Автор - Анатолий Безнощенко
Защита Родины всегда была и во веки веков будет священным долгом настоящего гражданина. Военные – это, прежде всего, государственные люди, и без их трудной работы нет, и не может быть сильной страны.
Владимир Путин.
Президент Российской Федерации
Больше четырех веков минуло с того времени, когда произошло добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России. Этот союз был взаимовыгоден обеим сторонам. Калмыки получали союз с русским централизованным государством, оказываясь в сфере его товарно – денежных отношений, получили выход на рынок сбыта, в котором нуждались, так как другой – в Китае, был отрезан от них халха – монголами (восточными монголами), а Российское государство, стремившееся закрепить за собой недавно приобретенные земли Западной Сибири и Поволжья, приобретало надежных защитников своих южных рубежей.
ВВЕДЕНИЕ
Формирование Российского многонационального государства прошло сложный и противоречивый путь. Во взаимоотношениях народов, составлявших эту великую державу, складывалось стремление к единству, которое определялось общими, экономическими, политическими и военными интересами. Порой они сопровождались вооруженными конфликтами, но в целом развитие происходило в русле укрепления единства.
Этот процесс теснейшим образом был связан с другой проблемой - присоединением сопредельных народов к России. Революционная перестройка жизни советского общества на современном этапе позволила по-новому взглянуть на историю нашей Родины, в том, числе, и на данный аспект. Как известно, в отечественной исторической науке господствовала концепция так называемого добровольного присоединения всех народов к царской России. Безусловно, реальные - основания для подобного утверждения были, однако искусственное подведение всех случаев этого сложнейшего процесса к «установочной концепции» являлось упрощением исторического прошлого. В некоторых случаях, «присоединение» фактически являлось формальным актом, на который та и другая стороны смотрели как на временное явление.
Что касается калмыцкого народа, то его вхождение в состав Российского государства произошло на подлинно добровольных началах. Относительно юридического статуса Калмыцкого ханства следует сказать, что никакого двойного подданства оно на себя не принимало. Те единичные случаи кратковременных контактов немногих калмыцких тайшей с отдельными владельцами этнических групп ногайцев, подвластных Крымскому ханству, не являлись официальным шагом к принятию подданства турецкого султана или иранского шаха. Подобные акты были результатом междоусобных распрей калмыцких феодалов в борьбе за какие-либо привилегии или ханский престол.
Одну из важных сторон этих двух взаимосвязанных процессов составляло многовековое, боевое сотрудничество народов Российской империи. В нем надо усматривать, с одной стороны, привлечение военной силы подвластных народов к реализации внешней политики царского правительства путем давления на их владетелей, с другой — добровольное участие побратавшихся под эгидой России народов за интересы нового Отечества.
Добровольный характер вхождения отдельных ойратских племен в состав России, оформившихся в дальнейшем в народность под названием калмыки, определил в рассматриваемый период фермы массового их привлечения царским правительством к решению важных внешнеполитических задач государства.
Как известно, на протяжении указанного периода Россия вела многочисленные войны. Участие же в них российских народов, в том числе и калмыков, несомненно, способствовало дальнейшему сближению и укреплению дружбы между ними.
Калмыки – народ, в истории которого героические и трагические страницы переплелись неразрывно.
В 17 веке вследствие феодальных междоусобиц они покинули свою родину – степи Центральной Азии, переселились в Нижнее Поволжье, где живут и сейчас, влившись в пестрый состав многонациональной России. Кочевники евразийских степей, они самой природой были предназначены стать отличными наездниками и прекрасными воинами.
Не раз в истории России заслоняли ее юные границы от нападений войск турецкого султана и крымского хана. В тяжелые годы им помогал сохранять стойкость и демонстрировать мужество их героический эпос Джангар, исполнителей которого и сегодня почитают как национальных героев.
Калмыки создали своеобразную культуру, удивительные жанры фольклора, занимательные игры.
В Нижнем Поволжье на территории Республики Калмыкия проживает единственный в Европе монголоязычный народ – калмыки. Земли, населенные калмыками, задолго до их появления в этих местах были известны на Руси как Половецкая степь. С начала 17 века, после прихода сюда калмыков, эту территорию стали называть Калмыцкой степью.
Замкнутая между долинами рек Дона, Волги, Кумы и северо – западным побережьем Каспийского моря, Калмыцкая степь делится по рельефу на три части: Прикаспийскую низменность, Ергенинскую возвышенность и Кумо – Манычскую впадину. Прикаспийская низменность издавна известна отсутствием пресной воды, пересыхающими летом солеными озерами и почти не покрывающимися зимой снегом Черными землями. Здесь калмыки пасли зимой свой скот. Ергенинская возвышенность имеет плодородные земли и луга, заливаемые паводковыми водами, богатые рыбой пресные озера, возникшие в руслах древних рек (Сарпа, Цаца, Ханата, Цаган – нур). В этих районах и в северном Ставрополье в 30 – е годы 19 века возникли первые калмыцкие земледельческие хозяйства. Кумо – Манычская впадина славится солеными озерами (Маныч – Гудило, Яшалтинское), длинными лиманами и обилием камыша, который калмыки издавна использовали как строительный материал.
Климат резко континентальный. Весь год дуют сильные ветры. Особенно страшны для животных, растений и человека летние суховеи… Лето в Калмыкии продолжительное и жаркое. Температура порой поднимается до 44 градусов Цельсия. Зима холодная, морозы доходят до минус 40 градусов, малоснежная, а часто – совсем бесснежная. Осадков мало: 200 – 300 миллиметров в год.
Ландшафт Калмыкии – переходный от степного к полупустынному. Соответствует ему и растительный покров. Биологи насчитывают в здешних степях 900 видов растений. Подавляющее большинство из них относится к числу степных трав: мятлик, овсяница, ковыль, лебеда, полынь (17 видов), горец, молочай, тысячелистник, дикий лук, тонконог и другие. Деревья и кустарники растут только в поймах рек, балках, оврагах: дуб черешчатый, тополь, вяз, ива белая, ольха. Недостаток естественных лесов компенсируется искусственными лесонасаждениями, например, созданием зеленого кольца вокруг столицы республики Элисты.
Животный мир обычен для степной зоны: мыши, суслики, тушканчики, кроты, зайцы. Водятся и хищники – волки, лисы, хорьки. Гордость калмыцкой степи реликтовая антилопа сайгак. В камышовых зарослях Каспийского побережья и озер можно встретить кабана, водоплавающую птицу.
Одна из самых важных проблем Калмыкии – нехватка воды. Даже в столице республики с ней бывают перебои. Но особенно от этого страдает калмыцкая степь, где от безводья исчезает трава, где нечем напоить и накормить скот.
Однако имеющиеся проекты орошения степи пока неудачны. Они экономически невыгодны, наносят вред экологии всего Нижнего Поволжья. Примером такого непродуманного проекта служит канал Волга – Чограй. Начало его строительства привело к гибели большого количества пастбищных земель. В связи с этим Калмыкия в 1988 году была объявлена зоной экологического бедствия. Весной 1989 года по требованию общественности республики строительство канала было прекращено. Министерство экологии РК разработало программу по экологическому оздоровлению республики, главная цель которой – борьба с опустыниванием земель
История калмыцкого народа начиналась в Азии. Его предки – западно – монгольские племена и народности – назывались ойратами. В начале 13 века предводитель монголов Чингисхан, объединив под своей властью значительное число народностей, проживающих в Центральной Азии, образовал громадную монгольскую империю. В ее состав вошли и ойраты.
Ойраты участвовали в завоевательных походах Чингисхана и его потомков в Китай и Корею, в Среднюю и Переднюю Азию, на Кавказ и на Русь. Именно в то время в их составе были организованы войсковые подразделения с наследственной передачей обязанностей и привилегий, которые со временем превратились в этнические группы. Названия этих групп сохранились у калмыков до сегодняшнего дня: торгоуты (торгуты) – так называлась охрана, страха ставки монгольских ханов; хошеуты – так называлась передовая часть войска, его авангард; хойты – задняя часть войска - его арьергард; дербеты – конница, построенная в каре, и другие.
С конца 14 века ослабленная внутренними раздорами Монгольская империя стала распадаться и терять одну за другой завоеванные земли. Первыми отказались подчиниться власти Великого кагана Монголии ойратские ханы.
С конца 16 – начале 17 века, благодаря активной деятельности тибетских миссионеров, ойраты наряду с другими монголами приняли новую религию буддизм взамен старой – шаманизма. Однако даже новая религия ничего уже не могла изменить – раскол в среде монгольских народов и войны между ними не прекращались. Теснимые врагами со всех сторон, раздираемые собственными феодальными междоусобицами, ойратские князья не раз задумывались о необходимости поисков новых свободных земель, где можно было бы спокойно жить и пасти свои стада.
Наиболее подходящими для этого оказались обширные пространства юга России. С начала 17 века правители ойратов стали одни за другим отправлять посольства к русским царям с просьбой принять их в подданство. Переговоры увенчались успехом. С 1608 по 1657 годы группы ойратов несколькими войнами одна за другой постепенно переселились в Россию, принесли присягу на верность русским царям.
Степные пространства в низовьях Волги и Яика (теперь река Урал), напоминавшие родные степи Западной Монголии и Джунгарии, пришлись ойратам по душе, и они обосновались на той территории, которую их потомки занимают и поныне.
Русские официальные документы того времени называли калмыками появившийся на юге России народ, восприняв это слово от тюрских народов, которые так обозначали всей ойратов, не принявших ислама и ставшихся буддистами (на тюрских языках слово «калмак» означало «остаток»). Но только в конце 18 века бывшие ойраты стали называть себя калмыками, а свою новую родину – Калмыкией.
С середины 17 века судьба Калмыкии тесно связана с историей России. Кочевья калмыков играли роль заслонов на южных рубежах России, защищая ее, от внезапных нападений войск турецкого султана и крымского хана. Калмыцкая конница славилась своей быстротой, легкостью, прекрасными боевыми качествами. Она участвовала почти во всех войнах, которые вела Россия. Ее заслуги были неоднократно отмечены особыми царскими указами и подарками русских царей. В 1722 году Петр 1 наградил калмыцкого хана Аюку почетной золотой саблей. Калмыцкие ханы и тайши постепенно принимались в дворянское сословие России и приобретали все его льготы. А рядовые скотоводы – калмыки разорялись, пополняя собой ряды народных бунтарей, и участвовали в народных восстаниях.
Судьба Калмыкии в составе России оказалась непростой. В течение первых ста с небольшим лет на территории существовало Калмыцкое ханство, управлявшееся ханом. В середине 18 века возникла острая экономическая и политическая кризисная ситуация, вызвавшая у его правителей желание выйти из русского подданства и вернуться назад в Западную Монголию, что и было сделано в 1771 году. Значительная часть рядовых калмыков была уведена их феодалами обманом. Всего пределы России покинули около 125 тысяч человек, из которых около 100 тысяч не дошли до места: убиты в военных стычках, взяты в плен, замерзли в снегах, умерли от голода и ран. Это события положили конец Калмыцкому ханству, его территория была включена в Астраханскую губернию и отныне подчинялась канцелярии астраханского губернатора.
Со второй половины 19 века Калмыкия стала постепенно втягиваться в орбиту капиталистических отношений. В 1892 году, на 31 год позднее, чем в остальной России, в Калмыкии было отменено крепостное право. Разорившиеся кочевники – скотоводы стали уходить в поисках работы на рыбные промыслы Волги и Каспия и на соляные разработки Прикаспийской низменности. Многие их них стали оседлыми, поселились вдоль дорог в Калмыцкой степи и в Ставропольской губернии. Калмыцкие поселки чередовались с поселениями русских и украинских крестьян, которые, начиная с 18 века, сначала стихийно, а затем с одобрения правительства колонизировали этот край. В среде калмыцких поселенцев быстро началось расслоение. Выделилась прослойка состоятельных калмыков, занявшаяся товарным скотоводческим хозяйством, в то время как основная масса их бедных собратьев шла в батраки либо к ним, либо к соседям – русским и украинским земледельцам.
После революции 1917 года Декретом Совнаркома от 2 ноября 1920 года Калмыкия вошла в состав РСФСР как автономная область калмыцкого народа, а в 1935 году была преобразована в автономную республику. В годы Великой отечественной войны по ложному обвинению в пособничестве немецким оккупантам автономная республика была упразднена (28 декабря 1943 года) и калмыцкое население депортировано в районы Сибири и Средней Азии. Это были самые трагические страницы в истории калмыцкого народа, которые привели к гибели трети его населения, печально отразилась на судьбе калмыцкого языка и культуры. 9 января 1957 года автономия Калмыкии как области была восстановлена, а в 1958 году она снова стала полноправной, автономной республикой бывшего СССР. Однако не один десяток лет нужно, чтобы затянулись раны народа, многие потери в его культуре вообще невосполнимы.
В 1990 году Калмыцкая АССР провозгласила государственный суверенитет, а в 1992 году изменила свое название. Теперь она называется Республика Калмыкия.
Природно – климатические условия Калмыцкой степи являются оптимальными для ведения кочевого скотоводческого хозяйства. Жившие на этих землях 2000 лет назад сарматы и калмыки в 18 – 19 веках вели близкое по типу хозяйство. Поэтому хозяйственная специфика Калмыкии основана на скотоводстве, которое сочетается в восточных районах с рыбными промыслами, а на западе – с земледелием. Сложившиеся за 300 с лишним лет сочетание этих трех отраслей хозяйства определило своеобразие материальной культуры калмыков.
В традиционном представлении калмык – это вольный, не знающий устали кочевник, передвигающийся со своим стадом из одного конца необъятной степи в другой. Однако такими кочевниками калмыки не были никогда. Кочевое скотоводческое хозяйство – это результат высоко специализированного приспособления к местным географическим и экономическим условиям. В прошлом веке калмыки разводили коней, овец, верблюдов. Сейчас основное поголовье – овцы, козы, крупный рогатый скот. Особенно ценится «калмыцкая красная» порода коров, известная своим «мраморным» мясом. В медицине очень ценится кумыс, получаемый из молока лошадей низкорослой калмыцкой порода. В дополнение к традиционному скотоводству в последние десятилетия появилось промышленное звероводство: разводят ондатру, норку, чернобурых и серебристых лис.
