находится другая меньшая, где хранится гроб, в котором обретены мощи преподобного Сергия Радонежского; тут же и гробница, скрывающая прах митрополита. Снаружи, у окна, дающего свет в это таинственное убежище, где соединены вместе памятник смерти и залог бессмертия, вывешена копия завещания Платона; подлинник его хранится в Лаврской ризнице. Стены церкви, на ровне с верхним алтарем, опоясаны хорами, которые оперты на колонны, отделанные под мрамор, и украшены, как и передняя часть храма, или трапеза, живописью церковно-исторического содержания. Платон завещал этому храму многие священный вещи, которые он получил от разных замечательных лиц; в числе таких вещей показывают образ, присланный Платону Иерусалимским патриархом. Примечательно также изображение апостола Петра на полотне, на хорах: под ним находится надпись в силлабических стихах, где пастырь, ревнивый обличитель паписма во всю свою жизнь (см. Платон), иронически советует католикам не уповать на ключи апостола, за-тем, что «у них есть свой ключарь».
Не менее оригинальна маленькая домовая церковь во имя Св. Духа, устроенная в архиерейских кельях. В ней, вместо иконостаса, поставлены только царские двери, с двумя образами на стекле по сторонам. Алтарь отделяется от церкви небольшою балюстрадою и завесою во всю церковь, на которой иконы вышиты золотом. В этом запечатленном высокою простотою святилище; митрополит слагал величие своего сана и священнодействовал простым иереем.
Дом, или кельи, в которых находится эта церковь, отличаются также самою скромною простотою, хотя они были всегдашним жилищем первосвященника, чтимого рядом монархов. Верхний этаж, где и церковь и митрополичьи покои, деревянный. Ныне помещаются здесь ректоры Вифанской семинарии; впрочем расположение комнат и внутренние украшения остаются без перемены. Из окон прекрасный вид на пруд и на Лавру. Мебель имеет старинный, вычурный характер, но без всякой пышности. Стены увешаны портретами, эстампами, но более программами диспутов в академии и в семинарии. Замечателен портрет самого Платона, гравированный Вальпергою в Турине; под ним находятся Французские стихи, сочиненные князем Белосельским:

L’honneur de notre Eglise, esprit rare, honnete homme,
D’Aaron meme il sut resusciter le ton,
Et dans l’art de toucher le coeur par la raison
Surpasser Augustin, balancer Chrysostome.

Но драгоценнее всего собственноручные письма царственных отроков, великих князей Александра и Константина Павловичей, которые Платон имел всегда перед глазами, за стеклом в рамках. Письмо Александра от 23 июля 1787, из Царского Села: оно писано еще нетвердым, неустановившимся почерком, и проникнуто всею невинностью детства. Вот его список, с восстановлением правописания: «Ваше преосвященство! Весьма вас благодарю за приятное письмо ваше от 12 июля. Я чрезвычайно рад, что имел счастие познакомиться с вами. Очень для меня лестно ж, что вы обо мне помните, и я постараюсь сохранить вашу ко мне благосклонность. Жалею, что короткое наше житие в Москве помешало мне видеть многие близлежащие места и между прочими Троицко-Сергиеву Лавру, где вы, думаю, не редко бываете. Но надеюсь оное исполнить впредь. Теперь же, покорно прося вашего ко мне благословения, пребываю навсегда, вам усердный и доброжелательный - Александр. Царское Село. 23 июля 1787 года». Константин писал от 28 июля того ж года; но его почерк уже совершенно тверд, и при том замечательна его же Греческая приписка, сделанная весьма красиво и правильно. Предлагаем здесь и это письмо с дипломатическою верностью: «Ваше преосвященство! Покорнейше благодарю вас за письмо. Приятно мне видеть из него благорасположение к нам жителей Московских. Заслуживать оное есть долг мой. Не менее радуюсь, что имел случай познакомиться с вашим преосвященством. Воспоминание ваше мне всегда приятно будет.  <…>
По монастырю рассеяны следы Платона в памятниках, надписях и даже эпитафиях, украшающих скромные надгробья почивших иноков, которых он знал лично. Было уже упомянуто о памятнике посещения и благотворительности императора Павла: он очень прост и поставлен у самого архиерейского дома, под окном митрополичьего кабинета; надписи на нем представляют разговор посетителя с Вифаниею о причинах ее радости и ответы процветшей пустыни. В воротах монастырских изображены евангельские события, относящиеся к древней Вифании: тут же написано следующее наивное четверостишие:
В Вифанию Христос пришел
И водворился тут:
О если б он и здесь покой нашел!
Не тщетны б были кошт и труд.
На кладбище замечательна эпитафия игумену Варнаве, бывшему экономом архиерейского дома, которая начинается так:
Скрывает камень сей игумена Варнаву:
Хозяин добрый был, хотя простого нраву.
Умел и собирать,
Умел и раздавать, и пр.
Тут же увидите меч, обвитый четками, с стихами, где говорится,  «что Николай монах» был воин, сражавшийся и шпагой с врагами Отечества, и четками с врагом всех людей; или другое надгробие, тоже в стихах, «Ипполиту монаху», который вжигал церковные свечи и сам, как свеча, горел верою. Все это принадлежит, по крайней мере, тому времени, когда Платон был душою Вифании, когда без его воли не клалось в ней ни одного камня, не проводилось ни одной черты, и эта затейливая простота, эта витиеватая наивность, удивительно как напоминают Платона, который в простом монашеском платье любил сидеть с старцами у ворот своей любезной Вифании, встречал каждого путника, без различия состояния и образованности, и, не открывая своего сана, водил сам показывать свою юную пустынь.
Здание семинарское, построенное Платоном, образует четвероугольник, вкруг довольно обширного двора, с четырьмя башнями по углам. Оно стоит на крутом и высоком берегу пруда. Середину фасада занимает публичный зал: из его окон и с балкона прекрасный вид, сквозь просеку, на Лавру. В зале замечателен портрет митрополита, который представлен в кругу воспитанников, в числе которых находится Турченок, его любимец и крестный сын, в национальном костюме. Стены украшены лепною работой, бюстами и барельефами. На хорах красуется отличный орган, подаренный митрополитом семинарии: искусство играть на нем передается от воспитанников друг другу. Платон вообще любил пение и музыку. В Вифании у него заведен был целый оркестр: играли семинаристы, которые тоже обязывались учить друг друга. Страстный любитель образования, Платон жил в Вифании середи воспитывающихся юношей, как отец среди детей. Он придумывал все для их удовольствия: гимнастические игры, прогулки, рекреации. Лес вокруг семинарии и соседняя с ним Корбуха, где находился прежде загородный дом митрополита, испещрены классическими наименованиями: там Парнасс, здесь Темпейская долина, и т.п.
Вифанская семинария снабжена порядочною библиотекою и полным курсом учения, по уставу средних духовных училищ, и принадлежит Московской епархии. По соседству, в ней воспитываются многие из Владимирской епархии: но они, по окончании курса, возвращаются во Владимирское епархиальное ведомство, не имея права занимать места в епархии Московской. Часть воспитанников содержится на казенном иждивении и помещается в семинарских зданиях; остальные живут в монастырских слободках. На капитал, положенный Платоном, содержится особо несколько воспитанников, которые принимают фамилию Платоновых.

(Энциклопедический Лексикон. 1837. Том. 10. С. 516 - 519).