Прыщ

Андрюшка Кузин внимательно досмотрел в окно, как за углом дома напротив скрылась пожарная машина.
«Должно быть, пожар», - подумал Андрюшка. Хотя ни сирены, ни мигалок на пожарке не включали.
Андрюшка представил себя в огромной блестящей каске и мешковатой брезентовой куртке, которую видел у пожарных. Он бесстрашно заливал горящий дом с высокой лестницы. Потом бросил опустевший ствол вниз. Огонь продолжал полыхать. Из клубов дыма слышались крики. Андрюшка оценил расстояние до окна и, мощно оттолкнувшись, перепрыгнул в дом. Толпа, наблюдавшая за ним с ужасом и восторгом, одновременно охнула. А он уже пробирался сквозь огонь, слегка размахивая дым брезентовой рукавицей. Он пробрался почти через всю квартиру и тут увидел хозяйку. Молодая девушка, чем-то напоминающая красотку из вчерашнего боевика, сидела на краю кровати. Она плакала и в отчаянии заламывала руки. «Спокойно!» - скомандовал Андрей. Он схватил её на руки и пошёл назад, через огонь. «Стоп! Ведь так она обгорит!» - подумал Андрюшка. Он завернул её в свою брезентовую куртку, подхватил на руки и пошёл сквозь огонь. «Нет. Так обгорю я», - Андрюшка почесал затылок. - «Как же они там спасают девушек?»
Андрюшка снова посмотрел в окно, но пожарной машины и след простыл.
«Надо будет узнать.» Ладно. И вот, Андрюшка спускается по металлической лестнице. В руках он несёт спасённую девушку. Она смотрит на него жалко и благодарно. И говорит:
- Андрюша! Ты что там делаешь? Чаю хочешь?
Андрюшка оглянулся.
Людочка аккуратно-сосредоточенно заполняла лабораторный журнал. Округлым детским почерком она рассаживала кончиком пера толстенькие буквы на пустые строчки. Её веснушки, ровными рядами расположившиеся по щекам, кивали в такт каждому написанному слову.
- Чего? – переспросил Андрюшка.
- Чаю, говорю, хочешь? – Людочка оторвала голову от журнала.
- Аа, чаю?.. Можно.
- Чайник там, за перегородкой. Сходи в туалет, набери воды.
- А раковина что?
- В раковине ржавая течёт. Только руки мыть.
- Ладно, - Андрюшка взял чайник и поплёлся за водой.
Когда он вернулся, Людочка всё так же сидела за письменным столом.
- Я скоро, - пообещала она, кажется, уже в третий раз.
Андрюшка поставил чайник на плитку. Он поглядел со скукой на лабораторные шкафы, всякие приборы, садки с подопытными мышами. «Барабашками», как называли их Люда и её шеф, профессор Лаптев.
Поначалу, когда он впервые попал в лабораторию, всё здесь возбуждало в нём дикий интерес. Потом Андрюшка понял, что все эти опыты с мышатами – жуткая скука. Нужно дать подопытным препарат икс, другой группе – игрек и без конца замерять температуру, биение сердца, количество съеденного корма и ещё, бог знает что. И всё это записывать, записывать, записывать без конца.
«Кому только нужна такая наука?» - подумал Андрюшка и занялся своим любимым делом. Осторожно, чтобы не увидела Людочка, он достал из её вязания длинную, толстую спицу и принялся через решётку дразнить хомяка. Хомяк думал о себе много всякого, вследствие этого был очень важным. Он набивал щёки зерном и таскал его себе в домик. Свысока  поглядывал на суету окружавшей его мышиной мелочи. И только Людочку и профессора Лаптева он считал в чём-то равными себе. Андрюшка не мог мириться с этаким чванством или, как это модно называлось, пафосом и, при случае, сбивал с хомяка спесь.
Для начала он выгнал хомяка из дома, потом принялся гонять его по клетке, попихивая спицей в толстые бока и зад. Хомяк смешно пыхтел, уворачивался и скакал по клетке как собачонка покусанная пчелой. Наконец, это ему надоело. Он забился в дальний угол и вцепился в спицу лапами и зубами. Спица еле доставала до хомяка. Андрюшка протиснул пальцы сквозь прутья и пихнул грызуна в бок. Тот дёрнул спицу на себя и, вырвав её у Андрея, принялся победно грызть кончик. Андрюшка испугался, что ему влетит за изглоданную спицу. Он выдвинул поддон, стряхнул, повисшего на спице хомяка, и, вытерев её рукавом, положил обратно в вязание.
