А счастье было так близко

С середины 90-х годов до середины нулевых мы близко общались с одним интереснейшим молодым человеком. Говорю «мы» потому, что человек этот был частью нашей небольшой творческой группы. Звали его Пётр. Собственно, его и сейчас зовут так же, правда, звучит это имя, наверное, с акцентом, потому как Петя уже много лет живёт в другой стране, разделив судьбу многих и многих своих соотечественников, не обделённых умом и талантом. Говорю об этом с сожалением, конечно. Ладно, это отдельная тема и к нашей истории она отношения не имеет.

Познакомились мы с Петей, когда он был студентом последнего курса медицинского университета и готовился стать хирургом. Впрочем, этим его личность далеко не исчерпывалась. Петя писал картины, умел что-то вышивать, изучал английский и французский языки, позже стал осваивать виолончель (и даже умудрился каким-то чудом приобрести себе инструмент). Короче говоря, вопреки известному афоризму, юный доктор пытался объять необъятное. Художественное необъятное, в основном, что, конечно, в давней традиции наших докторов. Петя был худым, высоким, носил очки и интеллигентное лицо. Весь его облик, лексика и манера говорить, скажем так, слегка выделяли его из окружения.
При этом Петя абсолютно не был ботаником. Он следил за модой в одежде, за дизайном, за книжными и кино-новинками, в общем, как говорится, был в теме.
И с ориентацией у Пети всё было нормально. Просто, он воспринимал себя такого, как данность и не хотел, или не мог мимикрировать под окружающую среду. Понятно, что повседневное бытовое общение давалось ему не очень просто. Иногда, в столкновениях с реальным миром, Петю спасало лишь чувство юмора.

Ладно, перейдём от лирики к самой истории.

Итак, Петя закончил свой медицинский и стал практикующим хирургом. Однажды вечером, возвращаясь после тяжёлого дежурства в больнице, он зашёл в гастроном, чтобы чего-нибудь перекусить на скорую руку, и увидел очередь за колбасой.

Тут надо сделать маленькое пояснение. Тотальный дефицит продуктов начала 90-х годов прошёл, конечно. Но изобилия ещё не наступило. Колбасу «выбрасывали» не часто. А колбаса тогда была (кто помнит), если не синонимом счастья, то где-то близко к этому.
К тому же, завезенная в магазин колбаса, имела свойство неожиданно заканчиваться в самый неподходящий момент. И это очень нервировало граждан. Стоящие в хвосте очереди, обычно скрашивали своё напряжение выкрикиванием разных весёлых речёвок:
- не больше батона в одни руки!
или:
- не больше килограмма в одни руки!
или:
- на семью с детьми больше трёх кило не давать! (в зависимости от ситуации)

В этот раз выбросили докторскую. Она выглядела очень свежей (ещё бы!) и аппетитной. Ну, если судьба посылает такое счастье, глупо им не воспользоваться. Петя стал в очередь, тем более что она показалась ему небольшой. В очереди он прикинул свои финансовые возможности, которые, со студенческих лет, по привычке держал в голове: нормально, грамм на 120 ему хватит железно!
По мере продвижения к прилавку, привлекательность колбасы усиливалась и у Пети начался непроизвольный процесс слюноотделения. Оказавшись, наконец, напротив продавщицы, он поправил «пенсне» и, постаравшись придать своему голосу какое-то подобие солидности, произнёс:
 
- Сто грамм, будьте добры!

Лимит в тот раз был царским - 2 кило на нос, так что эти 100 грамм прозвучали вызывающим диссонансом! Продавщица, однако, ничего не сказала (вопреки Петиным ожиданиям), а лишь недовольно-небрежно отхватила кусок от целого батона и бросила его на весы. 113 граммов – успел зафиксировать Петя, и тут же произнёс ещё более несовместимую с ситуацией фразу:
 
- И я Вас очень попрошу - порежьте это дольками, пожалуйста!
Юный доктор любил докторскую и страстно хотел колбасы здесь и сейчас!

Тут надо сделать ещё одно отступление. В те годы ненавязчивого сервиса, продавцы совсем не улыбались и не желали тебе хорошего дня. Если бы такое вдруг случилось, ты, скорее всего, подумал бы, что сошёл с ума. Продавцы, в основном, руководствовались принципами: «ничего, подождут», «у меня не десять рук», «вас много, а я одна» и т.д. И это считалось нормальным.
Так вот, услышав просьбу про дольки, продавщица метнула в покупателя ненавидящий взгляд и уже хотела было послать Петра туда, где Макар телят не пас, но почему-то смолчала и в этот раз. Наверное, Петя так выглядел. А он умел держать удар, всем своим видом изображая решительность. К тому же, у него для таких случаев была припасена домашняя заготовка: позвольте напомнить, что по правилам торговли, если покупатель выразил желание… ну, и дальше в том же духе.
Иногда это срабатывало.
Очередь, понятно, недовольно загудела. Но продавщица порезала-таки его кусок на дольки и огласила цену. Петя поблагодарил и опустил руку в карман куртки за кошельком. Кошелька в кармане не было. Чёрт, где же он? Петя обыскал сначала другие карманы, а потом полез в свой портфель, уже безнадёжно догадываясь, что, скорее всего, он оставил кошелёк в ординаторской, когда переодевался после дежурства. Ну, хоть не украли. Хотя, что там красть?
И ему, бедолаге, ничего не оставалось, как признаться в отсутствии денег и принести прилюдные извинения. Это после «порежьте дольками»! Представляете, да?

Петя, конечно, тут же узнал о неожиданном месте расположения своих мозгов. Услышал версию о том, что он, наверное, зажрался. Ознакомился с парой рацпредложений, куда теперь лучше всего засунуть эти его дольки и так далее.
Но всё это казалось уже такой ерундой, по сравнению с упущенной колбасой. А ведь она была так близко!

После такого ужасного фиаско Петя прибыл к нам на репетицию. Мы, конечно, чем могли, спасли его от голодной смерти, а потом уж выслушали эту леденящую душу историю. В красках! Боже, как мы хохотали! Нет, в душе-то мы искренне сочувствовали Пете, но удержаться от смеха было невозможно! И он не удержался первым!

А сейчас я вдруг задумался – а расскажи он в очереди всё как есть: что он хирург, что только что после тяжёлого дежурства, во время которого, между прочим, спасал жизнь человеку, что оставил в больнице кошелёк, и что сейчас его подташнивает от голода. Ну неужели люди в очереди не заплатили бы за его несчастные сто грамм колбасы?
Хочется верить заплатили бы, несмотря на «голодное» время.

Просто, мы ж такое никогда не говорим. Не принято.