С. П. Шевырёв. Училище глухонемых в Москве

Степан Петрович ШЕВЫРЁВ

УЧИЛИЩЕ ГЛУХОНЕМЫХ В МОСКВЕ


На Рожественке, недалеко от Медико-Хирургической академии, в переулке, есть дом, довольно незаметный своею наружностию, с вывескою: Училище Глухонемых. Без особенного чувства почтения и благодарности нельзя будет вам пройти мимо этого дома, если вы раз побываете в нем и примете на душу те умилительные впечатления, которые сбылись над нами.
Нынешним летом, Антон Осипович Корси, благодетельный и почтенный содержатель этого училища, пригласил меня взглянуть на успехи учеников его. Случайно, жарким утром лета, я завернул к нему в училище - и застал его в труде, середи этих несчастных. В большой, просто убранной, но чистой и опрятной комнате, около стола сидело четырнадцать глухонемых, внимательных ко всем движениям, ко всем знакам их почтенного наставника, который силою труда, железной воли и терпения, истинно Христианского, возвращал этим несчастным лучшее благо человека, отнятое у них судьбою, слово. В этом зрелище было для меня что-то трогательное и вместе наставительное, какой-то нравственный урок, который всегда почерпаем мы при виде доброго подвига. Представьте себе глухонемого; войдите в состояние этого существа, которое каким-то неправым случаем оторвано от остального человечества: в этих глазах блещет та же душа нам родная, тот же зародыш мысли и чувства, - и все это мертво, оцепенело, сковано, все это как-то далеко от нас, на неизмеримом расстоянии, потому что лишено языка, лишено всякого сообщения с нами. Как вызвать эту мысль? Как добраться до нее? Как дать ей язык? Как развить в этом существе нравственные понятия и дать им выражение? Сколько препятствий! Сколько трудностей! И все это побеждают мысль и воля человека, одушевленного страстною любовию к своему делу. Есть такие счастливые призвания между людьми; есть и какая-то особенная любовь к глухонемым, которую Провидение внушает как будто для того, чтобы приютить и этих сирот в семью человечества. У Г. Корси есть именно это призвание. Все эти несчастные смотрели ему в глаза, как единственному прибежищу в их невинном несчастии. В нем, казалось, покорно читали они и мысль и чувство, и ловили это слово, это выражение, которого у них не было.
Недавно, еще в другой раз, с несколькими знакомыми, я посетил училище Г. Корси и почитаю обязанностию рассказать о том, чего был свидетелем в оба раза.
Один из глухонемых, по приказанию Г. Корси, написал молитву: Отче наш, на доске: этим обыкновенно начинается урок в его классе так, что с первым учением развивается уже в каждом из его учеников и религиозное чувство. Глухонемой не сделал ни одной ошибки в письме; даже ; и е были все на месте, и ни одна запятая не пропущена. Должно признаться, что такая дисциплина правописания может послужить образцом даже для наших первоначальных школ. - Когда молитва была написана, другой осьмилетний мальчик перевел ее на язык телодвижений, в котором выражались все нравственные понятия, заключающиеся в словах молитвы. Не болеe пяти месяцев, как этот мальчик вступил в училище Г-на Корси. Трогательно было видеть этого малютку, который с какой-то мыслию в очах вникал в слова молитвы и передавал нам ее своими пальцами, единственным орудием, которое оставила ему природа для выражения. Общая нам всем Евангельская молитва делалась и для него доступною, и этому сообщению его с Богом посредством этой молитвы была виною твердая воля его наставника. Ему же предложил я краткие вопросы об его имени, возрасте, отце, о том, любит ли он своего учителя, - и он на все дал мне быстрые письменные ответы, не сделав ни малейшей ошибки в правописании. Когда писал он, что любит своего учителя, - я видел, что его ручонка торопилась и выражала своею скоростию благодарное чувство сердца.