Хотя калмыки и славятся как потомственные кочевники, известно, что их предки еще на своей прародине – в Западной Монголии – занимались рыболовством, имели для этого специальные снасти и очень детальные термины для их обозначения. Переселившись на Волгу, они занялись рыбной ловлей и здесь. На рубеже 19 – 20 веков значительная часть калмыков (торгоутов и хошеутов), живших непосредственно н берегах Волги, работала и сейчас работает на рыбных промыслах.
Земледелием кочевники также занимались с глубокой древности, но в небольшом объеме, и особого значения в хозяйстве оно не имело. В 30 – е годы 19 века в Калмыкии в Малодербетовском и Хошеутовском улусах впервые стали сеять рожь, пшеницу, просо, гречиху, овес, а затем и технические культуры: горчицу, табак, лен. Примерно в те же годы начали сажать сады, в них росли персики, орехи, виноград. А арбузами Калмыкия снабжала Петербург, Москву, Воронеж и многие другие города России.
НА ЗАЩИТЕ ОТЕЧЕСТВА
О, как же помочь нашей Родине милой!
И как принести избавленье стране?
О, Джангар и Хонгр, где вы с вашей силой?
Отдайте сегодня мечи свои мне…
Д. Кугультинов.
Издревле ойраты (калмыки) были известны как отважные и главное, очень умелые воины. За счет чего у них вырабатывались такие навыки, умения в бою, сила и выносливость? Сам образ жизни, деятельность и постоянная опасность веками накладывали на них определенный отпечаток. Строго говоря, ойраты (калмыки)почти не жили мирной жизнью, постоянные стычки, схватки с большими и малыми врагами и недругами, набеги и угоны скота, контрнабеги, борьба за лучшие пастбища и поиски воды становились повседневностью. Большие военные походы тоже происходили довольно часто Поэтому каждый член племени должен был владеть конем и оружием,, должен быть физически крепким и выносливым, иметь хорошую индивидуальную подготовку и выучку, отличаться хладнокровием, решительностью, смелостью, готовностью пожертвовать собой.
С детских лет ойрат (калмык) на коне в степи: помогает старшим пасти скот, учится адаптироваться в окружающей действительности, добывает себе пропитание, находит источник воды, учится читать чужие следы и маскирует собственные, учится переносить жажду и зной, укрываться в степи от непогоды, лечит себя, друг друга и лошадей. Все это и много другое сегодня объединяет понятие «выживание».
Такое почти полное совпадение « производственной» и воинской подготовки служило основой для обучения профессиональных воинов высшего класса - нукеров, составлявших дружины нойонов и тайшей. Калмыки – народ монгольского происхождения. Первые исторические сведения о калмыках относятся к 13 веку, когда предки нынешних калмыков с другими родственными им племенами кочевали в обширных степях Центральной Азии и Джунгарии. В начале 17 века по ряду причин произошел раскол между калмыцкими племенами и часть калмыков откочевала в Россию – степи Северного Кавказа и Нижнего Поволжья. К середине 50 – х годов 17 века закончился процесс добровольного вхождения калмыков в состав Российской империи. К 60 – м годам образовалось Калмыцкое ханство, деятельность которого во внешней политике зависела от царского правительства.
Вот какую характеристику дал академик Борис Владимирцов калмыкам:
« Калмыки – народ кочевой, но далеко не первобытный; они пережили много с того момента, как исторические обстоятельства вывели их на арену истории. Они знали и условия жизни отдельными, раздробленными племенами, они проходили стадию образования государства – племенного союза и делали попытку создания крепкого кочевого государства. Пришлось им в своих обширных кочевьях видеть много земель, сталкиваться с разными народами: с китайцами, киргизами, кавказскими горцами. Калмыки также, как другие монголы, в свое время подвергались влиянию буддийской, тибетско – индийской культуры, они вместе с кочевым бытом соединить известные культурные приобретения, например, национальную письменность, зачатки образованности».
(Из вступительной статьи к книге «Монголо – ойратский героический эпос»).
А вот как писал о калмыках народный писатель Киргизии Чингиз Айтматов:
«Нынешние европейцы степной части России, бывшие азиаты, отпочковавшиеся от западной ветви древнемонгольских племен, - калмыки прошли тернистый, поистине сложный, трагический исторический путь. Сколько раз воспламеняясь и угасая, как степной пожар, обретал в кровавых битвах свою независимость и снова утрачивая ее, неся невосполнимый урон от военных походов Цинской империи и других соседних ханств, и сами в водовороте тех событий становились орудием насилия и порабощения туркестанских народов, лишь в 17 веке, оставив мирную бурную историю Джунгарского ханства и на память название Джунгарского хребта в Туркестане, с гибелью великого Амурсаны, последнего народного предводителя калмыков, героически погибшего на плахе цинов, калмыки нашли свое убежище и новую родину в пределах России. То было спасением оставшейся части калмыцкого народа, спасением на грани исчезновения. Так было». ( Из Вступительной статьи « В соавторстве с землею и водой…» к собранию сочинений Д. Кугультинова в трех томах).
Добровольное вхождение калмыков в состав России способствовало укреплению военной организации. Большую роль в развитии военного дела в Калмыцком ханстве играли военные традиции, заложенные предками калмыков – ойратами. Эти традиции нашли отражение в «Великом Уложении» 1640 года с функционировавшим с дополнениями как государственно –правовой акт вплоть до начала 70 – х годов 17 века. Согласно «Великому Уложению» все калмыцкие мужчины считались военнообязанными. Причинами освобождения от службы считались только болезнь, ранение, Старость. Экипировка возлагалась на самого воина. Призывавшийся на военную службу обязан был явиться « о – двуконь», с войсковым прибором, провиантом. Основная масса войск была вооружена луками со стрелами и легкими пиками, а часть их имела сабли. Кроме того всадники имели арканы, которыми искусно владели как на охоте, так и в бою. Защитное оружие состояло из панциря и лат, но они были далеко не у всех воинов. Постепенно наблюдался рост числа воинов, имевших на вооружении ружья. Пищалями и пушками войско обеспечивалось русской администрацией. Некоторые крупные улусы организовывали примитивное производство по отливу пушек и изготовление пороха у себя на месте.
Калмыки в России прошли путь от тактики боя с иррегулярными войсками кочевых до новых практических приемов с регулярными европейскими армиями, что способствовало обогащению их прежнего боевого опыта и военных традиций.
Принятие калмыками русского подданства и клятвенное обещание помогать русскому войску в борьбе с врагами русского народа удовлетворяло интересы не только калмыков, но и русского правительства. Калмыки в лице русского государства нашли мощного и авторитетного покровителя, получили юридическое право жить на левом берегу Волги и пользоваться всеми благами этого привольного степного края. Московское правительство, в свою очередь, без всяких затрат получило в лице калмыков верных стражей южных и юго – восточных границ Русского государства, готовых по первому зову выставить многотысячную армию храбрых и умелых воинов, которые были также нужны русскому правительству в то время.
С первых же лет, находясь в подданстве Российского государства, калмыцкая конница участвовала практически во всех войнах, которые вела Россия за свою независимость. Нельзя не вспомнить удачные походы Калмыцкой конницы на Кубань и Таманский полуостров, Азов и Перекоп, против Казиевского улуса во время польско –турецко – крымской агрессии в 50 – 70 – х годах 17 века. Участие в освобождении Украины и Белоруссии, русско – турецкая война 1677 – 1681 годов, борьба за выход к Черному морю и Балтийскому морям в 1695 – 17212 годах – это те военные операции, в которых калмыки также принимали участие. В 1697 году Петр 1 официально возложил на хана Аюку охрану юго – восточных границ Русского государства. Взятие крепости Эндери во время персидского похода помогло дагестанскому народу избавиться от персидского гнета.
Во время войны с Турцией в 1735 – 1739 г.г. калмыки дважды переходили Сиваш, сражались под Азовом и на Перекопе, ходили в походы под Бендеры. Семилетняя война (1756 – 1763 г.г), русско – турецкая война (1768 – 1774 г.г.)ополчение 1806 года – все это прошло не без активного участия калмыков. Калмыки внесли неоценимый вклад в борьбу за независимость нашей Родины, показывая при этом образцы стойкости, мужества и отваги. Известный исследователь истории кавказских войн генерал – майор Потто дает следующую характеристику калмыкам – воинам: «… сильны, малорослы, чрезмерно быстры, необычайно дальнозорки, притоми способны несколько дней не слезать с седла, переносить жажду… - словом, они представляли идеал кавалериста, умевшего одинако драться на коне и пешком, рубить саблей, резать ножом, стрелять из лука и ружья».
СИЛА ДУХА И ОРУЖИЯ
«Шлем у него из чистого серебра,
Алый чешуйчатый панцирь на нем,
С прекрасным шелковым камзолом,
Скачет на пестро – чубаром коне».
Ойратская историческая песня
«История Убаши – хунтайджи».
(1587 год).
В 19 веке академик И. Лепехин писал о калмыках: «В них мы имеем, кроме других военных служб, хороших и многочисленных оберегателей наших пределов от набегов киргиз – кайсанов и кубанцев».
Автор «Летописи Самовидца» в 1665 году писал о калмыках: «Люд военный, с копием вседают на коня, а некоторые и сагайдаки и стрелы великие с площиками (то есть наконечниками стрел – М.Б.) широкими: тилко найбольше до потреби копей заживают кожей, бо справне умеют вбити копеем. В некоторых и панцири, а инние и наго идут по потреби. Люд отважный…»
Действительно, наследники военных традиций воинов Чингисхана ойраты (калмыки) создали собственную оригинальную военную традицию с самобытным комплексом оборонительного и наступательного оружия.
Самым массовым и распространенным оружием с дистанционного боя оставался у ойратов (калмыков) лук. Как и в 13 веке они применяли на войне и охоте сложносоставные луки. Длинные, упругие, изогнутые половины луков назывались «рогами». «Рог» состоял из двух деревянных планок, хорошо обработанных и склеенных. По плоским сторонам для усиления упругости наклеивали костяные и роговые пластины. На спинку лука наклеивались сухожилия, закреплявшиеся у рукояти и концов. На сочленения отдельных деталей лука наматывались сухожилия, которые затем промазывались клеем, а на него накладывались полосы вываренной бересты. Из такого лука можно было стрелять и в мороз, и под дождем. При этом тетиву натирали салом.
трелы изготовлялись тростниковые, камышовые, березовые, яблоневые, кипарисовые. Наконечники для боевых стрел были железными и имели трехлопастную, ассиметрично – ромбичную, удлиненно - ромбичную или удлиненно- треугольную форму с двумя шипами и двумя выступами. Шипы мешали выдернуть стрелу из тела, выступы расширяли рану. Скорострельность обеспечивалась удобным расположением колчана со стрелами на боку, под правой рукой, или за спиной, при этом стрелы выглядывали из – за правого плеча, а лук находился в чехле «налучье» на левом боку всадника. Академик П.Паллас в 18 веке писал: « Стрелы употребляют калмыки разного вида, а именно: короткие … с шишкою на конце, еще легкие стрелы с узкими железными копейцами… на долотцо похожие, а большие военные стрелы с большими остроконечными копейцами».
Боевые стрелы обыкновенно имели до 75 сантиметров длины при толщине 7 мм и часто в бою могли использоваться и как дротики.
Изготовленные ойратскими (калмыцкими) мастерами луки и стрелы пользовались большой популярностью и у соседей кочевых народов: казахов, башкир, ногайцев.
С середины 15 века ойраты используют в войсках огнестрельное оружие – ружья (буу) и пушки. В середине 16 века армия Джунгарского (ойратского) ханства имела на вооружении около 20 чугунных и медных пушек без лафетов и колес. Преваозили пушки на верблюдах, и стрельба из них велась с лежащих верблюдов. Использовались также «пищальные стрелы» (фитильные ружья). С начала 17 века ойраты (калмыки) применяют кремневые ружья. Первые образцы ружей представляли собой железный ствол с деревянной ложей и широким прикладом, иногда дуло ружья имело раструб. Одно из самых древних ружей имело медный ствол с затравочным отверстием в верхней части казны (часть ствола) в виде раковины, которая закрывалась овальной крышкой на шарнире. Ружья с затравкой на верхней части ствола были заменены впоследствии ручными пищалями, у которых отверстия для воспламенения пороха располагались на боковой стороне ствола, над полкой для затравочного пороха. Это было гораздо удобнее и безопаснее для стрелка.
Усовершенствованным видом ружья стала ручная пищаль – самопал с фитильным замком и спуском «жагра».
Применяли ойраты огнестрельное оружие часто и достаточно умело. В 1629 году у реки Яик собрался шеститысячный ойратский отряд, в котором 800 воинов были вооружены «огненным боем». И в 1643 году отряд тайши Бадмы подошел к Яицкому городку также с «огненным боем».
Были среди ойратов и мастера, способные изготовлять огнестрельное оружие, но их, но всей видимости, было немного. За 1692 год имеется известие, что «в улусах у него Аюки – хана к воинскому делу делают огненное ружье непрестанно, тобы на два человека было по одной пищали».
Из холодного, колющего древнего оружия широко использовались копья. Копье оставалось незаменимым оружием, как при столкновении больших конных масс, так и при единоборстве. Хорошо подготовленный воин мог, например, на всем скаку снять копьем кольцо, которое стоявший на земле человек держал в двух пальцах вытянутой руки. При этом в бою копьем не только кололи, но и наносили тычковые удары, работали древком плашмя. Причем некоторые ойратские воины использовали два копья одновременно, зажимая узду в зубах или управляя лошадью ногами.
Использовался воинами и дротик (арм) – метательное копье длиной около полутора метров Дротиком меткий воин мог попасть в мишень, соответствующую «поражаемой площади» всадника спереди на расстоянии 50 – 70 метров.
Излюбленным рубящим оружием ойратов (калмыков) для рукопашного боя оставалась сабля. В отличие от более ранних сабель сабли 16 – 17 веков часто имели большую ширину и кривизну клинка. Они позволяли наносить мощный рубящий удар, а также колоть. Носили саблю в кожаных ножнах с металлическими оковками краев. Богатые воины могли позволять себе ножны с серебряными и золотыми накладками и навершиями, усыпанными драгоценными камнями. В 1771 году, когда большая часть калмыков откочевала в Китай, их предводитель Убуши – хан во время аудиенции подарил цинскому императору две сабли – одна была украшена семью драгоценными камнями, а другая – позолотой, а калмыцкий нойон Цебек – Дорджи преподнес в дар императору саблю с золотыми ножнами.
