Два дня в Эйлате

- Говорила же мне дочка – не надо ехать в Израиль, там опасно, там теракты, там ракеты взрываются, - пронеслось в сонном еще мозгу Михаила. – Зря я, идиот, ее не послушался!
Страшный грохот и скрежет метала разбудили Михаила. То ли еще сон, то ли уже явь?
Михаил вспомнил кадры прямого попадание ракеты в гигантскую цистерну, полную бензина в «Апокалипсисе». Жуткий грохот разлетающихся от взрыва металических конструкций реально рвал барабанные перепонки и парализовал волю. Крохотная комната, предназначенная для укрытия мирного населения кватиры на случай военных провокаций террористов (такие комнаты есть в каждой приличном израильском жилище) может и могла бы выдержать прямое попадание фугасной бомбы, но от жуткого грохота никак не спасала. Михаил засунул голову под подушку, подогнул, как учили в армии, колени под подбородок и укрылся одеялом. Не помогло.
- Что же делать? Что с сестрой Ирмой, что с зятем Шаломом, что с невесткой Наной? Живы ли они? Может они нуждаются в помощи? – Михаил высунул голову из под подушки и на всякий случай взглянул на часы. Часы неподвижно висели на стене. Семь ноль пять.
- Почему они не падают? – удивился Михаил.
 Преодолевая страх, вылез из под одеяла и открыл дверь. Царившие в квартире мир и покой поразили Михаила. Он осторожно пробрался в туалет. Там тоже было тихо, а привычный звук спускаемой воды вернул способность соображать.
- Почему грохот слышен только в моей комнате? Потому что только оно выходит во двор. Значит, что-то происходит во дворе, – успокоился Михаил. – Утром спрошу, что у них там творится, - и еще не пришедший в себя после пережитого кошмара и от разницы во времени между Америкой и Израилем Михаил снова  лег в кровать и моментально уснул.
- Не пугайся, братик, - успокоила сестра Ира Михаила во время завтрака. - В семь утра вывозят мусор. Но это временно. Пока не закончат стройку во дворе. Еще месяцев 10 придется потерпеть. Но мы уже привыкли. И ты привыкнешь.
- А зачем мне привыкать, - удивился Михаил, - если мне через три недели уезжать?
Сестра задумалась. – Тогда закрывай на ночь окно.
- Но с закрытым окном спать душно.
- А ты не закрывай с вечера, закрывай под утро, когда встанешь пописать. Утром у нас уже прохладно.
Михаил понял, что от сестры ничего не утаишь, как ни старайся.
Будучи законченным оптимистом, Михаил даже в плохом всегда стремился найти позитив. – Отлично! Я все равно собирался каждое утро пешком ходить на море. Сразу убью двух зайцев: буду ходить на море до наступления жары и не буду слушать этот грохот.
Такое решение не вызвало ожидаемого одобрения хозяев. - Миша, а может лучше я буду отвозить тебя после завтрака на пляж, а когда ты захочешь, я приеду и привезу тебя домой или куда ты захочешь?
Сестра и невестка одобрительно закивали головами.
Михаил, к удивлению домочадцев, от заманчивого предложения отказался. – Нет, нет! Пешком и только пешком! А на машине я никогда не похудею!
- Ну, ладно! Как знаешь! – разочаровался зять.
Утром следующего дня, минут за десять до семи, держа в руках сумку с плавками, книгой и бутылкой воды, Михаил спустился во двор, специально чтобы посмотреть, почему мусор вывозится с таким грохотом. В Америке тоже мусор вывозится по утрам, но как-то тихо.
Увиденное потрясло Михаила. Во дворе стояли пять чудовищного размера мусорных контейнера, примерно вполвагона городского трамвая. С ревом подъехала циклопических размеров машина, схватила страшными клешнями контейнер, легко подняла его, перевернула и высыпала содержимое в свое необъятное чрево. Плотоядно урча, несколько раз с силой встряхнула контейнер и поняв, что больше ловить нечего, с грохотом швырнула переставший интересовать ее ящик на асфальт, с жадностью схватила следующий контейнер, и все повторилось сначала. И так пять раз.  Все действие заняло минут десять, после чего вновь наступила тишина.
- Ну и дела! – почесал в затылке Михаил. – Правильное я все таки принял решение! Так тому и быть!  Буду ходить на море по утрам. И только пешком! Похудею! – И в мечтах о грядущем похудении Михаил маршевым шагом направился к морю. 
К сожалению, мечты очень часто так и остаются мечтами. А восток дело тонкое.