Сиамские близнецы

Небольшая деревенька, стоявшая на берегу залива, называлась Некрасовка, и жители её с незапамятных времён занимались рыбной ловлей. В летнее время ловили в мелких речках такую рыбу, как хариус, подкаменка, речная форель, мальма и ленок. В озёрах водилась щука, но местное население в грош не ставило её, так как в этих местах господствовала лососёвая рыба, такая как голец, кунжа и много других разновидностей.
Рыбоохрана редко заезжала в эти глухие места, побаивались, наверное – ведь почти у каждого жителя имелось охотничье ружьё, а то и японская винтовка, оставшаяся со времён войны. С середины июля шла горбуша, а с сентября до самых морозов в реки заходила кета и кижуч.
Уже тогда население отводило душу, даже пацаны, лет с восьми, уже были настоящими профессионалами в рыбной ловле. Ловили всеми дозволенными и недозволенными способами – махровое браконьерство процветало в этих местах. Народ заготавливал рыбу впрок – ведь есть-то хочется всегда. От этого рыбы не становилось меньше год от года. С наступлением зимы, всё население Некрасовки выходило на лёд. И стар и млад, хотел попытать свою удачу. Все просто заболевали подлёдным ловом. В залив заходила корюшка и навага, и не было равнодушных на всём Сахалине к этой рыбе.
По всему побережью разносился запах свежих огурцов – так заманчиво пахла корюшка. Но самый удачный клёв был по весне, в марте и апреле. Вся ледяная площадь залива была усыпана рыбаками, особенно в выходные дни. В этот год мороз сковал залив в ветреную погоду. Лёд был неровный, со множеством осколков и кусков льда, торчащих из замёрзший воды.
В деревне, рядом с заливом, проживала семья - старушка мать и два непутёвых сына, лет по сорока отроду. Старший Васька был инвалид по зрению, носил очки с толстыми выпуклыми стёклами, и далее десяти метров перед собой ничего не видел. Был он покладист, вежлив и тих, жил своей жизнью, не привлекая к себе внимания. Младший Мишка был здоровый детина, но слаб был рассудком. Умственное развитие тормознуло у него лет так, наверное, в десять – одиннадцать. Разговаривал плохо, вытягивая губы трубочкой, и постоянно шмыгал носом. С избытком наградила его природа физической силой, он на спор мог, шутя, развернуть легковую машину на одном месте задом наперёд. Всегда спокойный и молчаливый, порой внезапно становился, вдруг, злым и агрессивным. Но подобное случалось лишь в тех случаях, когда его явно хотели обидеть. Шуток он не воспринимал, и мужики предпочитали обходить его стороной.
Последнее время сельчане стали частенько видеть Мишку в приподнятом настроении. Пристрастился к выпивке, ходил по деревне пошатываясь, весело мурлыча что-то себе под нос. Худой и бледный Васька всегда чувствовал себя спокойным, находясь рядом с младшим братом. Зачастую Мишку приводили домой, сам он был не в состоянии добраться. Мать, чтобы привадить сына к дому, стала ставить для него бражку, и иногда выгоняла самогон.
Столь разных по характеру братьев объединяло лишь одно занятие – это была зимняя рыбалка. Нестерпимое желание выйти на лёд не давало им покоя, с нетерпением они ждали, когда же замерзнет залив.
Как-то раз по весне, братья собрались на любимую рыбалку. Встав ещё затемно, подготовили снасти для подлёдного лова. Рыбачил здешний народ на снастях под названием «гирлянда». На леску цепляли два или три крючка с красным кембриком и пару мелких блесен. На кончик крючков одевали красный кусочек поролона. Прорубив лунку, опускали снасть в воду и резким движением вверх подсекали зазевавшуюся или проходящую мимо рыбу.