Для рукопашных схваток также использовались боевые топоры ( зэв балт), боевые ножи, булавы…
Эвлия Челяви, турецкий путешественник, побывавший в калмыцких становищах в 1666 – 1667 года, так описывает в своей « Книге путешествий» вооружение калмыцких воинов: «Все они носят луки, стрелы и копья, …(их) копья пронзают кремень», « на поясе у каждого – от 50 до 100 длинных ножей… этими ножами они не дают врагам не отсрочки, не пощады», «… когда они скачут на коне и поводья связаны со стременами, они могут править поводьями с помощью ног, а обе руки заняты вооружением и снаряжением».
Весьма разнообразным было и защитное снаряжение. Что характерно, в 16 – 17 веках у ойратов почти полностью вышли из употребления щиты и конские доспехи. Воины продолжали использовать латы различных типов, таких, например, как «***г» - доспех из металлических пластин, прикрепленных на кожаную или суконную основу. В песне «История Убаши – хунтанджи и его войны с ойратами» описывается другой вид доспехов, названный в источнике по – ойратски - «улбо», который представлял собой разновидность «тегиляя» - кафтана из халата до колен, делавшегося из сукна, из толстой бумажной материи и даже из шелка. «Тегиляй» подбивали пенькой или ватой, в подкладку при этом часто вшивали кольчужные сетки, стальные бляхи или конский волос. Улбо были очень теплыми и легкими в эксплуатации, и были так плотно сшиты, что их едва ли было возможно прострелить из луков, они хорошо защищали от сабельных или копейных ударов.
Использовались для защиты кольчуги и байданы – разновидность кольчатого доспеха, у копец которых был больший диаметр, чем у кольчужных.
Наиболее знатные воины могли использовать «юшманы» и «бехтерцы», которые считались в 16 – 17 веках наиболее надежными из лат Юшман представлял собой кольчужную рубашку м с вплетенными на груди и спине горизонтальными, стальными пластинами. На изготовление юшмана, весившего обычно до пятнадцати килограммов, шло около ста пластин, которые монтировались с небольшим припуском друг на друга. Юшман имел полный разрез от шеи до подола, мог носиться поверх кольчуги.
Бехтерцы (от монгольскогих слов «бех», «бехтер» - прочный, крепкий) набирались из расположенных вертикальными рядами продолговатых пластин, соединенных кольцами с боков. Боковые и плечевые разрезы застегивались пряжками или ремнями с металлическими наконечниками. Для изготовления бехтерца использовалось до полутора тысяч пластин, которые создавали двойное и даже тройное покрытие.
«Юшманы» и «бехтерцы» могли покрываться изящными золотыми или серебряными насечками, гравировкой или прорезным орнаментом, что поднимало их в цене до тысячи рублей –суммы астрономической для 16 – 17 веков. Достаточно сказать, что корова тогда стоила около рубля.
Шлемы у ойратов также были нескольких видов. Наиболее популярными были «шапка железная» и «мисюрка». «Шапка железная» имела конусообразную форму с железными наушниками, завязывающимися под подбородком. «Мисюрка» - воинское наголовье с бармицей, кольчатой сеткой, прикрепленной к шлему и защищающей затылок, щеки, уши и плечи воина. Широко использовались шлемы, сделанные из частей, склепанных между собой. Они чаще всего имели куполовидную форму с длинным шпилем, к которому прикреплялся кусок красной ткани или кожи (улан залата).
Для защиты рук использовали наручи – металлическую выгнутую пластину, закрывавшую руку от кисти до локтя и стягивавшуюся застежками.
Для защиты ног использовались поножи – батарлыки, которые бывали трех видов: одни охватывали ноги до пятки до колена, другая разновидность защищала лишь наружную сторону ноги, были и поножи из одной выгнутой пластины.
Видно, что оружейники 16 – 17 веков стремились добиться непроницаемости доспехов и максимально облегчить их. Оружие ценилось у ойратов (калмыков) в ту пору очень высоко. В то же время ойраты старались обеспечить себя достаточным количеством защитного вооружения. Одна из статей « Ики – Цааджин Бичи» 1640 года гласит: «В каждый год сорок кибиток должны сделать себе двои лат, а ежеди когда не сделают и за то взять с них штрафу одного верблюда и одну лошадь».
Часто хорошему оружию давались собственные имена. В эпосе «Джангар» упоминается лук «Кивир», меч Хонгора «Шаджин –Шарбанг» («Опахало Веры»), и дрот Джангара «Алтан Боре» («Золотой Тигровый»). А в документах 18 века, относящихся к истории калмыков, упоминаются панцири с именами «Казан», «Бертана», «Бизоу», «Акбурчаг». При этом подчеркивается, что панцирь «Бертана» куплен всем калмыцким народом, а «Казан» стоит не менее десяти тысяч рублей. В документе 1784 года, который представляет собой опись наследства умершего главного управителя калмыков, полковника и князя Алексея Дондукова ( бывшего одним из крещеных сынов хана Дондук – Омбо), упоминаются панцири: «1. называемый Тараглу яндыковский, при нем наручи и перчатки панцирные, 2. называемые Ботонос - при нем мисюрка, наручи и перчатки панцирные, 3.Алтан – шиге с наручами и перчатками панцирными, 4. Тегенеск». В документах 18 века упоминаются также сабля «Буслыг», пищаль «Шого».
В качестве подсобного оружия ойраты (калмыки) широко использовали нагайку или кнут (маля, Ташмыг, шилвр), их же довольно часто использовали при охоте на волков. Известно, что ныне мастера, используя длинный кнут типа шилвира, на специальных соревнованиях, которые проходят в некоторых странах, перешибают им спичку, стоя от нее на расстоянии всей длины кнута. И сила удара такова, что сила удара ломает уже не спичку, а деревянный брус, диаметром 10 сантиметров.
Как же (ойраты) калмыки достигали такого мастерства?
Издавна у ойраттов (калмыков) пользовались особой популярностью «три мужских состязания» (эрин гурвн наадн), которые включали в себя стрельбу из лука, борьбу и конные скачки. Они служили как бы комплексной подготовкой воина.
Стрельба из лука проводилась пешими или скачущими на лошадях стрелками по мишеням. Как свидетельствует в летописи один средневековый монгольский автор, однажды во время состязаний был установлен рекорд дальности прицельной стрельбы – 725 метров! Пусть это и феноменальный выстрел, да и по огромной мишени (камень соответствовал силуэту всадника), для современных спортсменов – лучников это недосягаемый результат.
Об уровне подготовки ойратских (калмыцких) стрелков свидетельствует такой факт. В 1722 году, во время встречи хана Аюки и императора Петра 1, приняв от царя в подарок дорогую саблю, Аюка велел находившейся невдалеке группе своих воинов стать в круг и пустить вверх стрелы, которые, упав и воткнувшись в землю, образовали круг вокруг Аюки – хана и Петра 1. При этом, указав на стрелы, Аюка сказал: «Эта сабля и эти стрелы всегда будут готовы поразить врагов России».
Боролись ойраты (калмыки) по обще монгольским правилам. Борьба была разновидностью «поясной борьбы», когда борцы двумя или одной рукой делали захват за пояс, вторая в этом случае проводит свободные захваты соперника выше пояса. В борьбе насчитывалось свыше200 приемов.
Сфера применения в бою поясной борьбы была ограниченной. Но нередко случалось использовать ее элементы. Ведь часто в толчее схватки, сломав копья и сабли, воины, сидя верхом на лошадях, воины схватывались друг с другом в рукопашную. При этом не всегда приемы сводились с хватанием за пояс. Иной раз одна или обе руки работали на перехват удара, проводили захват выше уровня пояса или чуть ниже (за бедро). При этом всадники управляли лошадью, горячил ее или осаживали с помощью ног. Имели место также отталкивания, почти удары ногами, причем толчок обычно производился в бок лошади противника, в сочетании с захватом это позволяло «выдернуть» противника из седла.
Существовал также и боевой вариант борьбы, где было много простых, но грозных приемов воздействия на позвоночный столб и на суставы: рычажных, разрывающих, с нажимом локтем и т.п. Практиковали и такой вид единоборства, как «монгольский бокс», включающий в себя не только броски, но и мощные, в основном одиночные (без серий и связок), удары рук и ног.
Скачки проводили на различные дистанции от 20 до 70 верст. В них участвовали люди разных возраст и социальных слоев. Чаще всего место состязания выбирали у холма (кургана). Во всех улусах существовали курганы скачек – урлдана толга.
Также популярна была и джигитовка. Чаще она происходила до или после скачек, когда всадники демонстрировали свою ловкость и свое мастерство в умении управлять конем.
Проводились также соревнования по метанию аркана. При этом иногда устраивались состязания, где всадник должен был арканом выдернуть вбитый в землю столб.
Характер боевых действий, в которых использовалась калмыцкая конница в российской армии – дозоры, пикеты, разъезды, разведывательные партии (группы), применявшие («партизанские») методы борьбы: засады, набеги и т.д. – требовал от воинов умения незаметно передвигаться по любой местности (горам, лесам, болотам, камышам), организовывать засады, подкрадываться к противнику и наносить мощные удары часто незначительными силами.
Эти качества вырабатывались во время несения дозорно – сторожевой службы по периметру кочевий ойратских (калмыцких) улусов для предупреждения о набегах крымских или кубанских татар, ногайцев, казахов. Чаще всего в пикеты назначали профессиональных воинов – нукеров. Срок караула был около 3 месяцев, после чего личный состав караула заменялся. При этом вооруженные разъезды осуществляли патрулирование в определенных районах. Такие разъезды часто сталкивались с аналогичными подразделениями татар или казахов, что почти всегда приводило к схваткам.
Велась у ойратов (калмыков) и соответствующая морально – психологическая подготовка.
У Эвлия Челяви мы читаем: « Все они калмыки – отважный народ богатырей. Никогда не бегут от смерти, так как верят в перевоплощение», «если я умру, дух мой перейдет в какое – нибудь другое существо, пребывающее в чреве некой женщины, или же душа моя войдет в чрево моей дочери, и я снова приду в мир – так рассуждают они, а потому, не страшась смерти, один за другим бросаются в битву… погибают в битве и схватке храбрецами».
Таким образом, победы ойратов (калмыков) в столкновениях с многочисленными внешними врагами были обусловлены не только храбростью и высочайшим уровнем военной организованности и дисциплины ойратских воинов, но и использованием разнообразнейшего наступательного и оборонительного оружия. Широкий и богатый выбор оружия отражал уровень хозяйственно – экономического уклада жизни кочевого общества ойратов (калмыков) в 16 – 17 веках.
Суровые условия жизни в окружении враждебных воинствующих племен, постоянное пребывание в состоянии войны или на грани между войной и миром воспитывали ойратов (калмыков) грозными бойцами, хорошо умеющими владеть оружием, выносливыми, физически крепкими и всегда готовыми к битве с любым врагом.
Формирование Российского многонационального государства прошло сложный и противоречивый путь. Во взаимоотношениях народов, составлявших эту великую державу, складывалось стремление к единству, которое определялось общими, экономическими, политическими и военными интересами. Порой они сопровождались вооруженными конфликтами, но в целом развитие происходило в русле укрепления единства.
ВХОЖДЕНИЕ КАЛМЫКОВ В СОСТАВ ВОЙСКА ДОНСКОГО
Всколыхнулся, взволновался
Православный тихий Дон,
И послушно отозвался
На призыв свободы он.
Зеленеет степь родная,
Золотятся волны нив
И, с простора долетая,
Вольный слышится призыв.
Дон сынов своих сзывает
В Круг Державный Войсковой,
Атамана выбирает
Всенародною душой.
В боевое грозно время
В память дедов и отцов
Вновь свободно стало племя
Возродившихся донцов.
Славься, Дон, и в наши годы,
В память вольной старины!
В час невзгоды – честь свободы
Отстоят твои сыны.
Гимн Всевеликого Войска Донского.
Процесс перехода калмыцких групп и целых улусов на земли войска Донского с целью постоянного жительства явился прямым следствием меж феодальных войн, нараставших классовых противоречий в калмыцком обществе, сепаратистских тенденций у разно этнических феодалов, а также складывавшихся добрососедских калмыцко - казачьих отношений. В конечном итоге эти отношения приводили не только к заключению оборонительного и наступательного союза, но и к совместному проживанию. Поэтому массовый приход калмыков на Дон происходил исключительно на добровольных началах. Однако в интенсивной миграции калмыцкого на¬селения на территорию казаков необходимо точно установить те партии, которые переходили туда с целью вступления в казачество.
По поводу происхождения донских калмыков нам известны две точки зрения. С одной стороны, существовало предание самих донских калмыков о том, что якобы они происходят от особой группы выходцев из Джунгарии, ничего не имевшей общего с торгутами. Отголоски этой же мысли проскальзывают и у А.К. Кум, автора статьи "Исторические сведения о калмыках, кочую¬щих на земле войска Донского". Однако видный калмыковед Н.Н. Пальмов, определяя происхождение и этнический состав донских калмыков, считал первоначальным ядром донского посе¬ления торгутов (торгоутов), а хошуты (хошеуты) и в особенности дербеты, по его мнению, пополнили их ряды гораздо позже. В 80-90-х годах XVII столетия поселение донских калмыков выросло за счёт джунгарцев, в которых Пальмов видел хойтов, близко родственным дербетам. Этот вывод Н.Н. Пальмова основывался на сравнительных данных прихода калмыцких улусов на территорию войска Донского, но, тем не менее, хотя исследователь не подтвердил своё заключение фактами, мы считаем его точку зрения правильной. Однако следует заметить, что Пальмов, как и другие исследователи, не опреде¬лил время начального поселения калмыков на Дону. По выявлен¬ным архивным и литературным данным первое упоминание о калмыках, принятых в донское казачество, относится к 1670 г. В результате феодальных распрей от Аюки отделились торгутские улусы: в 1669 г. Дугара, а в 1670 г. Бока и откочевали к Азову. Причём улус Бока остался в войске Донском на постоянное житель¬ство. Весьма любопытен и другой документ, датированный 1675 г., в котором говорится, что осенью 1674 г. 150 калмыков из улусов Аюки-тайши, совершая набег на Крым, обратились в Черкасске к князю Петру Хованскому за помощью. Одобряя Замыслы кал¬мыцкого отряда, князь выделил для усиления "калмык же чело¬век с 40, которые кочуют меж Ратного и Черкасского город¬ков", т.е. тех, которые уже проживали на Дону. В архивных материалах и опубликованных документах нами не обнаружены факты, свидетельствующие о дополнительном приходе калмыц¬ких групп на Дон между 1670 и 1675 гг.
