И пришла Гора к Магомету...

Те, кто хоть немного знаком с моим творчеством, наверное, не раз, читая мои рассказы, задавали себе вопрос: «Как это она пишет?» или: «Кто дал ей право такое писать?». Действительно, мне говорили, что я не имею права писать от Имени Бога, что, сочиняя очередное стихотворение, не имею права представлять себя на месте Христа и говорить за Него. Говорили, что я еще почти ребенок, что я ничего не знаю и поэтому не могу так делать.
Я позволю себе не согласиться со мнениями этих людей. Я считаю, что имею право писать от Его Имени, но…
Не могла же я тогда, на Слете Молодых Литераторов, прямо сказать одному из экспертов, что Он мне Сам разрешил говорить от Своего Имени. Не могла, потому что это прозвучало бы, как бред. Все бы просто решили, что я «двинутая» на религии и стали бы обходить стороной.  На самом же деле, уж кем, а «двинутой на религии» меня назвать никак нельзя, атеистка – да, агностик – была, есть и буду, но даже до верующего человека мне еще далеко, да я и не стремлюсь стать им.
Как же тогда получилось, что я стала писать такие стихи и рассказы? Попробую объяснить.  (Хотя порой я сама не верю, что могла написать некоторые свои произведения) .
Начнем с того, почему мое имя – Вероника: это часть моего творческого псевдонима, Вероникой меня нарекли при крещении. С этой церемонии и начался мой путь, но не к Вере в Бога, а скорее подальше от нее и всего, что с ней связано. Дело в том, что крестили меня в 7 лет. Из всего обряда мне запомнилось то, что мы очень долго ждали (папину фразу: «Короче, батюшка с утра запил…» я запомнила на всю жизнь) и то,  что батюшку одевали прямо по ходу церемонии.  В общем, кроме разочарования это ничего мне не принесло. Ну, крестили «для порядка» и ладно. Поняла, что мою мачеху нарекли еще и моей крестной мамой, вот и все.
Вторая моя «встреча с религией» произошла, когда мне было 12 лет. Одно из моих одноклассниц ходила в воскресную школу и, (до сих пор не знаю, почему) решила привести меня к Вере в Бога. Вспоминая об этом сейчас, я понимаю, что либо она была плохой ученицей, либо у нее был плохой учитель. Я не знаю, сколько времени она там училась, но она не смогла понять (или ее попросту не научили), что к Вере нельзя принуждать, нельзя заставить человека Верить. Она же попыталась именно заставить мен, дошло до того, что она отогнула ворот моей водолазки и, не увидев крестика, начала говорить о том, что у нее в семье все верующие, а у меня в семье проблемы от того, что мои родители не верят. Они считали себя агностиками и меня воспитали как агностика. Кончилось все тем, что я, моя мама и это девочка собрались в кабинете директора. К счастью, мы обе остались учиться в той же школе и в одном классе, но она навсегда отстала от меня со своими вопросами и требованиями, связанными с религией.
Став взрослой, я поняла, что главной ее ошибкой было вовсе не желание привести меня к Вере, а то, что она начала говорить о проблемах в моей семье. Если бы не это, никакого конфликта бы не было. Позже, мне даже стало ее жалко. Возможно, она сама была ни в чем не виновата, просто ей попался плохой учитель, который не смог объяснить главного – Вера должна идти от сердца человека.
Вспоминая свое детство сейчас, я понимаю, что после такой церемонии крещения и такого столкновения «лоб в лоб» с религиозным фанатизмом, привести меня к настоящей Вере, мягко говоря, очень сложно. Но…
Наверное, все мы в детстве слышали поговорку: «Если гора не идет к Магомету, значит, Магомет идет к горе» Но я немного перефразировала для себя это выражение: «Если Магомет долго не идет к горе, а их встреча все же должна состояться, то наступит момент, когда Гора сама придет к Магомету». Со мной примерно так и произошло.
Иисус Сам пришел ко мне именно тогда, когда я была готова Его увидеть и выслушать все то, что Он хотел мне сказать.
К этому моменту я уже сама прошла, наверное, через все, через что можно пройти на пути к Богу. Мои родители – оба агностики и никогда даже не заводили разговоров о религии. Но. Когда в пятом классе я сказала маме, что не хочу читать параграф в учебнике истории про зарождение христианства на Руси, она ответила мне, что «Верить» или «не Верить» я решаю сама. Но прежде чем сказать, что я не верю, я должна узнать, о чем я говорю.