- Что ты там делаешь? – поинтересовалась Людочка.
- Я? Ничего. Чайник скипел.
- Хорошо. Я уже закончила.
Людочка подошла к Андрею, обняла его и повернула к себе.
- О! господи! Что это у тебя?
- Где?
- На щеке.
Андрей поглядел на себя в старое зеркало без рамы. На правой его щеке багровел прыщ с жёлто-белой верхушкой:
- Вот гадость! Сейчас я его!
- Погоди. Я сама. У тебя, небось, руки не мытые.
Людочка вымыла руки и ещё раз оглядела Андрюшку.
- Фурункул! – констатировала она.
Все её веснушки сползлись на кончик носа, чтобы получше разглядеть невиданный доселе прыщ.
Людочка придала его голове нужный ракурс.
- А я-то думаю: чего это на лице кожу тянет? Ай!
- Потерпи, - Людочка осторожно надавила прыщ подушечками пальцев. – Большой какой!
- Главное, утром брился – ничего такого не было. Ну, там, покраснело немного, а так – ни каких фурункулов. Ай!
- Потерпи, Андрюшенька, ты же мужчина!
- Ухум! – не то всхлипнул, не то выдохнул обречённо Андрюшка. Он вспомнил, как недавно боролся с огнём. – Я, Люда… я потерплю. Ты не бойся. Я, знаешь, какой терпеливый. Вот, недавно случай был… Ай! Айяяяй! Ай! Что так больно-то, а?
- Вот и всё! – Люда вытерла пальцы, платочком промакнула Андрею щёку.
- Ну, я же говорил, какой я терпеливый. Случай вот был… - Андрей пошевелил щекой, проверяя её подвижность.
- Не кривляйся. Я посмотрю.
- Ты сказала – «всё».
- Сказала. Не шевелись. Гной вышел, а стержень остался. Белый. Потерпи, я его достану, - людочкины пальцы опять легли на его лицо. Андрей замер. Рассказывать про «тот» случай стало физически невозможно.
Андрюшка замолчал, лишь вздыхал и вздрагивал, когда Люда надавливала ему на лицо.
- Не выходит. Сиди. Я его сейчас иголочкой подцеплю, как занозу.
На лабораторной перегородке, рядом с зеркалом висела игольница в виде сердечка с рюшечками. Андрюшка с надеждой посмотрел на маленькую иголку, но Люда схватила длиннющую штопальную с алою ниткою в ушке.
«Цыганская!» - обречённо подумал Андрей. Он отвёл глаза в сторону, стиснул зубы и подставил Людочке щёку.
- Всё будет хорошо, - подбадривала его Люда, подцепляя стержень прыща.
Андрей безучастно разглядывал оконный шпингалет. Не то после голоса Людочки, не то потому что привык, но боли он совершенно не чувствовал.
Люда высоко подняла локти. Андрюшка скосил глаза. Он увидел ямочку цвета персика в её гладкой подмышке. От нечего делать Андрюшка ткнул в неё пальцем.

Лаптев вошёл в лабораторию. Он услышал голоса из-за загородки, где обыкновенно аспиранты пили чай.
«Опять Людочка привела этого своего ухажёра. Как его? Алексашка? Нет, Андрейка. Точно – Андрюшка».
Лаптев положил на край стола папку, заглянул в лабораторный журнал. Все данные были занесены в таблицу аккуратным Людочкиным почерком.
Молодёжь о чём-то шепталась за стенкой. Лаптеву стало неудобно. Он пошаркал ногами, хлопнул папкой о стол и даже тактично покашлял. Замечать его не желали. Он достал с полки справочник и примостился на краешек стула.
Тут же профессор вскочил. Крик, забирающий душу, выплеснул звон толстых оконных стёкол.
Лаптев бросил книгу на стол и вбежал за перегородку.
Людочкино сопрано с переливами и вибрацией растекалось по густому тенору Андрея. В центре щеки ухажёра подёргивалась алая нитка.
Лаптев сам был готов заорать, но собрался и строго спросил:
- В чём, собственно, дело?
Людочка и Андрюшка затараторили, перебивая друг друга:
- Я ему достаю!..  а он!..
- А она ка-ак ткнёт меня! А игла во-от такая!
- А этот идиот щекочет меня! Прямо подмышку!
- А игла во-от такая!
- По-порядку! – оборвал молодёжь Лаптев. – Сначала ты, - показал он на Люду.