Таким образом, из приведённых данных видно, что, во-пер¬вых, основателем донского казачьего поселения калмыков являет¬ся торгутский улус Бока, во-вторых, начало основания этого посе¬ления следует датировать 1670 годом.
Между 1675 и 1682 годами на Дон прибыли ещё два улуса владельцев Ильбека-Батыря и Етисан-Батыря, которые вместе с Боком в 1682 г. принесли присягу атаману Фролу Минаеву и "с своими улусными людьми куран целовали" в доказательство вер¬ной службы в интересах государства и войска Донского19. В 1686 г. к Черкасску перебазировались ещё 200 калмыцких семей, которые также были приняты донской администрацией на постоянное жительство.
Значительный рост численности калмыцкого населения на Дону последовал в 1690 году. С этого времени донские казаки чаще вступали в контакты с дербетовскими улусами. В апреле 1690 г. от имени царей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича была дана донским казакам похвальная грамота за содействие к переходу на Дон улусов владельца Сетеря и тайши-Батыря. Как же происходи¬ло это событие на самом деле? В 20 числах марта на Дон прибыл улус владельца Четеря, тем самым, освободившись от власти Аюки. В улусе насчитывалось одних только воинов до 300 человек, а всех людей более 1000. По прибытии к Черкасску Четерь дал клятву в верной службе великим государям жить на Дону вместе с казаками по примеру донских юртовых калмыков. Московское правительст¬во дало указание донской администрации разместить эту группу на остроге вместе с юртовыми калмыками.
Вслед за Четерем послал своих послов к войску Донскому Черкес-батырь, сын тайши Солом Серен, с улусом, в котором "боевого люду" 500 чел. Придавая огромное значение этому факту.
Москва указала казачьему руководству немедленно снарядить к нему посольство от войска и принять все меры к его переходу на Дон. В случае согласия, для окончательного решения вопроса о включении улуса Черкеса в войско Донское, правительство готово было принять в Москве калмыцкое посольство. Итак, Четерь со своим улусом поселился под Черкасском. В январе 1698 г. был совершён поход казацко-калмыцкого отряда на Кубань, в котором его калмыцкую часть в 500 человек возглавил сам Черкес-Батырь. В мае этого же года была скомплектована ещё одна казачье-калмыцкая команда в 300 человек для похода на Крым.
Из объяснений Черкеса-Батыря причина его ухода от Аюки заключалась в следующем: после смерти его отца Солом Серена хан увеличил подати на его улус, а подвластных стал раздавать своим родственникам и приближённым. Принимая вновь прибывших калмыков в войско, казачья администрация напоминала правительству о проживании в войске калмыков, "кои переехали в прежних годах издавна и служат, вам, великим государем, с нами заодно, без всякого прекословия". Войсковой круг, заранее надеясь на положительное отношение русского правительства, отвёл улусам Черкеса и Четеря для кочёвки территорию в междуречье Дона и Северского Донца. Такая значительная убыль из ханства не могла не встревожить Аюку, который в подобных случаях применял не только уговоры, но и силу оружия, чтобы только добиться возврата подвластных ему калмыков. Зная тяжелую руку Аюки, Черкес просил донское руководство построить для него надежную крепость на реке Бузулуке и, кроме того, ходатайствовал о назначении ему "государева жалованья". Царское правительство не только положительно отнеслось к подобной "самодеятельности" донского руководства, но и удовлетворило просьбу Черкесова относительно жалованья. Почему же администрация донского казачества и тем более Москва так быстро и легко отреагировали на все просьбы ново пришельцев? Дело в значительной мере заключается в том, что двадцатилетнее пребывание прежде принятых калмыков в составе войска Донского явилось как бы экзаменом для остальной части их сородичей. Казаки и центральные власти окончательно убедились в полезности службы калмыков в интересах государства и в безупречном отношении их к своему долгу. Прямое подтверждение этому можно найти в отписке донского атамана в Москву за 1694 г., где отмечается, что калмыки "дерзостно устремляются на неприятелей", от чего и казакам "под неприятельскими мести спорно к воинскому делу и к боям". В заключение отписки читаем вывод: "...и нам холопем вашим, оне, калмыки, крыле и бодрость, а неприятелем страх".
О полезности совместной борьбы калмыков с казаками против, кубанских и крымских татар Москва знала и прежде. Теперь же в Москве ещё больше понимали, что откочевавшие из ханства тайши в поисках покровительства русских властей от посягательств более сильных сородичей становились послушным и лёгким инструментом в руках правительства. Вполне ясно, что царизм на деле поощрял подобную политику донской администрации, хотя на словах поддерживал претензии калмыцких тайшей против известной политики местных властей к откочевавшим калмыкам и, как правило, в решении этого вопроса или затягивал время, или ограничивался обещаниями. Очевидно и то, что калмыки на этот шаг шли вполне осознанно, выбирая из двух зол меньшее. Если и в новых местах обстановка складывалась в их пользу, то они оставались на постоянное жительство, в противном случае могли покинуть Донские степи. Вот почему правительство, отвечая на вышеприведённую отписку казаков, с одной стороны, давало указание надежней изолировать улусы Черкеса от ханства, удовлетворить более реальные просьбы тайшей и немедленно привлечь их к казачьей службе. Другими словами, делалось всё, чтобы удержать столь значительную военную силу в пограничных с враждебными татарами землях. Но в то же время в царской грамоте выражалось сомнение в искренности новых пришельцев. В этой связи высшие власти советовали принять все меры, предупреждающие возможную откочёвку упомянутых улусов к крымским татарам или к горским князьям. В то же время, не исключался и обратный их отход к калмыцким кочевьям.
Между тем приток калмыков на Дон после 1690 года продолжался, и казаки извещали Москву, что "и мы, холопи ваши, радостно их принимаем".
Как уже отмечалось выше, убедившись в полезности калмыков на службе у казаков, в 1694 г. войско Донское официально провозгласило для них статус казачества с привлечением к обязательной казачьей службе. Так образовалось Донское поселение базовых или юртовых калмыков. Были узаконены земли под калмыцкие кочевья, но без указания точных границ, в казачьих размерах назначалось постоянное жалованье, для чего правительством было утверждено ассигнование в размере 500 руб. на год.
Численность калмыцкого населения на Дону не была постоянной: она зависела от внутренних и внешних обстоятельств в Калмыцком ханстве. В 1690 г. число годных для службы донских калмыков достигало 1400 человек, а к середине 90-х годов, после откочёвки трёх дербетовских улусов, таковых оставалось 600 человек. В 1698 г., после захвата Азова, Пётр 1 распорядился направить на усиление азовского гарнизона 400 калмыков. Вместе с этим он обратился к Аюке, чтобы тот направил к Азову ещё своих подвластных. В результате было переселено сюда 3 тысячи кибиток, часть которых осталась здесь на постоянное жительство.
Казаки стремились любыми средствами закрепить на Дону всех прикочевавших калмыков, о чём свидетельствует следующий факт.
В 1697 г. тайша Мунко-Темир через царицынского воеводу попытался вернуть бежавших туда 25 кибиток. Однако казаки Паншина городка ответили воеводе: "Калмыцких выходцев не отдадим, и отдать нам их нельзя, и впредь принимать станем; к нам из войскового Черкасского городка писано, чтоб таких уходцев принимать от погонщиков, и от всяких людей оберегать, и в обиду некому не давать; если калмыки придут к нам за своими уходцами войною, то мы их не отдадим и драться за них станем.
В 1701 г. началась новая междоусобная война хана Аюки со своими сыновьями и внуками, в ходе которой многие улусы, особенно соблюдавшие нейтралитет, вынуждены были удалиться из ханства. Вновь откочевали в войско Донское дербетовские улусы Мунко-Темира, его сына Четеря и Черкеса. Самостоятельно прибыли сюда джунгарские улусы Баахана-тайши, его брата Даши-Батыря и Чюрюма-Батыря.
Во время обратной откочёвки Мунко-Темира на Волгу донские власти убедили остаться в составе войска владельцев Дюдюля, Даки, Болгака, Кичика, Кады, Кашку, Мамута Кашку с подданными в 555 человек, способных к службе. Эти имена указывались в царской грамоте от 18 июля 1704 г. Правительство предлагало раздать им государево жалованье в виде золотых червонцев, сукна, необходимых бытовых товаров, лисьих мехов, которыми они вознаграждались за активное участие в военных действиях против шведов и за бдительную пограничную службу на юге. Москва рекомендовала пригласить предводителей этих улусов на войсковой круг и торжественно объявить им о царской милости. Кроме того, руководству войска указывалось призвать калмыков продолжать верно служить и постоянно жить на Дону, в районе Черкаска и Азова.
В 1713 г. вернулись на Дон 40 кибиток зайсанга Батыря Омбу, которые относились к давним юртовым калмыкам, но откочевавших за Волгу во время восстания Булавина.
Новый значительный приток калмыков на Дон происходил в 20-е и особенно в первой половине 30-х годов XVIII в., чему способствовала завуалированная политика царизма по разжиганию межэтнической розни в ханстве. Например, в 1728 г. А.П.Волынский получил секретный указ правительства, которым в третий раз дербетовскому владельцу Четерю разрешалось отделиться от хана и свободно кочевать на Дону. Стало совершенно очевидным, что был снова задействован испытанный приём царизма по осуществлению задачи ослабления власти хана посредством отторжения от ханства оппозиционно настроенных калмыцких феодалов. Разрешая дербетовскому улусу перекочевать на земли казаков в 1725 г., А.П. Волынский напоминал правительству: "Ничто так не потреб¬но для обуздания калмыцкого ...народа, токмо чтоб они на двое разделены были, и хотя одни пожелают куда пойти, но другая сторона с малою прибавкою российских войск могут их к тому не допустить.
Между тем Четерь с Лобан-Дондуком появились на Дону в 1723 г. третий раз, а в течение последующих трёх лет число калмыцких кибиток выросло до 14 тысяч. Всем им была отведена территория в междуречье Дона и Северского Донца. Улус Четеря старался кочевать обособленно от юртовых и беглых калмыков, проживавших у Черкасска. Последние состояли в ведении донской администрации, и служили вместе с казаками. Это же отмечал и Н.Н. Пальмов в своей рукописи "Предание донских калмыков": "Калмыков, уходивших за Дон с Четерем, а также с торгутскими и хошутскими владельцами в 1726 г., надо отличать от так сказать коренных "базовых" донских калмыков, хотя в числе последних кроме джунгарцев были и выходцы из торгутов, хошутов и тех же дербетов".
Нам представляется правильным предположение писателя, казака Н. Д. Илюмжинова о том, что слово «бузавы» произошло от 2базовых» донских калмыков – казаков. Наместник ханства докладывал в Петербурге, что в 1728 г. перешло на Дон ещё 2 тысячи калмыцких кибиток и их разместили у Черкасского. Руководство войска Донского обычно оставляло в этих местах именно те группы, которых оно стремилось зачислить в свой состав. Правительство, не упуская из поля зрения "базовых" калмыков, всячески их оберегало. Так, указом Верховного тайного совета Военной коллегии от 18 июля 1729 г. было подтверждено: "донским юртовым калмыкам в команде быть по-прежнему у войска Донского, а чтоб от того Донского войска тем юртовым калмыкам наглости и грабительства никакого никогда чинено не было, о том к Донскому войску послать нашу грамоту и в Военной коллегии с крепким подтверждением. Таким образом, 10 тысяч юртовых калмыков были отделены от основной массы соплеменников и причислены в непосредственное ведение войска Донского. Они же упоминались в документе за 1753г.
Неоднократный переход владельца Будучжапа {младший сын Баахана-тайши) со своими улусами на Дон завершился в 1733 г. окончательным зачислением их в казачество.
Массовая миграция калмыцких улусов на Дон и обратно на территорию Калмыкии обеспокоила ханскую и казачью администрации, которые поставили в известность царское правительство. В связи с этим в 1736 г. был издан указ Коллегии иностранных дел о причислении к войску Донскому всех прикочевавших сюда калмыков. Видимо, этот документ возник не без участия казачьей администрации. Ещё в 1735 г. войсковой атаман Данило Ефремов заключил с Дондук-Омбо договор, в котором было записано, чтобы "пришедшим в Черкасск до того его ханства из разных владений калмыкам быть при его войске Донском, и ему, Дондук-Омбе, их не требовать". Из сообщения Ефремова в Коллегию иностранных дел в 1753 г. видно, что калмыцкий хан в то время строго соблюдал данный пункт договора46. Следовательно, именно этот документ был положен в основу правительственного указа 1736 г., вызвавшего недовольство со стороны калмыцких феодалов. После смерти Дондук-Омбо вступивший на ханский престол Дондук-Даши с 1742 г. начал забрасывать Петербург просьбами вернуть в ханство всех ушедших на Дон и Урал калмыков. Хотя эти просьбы долгое время игнорировались правительством, наконец, в 1753 г. оно вынуждено было издать указ, частично удовлетворявший просьбу калмыцкого хана. Вопрос получил следующее решение: калмыки, переселившиеся на Дон до 1736 г. должны были остаться в войске Донском в силу того, что они уже находились на действительной службе и "отправляли оную наравне с донскими казаками. Таким образом, правительство вторично, после 1729 г. приняло официальный документ о зачислении находившихся на Дону калмыков в казаки. С другой стороны, донская администрация должна была вернуть на Волгу все подвластные ханству улусы, поселившиеся на Дону после 1736 г., но и калмыцкие владельцы должны были возвратить войску Донскому калмыков-казаков, оказавшихся по тем или иным обстоятельствам на территории ханства, в противном случае разрешалось донским властям прибегнуть к баранте.
Итак, используя силу указа, Дондук-Даши вернул в ханство 366 кибиток (1515 чел.). С целью упорядочения передвижения калмыцких групп между ханством и казачьими поселениями, этим же указом были введены специальные паспорта , как для ханских, так и для донских калмыков, что в дальнейшем дало определённые результаты в пользу калмыцких феодалов.