Бабушка с дедушкой ( к счастью только с одной стороны) – фарисеи, самые настоящие. В церковь ходят, свечки ставят, в праздники не моются ( и мне не разрешают), но ругаются каждый день, не зависимо от того, что сегодня: Рождество, Крещенье, Пасха и.т.д. В общем. Живут по принципу: «В праздник мыться нельзя. А поругаться у утра пораньше можно». Но самой серьезной причиной моей самой сильной ненависти (не побоюсь этого слова) к Богу стало то, что Он забрал мою мать. Она умерла, когда мне было 14 лет… Умерла неожиданно для всех нас, в первый день Пасхи. После ее смерти я на 2 года по-настоящему возненавидела Бога, я хотела Ему отомстить за то,  что Он забрал ее у меня.  Наверное, если бы я тогда увидела Христа, то очень сильно бы Его побила, от обиды на то, что на самом деле никто не был виноват в смерти моей мамы. Он просто решил ее забрать…  И именно тогда, когда все безразличие к религии и ненависть к Богу прошли, Иисус сам пришел ко мне.
Это сон был один из самых долгих, красивых и невероятных снов в моей жизни. (Хотя с Его «участием» он был далеко не один, не первый и не последний). Я не ждала Его и не звала.
В самом первом сне я увидела Его среди облаков. Я даже не видела Его четкого образа, только силуэт, но я была уверена, что это именно Он, просто почувствовала это, сомнений не было ни на секунду. В этом сне я задала Ему вопрос: «Почему Ты умер за нас?». Возможно. Многим людям этот вопрос показался бы глупым, странным или для них ответ был бы настолько очевиден, что такой вопрос попросту никогда не приходил им в голову. Но Он мне ответил, ответил очень просто: «Так должно было быть, так было надо».
Первый сон произвел на меня впечатление. Но на нем все не закончилось.
Второй свой сон, самый длинный и саамы красивый, я сейчас в шутку называю сном про то. Как Гора пришла к Магомету.
Первая часть этого сна была по-настоящему невероятной. Я стала свидетельницей разговора Отца и Сына еще на Небе, до того, как Иисус пришел на Землю в первый раз.  Все вокруг было в белом, я наблюдала со стороны и увидела, как Иисус пришел к Отцу и признался в том, что Ему страшно отправляться к нам с Такой Миссией. Отец попросил Сына лечь, положил свою руку Ему на грудь и сказал: «Говори».
В этот момент мне показалось, что Отец забрал всю боль и страх Сына, что бы он смог все рассказать. А когда Иисус признался, что Ему страшно и Он не хочет идти к нам, то я услышала такой разговор.
- Ты понимаешь, что я могу сделать с Тобой все? Например, сделать Тебя калекой? – при этом рука отца все еще была на груди Сына.
- Нет! – в голосе Христа был самый настоящий страх. – Не надо. Я сделаю все, как Ты хочешь, только не делай этого.
После этого Отец убрал Свою руку. Четко помню, что Его рука была вся в морщинах, как у стариков, и на фоне белой одежды казалась черной.
Второй фрагмент сна был уже про события на Земле, когда Иисус был человеком. Я наблюдала за всем из-за каких-то кустов ( На этих кустах были какие-то красные или розовые цветы, тогда я решила, что это - розы).
На пыльной песчаной дороге стоял Иисус, несколько Его учеников (не все 12). Им встретился какой-то человек. Иисус попросил его лечь. Человек послушно лег на землю. Христос сел около него и, положив руку ему на грудь, сказал: «Говори!». Я не слышала того, что сказал Ему человек, но помню, что я задумалась над тем, какая, должно быть. Страшная боль живет в Душе этого человека, что Иисус избавил его от нее, чтобы он смог что-то рассказать.   
Третий фрагмент моего сна был уже более «реальный». Я уже была не наблюдателем, все происходило со мной и в совершенно реально существующей, современной обстановке.  Сначала все происходило на наше даче, в доме моих бабушки и дедушки. Я стояла в комнате на первом этаже, Иисус стоял где-то рядом со мной (я точно не видела Его). Он попросил меня лечь, как и того встречного человека. Я оглядела маленькую комнату. На полу была слишком мало места, леч на кресло было тоже как-то нереально. Я замешкалась.
