365 столкновений. 16 февраля 2016 года

Я заболела. Это самое неприятное последствие того, как мы отпраздновали с пацанами День святого Валентина. Они, конечно, говорят мне о том, как мне повезло. Учить ничего не надо. Ну да, конечно. Они-то не знают, что мой отец пойдет в школу, чтобы взять все необходимые материалы, по которым я буду учиться в то время, когда болею. Конечно, сколько-то я все равно упущу из учебного материала, но «отдохнуть» мне все равно не удастся.
Уже вчера меня не было в школе. За эти два дня, которые я провела дома, я успела соскучиться по нормальной жизни. У меня грипп, поэтому пока что я не могу общаться с Томасом и Эриком, и я уже безумно по ним скучаю. Они присылают мне веселые СМС-ки во время уроков и фотографии, сделанные на фоне школы, чтобы я не грустила, что мне не приходится идти в нее. Но они-то не знают, что грустнее мне без них.
История нашего знакомства уходит в далекое прошлое. Но только с одним из них. С Томасом я познакомилась тогда, когда еще в школу не ходила. На самом деле его зовут Томс, но склонять такое имя совершенно неудобно, поэтому я зову его Томас. Или Том. Иногда и Томми, но ему не нравится, что я его так называю. Возмущается, мол, слишком по-детски.
Я не помню времени, когда я с ним не дружила. Кажется, что я знаю его всю свою жизнь. Но так и есть. Вся моя сознательная жизнь начинается с момента, как я с ним познакомилась. Потому я и не помню себя без него. И его без меня. Это та идеальная дружба, проверенная годами и событиями, которые мы пережили вместе. Вместе пошли в первый класс. Вместе сели за парту в школе. Вместе делали уроки и все время гуляли только вдвоем. Нас сначала не воспринимали, как друзей. Хоть нам и было по семь лет, нас дразнили, называли женихом и невестой, а со временем смирились, что друг к другу мы не испытываем никаких нежных чувств.
С Томасом мы пережили больше, чем возможно представить. Кажется, что каждая мелочь, каждая дата вместе с ним заполнена событиями, без которых невозможно представить нашу жизнь. Он такой человек, что готов сорваться и сделать что-то сумасшедшее, несмотря на свой спокойный характер. А иногда он готов просто сидеть дома и смотреть сериалы вместе со мной. Он может поддержать меня в любой момент и понять мое состояние. А иногда, когда я не могу ему объяснить, что происходит, он просто терпит.
Около моей кровати стоит фотка в рамке с ним. На ней нам еще по четырнадцать лет. Запечатлен тот момент, когда в нашей жизни еще не появился Эрик. Пока не стал третьей частью этой маленькой мозаики и не заполнил нашу жизнь. Сначала я не представляла, как могла бы жить без Томаса, а тогда к нему присоединился еще и Эрик. Наш лучший друг.
Я почти засыпаю, когда в комнату заходит папа. Он взял на работе выходной, чтобы побыть со мной вместе во время моей болезни. В отличие от мамы, его график работы гибкий, и он может уделить время своей семье. Я ему благодарна за это, ведь почти всем моим воспитанием занимался он. Наверное, если бы у меня не было папы, то я была бы предоставлена всю жизнь сама себе и неизвестно, что бы из меня выросло.
- Я надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь, доча, - говорит он, открывая дверь одной ногой.
Руки у него заняты двумя чашками. В одном кофе, аромат которого я ощущаю уже со своей кровати. Кажется, запах кофе невозможно ни с чем сравнить. Это самый приятный запах в мире, который способен наполнить все пространство вокруг себя волшебством и бодростью. Вязкий и терпкий, крепкий кофе – иногда это все, что нужно для хорошего настроения. Но его папа сделал для себя.
- Ну, пап, хотя бы во время болезни ты мог бы меня порадовать, - возмущаюсь, когда он садится на мою кровать и ставит чашки на прикроватную тумбочку.
- Именно поэтому я радую тебя чаем, - говорит он и целует меня в лоб.
А потом он коротко повторяет то, что говорит обычно, когда я пью кофе. О том, что он вызывает привыкание, что из-за кофе желтеют зубы, он является причиной изжоги и так далее и так далее. А я в свою очередь молчу о том, что одна чашка кофе в день не сделает мне ничего плохого. Я знаю, что лучше не спорить сейчас с отцом.
Я принимаю свою чашку чая. Он со вкусом ягод и с лимоном, и я искренне не понимаю, почему он считает, что чай лучше, чем кофе. Но споры с папой – то, что я стараюсь избежать чаще всего. Когда мы ссоримся, что бывает очень редко, нас обоих легко вывести из себя. Мы можем наговорить кучу разной чепухи и обидеться друг на друга, а потом ходить несколько дней и не разговаривать. И все равно папа подойдет первым и извинится, а потом мне всегда стыдно, и я обещаю себе, что в следующий раз подойду первой. Но так и не подхожу. Поэтому избежать ссоры – самое лучшее, что может произойти.
Ссоры с мамой – совершенно другая вещь. Мы ссоримся постоянно и беспрерывно. Нас не устраивает друг в друге почти все. Иногда наши ссоры переходят на крик, а потом, когда каждый из нас выдохнется, мы просто расходимся по разным комнатам и успокаиваемся. А после этого снова общаемся, будто ничего и не было. Поэтому с ней ссориться легче. Мы можем наговорить друг другу лишнего, но при этом не обидеться, как бы это ни было парадоксально.
- Ты хотел о чем-то поговорить? – спрашиваю у него.