В 30-е годы XVIII в. донские калмыки были в административном отношении разделены на три улуса - Верхний, Средний и Нижний. Каждый улус делился на сотни и, соответственно, первым управлял владелец, вторыми - зайсанг.
Несмотря на опубликованный документ 1736 г., правительство всё-таки нередко нарушало его и позволяло новым группам переходить на Дон. Так, в 1744 г. был послан указ на имя войскового атамана Ефремова о причислении к казакам 400 кибиток калмыков - томутов, происходивших от смешения калмыков с башкирами и казахами и исповедовавших магометанство.
Ко всем обстоятельствам, влиявшим на интенсивное передвижение калмыцких групп на Дону, надо добавить и то, что в целях пополнения своих рядов активную агитацию среди калмыков проводило руководство Николаевского (Азовского) и Чугуевского казачьих полков. Например, в 1743-1744 гг. в результате уговоров коменданта крепости Святой Анны И. М. Вырубова двинулось в пределы Николаевского полка 650 калмыцких семей. Только настоятельная просьба войскового атамана Данилы Ефремова убедила правительство в необходимости их перевода обратно на Дон. Следует заметить, что донских калмыков иногда приводили к недовольству и побуждали их покинуть вольный Дон незаконные поборы скота и денег отдельными войсковыми атаманами и толмачами.
Таким образом, хотя правительство России неоднократно принимало решения об официальном зачислении калмыков в состав войска Донского, но реализовало эти документы только в 1753 г. Поэтому временем окончательного оформления донского поселения калмыков следует считать первую половину 50-х годов XVIII в.
Итак, на протяжении 80 лет до середины XVIII в., происходила массовая миграция калмыцкого населения, в которой можно выделить до 20 крупных групп в виде улусов и отдельных партий. Однако имеющиеся документы не дают ясной картины о том, какие из них остались на Дону на постоянное жительство и какова была их численность. Но, тем не менее, можно определённо сказать, что в войско Донское были включены часть улуса тайши Бока, группа, состоявшая из 200 кибиток, сборная группа из 3400 кибиток, часть подвластных калмыков Мунко-Темира, группа в количестве 2 тыс. кибиток, улус Будучжапа, 400 кибиток томут - калмыков. Подавляющая часть этих калмыков мигрировала обратно на Волгу и в другие ближайшие регионы страны. Надо предполагать, что средняя численность юртовых калмыков на Дону колебалась от двух до трёх тысяч кибиток или от 8 до 12 тыс. душ обоего пола.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДРУГИХ КАЗАЧЬИХ ПОСЕЛЕНИЙ
ПРИЧИСЛЕНИЕ КАЛМЫКОВ В ЧУГУЕВСКИЙ И ПАВЛОВСКИЙ КАЗАЧЬИ ПОЛКИ
Молись богу! От него победа.
Генералиссимус А.В. Суворов.
В конце 70-х годов XVII в. образовалось ещё одно калмыцкое казачье поселение - Чугуевское. Что же из себя представлял Чугуев? Он был построен в царствование Ивана Грозного на правой (Крымской) стороне Донца и являлся самым крайним пограничным острогом на пути нашествия татар на Русское государство с юга. Позже Чугуев стал центром одноименного воеводства в составе Белгородской губернии. По писцовой книге стольника и воеводы князя Якова Волхонского за 1639 г. жители Чугуева состояли из 140 детей боярских, 50 станичных ездоков, 300 казаков, 200 московских стрельцов, 200 разногородных, 30 пушкарей, 6 воротников, 2 кузнецов и 1 плотника, в общей сложности 929 человек.
С учреждением военного поселения на Слободской Украине Чугуев стал местом пребывания главного штаба всех слободских полков. С 1780 г. в стране вводится система наместничеств. В связи с этим Чугуев передаётся в подчинение Харьковского наместничества и становится уездным городом. В уезде насчитывалось 84 слобод, сёл, деревень и хуторов с общей численностью 66216 душ обоего пола. Город имел свой герб, который представлял щит, разделённый на три части: в первой — две сабли в золотом поле, сложенные крест на крест; во второй — три серебряных месяца, обращенных вверх рогами, на поле красного цвета; в третьей части на серебряном поле были изображены три виноградные кисти.
В 1797 г. Чугуев получил статус самостоятельного города, а административные учреждения были переведены во вновь учреждённый уездный город Змиев.
Калмыки, прежде чем быть принятыми в Чугуев, проходили ритуал крещения и после этого считались православными. Первая немногочисленная группа кочевников, поселённая в Чугуеве, была вся крещёная, по-видимому ещё в начале 70-х годов XVII в. Затем, в 1716 г. правительство распорядилось всех крещёных калмыков направлять в Чугуев, а на следующий год был издан ещё один" указ, которым предписывалось отсылать их как можно дальше от ханства и селить вблизи Киева или в слободских полках. В 1725 г. правительство сочло необходимым издать третий указ (27 октября), ориентирующий на то, чтобы крестившихся по своей воле калмыков продолжать отправлять, но теперь уже только в Чугуев. Таким образом, православная церковь, проводя миссионерскую деятельность, имела самое прямое отношение к судьбе чугуевских калмыков. В возникновении Чугуевского поселения нашла наглядное отражение ассимиляторская политика царизма.
Наиболее раннее упоминание о калмыках, поселившихся в Чугуеве, относится к концу 70-х годов XVII столетия. Ещё до царствования Петра 1 в Белгородском полку служила группа калмыков, для содержания которых собирали с жителей Чугуева хлеб, скот и вино. В 1679 г. эти калмыки во главе с владельцем Алексеем Кобиным, приняв православную веру, с разрешения правительства поселились в пригородной слободе Осиновка. Ф. Гумилевский указывает: "В 1679 г. калмград приняли - в Чугуеве дворовые посты на землях Успенского и Рождество - Богородицкой церквей".
Т.И. Беликов, полемизируя с Ф. Гумилевским, обвиняет его в том, что "автор не определяет хотя бы приблизительной даты их поселения". На самом же деле, Гумилевский довольно достоверно указывал время поселения калмыков в Чугуеве, ссылаясь на такой документ, как "Выписи на дворовые и сенокосные места". Мы считаем весьма сомнительным вывод самого Беликова о том, что "приход их (калмыков — К.Ш.) в эти места можно датировать концом 60-х - началом 70-х гг. XVII века". В основу такого утверждения брать сведения П.С. Преображенской о том, что "калмыков можно было видеть беспрепятственно кочующими... по обоим берегам Дона" - вряд ли будет правильным.
В 1699 г. по распоряжению Петра 1 новокрещёным калмыкам, участникам первого Азовского похода Андрею Харину, Василию Харламову, Гаврилу и Ивану Петрикеевым, были отведены земли под Чугуевым, в соседстве с калмыками Алексея Кобина.
В 1700 г. в Чугуеве проживало 47 калмыцких семей, а по переписи 1712 г. значится 50 семей с общим числом 287 человек (119 мужчин и 168 женщин). В 1730 г. указанное число калмыков возросло на 98 человек. В 1735 г. Военная коллегия разрешила поселиться в Чугуеве ещё 118 донским калмыкам, за которыми был командирован ротмистр Чугуевской команды калмык Александр Заря. Всего к этому году в Чугуеве проживало 165 крещёных и некрещёных калмыцких семей.
Вновь прибывшие калмыки не обеспечивались жалованьем и сенокосными угодьями. В ответ на неоднократные ходатайства чугуевского начальства перед центральными органами власти вышел указ от 15 февраля 1744 г., чтобы вновь принятым в команду калмыкам "выделять покосы и пастбища на свободных местах". Но из-за отсутствия свободных земель, указ остался невыполненным, хотя существовала острая необходимость в пополнении Чугуевской команды служилыми казаками. Именно это обстоятельство вынудило вновь принятых калмыков удалиться в 1748 г. на свои прежние места. Поэтому нельзя согласиться с Гумилевским, утверждавшим, что удаление калмыков было связано с недовольством по поводу уравнения жалованья казаков и калмыков, а также давлением местных властей на некрещёных в целях принятия ими православной веры.
В 1750 г. в Чугуевском полку находились на службе 204 человека, а по переписи того же года в Чугуеве насчитывалось 204 калмыков-казаков, включая несовершеннолетних и отставных.
В Слободской Украине в начале XVIII в. проживала и находилась на военной службе в составе Павловского конно-казачьего полка ещё одна группа калмыков. Следует оговорить, что мы имеем в своём распоряжении ничтожно малое количество материалов о них и о самом Павловском полку.
После Азовских походов, в 1698 г. Пётр 1 основал Таганрог как крепость и базу русского Азовского военно-морского флота. Для прикрытия его окрестностей на р. Миусе была построена крепость Святого Павла, чаще называемая Павловском. Вместе с этим учреждается конно-казачий полк, для службы в котором были приняты калмыки. Дальнейшая судьба крепости сложилась следующим образом. На реке Осереде, притоке Дона, существовало селение, принадлежавшее Острогожскому черкасскому полку. Здесь Пётр 1 в 1709 г. заложил крепость и построил корабельную верфь. В 1711 г. со сдачей туркам Азова и ликвидацией крепости Св. Павла он перевёл сюда Павловский гарнизон. Город Осеред был переименован в Павловск. После русско-турецкой войны 1735-1739 гг. Павловский полк был оставлен на жительство в крепости Св. Анны. Откуда и как появились калмыки в Павловском полку, нам неизвестно, но надо полагать, что они являлись одной из тех калмыцких групп, которые мигрировали из войска Донского на рубеже XVII и XVIII вв. В 1739 г. на службе в Павловском конно-казачьем полку значились 180 служилых калмыков, а вся группа, принадлежавшая этому полку, состояла более чем из 700 душ обоего пола.
КАЛМЫКИ АЗОВСКОГО КАЗАЧЬЕГО ПОЛКА
Кроме указанных казачьих войск ещё одна группа калмыков несла казачью службу при Азове. На страницах известной нам литературы она совершенно не упоминается. Нами сделана попытка на основании архивных материалов восстановить историю этой группы калмыков.
Часть калмыков, кочевавших на Дону, были привлечены на службу в Николаевский полк, который комплектовался из "охочих людей" после второго (1696 г.) Азовского похода. В функцию полка входила охрана вновь построенных пограничных городков
от недовольных властями (в официальных документах их называли "воровскими") казаков, азовских, кубанских и крымских татар.
Полк в начале своего возникновения состоял из 5 рот. По штатному расписанию в полку числилось: полковник, полковой есаул, писарь, 5 ротмистров, 5 поручиков, 5 хорунжих, 1000 казаков (по 200 человек в каждой роте). В 1712 г., после передачи Азова Турции, полк был переведён в крепость Святой Анны. В конце 20-х годов к Азову были переведены 1000 калмыков в качестве резерва для пополнения полка. Указом 1729 г. из этого количества калмыков 51 человек зачисляется в его состав сверх штата. Здесь же было оговорено, чтобы служившим калмыкам в период их пребывания в походах платить жалованье в размере 3-х рублей и 3-х четвертей муки в год за счёт средств неукомплектованных полков Украинского корпуса. С 1733 года жалованье стали получать из Воронежа.
К этому периоду полный штат полка, утверждённый ещё в 1712 г., составлял 263 человека. Насильственное переселение казаков к Азовской и Таганрогской крепостям вызывало на Дону недовольство, поэтому полк постоянно оставался неукомплектованным. В 1733 г. в нём насчитывалось всего 208 казаков и 51 калмык (сверх штата), до полного комплекта недоставало 55 человек. Руководство крепости Азова вынуждено было с помощью находившихся в нём калмыков привлекать с Дона дополнительную группу калмыцких семей. Подобная мера не удовлетворяла администрацию войска Донского и она обратилась в Сенат с просьбой вернуть переселившихся к Азову калмыков на прежние места. Однако генерал Шувалов обосновал необходимость оставления калмыков при данном полку. Идя навстречу тем и другим, Сенат постановил: более 100 калмыков в полк не принимать, остальных вернуть назад. 14 января 1734 г. вышел указ о зачислении 101 калмыка в штат полка с жалованьем 3 рубля в год. Согласно новому штату полк насчитывал в своём составе 364 человека. В 1736 г. полк, ранее посланный к крепости Святой Анны, переводят снова к Азову. С января следующего года полк стал называться Азовс¬ким. К 1736 г. в полку состояли: полковник, полковой есаул, полковой писарь, в пяти ротах по одному ротмистру и одному хорунжему, 235 рядовых казаков, один калмыцкий мурза (стар¬шина) и 83 рядовых калмыка, до полного комплекта недоставало 32 человека.
Основные функции полка оставались теми же, что и при его создании. Из донесения командира полка Ивана Стрекалова от 24 июня 1731 г. видно, что во второй половине 20-х и в начале 30-х годов XVIII столетия полк находился в постоянных разъездах по обеим сторонам Дона, имея два форпоста: первый — за Доном, на границе с кубанскими татарами, второй - на границе с Крымом, у речки Темерника. Полк был разделён на группы, состоявшие из 20 казаков и калмыков. Каждая такая группа сменялась через неделю. В сенокосный период группы увеличивались до 30 человек. Кроме того, в обязанности полка входило патрулирование на всех пограничных дорогах партиями до 50 человек. Личный состав полка использовался для сопровождения торговых караванов и почтового транспорта в Воронежскую губернию, Харьков, Бахмутскую крепость, на Царицынскую линию. Ко времени Русско-Турецкой войны 1735-1739 гг. служба полка проходила в крепости Святой Анны. Полк охранял крепость и прилегающие к ней территории.
В дальнейшем штат Азовского полка был увеличен до 465 человек, в том числе до 100 служилых калмыков. В 1768 г. он состоял из 572 человек при том же количестве калмыков и охранял крепость Св. Дмитрия.