Один из глухонемых постарше, который учится у Г. Корси не более однако 3-х лет, разрешил вопрос из Географии о реках, впадающих в Черное море. Весьма скоро сложил он несколько дробей с целыми числами - и наконец разрешил задачу из тройного правила. Желая видеть, в какой степени развиты в нем умственные понятия, я предлагал ему некоторые нравственные вопросы о добре, об учении - и мог увериться в том, что понятия его очень достаточно развиты. Особенно памятен мне ответ его на вопрос: что такое учение? - Сначала он стал высчитывать предметы, входящие в состав учения: чтение, письмо, арифметика, география; - потом, после знака, сделанного ему наставником, глухонемой вдруг зашевелил губами - и какими-то безобразными, едва внятными, глухими звуками, стоившими ему большого напряжения, произнес: об-ра-зо-ва-ни-е.
Здесь было торжество наставника! Все те, которые занимаются воспитанием глухонемых, единогласно сознаются в том, что всего труднее образовать в них возможность произносить слова. Это стоит чрезвычайных усилий и наставнику и ученикам. Подражая движению губ и языка, они образуют звуки - и выговаривают их медленно и с напряжением. Маленькие мальчики, не более пяти месяцев вступившие, произносят уже гласные буквы. Когда уста этого мальчика с необыкновенными усилиями, даже неприятными для нерв чувствительных, произнесли это слово: образование, - я в самом деле видел торжество этого образования над всеми препятствиями природы, в лице этого глухонемого, который есть сын простого, бедного мещанина и единственно благодеяниям Г-на Корси обязан сокровищем не только знаний, но даже образованности. Вежливо подошед ко мне с аспидною доскою, глухонемой написал очень учтивый комплимент лицам, со мною находившимся, и потом, когда я отвечал ему: все радуются вашим успехам, - он написал очень скоро: «Лестные слова, которые будут служить нам поощрением и мы впредь будем еще прилежнее». Тому три года назад, как этот мальчик в грубой коре невежества, принадлежности его сословия, вступил к Г-ну Корси - и вот как теперь он выражается! Он получил не только язык для нужд своих; он пишет языком образованного.
Трудно бы было поверить успехам учеников Г-на Корси, если бы я не сам был очевидным тому свидетелем. - Высшая трудность для глухонемого: выражать свои мысли письменно. В заведении, столь отлично устроенном для глухонемых в Петербурге, срок для полного обучения положен десять лет.
Из этого мы можем видеть, с какими трудностями сопряжено их учение - и весьма редкой глухонемой успевает, даже по истечении этого срока, изъяснять свои мысли письменно. Аббат Л'Епе, славный благодетель глухонемых, писал к Аббату Сикару: N’esperez pas que vos eleves puissent jamais rendre par ecrit leurs idees… (Degerando, tome I, page 479, de l’Education des sourds-muets). Вот собственное сознание первого в этом деле наставника!
Успехи учеников Г-на Корси показывают на деле, что метода его учения должна быть превосходна. Г. Корси уверяет, что в течение шести лет, самый слабый из учеников его окажет совершенные успехи. Мы, видя это на деле, не можем не убедиться в этом. Кроме прекрасной методы, тут нужна еще железная сила воли и страстная любовь к этому делу. Видно, что Г. Корси всею душою предан своему занятию, что он бьется с каждым учеником, что он каждого учит порознь, приноравливаясь к его личному понятию и способностям. Кроме прекрасной методы, тайна этих успехов заключается в его неутомимом рвении, в совершенной преданности делу, которое он на себя принял, и наконец в особенном к тому призвании, которое дается только свыше.
На Рожественке, в неизвестном переулке, в незаметном доме, в продолжение трех лет, середи глухонемых, в тишине своей учебной комнаты, Г. Корси трудится до поту лица, верный своей цели, без всяких видов честолюбия и наконец, без всякой даже денежной награды, потому что бедные люди учатся у него даром, а учеников с состоянием очень немного, да и с тех берет он за обучение и содержание от 1000 руб. до 1400 асс., смотря по их возможности.
В одной, весьма любопытной книге изданной в 1835 году: о Глухонемых, приложена сравнительная статистическая таблица глухонемых, которые в каждой стране получают образование, и тех, которые лишены оного. Там сказано, что в России Европейской в числе 44.118.000 жителей находится глухонемых 27.834, из которых только 61 получает образование в Петербургском заведении. К этому числу должно прибавить еще 14 глухонемых, которые образованием своим обязаны благодетельному попечению почтенного Г. Корси.

С. Шевырев

(Московский Наблюдатель. 1835. Ч. 11. (Август. Кн.1). С.460 – 467).