Собрав вещи в рюкзак, Василий положил в карман фуфайки запасную гирлянду, завёрнутую в обрывок газеты. Вышли во двор, но тут Мишка сделал знак брату: «Подожди, забыл кое-что». Вернувшись в дом, Мишка отдёрнул штору в нише – там стояла фляга с бражкой. Осторожно, чтобы не разбудить мать, он открыл крышку и зачерпнул ковш шипящего напитка. На поверхности плавало что-то белое, и Мишка вспомнил, как мать наказывала ему вчера: «Миша, не пей бражку, пусть настоится, я самогон выгоню. Не пей, живот заболит, я в неё сметану положила». – «Ладно, ничего со мной не случится, я здоровый» - подумал Михаил и, сдув в сторону белую накипь, залпом осушил полный ковш браги. Открыл двери и бесшумно вышел на улицу.
Минут через десять братья были на заливе. Народ ещё не подошёл и рыбаки, выбрав себе место, прорубили лунки. Клёв начался сразу, и братья стали вытаскивать на лёд крупную корюшку. Редко попадалась и навага, довольно крупная рыба почти белого цвета с тёмной спинкой. В это время вся навага была икряной. Морских налимов народ не брал, откидывал в сторону, где на страже уже сидели вороны. На заливе потеплело, весеннее солнце начинало пригревать. Мужики, скинув верхнюю одежду, всецело отдались рыбной ловле.
Начали подходить и подъезжать рыбаки, братья оказались в самой середине толпы. Всегда получается так, что удачливого рыбака окружают со всех сторон, надеясь поближе подойти к заветному косяку. Внезапно Мишка соскочил с деревянного ящика и, бросив удочку, сел на корточки. В животе у него что-то забурлило – забулькало и он, схватив фуфайку, бросился бегом за ближние торосы. Едва успев снять штаны, присел с великим наслаждением, и не было ему больше дела ни до рыбаков, ни до рыбы. По поверхности льда начал разноситься резкий, отвратительный запах. Рыбаки в недоумении и с подозрением стали поглядывать друг на друга. Кто-то стал принюхиваться к только что выловленной рыбе. Василий, увлечённый рыбалкой, не сразу заметил отсутствие брата, и лишь позднее услышал сдавленный Мишкин голос: «Вася, иди скорее сюда. Помоги».
Сделав своё дурно пахнущее дело, Мишка поискал в кармане бумажку и, не найдя ничего, сунул руку в карман фуфайки. Она оказалась Васькиной, и он с великой радостью достал из неё спасительный обрывок газеты. «Какой же у меня запасливый брат. Молодец, даже газету захватил», - успел подумать Мишка. Из-за торосов раздался протяжённый вой и Мишкино мычание вперемежку с матами. Васька поспешил на помощь брату: «Что же с ним случилось?».
На льду, между торосами, согнувшись до пояса, стоял Мишка со спущенными штанами. На голой заднице отчётливо был виден торчащий наполовину из тела крючок с красным кембриком. С крючка свисала леска с двумя маленькими блеснами. У Васьки не было ни ножа, ни спичек, и он решил откусить леску зубами. Плохо видя, он наощупь нашёл поводок и потянул его в рот. На ногах у него были собачьи унты, довольно тёплая обувь, но необычайно скользкая в весеннее время. От ярких лучей солнца на льду появилась тонкая плёнка воды. Сделав один неловкий шаг ногой, другая Васькина нога заскользила по льду. Подъехав ближе, Васька с размаху сел в зловонную жижу.
Малейшее прикосновение к снасти причиняло Мишке невыносимую боль. Он непроизвольно дернулся в сторону и подсёк брата на крючок. Маленькая блесна пронзила нижнюю губу Василия. На два голоса в разных тональностях, раздался вой родных братьев, от чего многим рыбакам стало не по себе. А в это время, прямо напротив несчастных братьев, остановился автобус, привёзший из города рыбаков. Кто-то сочувствовал, сквозь сжатые от смеха зубы, а иные не в силах сдержаться попадали на лёд в изнеможении, войдя в истерику.
С горем пополам разъединили братьев, и они, собрав свой улов, понуро побрели домой. Кто-то в шутку назвал их «Сиамскими близнецами», и это прозвище надолго прилипло к ним. Однако, уже через неделю, словно забыв обо всём, братья снова вышли на лёд, не в силах противостоять охотничьему азарту.