Места кочевья этих калмыков были расположены по р. Тузлову. В засушливые годы им разрешалось пасти скот по соседству с черкасскими выгонами по рекам Мокрый Чулек, Донской Чулек, Санбек и Миус. Однако временами калмыки переходили и на Задонскую территорию, в район крепости Св. Дмитрия, что вызывало частые ссоры и столкновения с местными казаками. В связи с этим перед руководством полка возникла проблема о пересмотре территориальных границ крепости Св. Дмитрия с войском Донским. В случае запрещения калмыкам пасти скот на соседних землях с черкасскими казаками, они, как справедливо указывалось в одном из документов, "...свой скот могут довести в упадок, а сами останутся не токмо бедны, но и к службе непригодны". В этом случае была вероятность перехода их на территорию Калмыцкого ханства. Поэтому было решено Задонскую часть территории крепости Св. Дмитрия передать Черкасску, а пустующие земли черкасских казаков по рекам Мокрый и Донской Чулек, Санбек и Миус передать калмыкам.
В 1769 г. Азовский полк был переименован в Дмитриевский конно-казачий. К середине 70-х годов XVIII в. Азов и Таганрог находились в пределах территории войска Донского. Поэтому 25 июня 1775 г. вице-президент Военной коллегии, шеф иррегулярных войск граф Г.А. Потёмкин составил доклад об упразднении Азовского и Таганрогского казачьих полков и заменить их нарядом команд из войска Донского. После указа, в 1777 г. последний был вообще расформирован, а служившие в нём калмыки были переданы в ведение войска Донского для продолжения службы.
Возникновение Яицкого (Уральского) поселения и астраханских калмыков-казаков.
Служба калмыков в составе Яицкого войска началась в 1725 г. По разрешению Военной коллегии из 684 калмыков, кочевавших по Яику, 110 человек в октябре 1725 г. были зачислены на казачью службу. Остальные калмыки были приняты в Яицкое войско в течение 1738-1739 гг. с разрешения тайного советника Татищева и в 1742 г. — по указанию Военной коллегии.
Оренбургский губернатор И.И. Неплюев дал высокую оценку службе этих калмыков. В своём донесении в Военную коллегию он сообщал, что "...калмыки немало и с немалым им (калмыкам — К.Ш.) подспорьем и исправности во все наряды обще с русскими употребляются, ибо они натурально люди военные и воинскому действию легчайшие...".
В конце декабря 1744 г. Неплюев вновь обратился в Сенат и в Коллегию иностранных дел с просьбой пополнить Яицкое войско калмыками старшины Цой Берды и Лоры-Гецюля (у последнего 70 кибиток), так как крепости на новой линии "казаками оскудевают". Правительство в принципе не возражало, но оно было ограничено договором с правителями Калмыкии о том, чтобы без их согласия подданных ханства никуда не принимать. Однако Сенат, осознавая трудности с заселением территории новой губернии, указом от 12 июня 1745 г. разрешил этим калмыкам поселиться в Оренбурге, откуда их можно было легко зачислить в Яицкое войско. Круг обязанностей калмыков сводился к сопровождению обозов и доставке почты. Жалованье за службу им не выплачивалось.
В 1746 г. согласно правительственному указу было принято ещё 62 кибитки калмыков и в 1748 г. в войске насчитывалось 470 калмыков. Они добровольно исполняли казачью службу за предоставление свободных кочевий по Яику и право беспошлинной торговли на этой территории.
В 1749 г. калмыцкий хан настоятельно требовал вернуть бывших своих подданных с Яика на Волгу. Однако калмыки во избежание возврата приняли православную веру и остались в составе войска. В 1751 г. Военная коллегия разрешила губернатору зачислить новые группы православных калмыков владельца Семёна Хошоутова и зайсанга Василия Дельдеша в штат Оренбургского поиска. Первого из них предполагалось использовать на должности полковника во вновь организуемых ротах из калмыков и мелких нерегулярных соединений с выплатой жалованья 120 рублей в год, а второго - назначить к нему же старшиной. Но поскольку Сенат не утвердил им оклады, то губернское начальство вынуждено было выплачивать им соответственно 10 и 3 руб. в год из местной казны.
В 1753 г. Военная коллегия поручила И. И. Неплюеву провести реорганизацию Яицкого войска с целью усиления охраны пограничных районов от набегов, организуемых казахской знатью, а также для усмирения возможных волнений среди крепостных крестьян, казацкой бедноты и нерусских народов. По проекту Неплюева планировалось довести численный состав Яицкого войска до 3572 человек и разделить их на семь станиц. Однако при решении этого вопроса стал ощущаться недостаток в людях. Поэтому Неплюев предложил пополнить эти войска калмыками, кочующими в количестве 59 кибиток под Оренбургом и их сородичами, возвращавшимися значительными партиями из казахского плена.
При реорганизации Яицкого войска в нерегулярный корпус Неплюев включил в него свободных от службы уже известных нам калмыков во главе с С. Хошоутовым и В. Дельдешем. Войсковым атаманом (полковником) корпуса был назначен С. Хошоутов с годовым жалованьем 120 рублей. Штат корпуса состоял из войско¬вого есаула с окладом 80 рублей, 10 сотников, одним из которых был зайсанг Дельдеш с окладом 50 руб. и 1000 казаков. Из-за малых размеров жалованья в свободное от службы время рядовым казакам и калмыкам разрешалось заниматься торговлей и различными промыслами.
В связи с окончанием устройства Царицынской укреплённой линии в 1720 г. на охрану её были переселены 1057 семей с Дона, образовавшие в 1737 г. Волжское войско. Почти одновременно началась организация Астраханского казачьего войска. В 1727 г. из городовых казаков Астрахани и крещёных калмыков была укомплектована трёх сотенная команда для отбывания службы на линии от Астрахани до Царицына. В 1737 г. эту команду преобразовали в Астраханский пятисотенный казачий полк. В него прив¬лекли казаков, проживавших в Астрахани и Чёрном Яру, разно¬чинцев, стрелецких и казачьих детей, а также дополнительные группы крещёных калмыков и татар. Функции полка были обширны: часть его посылалась в качестве курьеров в Царицын, Кизляр, на Кавказ и в Крым; остальные по Волге охраняли разъезды и форпосты, которые командировались к морю для предотвращения набегов со стороны казахов; охраняли рыбные и соляные промыслы, дороги от Астрахани до Кизляра; часть упот¬реблялась для сопровождения почтового транспорта. Постепенно побережье от Астрахани до Чёрного Яра стало застраиваться станицами Астраханского полка. Вместе с казаками в эти станицы стали селиться калмыки, постепенно переходившие к оседлости.
В 50-60-е годы XVIII века были построены станицы Лебяжинская, Замьяновская (по имени калмыцкого владельца Замьяна), Сероглазовская и другие — всего 10 станиц. С переводом казаков Волжского войска в 1770-1777 гг. на Терек, функции Астраханского полка расширились. Привлекаются в него новые партии калмыков и к 70-м годам их число достигает 600 человек.
В период службы в этом полку некоторым калмыкам удавалось продвигаться по служебной лестнице, но крайне медленно. В списках полка за 1764 г. числился на должности хорунжего лишь один калмык Андрей Ажгил, начавший службу ещё в 1745 г. и получивший этот чин лишь в 1757 г. один урядник из калмыков Николай Михайлов и в должности капрала калмык Алексей Фёдоров. В списках чинов полка за 1765 г. появился ещё один калмык - Николай Уржин. Этими именами и ограничивался командный состав калмыцкого происхождения в Астраханском полку. В 60-е годы полк находился на Башмачаговской заставе. Астраханское войско было подчинено гражданским губернским властям, поскольку его служба носила чисто полицейский характер.
КРЕЩЕНЫЕ КАЛМЫКИ ОСНОВАЛИ ГОРОД СВЯТОГО КРЕСТА
Еще в далекие школьные годы я со своими одноклассниками с интересом рассматривая географические и исторические карты, с удивлением обнаружил, что у нас в России было два города Ставрополя. Один, расположенный по соседству с Республикой Калмыкия, и является краевым центром, был основан в 1777 году и в переводе с греческого означает «город Креста». Его «тезка» по габаритам значительно меньше и располагался в Среднем Поволжье. И вот по прошествии многих лет у нас появилась возможность заглянуть в восемнадцатый век, чтобы прояснить « калмыцкий след» в российской истории, дать некоторые исторические справки.
Загадка истории легко раскрывается в книге В. А. Овсянникова «Ставрополь - Тольятти. Страницы истории», вышедшей в свет в 1997 году.
Как известно, в древние времена кочевые племена калмыков (ойратов), находившихся в подчинении монгольских ханов, стали переходить уральский хребет и поселяться на южных окраинах Российского государства. И царскому правительству хотелось иметь их у себя на службе. Поэтому Святейший синод в 1724 году и направил в Калмыцкую степь для предварительных переговоров ученого монаха Никодима Ланкевича, хорошо знавшего калмыцкий язык.
В этом же году скончался верховный хан калмыков Аюка. Его приемник внук Тайшин решил принять христианство вместе со своими подданными 344 кибитками (семьями) в то время кочевавших вблизи Астрахани. Приняв христианство под именем Петра, Тайшин попросил правительство отделить крещеных калмыков от язычников. Желаемого трона хана Петру Тайшину получить не удалось. Тогда в начале 1736 года он едет в Петербург, где просит, чтобы всех калмыков, обращенных в христианство, ему отдали бы в подчинение, так как Тайшин задумал их объединить. Его просьба была удовлетворена. И получено разрешение на постройку города для крещеных калмыков.
А вскоре начальник Оренбургского края Иван Кириллович Кириллов получил поручение от Министерства иностранных дел России выбрать «пристойное и крепкое место…». Он выполнил поручение начальства и Министерство иностранных дел согласилось с предложением И. К. Кириллова. 7 января 1737 года было дано указание построить в указанном месте крепость, но к тому времени самого Ивана Кирилловича уже не было в живых. А начальником Оренбургского края стал видный историк того времени Василий Николаевич Татищев, который не согласился с предложением своего предшественника.
Самого Татищева заинтересовало мнение одного из казаков. И он самолично летом 1737 года поехал осматривать указанные места. И подыскал более удобное место для поселения калмыков на луговой стороне Волги. «При потоке ее Куньей Воложки, против Жигулевских гор, где кругом вниз и вверх довольно лугов и сенных покосов…» А рядом с согласия правительства были определены и другие места для калмыцких поселений - Ягодное, Тенеевка или Раковка, Сускан, Чекалино ,Курумоч, Гвардейская слобода, Верхнее Якушкино, Кошки. И когда шла переписка по подбору места для поселения, князь Петр Тайшин скончался. Власть перешла к его вдове – Анне Тайшиной (она получила титул княгини при крещении). В апреле 1737 года Анна Тайшина прибыла в Самару. По распоряжению императрицы Анны Иоановны Тайшина на устройство получила 9 тысяч 247 рублей. Вскоре в Самару прибыл и ее влиятельный родственник по имени Гедан со 140 кибитками крещеных калмыков.
20 июня 1737 года Анна Иоановна подписала Анне Тайшиной грамоту, в которой поручала: «Для пребывания твоего с зайсангами выше Самары и вблизи Волги построить крепость… И на то означенное место собрать всех крещенных калмыков, которые около этой крепости имеют по обыкновению кочевать…»
В течение лета 1737 года В.Н. Татищев и новый комендант крепости подполковник Андрей Змеев объехали все места, предназначенные для поселения. И место для города было подыскано, только названия еще не было. Образованнейший человек своего времени Василий Никитович Татищев предложил его назвать «Епифанией», что с греческого переводится как «просвещение». Но Змеев и присутствовавший при разговоре генерал Л. Я. Стаймонов предложили другое название – «Ставрополь», что в переводе с греческого означало как «город святого креста». На том и решили. Правда есть и несколько иное толкование названия – «Ставрополь – Город крепость».
Крепость или город с таким названием еще надо было построить. На это и выделило правительство 10 090 рублей и 74 копейки. Зимой шла заготовка стройматериалов, а весной 1738 года и началось строительство.
Всеми работами руководил энергичный комендант Андрей Змеев, память о котором, к сожалению, не увековечена в Ставрополе – Тольятти до сих пор
Строители торопились, ибо В. Н. Татищев отдал приказ всех крещеных калмыков из-под Саратова, Астрахани и Царицына отправить в Ставрополь –2241 человек, что составляло 700 кибиток. А многие- то и не хотели переселяться на новое место жительства, где им обещали всякие блага. Для переселения рядовым калмыкам были выданы на семью по 2,5рубля, а в некоторых случаях и того меньше. По тем временам это были небольшие деньги. И когда вскрылась Волга, партии калмыков одни по реке на стругах и судах, другие по суше – на верблюдах и лошадях, потянулись к Ставрополю. К концу лета прибыли первые переселенцы, которых к тому же конвоировали. Свои кибитки они раскинули в лесу, в нескольких верстах на восток, поближе к Волге.
Из 700 кибиток по наблюдениям исследователя того времени Н. не менее 400 было 2убогих2.Каждой семье калмыков, прибывших в Ставрополь, выдали по 2,5 рубля, а также немного муки и крупы. Остальная забота возлагалась на княгиню Анну Тайшину, у которой почти ничего не было. Видимо это обстоятельство и вынудило Тайшину 19 мая 1738 года обратиться к императрице Анне Иоановне: « Я не только их снабдить, но с себя пропитать не имею»…
Этот факт также подтверждает и большой знаток истории Оренбургского края В. Н. Вишневский. В середине сентября того же 1738 года в Ставрополь прибыла княгиня Тайшина со своими людьми и зайсангами.
Чуть позже, в середине октября 1738 года В. Н. Татищев приехал в Ставрополь проверить, как идет застройка города. И увидел, что в нем не только все «изрядно, согласно чертежам, но даже в действительности новый город красивее, чем он ему представлялся».
Город имел форму неправильного шестиугольника, в длину 313 сажень, в ширину- 198 и в окружности –876 сажень. Для охранения от набегов врагов в крепости были установлены четыре батареи и построено два редута. Крепость еще имела трое ворот: Оренбургские, Симбирские и Водяные (последние названы по месту их расположения). Осмотров прибывших переселенцев, Татищев увидел безрадостную картину: «…толпы полуголодных, грязных калмыцких детей перебегали от одной кибитки к другой, как бы отыскивая себе пищу; множество безлошадных больных, особенно женщины, лежали на голой земле, подле своих кибиток, без всякого присмотра и ухода над ними других, болезненный и печальный вид их мужей и родных возбуждали в душе зрителя невольное сочувствие к этим ново - переселенцам».