- Леонид Кефирыч! – Людочкины веснушки от возмущения разбежались по щёкам. – Я ему прыщ достаю, ковыряю иголкой. Я и так в напряжении, а он взял да и ткнул меня пальцем. Тут я щёку ему и пробила.
- Ага, а игла во-от такая! – Андрюшка развёл пальцы сантиметров на двадцать.
- Больно?
- Нет, - отмахнулся Андрюшка. –Вот, смотрите, какая игла!
Тут Андрей повернулся к зеркалу и с удивлением обнаружил, что из его щеки торчит лишь небольшой кончик иглы и длиннющая алая нитка.
- Где же игла? – спросил он.
- Вот и мне интересно, - задумался Лаптев. – Если бы игла вышла в рот через щёку, он бы не мог разговаривать.
- Но я-то могу! Я всё понял! Она обломилась! Ведь она по сосудам мне до сердца может дойти!
- До сердца не дойдёт! – Людочка почти успокоилась. – До сердца далеко и  сосуды тут мелкие.
- Тогда до мозга! Мозг-то ведь рядом! Она мозг мне может задеть!
- Боюсь тебя огорчить, но на твоём месте – случай не тот! Трудновато будет задеть то, чего нет!
- А-а! – Андрюшка махнул рукой и повернулся к Лаптеву, - Сделайте что-нибудь!
- Надо её извлечь.
- А это?.. Больно…
Лаптев дёрнул за нитку.
- …не будет?
Лаптев держал алую нитку. На нитке болталась игла. Не такая, конечно, размером, какую показывал Андрюшка, но сантиметров шесть-семь в ней всё-таки было.
- Ничего себе! Целая. А как это?
- Не знаю, - Лаптев посмотрел на иглу, потом на Андрея. – А вам не было больно, молодой человек?
- Ну, честно говоря, нет.
- Что же ты орал тогда? – блеснула очками Люда.
- Я испугался. А ты?
- И я испугалась.
- Можно, я посмотрю? – Лаптев повернул Андрея к свету. – Итак, края ранки аккуратные. Почти не кровят. Людочка, дайте пробирку. Выдавим немного крови на анализ. Остатки гноя где?
- Здесь, на платочке, - Люда подала пробирку и достала носовой платок.
- Пойдёт. Тоже отправим на анализ. А сейчас проведём небольшой эксперимент.
- На мне что ли? – удивился Андрюшка. – Здрас-сьте! Что я вам – мышь какая? Опыты на мне ставить.
- Андрей, дело серьёзное. Это всё надо хорошенько исследовать. Доверьтесь мне. Как только вам будет больно, я сразу же всё прекращаю, - пообещал Лаптев.
- Андрюша! Ну, ты же мужчина! – подбодрила его Люда. – Это всё для науки. Ведь ты же как Юрий Гагарин!
- Гагарин? – Андрюшка расправил плечи. – Ну, если – Гагарин… Колите!
И вот побледневший «Гагарин» вцепился руками в стул. А Лаптев принялся погружать в его щёку иглы, которые Люда обработала спиртом.
Удивительное дело! Иглы входили в одну сторону щеки почти до конца, а вот с другой стороны не выходили. Дальше в дело пошла вязальная спица. Не та, конечно, которой Андрюшка гонял хомяка, а другая, значительно тоньше. Эта спица вошла в щёку полностью, но с другой стороны, однако, тоже не появилась. Лаптев осторожно вытащил её назад. Андрюшка дёрнулся.
- Больно? – Люда погладила его по руке.
- Неприятно, - улыбнулся Андрюшка.
Лаптев заметил, что конец спицы нагрелся. Он взял с него мазок чистой ваткой, затем вновь погрузил спицу в щёку.
Профессор засёк время по секундомеру, вытащил спицу и измерил температуру.
- Людочка, продолжайте, пожалуйста. Замеряйте температуру каждые пять минут. Я сейчас.
Лаптев ушёл. Людочка отнеслась к заданию со всей ответственностью.
- Люда! – Андрюшка попытался её обнять.
- А ну-ка сядь! – потребовала Люда.
- Да ты чего?
- А ни чего! Ты слышал, что Лаптев сказал?
- Ты всё делаешь, что он тебе говорит?
- Всё! Не разговаривай! Мешаешь!
Андрюшка обиделся и замолчал.
Люда доставала спицу, замеряла температуру и погружала её назад.
Минут через двадцать в лабораторию вбежал Лаптев.
- Как же нам повезло, Константин ещё не ушёл.
- Какой Константин?
- Стеклодув.
- Леонид Никифорович, - доложила Люда, - температура возрастала и застабилизировалась на сорок четыре и восемь.
