Часть IV. Возможность отношений

– Я всегда рад тебя видеть, и испытываю к тебе большую симпатию, несмотря на твое жуткое поведение.

Она начала сомневаться, а не поспешила ли удалиться из его жизни. Начитавшись статей своего блогера, пришла к выводам, что делала недостаточно, чтобы соответствовать новому уровню отношений. По пунктам прописала в своем дневнике, что стоит сделать в следующий раз – с ним, если, конечно, получится.

В первую встречу во Friends опять как-то все не заладилось. Заговорил о пальто. Оно ей нравилось, к тому же ей подарила его ее близкая подруга. От этой мысли носить это серое пальто было вдвойне приятнее.

– В секонд-хендах есть очень достойные вещи.
– Да-к, замени его, если смотреть на него не можешь! – взбунтовалась она.
– Если у тебя нет денег, почему ты сидишь сейчас здесь? Найди подработку! – его информационно-консультационный бизнес, похоже, тоже не очень шел в гору. Работать на дядю он категорически не хотел, а толпы на его семинары и мастер-классы не собирались.

Она молча вышла из-за стола и ушла, наспех захватив свои вещи. Основная работа, занятия в танцевальной школе, фотосъемки, их планирование и эти изматывающие отношения занимали все ее время. Нагружать себя сверх лимита было бы в ущерб здоровью и красоте. Разумно бы было что-то исключить из текущей занятости. Лучше бы было, если его. Она чуть позже предпримет попытки увеличить доход, даже пройдет кастинг в шоу-балет в «Гадком койоте». Но откажется. Пьяный угар, шумная музыка и надрывное веселье – это не то, что ей хотелось видеть.

– Почему ты тогда ушла?
– Ты мне сказал, я и ушла, – с одной стороны, тему трудоголизма, перспектив мытарств по собеседованиям желания обсуждать не было, с другой, просто хотелось быть немного эксцентричной.

– Ну, ok! – они как-то оба не догоняли, что вообще происходит.
Его мать профессионально занималась пошивом женской одежды, в том числе и верхней. На бренды и внешний вид человека он всегда обращал особое внимание. В том же кафе спустя неделю они вновь разбирали, что за типы та парочка, что сидела поодаль напротив. Молодого человека он вроде причислил к Максимам, а девушку к Есям. Не суть. Молодой человек показался ей вполне симпатичным, но после, как уточнили его профессию, интерес ее исчез вовсе.

– Что не так в профессии шопера? – он, видимо, явно считал для себя это серьезным занятием.
– По мне, во-первых, это совсем не мужская профессия. Во-вторых, умение красиво и гармонично одеваться в соответствие со своим телосложением и мироощущением – прямая обязанность каждого из нас. Это как зубы чистить по утрам. Ты просто это делаешь сам и все, – отчеканила она.
– Я хочу с тобой не только секса. И это хорошо для тебя, – зашнуровывал он ботинки в коридоре, чтобы проводить ее утром до такси.

                …

Они виделись ещё не раз, и отношения могли бы быть. Она совершила очередную ошибку: 31-го декабря позвала его к себе на Новый год. Тем самым положила еще одну мемориальную плиту к надгробью их отношений, все время первой делая решительный шаг, подавляя в нем инстинкт мужчины-охотника и взращивая хама-самца, которому все можно, и почти ничего не надо делать.

А началось всё издалека. В середине декабря после очередного похода в кино он непринужденно спросил ее, как она будет праздновать новый год: «С тобой, конечно!», – ответила, недолго думая, она. И больше они эту тему не поднимали. Она «забила» или ей было почти всё равно, будет она одна в эту новогоднюю ночь или нет. И не потому, что хотела побыть наедине с собой, скорее чувствовала себя изможденной, уставшей, разбитой от душевных травм и переживаний. Как наркоман, которому трудно воспринимать действительность после передозировки адекватно.
Накануне праздника на нервной почве стали проявляться признаки кожного заболевания. Она не придала этому значения – хуже стало в первых числах января, когда накал психодрамы зашкаливал.

Его слова почему-то всегда были для нее важнее его действий. 31-го он зачем-то сообщил ей, что будет печь маковые булки. Он прекрасно знал, что она воспримет такой его тонкий намек как руководство к действию.  Она, глупая, позвала его к себе. Он задавал кучу нелепых вопросов: есть ли животные (хотя она ни раз раньше говорила, что у нее их нет), есть ли соседи, что есть поесть, сможет ли она смотреть фильм на английском без перевода, потом подытожил, что приедет через час…с припиской «может быть». Но он никогда не опаздывал на их встречи – позже всегда приходила она. Такой его стиль общения она безропотно сносила.

Он привез с собой в мятом пакете испеченные булки, остатки подгнивающего винограда и сухое детское молоко в жестяной банке. Критичным взглядом оглядел ее квартиру, сказал, что у нее много вещей. К чему бы это… Она почти оставила попытки задавать ему вопросы. Он отвечал только на те, на которые хотел ответить, остальные пропускал мимо ушей.

Самым удивительным в эту ночь и приятным были залпы фейерверков во дворе дома. Он как ребенок заинтересованно следил за каждым залпом, провожая любопытным по-детски радостно-искренним взглядом очередную вспышку пылающих огней. Потом приманил ее к себе и обнял сзади за талию. Это был самый нежный его поступок в эту ночь.

Чувствуя признаки наступающей болезни, она не проявляла, как обычно, свое желание заняться сексом. Его это задевало. Они даже половину «Матрицы» не посмотрели – он взял ее силой. Делал с ней то, что хотел он – он всегда хотел только сзади. После секса он оделся. Она спросила, зачем и он вдруг припомнил ей, что в его доме она обычно всегда так поступала.

Он всегда задавал ей много вопросов. Она принимала это за признак любви. А, может, он просто жадно вычерпывал из нее ту человеческую мудрость и миролюбие, которых ему не хватало. Она ощущала себя источником,  который грязный и жадный зверь хотел испить до дна, очернить, осквернить, превратить в смрадное болото. И при этом радовался и удивлялся тому, что это у него никак не получается.
– Между нами ведь есть чувства? – озадаченно кинул он ей в постели.

– Да, я люблю тебя, - полушутя-полусерьезно прозвучал голос в ответ. Она вроде уже признавалась до этого ему в своих чувствах.
– Чего ты хочешь от меня? – не отставал он.
– Семью, детей и всё такое, – он обнял ее, и они повернулись на другой бок.
Ночью спалось тревожно. Она встала раньше, испекла в первый раз блины. И получилось совсем неплохо. Позвонила подруге, послушала музыку. Слышала, как он ворочался всё время.

Он наконец-то проснулся и захотел кофе, но это совсем не было похоже на любящее нежное «хочу» или «прошу». Это был дерзкий толчок в бок со словами «Сделай мне кофе!»

Странная, со многими его словесными унижениями она давно уже примирилась и терпела их, а это мимо ушей не пропустила. Неуверенный полупьяный, полуобморочный комок ярости подступил к горлу:

– Сам сделай, раз так хочешь! – он встал и быстро собрался.
– Ты таким способом решил со мной попрощаться?
Она тихо заплакала. Он посмотрел на нее и просто вышел за дверь.