Под впечатлением увиденного В. Н. Татищев обратился в Министерство иностранных дел с рядом предложений по улучшению проживания переселенцев в Ставрополе. 24 января сенат издал указ, где были определены меры по устройству прибывших калмыков. В целях их колонизации сенат приказал дать каждой калмыцкой семье по лошади и немного хлеба. Знать получила больше, но главной задачей у правительства было приучить переселенцев к оседлому образу жизни.
Вместе с калмыками на новые земли стали переселять и русских . Так шло интенсивное заселение берегов Волги, как калмыками так и русскими. Весной 1740 года была открыта калмыцко – русская школа, где на первых порах обучалось 10 мальчиков, а учителей привезли из Астрахани – Бестужева и Ляхова. Школа была открыта благодаря коменданту крепости Змееву .В конце 1740 года прибыл и лекарь. В городе открыли больницу на несколько коек.
Вступив на престол, император Александр 1 приказал дать ему сведения о калмыцком Ставропольском войске, истории города и его судьбы. В то время из числа калмыков, обосновавшихся в Ставрополе, был образован казачий полк в одну тысячу человек. Назывался он атаманским. Ежегодно 300 человек из этого полка отправлялись в Оренбургские степи на охрану южных границ русского государства. И как писал военный министр С.В.Вязмитинов : « службу калмыки отправляли с усердием и поданной верностью… были в походах против неприятелей в Прусскую и Шведскую войну…»
Разрешая Татищеву и Змееву строить г. Ставрополь, русское правительство предписало им построить возле крепости 20 торговых лавок с жильем, чтобы русским купцам торговать где было.
В 1746 году в г. Ставрополь приехало еще около 1000 калмыков. А всего за 1746 – 1748 годы общее число калмыков составило 8 698 человек. Они были расселены небольшими поселками от Царевщины, Черемшана до Сергиевской дороги.
В 1750 году Ставрополь имел такой вид: он стоял у крепости, очерченной забором с тремя и двумя слободами вне крепости. В одной жили купцы, в другой солдаты. Домов в самой крепости и за ее пределами насчитывалось около 500. И еще было 4 церкви, русско - калмыцкая школа. Лавок насчитывалось 31. Купцов и мещан –30, ремесленников –250, гарнизон пехотного полка, две роты казаков. Были три главные улицы – Соборная, Миллионная и Посадская.
В 12742 году Анна Тайшина умерла. Правителем Ставропольских калмыков стал ее племянник, князь Петр Торгоутский. И уже в то время в городе преобладало русское население. Это объяснялось тем, что у калмыков в городе был центр, а они сам и, в большинстве, проживали в окрестностях Ставрополя.
По историческим документам видно, что насильственное переселение калмыков в Ставрополь сопровождалось усилением гнета над ними. Все чаще и чаще стали регистрироваться случаи побегов из Ставрополя. Особенно они усилились в 1750 году. При этом стали ужесточать и наказания за побеги. Видя беспомощность насильственных мер, астраханский губернатор Бекетов в 1765 году написал Екатерине П письмо, в котором ходатайствовал о предоставлении калмыкам возможности жить, где они пожелают. Царица наложила резолюцию: «Дозволить можно, но публиковать не должно».
После этого высылка крещеных калмыков в Ставрополь была приостановлена. Правда, в 1772 году в ставропольскую местность еще переселили 3 000 калмыков, но это было последнее значительное поселение недовольных людей. Тяжелые условия, трудность оседлой жизни, произвол властей отчетливо проявились в период восстания Емельяна Пугачева. Слух о бегстве калмыков из Ставропольской крепости стал широко распространяться, и поэтому к привольным землям и лугам из других городов потянулись желающие здесь поселиться. Попытка правительства в отношение калмыков перевода их на оседлый образ жизни провалилась, слишком глубокие корни, традиции и привычки были у кочевников.
В 1842 году император Николай 1 издает указ о переселении калмыков в Оренбургские степи.
…Калмыцкая орда тронулась в путь, но, отъехав с полверсты от Ставропольского бора (небольшой лесок над городом, тоже принадлежавший калмыкам), остановилась. Калмыки сошли с лошадей, упали ничком на землю и начали ее целовать. Закончив прощание с землей, на которой они родились, жили и трудились их деды и прадеды, они сели на коней и орда двинулась в степь похоронным шагом. Только четыре человека, отделившись от нее, заскакали в бор, подожгли его с четырех сторон. И также быстро, словно, боясь погони, ускакали.
Вся земля была передана удельному ведомству, и доходы от нее теперь шли на содержание императорской фамилии. Всего в ту пору в Ставрополь передали около 200 тысяч десятин пахотной земли.
В 1964 году скончался генеральный секретарь итальянской коммунистической партии Пальмиро Тольятти. В память о нем советское правительство переименовало г. Ставрополь Куйбышевской области (ныне Самарской) в г.Тольятти. На этом историческая страничка крещеных калмыков в истории Ставрополя на Волге завершена. А сейчас нет привольных лугов, где стоял прежний Ставрополь – град. Они ушли на дно Жигулевского моря. И лишь небольшая часть суши, в том числе и та, где стоит памятник основателю города В.Н. Татищеву, сохранилась до сих пор.
ЗАЧИСЛЕНИЕ КАЛМЫКОВ В ОРЕНБУРГСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО
Ко времени зачисления калмыков в состав Оренбургского казачества этому войску насчитывалось уже 12 лет. Оно возникло отличным от других казачьих войск путём. Если Донское, Яицкое, Терское войска образовались из беглых крестьян, холопов и служилых людей, то Оренбургское было сформировано в административном порядке правительством России. Поэтому оренбургские казаки никогда не имели вечевого устройства "вольных казачьих общин" с их широким демократизмом. Первый оренбургский губернатор И.И. Неплюев ходатайствовал перед правительством об оставлении всех беглых крестьян в построенных крепостях. После разрешения Петербурга они в числе 2415 человек были зачислены в казаки и составили первую военно-административную единицу Оренбургского войска - Оренбургский нерегулярный корпус.
Ещё в самом начале освоения Оренбургского края царизм выдвинул не только экономическую задачу, но и антинациональную политику, в основу которой был положен принцип "разделяй и властвуй". Так, перед экспедицией Кириллова царское правительство поставило следующие задачи: удерживать казаков в повиновении посредством милостей, подарков, строгостей и страхов; наблюдать за башкирами и казахами, и в случае, если те и другие будут волноваться, то "употребить один народ против другого».
Именно эти принципы частично определили военно - административное устройство края. Оренбург стал главным узлом укреплённых линий. От него расходились линии крепостей:
1. Самарская линия, соединяющая г. Оренбург с Самарой. Эта линия разделяла между собой башкир и калмыков, кочевавших между реками Яиком, Самарой и Волгой. Она состояла из 8 крепостей и 3 редутов.
2. Самарская линия соединила крепости, построенные внутри Башкирии по реке Самаре, и связывала их с г. Уфой, Мензелинском, Бирском и Осой. Важнейшими крепостями считались Предтеченская и Воздвиженская.
3. Нижне-Яицкая линия, начинавшаяся от крепости Чернореченской и кончавшаяся на берегу Каспийского моря. На линии располагались Яицкий городок, Илецк, Гурьев, крепости: Кулагина, Калмыково, Сахарная и 19 казачьих форпостов. Сюда, кроме яицких казаков, командировались 5000 калмыков с Волги.
4. Верхне-Яицкая линия, начинавшаяся от г. Оренбурга и растянувшаяся на 561 версту до Верхне-Яицкой пристани. Она включала в себя 8 крепостей и 16 редутов и допилась на две дистанции: Красногорскую и Орскую.
5. Уйская линия начиналась от Верхне-Яицкой пристани и кончалась в крепости Звериноголовской. Протяжённость её составляла 753 версты и имела 9 крепостей и 9 редутов.
Итак, получался большой четырёхугольник, в который была замкнута территория Башкирии.
Осуществляя генеральную линию в национальной политике царизма, И.И. Неплюев приложил немало усилий по привлечению к ней наряду с русскими людьми калмыков, представлявших собою иноверцев в отношении казахов и башкир.
В мае 1755 г. Сенат утвердил штат Оренбургского войска в числе 5877 человек, состоявших из Оренбургского нерегулярного корпуса, казаков Яицкого войска, казаков Ставропольского ведомства (Ставропольского калмыцкого войска) и казаков Уфимской и Илецкой провинций. Из указанного числа казаков 1797 получали жалованье от казны и назывались "жалованными" казаками, а остальные служили за свой счёт, пользуясь за службу земельными угодьями.
Для управления ими была учреждена должность войскового атамана и при нём войсковая канцелярия. До учреждения Оренбургского казачьего войска в этом крае кочевало небольшое число крещёных калмыков. Однако к 50-м годам XVIII века их численность настолько увеличилась, что они стали использоваться для охраны края.
В декабре 1753 г. губернатор И.И. Неплюев представил в Коллегию иностранных дел проект комплектования в составе Оренбургского корпуса особой калмыцкой роты из 100 человек под руководством Семёна Хошоутова. Однако Сенат, как отмечалось выше, разрешив учредить роту, не утвердил предложенное штатное расписание и денежные оклады. "Жалованья оренбургские калмыки никакого не получают,— писал впоследствии П.И. Рычков,— токмо даётся означенному владельцу по десяти, да зайсангу по три рубля на месяц". Но всё-таки всех крещёных калмыков зачислили в штат войска на правах казаков. В летнее время оренбургские калмыки распределялись по казачьим форпостам.
За усердную службу многие калмыки были произведены в офицерские чины. Со временем командиром корпуса был назначен полковник из калмыков Андрей Анчуков, начавший службу ещё в 1743 году. Кроме того, в штате корпуса состоял в звании сотника калмык Иван Чавдыр, хорунжий Илья Басанов, три капрала Василий Видоков, Василий Церин, Прокофий Батыр.
В июле 1764 г. Анчуков, командуя частью корпуса, находился при Сухореченском форпосте. Здесь же службу несли Василий Церин и Прокофий Батыр. Иван Чавдыр в должности ротного сотника находился при Худоложском форпосте, а Илья Басанг, пребывая всё ещё в чине хорунжего, был назначен командиром над калмыками, кочевавшими на реке Чусихе. Капрал Василий Индонов был командирован на форпост за Яик.
По документам середины 60-х годов Оренбургский нерегулярный корпус (в некоторых сведениях — нерегулярное лёгкое войско) состоял из 10 рот. Например, по данным 1766 г. его штат включал: одного полковника (Андрей Анчуков), одного войскового писаря (калмык Василий Могутов), 10 ротных сотников (в том числе два калмыка), 20 урядников, 10 ротных писарей, 40 капралов (в т.ч. три калмыка), 1000 рядовых казаков (в т.ч. 200 калмыков). Войсковой старшина Андрей Анчуков получил в этом году армейский чин секунд-майора. Хорунжий Илья Басанг был возведён в звание сотника, а остальные пребывали в прежних чинах.
В дальнейшем число служилых калмыков увеличивается за счёт притока из Джунгарии, беглых из казахского плена, а также семей, покинувших Калмыцкое ханство и принявших православную веру.
Таким образом, в Оренбургском казачьем войске числилось несколько сот служилых калмыков. Они не только были приравнены в правах к казакам, но, как видно из текста, некоторые из них
ПЕРЕХОД КАЛМЫКОВ НА ТЕРЕК И НОВУЮ ДНЕПРОВСКУЮ ЛИНИЮ
Возникновение Терского поселения калмыков, с одной стороны, являлось результатом характерного явления для калмыцкой феодальной среды ХVII-ХVIII вв. — междоусобной войны. С другой, царское правительство и местные власти, как правило, стремились использовать возникшие распри в целях разобщения этого народа (такая политика царизма активизировалась после упразднения Калмыцкого ханства с привлечением затем некоторой его части для пополнения тех казачьих войск, которые были малочисленными).
Именно такая ситуация возникла в 70-е годы XVIII в. в Яндыковском улусе, когда здесь разразились споры между владельцами родов. В ходе споров более сильные владельцы и зайсанги организовывали нападения и угоняли скот у более слабых соседей. Кроме того, беднота была задавлена непосильными налогами. Всё это возбуждало протест со стороны угнетённых калмыков. Поднялся на борьбу с эксплуататорами во главе с Цоригом и Ахацатановый род Яндыковского улуса. В поисках пути освобождения из-под власти владельца они обратились к астраханскому епископу с просьбой о принятии их в православную веру. Вначале таких семей было 40, а потом к ним примкнули многие семьи из других родов и число их достигло 20076. В 1774 году состоялся акт крещения. Безусловно, принятие христианства калмыками было вызвано отнюдь не искренним их стремлением перейти в новую веру, оно служило лишь щитом от посягательств на них прежних владельцев и зайсангов. После некоторых попыток внедрить христианские постулаты в умы калмыков и, видя бесплодность своих усилий, миссионеры прекратили свои проповеди.
Таким путём эта группа калмыков освободилась от зависимости своим феодалам.
Если касаться внешних предпосылок образования описываемого поселения, то они были следующими. К концу Русско-турецкой войны 1768-1774 гг. укреплённая линия по Тереку оказалась недостаточно обеспеченной казаками. Так, от Каргалинской станицы до Кизляра, на протяжении 18 вёрст в трёх станицах располагались семейные (терские) казаки числом в 500 чел. В самом Кизляре — 190 казаков Терского войска; от Каргалинской до станицы Червлёной, в промежутке 83 вёрст, было расположено 5 станиц, в которых несли службу 373 гребенских казака. Далее пограничная линия в 100 вёрст до самого Моздока охранялась 767 казаками Моздокского полка77. По условиям Кючюк-Кайнарджийского мирного договора Кабарда перешла в подданство России, а Крым объявлялся независимым. В связи с этим южная государственная граница заметно расширилась и возникла необходимость укрепить её новыми крепостями и казачьими станицами. В 1777 году правительство перевело на Терек дополнительно казаков Волжского войска и казаков из Хоперской крепости. В их числе подверглись переселению на территорию Наурской станицы крещёные калмыки.
О времени прихода калмыков на Терек существуют различные мнения. И.В. Бентковский сомневался в первоначальной дате образования этого поселения. Однако большинство авторов, касавшихся истории терских калмыков, их начальный приход на эту территорию связывают с 1777 г. Это же утверждают и сами терские калмыки во "Всеподданнейшем прошении" от 25 марта 1906 г.