- Удивительно, - Лаптев достал из кармана тоненькую стеклянную трубку. В трубке что-то ползло.
- Это что? – удивился Андрюшка.
- Муравей. Он в капилляре. Он вам ничего не сделает.
- Надеюсь, - хмыкнул Андрюшка.
Муравей в капилляре был с некоторым трудом отправлен в щёку Андрея.
Андрюшка подмигнул своему отражению. След от прыща превратился в немного расширенный кратер.
Вскоре капилляр был извлечён на свет. Муравьишка ползал внутри как ни в чём не бывало.
- Живой! – улыбнулась Люда.
- Вот кто здесь настоящий Гагарин! – кивнул муравьишке Андрюшка.
- Вот если бы ещё попробовать… - тут Лаптеву в голову пришла несомненно великая мысль.
- Господа! Господа! Всё, что связано с наукой, люблю я очень сильно, - Андрюшка посмотрел на Люду и решительно встал со стула. – Но я не ужинал сегодня! А там ещё – финал…
- Какой?
- Ну, как какой? Ну, кубок чемпионов!
- Ах, кубок? Да, да, да, - Лаптев положил муравья на стол. – Раз кубок, хорошо! Но только приходите завтра. И обязательно! Я всё тут подготовлю. Мне надо кое-что проверить.
- Ладно, - пообещал Андрюшка без всякого энтузиазма. Он поглядел на Люду и сделал шаг к Лаптеву. - Я к вам приду! Но только – чур! Половина Нобелевки – наша! – он прижал к себе Люду. – Мы на неё свадьбу сыграем! Идёт?
Андрюшка протянул руку Лаптеву. Тот машинально её пожал.
- Вот и договорились! До свидания. Ты, Люда, давай собирайся, а я пока машину пойду разогрею, - крикнул Андрюшка Люде уже из коридора.
- Что у него там? – обеспокоилась Люда. – Что-то серьёзное?
- Дверь!.. – задумчиво произнёс Лаптев.
- Какая дверь?
- В другое измерение.
- Не может быть!..
- И всё-таки…

Ночью Лаптеву приснился сон. Будто он раздвигает ранку на щеке Андрея. Раздвигает, раздвигает и вглядывается через неё вдаль. И вот Лаптев увидел свет. Он увидел сияние звёзд. И вдруг Лаптев увидел глаз. Чей-то мудрый, внимательный глаз. Там какой-то профессор из далёкого мира изучал Лаптева через маленькую дырочку как через телескоп. Лаптев помахал далёкому учёному рукой. Потом он быстро написал записку, скатал её в тоненькую трубочку и пропихнул через ранку. Через какое-то время появился ответ. Лаптев развернул бумажку, но не смог ни чего прочитать. То он не видел без очков. То мелкие буквы сливались друг с другом и бегали по бумаге. А потом записка исчезла. Тут Лаптев проснулся.

К обеду в лаборатории Лаптева громоздились различные зонды, температурные датчики, фотоаппарат, старый лапороскоп, новый бронхоскоп и ещё невесть сколько одолженной, выпрошенной и даже украденной аппаратуры.
- Когда же будет твой Андрейка? – Лаптев поглядывал на часы.
- Смену сдаст и приедет, - Люда посмотрела на Лаптева. – А журнал заполнять?
- Обязательно.
- Писать только про мышей? Или про Андрея тоже?
- Пока только про мышей.

День клонился к вечеру. Лаптев допивал двенадцатую чашечку крепкого чая.
На пороге появился Андрюшка. Щека его была залеплена пластырем.
- Исследуйте! – он поглядел на хомяка и обречённо опустился на стул.
Лаптев оставил чай и бросился к аппаратам.
Людочка осторожно отклеила пластырь.
- Леонид Кефирыч! – простонала она.
- Что?
- Посмотрите!
Под снятым пластырем розовела ровная поверхность щеки. Место вчерашнего прыща было обозначено лёгкой краснотой.
- Что это? – Лаптев выронил лапороскоп.
- А что? – удивился Андрюшка. – Там такая дырища была, после ваших исследований. Мне бабуля мази дала, чтобы всё не загнилось. А то – заражение крови и всё такое… Страшная вещь. Я по телеку видал. А ещё я хотел спросить. Леонид Никифорович, а Нобелевская премия, она сильно большая? Она сколько примерно нашими будет? Может, нам после свадьбы ещё и на машину останется?
Лаптев, пожимая плечами, сматывал провод от лапороскопа.

13.10.13
Чемал
Егор Черепанов