- Ляг, - еще раз попросил Он.
- Ну… Ладно, если Ты просишь, - подумала я, решив как-нибудь расположиться на небольшом кресле. Как только я попробовала на него лечь, обстановка нашего дачного домика исчезла.
 Я понимала, что лежу в своей комнате, на разложенным в кровать диване, который, как всегда, был покрыт желтым покрывалом, и на котором я спала в реальности каждую ночь. Это была моя настоящая комната, с красным ковром в черную полоску и несколькими стульями, стоящими вдоль стены.
Я лежала на спине и смотрела на дверь. В дверном проеме стоял Иисус. Вокруг Него было очень много теплого, белого света. Возникшие в моей голове мысли я запомнила навсегда. Правда точно не помню, да и тогда во сне не понимала, что я только подумала, а что сказала вслух. «Иисус…». «Как на картине Да Винчи». Мысль про фреску «Тайная вечеря», скорее всего, была только мыслью, поскольку Он был в красно-синих одеждах, как на этой фреске.
- Подойди ко мне, - прошептала я, протягивая руку Ему навстречу.
- Нет. Лучше не надо, - тут же думаю я, вспомнив, сколько по-настоящему страшных вещей я сотворила в своей жизни.
Я не столько боялась того, что Он как-то накажет меня за это, сколько боялась навредить Ему этим.
Но Он подошел ко мне, положил свою руку мне на грудь и сказал одно слово: «Говори!».
В этот момент я вспомнила человека, что встретился Ему на пыльной дороге, я поняла, что он, этот человек, чувствовал. Я лежала совершенно спокойно и поняла, что не смогу Ему соврать. Не то, чтобы я хотела, но понимала, что если захочу, то не смогу. Я молчала, лежала и думала: «Что я могу Тебе сказать? Что ты хочешь от меня услышать?»
Затем я проснулась. Я была в своей комнате. Я села на диване (все еще разложенном, как кровать) и осмотрелась. В глаза бросилось то, что под одним из стульев не хватало коробки от ноутбука, который мне подарил папа всего два месяца назад. Потом я услышала за дверью голос дедушки, перебивающий шум работающего телевизора:
- Вик, ты не опоздаешь? Уже девять.
- Как девять! – удивилась я и открыла глаза…
На этот раз я проснулась уже по-настоящему. Я лежала под одеялом и с ужасом думала, что уже проспала и опоздаю на пары.
- Господи, Ты же мне сейчас приснился, пожалуйста, пусть сейчас  будет не девять, - прошептала я, вставая с кровати и взяв в руки телефон, как и всегда лежавший на телевизоре.
Телефон показывал 6:06. Я не проспала, а даже проснулась на 10 минут раньше будильника.
Этот сон был далеко не единственный, не первый и не последний, но самый удивительный.
Я долгое время не могла понять, что он значит. Сколько не искала разные сонники, нигде не находила ничего похожего на то, что видела.
Вспоминая этот сон сейчас, глядя на свою жизнь и перечитывая свои рассказы (про которые я порой думаю: «Неужели я это писала?») я могу расшифровать его только так:
Иисус получил Право говорить с людьми о Вере и Учить их от Отца. Во время встречи с человеком на той дороге Он наделил этим Правом единственного из евангелистов, который не был Его учеником – Луку, а придя ко мне во сне, Он наделил этим Правом меня. Я не знаю, так это или нет, но пока что это единственная разгадка самого необычного из моих снов, что я видела за свои 19 лет.
Теперь я пишу стихи от Имени Иисуса и позволяю себе в рассказах сочинять Его реплики в диалогах. Наверное, он считает , что мое творчество должно как-то помочь людям. Если у меня получается писать, то, наверное, это так. И если хоть одно мое стихотворение, хоть один мой рассказ помогут в трудную минуту хоть одному человеку, значит все было не зря и не просто так.
Я написала этот рассказ, чтобы попытаться донести одну простую истину, до которой дошла сама и по которой живу не один год:
"Верить или не Верить, каждый человек решает сам. Но, если Богу действительно нужно, чтобы человек пришел к Вере, Он найдет способ привести его."
Даже, если для этого Горе придется придти к Магомету.