Он сидит на моей кровати и маленькими глотками пьет кофе. Я ему завидую. Хотелось бы и мне сейчас... Эх, неважно. Что бы я ни сказала по поводу того, что он может пить кофе, все равно воспримется в штыки. «Я взрослый и могу пить то, что хочу, а тебе пока нет восемнадцати. Когда станешь такой же взрослой, как и я, сможешь принимать решения по поводу того, портить себе здоровье или нет. А собственноручно делать тебе кофе и портить твое же здоровье я не буду». Так он всегда говорит.
- Нет, просто решил посидеть с тобой. Завтра я снова выхожу на работу, поэтому тебе придется до выходных в рабочие часы побыть одной. Хочу заговорить тебя так, чтобы ты не скучала эти два дня.
Я смеюсь и говорю, что скучать не буду. На самом же деле, это неправда, и папа это чувствует. Быть одной дома для меня всегда тяжело. В рабочие часы никому особо не дозвонишься, а сидеть в компьютере все время или делать уроки – головой потом расшибешься об стол от этого занудства.
- Ну, тогда давай поговорим об экскурсии.
Папа молчит. Я знаю, что ему эта тема неприятна, но все равно ничего не могу с этим поделать.
Каждый учебный год школа пытается сделать какое-нибудь особенное мероприятие для своих учеников. Например, для одинадцатиклассников организуется бал, и это поистине волшебное мероприятие. Весь актовый зал украшают, приглашают учеников одиннадцатого класса других школ. Девушки за полгода покупают платье на такой бал. А для двенадцатиклассников делают ночь в школе за неделю до экзамена, чтобы они могли за эти несколько часов узнать друг о друге то, что не успели узнать за 12 лет.
Но то, что делают для десятиклассников... Это то, чего ждут все ученики младше десятого класса. И то, о чем потом всю жизнь вспоминают одинадцати и двенадцатиклассники. Школа организует в конце года поездку в удивительный город. В блистательный Стокгольм.
- Мы же уже говорили об этом, - вздыхает папа.
- Да, но пап! Ты должен поговорить с мамой!
Он опять вздыхает. Папа догадывается, что ее мнение непоколебимо, как это понимаю и я. Слишком много факторов заставляют маму отказать мне в этой поездке, о которой я буквально мечтала. Уже с начала года, когда я ей рассказала о Стокгольме, она мне говорила, что нет, я не поеду.
- Ты же знаешь, как она к этому относится. И я ее понимаю. Она волнуется, что может произойти за ту неделю, когда ты будешь находиться в компании незнакомых нам людей. А может случиться что угодно, ты ведь сама понимаешь, а к тому же и в другой стране. Это слишком большой риск, на который твоя мама не может пойти.
- А ты уговори ее.
Он только качает головой. Папа без мамы никуда. Если она сказала «нет», то это значит «нет». Почти никогда мне не удавалось переспорить ее, только сделать что-то наперекор ей. Она такая упертая, что даже папе не всегда удается переубедить ее. Он уходит из моей комнаты, загруженный. Даже забывает свою недопитую чашку кофе, которую я тут же присваиваю себе.
Когда шаги стихают, то я мгновенно набираю номер Эрика. Сейчас еще урок, но я знаю, что он ответит мне все равно. Если бы я позвонила Томасу, то наткнулась бы на выключенный телефон, а перезвонил бы он только после окончания всех уроков.
- Что-то случилось, - Эрик отвечает сразу же, будто ожидал моего звонка. Он говорит шепотом, а на заднем фоне я слышу строгий голос, диктующий формулы. Понимаю, что он ответил прямо во время урока, даже не выйдя в коридор.
- Да, - отвечаю таким же шепотом, хотя папа меня не услышит.
- Если это не что-то серьезное и важное, что может подождать, то говори сразу же. Мы готовимся к завтрашнему тесту.
Я закатываю глаза, хотя он этого не увидит. Прямо как Томас. Для него всегда на главном месте стоит учеба. В отличие от Эрика, который может неделю учиться, а вторую прогулять школу без особого зазрения совести.
- Серьезное и важное.
Он говорит о том, чтобы я подождала пару минут, а потом я слышу шуршание и его просьбу у учителя выйти из класса. Что она отвечает, я не слышу, но потом появляется голос Эрика, и он уже обращен ко мне.
- Ну, рассказывай.
- Я не поеду в Стокгольм.
- Почему?
Я ему рассказываю про то, как по этому поводу настроена моя мама. До этого я с пацанами не обсуждала ее отношение к этой поездке, и мы уже давно распланировали, как будем втроем там веселиться. Для них представлялось логичным, что я никуда не денусь и поеду, чего бы мне это не стоило. Они вряд ли даже думали о том, что мне могут запретить ехать. Они знали, какая у меня строгая мама, но все же полагались на то, что она меня отпустит.
- А ты едь без ее разрешения. Собери сумки, спрячь их под кроватью, а потом уйди из дома в день поездки.
Я вздыхаю. Об этом я думала. Эта мысль пришла мне в голову сразу же, как я поняла, что мама меня вряд ли пустит. Проблема же в том, что мне неоткуда достать деньги. Проживание оплачивает нам школа, но транспорт, пропитание и экскурсии оплачивают сами ученики, а выходит такая кругленькая сумма, которую я не смогу достать за пару месяцев, о чем я и говорю Эрику.
- Мы можем тебе наскрести их, вместе с Томасом это будет гораздо легче...
- Нет, я не буду брать деньги у вас. Ни в коем случае.
Какое-то время еще мы ссоримся, но потом Эрик говорит, что ему нужно идти, и мы поговорим потом. Надеюсь, не поговорим. Не хочу видеть их лица, когда они будут просить, чтобы я сделала все, чтобы поехать с ними. Почему-то я знаю точно, что никуда не поеду.