Подавляющая масса терских калмыков происходила из Яндыкского улуса, их основное ядро составил Ахацатановый род, к которому позднее примкнули калмыки Гецеленкинского, Шара-манганского и Цоросского родов.
В литературе и официальных правительственных документах о них утвердилось представление как о крещёных. Но было ли это так на самом деле? Данный вопрос интересовал почти всех предшествующих исследователей и особенно много внимания ему уделил Бурдуков, который в поисках истины обращался к документам церковных организаций Астраханской и Кавказской губерний. Однако из выявленных материалов он не получил исчерпывающего ответа. Первая группа, перешедшая на Северный Кавказ, как уже упоминалось выше, действительно была крещёной. Неразрешённость этого вопроса у исследователей породила дополнительную версию, пытавшуюся объяснить термин "крещёные калмыки" из созвучия русского слова "крестьянин" с его калмыцким произношением "кристен".
На наш взгляд, и остальная часть калмыков при переходе в Притеречье прошла ритуал крещения. Во-первых, это был для них единственный канал, дававший юридическое право выхода из состава улуса. Во-вторых, миссионеры православной церкви не могли упустить подходящий момент "распространения евангельского учения между людьми не озарённых светом". В данном случае, среди калмыков, стремившихся к отделению от своего улуса; в-третьих, правительству и местной казачьей администрации при зачислении их в казаки было удобней иметь дело с крещёными. В-четвертых, через православие облегчалось решение главной задачи царизма - превращения кочевников в оседлое население. Изложенные аргументы, исходившие из существа официальной политики в отношении перевода калмыков в казачество, равно как и других инородцев, дают нам основание судить, что термин "крещёные" возник в процессе действительного акта принятия калмыками православной веры.
Вначале все калмыки, кочевавшие на Тереке, были отданы под управление военного чиновника помещика И.Д. Савельева. Приняв их под свою опеку и преследуя узкокорыстные цели, он стремился превратить скитальцев в личных крепостных крестьян (откуда и произошло название "митричен кристен"). Новые, непривычные природно-климатические условия на землях Савельева вызывали массовую заболеваемость и большую смертность. С согласия правительства местные власти вынуждены были искать другой выход. Они обратились к помещику Всеволожскому с просьбой принять часть калмыков на свои земли, располагавшиеся к югу от Кизляра, по побережью Каспийского моря. Видя в этом явную для себя выгоду, новый крепостник охотно удовлетворил просьбу властей. Как свидетельствует анонимная рукопись, они "...не нашли себе покоя у помещика, подались на север Кумы". Некоторая часть калмыков использовалась в имении помещика Реброва в слободе Бергон-Можары. Ушедшие в верховья Кумы калмыки в 1780 г. в числе 200 семей были зачислены в состав Моздокского казачьего полка. Никакой оплаты из казны они не получали, а каждый должен был служить за счёт своих средств.
Калмыки привлекались главным образом на охрану Можарского и Гайдукского соляных озёр. Ежемесячно от них отправлялись 25 человек в распоряжение смотрителя Можарского озера, который распределял их по постам. Кроме этого каждой весной направляли по 40 человек в Наурскую станицу на заготовку сена для полковых лошадей. Остальные вместе с казаками назначались для доставки казённых пакетов.
Позднее численность терских калмыков увеличивалась за счёт притока новых семей. К концу XVIII в. они были разделены на три улуса. Два из них, кочевавшие на станичных землях, назывались хуторскими. Они делились на Верхний улус, расположенный ближе к Моздоку, и Нижний - у Кизляра. Третий улус состоял из кумских калмыков, поселившихся между реками Кума и Гайдук вплоть до Каспийского моря. В трёх улусах насчитывалось 895 кибиток с общим числом в 4392 души обоего пола, причём на долю хуторских приходилось 514 кибиток, а кумских — 37584.
Таким образом, к концу ХУШв. сложилось ещё одно калмыцкое поселение калмыков исполнявших казачью службу на Терской укреплённой линии.
Материалы Центрального государственного военно-исторического архива России позволили восстановить историю ещё одной группы калмыков на казачьей службе, ранее неведомых исторической литературе. Насколько позволяют выявленные документы данного архива, мы попытаемся осветить новую страницу истории калмыцкого народа.
В 70-х годах XVIII в. возникла необходимость создать в Приднепровье так называемую «Новую Днепровскую линию». Здесь проходила основная дорога, соединяющая Дмитриевский уезд с Бахмутской провинцией и дальше до Кубани, по безлюдным степям на протяжении нескольких сот вёрст. Усилия азовского губернатора Черткова заселить указанные места поселенцами оставались безрезультатными. В 1777 году Чертков писал Потёмкину: "...По недостатку леса, а паче достаточно воды никого к переходу и к заведению укреплённых селений по многим стараниям до сего преклонить не могут всегда содержать". В этой связи был вновь поднят вопрос о привлечении на линию калмыков расформированного Дмитриевского полка. После решения правительства о передаче их в ведение войска Донского они самовольно ушли к крещёным калмыкам, кочевавшим на территории Азовской губернии по рекам Берде и Каратыше. Последних насчитывалось 15 кибиток и 54 человека обоего пола. Неожиданное появление добровольцев для поселения на Новой Днепровской линии было очень кстати. К тому же калмыки дали обязательство содержать форпост у местечка Токмак-Могилы, в каком числе людей приказано будет, не требуя от казны никакого жалованья. В июле 1778 г. Чертков сообщал Потёмкину: "...3 минувшего марта ...их калмыцкий мурза и есаул да пять человек лутчих калмык ...просили неотступно, чтоб им весьма неотменно перейтить туда (на новую Днепровскую линию — К.Ш.) позволить, по елику Донское войско переходить никакого желания не имеют, следствии чего уважая то их прошение и желание... и предписал об отпуске всех туда... которые, при речке Балгино расположились...".
Потребность в этих калмыках была и в войске Донском, тем более, что находясь на постоянной службе в Дмитриевском полку, они представляли из себя обученных казаков. Поэтому донской атаман Иловайский настаивал на исполнении ранее принятого Потёмкиным решения и требовал возвратить их на Дон.
В ответ на просьбу Черткова и Иловайского 30 марта 1778 г. поступило указание Потёмкина составить 2 списка этим калмы¬кам. В первый включить всех желающих перейти "на новую Днепровскую линию и о совместном жительстве с кочующими калмыками по рекам Берде и Караты шу». В другой - желающих служить в войске Донском. Из списков видно, что всего насчитывалось 195 кибиток с количеством 855 человек обоего пола. На Новую Днепровскую линию пожелала перейти 161 семья, насчитывавшая 708 человек (мужчин - 378, женщин — 330), в том числе 73 служилых, а в войско Донское - 34 семьи (147 человек, из них 9 служилых).
Калмыки создали форпост у местечка Токмак-Могилы, "весьма в не без нужном и совсем необитаемом месте". За службу на новом месте калмыки от казны жалованья не получали. К переселённым причислили 15 калмыцких кибиток (54 души обоего пола), ранее кочевавших в этих местах.
Царское правительство в отношении калмыков проводило завуалированную политику ассимиляции. В этих целях оно умело использовало междоусобную борьбу калмыцких феодалов, Само по себе вносившую раскол в целостность ханства. Оно изыскивало такие удобные каналы для разобщения народа, как христианизация калмыков и перевод их в состав казачества. Последнее служило средством превращения кочевников в военное сословие, а в конечном итоге — в оседлое население империи.
ПРИТЯЖЕНИЕ КАВКАЗА
…Там за добро – добро, и кровь – за кровь,
И ненависть безмерна, как любовь.
Михаил Лермонтов.
Древние считали неприступные вершины Кавказа престолом божеств, обителью могущественных духов, подножием неба. Эсхид называл их «соседками звезд». С древнего тюрского языка «Кавказ» - означает как «территория обитания Богов».
Эта гигантская крепость, разделяющая два мира – Европу и Азию, окутана множеством преданий, легенд и мифов.
Олимпийские боги считали Кавказ подходящим местом для своих интриг. Зевс велел приковать на Кавказе Прометея – дерзкого покровителя людей, которых он сделал «смотрящими в небо», дав им божественный огонь и разные знания.
На Арарат, главную вершину Кавказа, стихия всемирного потопа вынесла и Ноев ковчег. Бог дал Ною завет: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю», и сыновья его стали прародителями множества народов, расселившихся по миру.
Обещав, что потопов больше не будет, Бог сделал Кавказ самым желанным и надежным местом на земле. Однако с тех пор, как ветхозаветный Пророк высадил на Арарате свой легендарный десант, для Кавказа наступили трудные времена.
Пример Ноя оказался заразительным, и к сияющим вершинам потянулось неисчислимое количество желающих оседлать знаменитые горы. Вследствие чего Кавказ сделался самым беспокойным местом.
Притяжение Кавказа было столь магическим, что мало кто из великих полководцев устоял перед соблазном украсить свои короны сиянием его снежных пиков.
Войны, миграции, стихийные бедствия – все оставило на Кавказе свои следы. Одни племена вытесняли в горы другие. Аборигены вынуждены были подниматься все выше и выше, туда, где их уже никто не мог достать. Следом шли те, кого выбрасывали на кавказские утесы новые волны истории. Подпирая друг друга, народы поднимались к вершинам Кавказа, пока первым не оставалось выбора – воевать или умереть. Атак как оружие всегда было здесь непременной частью костюма, горцы росли воинами, умеющими за себя постоять.
Здесь веками переплетались расы и религия, языки и культуры.
В 17 веке ойрато – монгольское племя торгутов в количестве 50 тысяч кибиток (250 тысяч человек) перекочевали из далекой Джунгарии в низовья Волги. Привет ойратов на волжские просторы хан Хо – Орлюк с шестью сыновьями, которых звали: Шукур – Дайчин, Гумб – Йелдн, Луузн, Санжин, Сенга, Кирсан.
Хан Хо – Орлюк, как и все торгутские ханы, был выходцем из отока кереит рода джиркин. Обосновавшись в прикаспийской низменности, ойраты – монголы, как истинные кочевники, начали совершать набеги на соседние племена и народы. Вскоре в результате таких «контактов», торгутов узнали на юге России, в Крымском ханстве, Северном Кавказе и Закавказье.
Известно, что 80 – летний хан Хо – Орлюк с тремя сыновьями погиб в одном из набегов на Кабарду. Но даже смерть их легендарного предводителя не остановила ойратов от дальнейшей военной экспансии на Кавказ. Вскоре Кабарда и другие кавказские княжества стали платить дань калмыцким (ойратским) ханам. Но жизнь шла своим чередом. И со временем между калмыцкими ханами, князьями, с одной стороны, и кавказскими князьями, с другой стороны, стали устанавливаться даже родственные связи. Одной из жен Аюки – хана была черкесская или кабардинская княжна Абайхан (Обехан). Дочь Аюки – хана от этого брака – Сэтэр – джаб была замужем за джунгарским ханом Цэван – Рабданом. Сэтэр – джаб родила мужу сына – знаменитого ойрато – монгольского богатыря Лоузанг – Шоно – дама. Следует отметить, что некоторые ученые и исследователи Чечни утверждают, что жена Аюки – хана была по национальности не черкешенка, а чеченка, из рода Алирой.
Внук Аюки – хана калмыцкий хан Дондук – Омбо был женат на дочери кабардинского князя Магомета Кургокина по имени Джан. Одной из жен калмыцкого хана Дондук – Даши была черкесская княжна…
Примечательно, что термин «чеченец» впервые был употреблен в русско – калмыцком договоре 1708 года, заключенном ханом Аюкой и астраханским губернатором Апраксиным. (Самоназвание вайнахского народа – чеченцев – «нохчо»). С тех пор это название кавказской народности прочно вошло в российскую, международную историографию и в жизнь.
Русское правительство старалось использовать войска калмыцкого ханства не только в военных кампаниях, но и привлекало калмыков на полевую и пограничную службу, в том числе и на Кавказе. По чеченскому преданию первым местом поселения небольшой группы калмыков на Кавказе было верховье реки Сунжи (правого притока Терека) в месте впадения в нее двух речек Шаро и Чанты. В этих местах были калмыцкие кочевья «Кулар» («рынок рабов»). И Улус – Керт («калмыцкая крепость»). Калмыки в горах были недолгоне время, но известны и другие случаи их пребывания в Притеречье. По материалам «Калмыцких дел» в 1694 году калмыцкий владелец «Боргун Кучюк взял с собой восемьсот юрт людей, отъехал на Терках»…
В августе 1722 года во время Персидского похода Петра 1, часть калмыков была временно расселена у «андреевской деревни на Тереке напротив Кундрюковского городка». В 1766 году Моздок получает охрану «их драгунской команды и одной тысячи калмык».
К концу русско – трецкой войны 1768 – 1774 г.г. обнаружилось, что линия укреплений по Тереку недостаточно обеспечена казаками. В 1776 году генерал – губернатор Новороссийского края князь Г.А. Потемкин представил Екатерине П проект образования единой линии укреплений на Северном Кавказе от Азова до Моздока. В 1777 году правительство перевело на южные рубежи по реке Терек часть Волжского войска и казаков Хоперской крепости. В их числе на территорию наурской станицы переселилась и группа крещеных калмыков из Аха – Цатанова рода Яндыковского улуса, к которым присоединились калмыки Гецеленкинского, Шараманганского и Цоросского родов.
О терских калмыках К. И. Костенков писал: «… причисленные к Моздокскому казачьему полку Терского казачьего войска, числящиеся в означенном войске калмыки известны под названием крещеных… Большинство калмыков принадлежало Ах – Цатанову роду Яндыковского улуса, кочующему по северо – западному побережью Каспийского моря для занятий рыболовством, между устьями кумы и Терека… около половины прошлого столетия из – за несогласий в этом роде, около 200 калмыцких семей, отделилось от своих сородичей, заявило о своем желании принять крещение, чтобы избавиться от преследований своего зайсанга и начальства…»
В 1794 году на территории Терского войска числилось уже 1052 калмыка. К сородичам прибывали новые группы калмыков для причисления к Моздокскому казачьему полку. Их привлекали не контролируемые земли и не столь тяжелая служба, как в других войсках. Терские калмыки делились на улусы: те, что кочевали по реке Куме, стали называться кумскими, а оставшиеся на землях Моздокского казачьего полка калмыки Верхнего (у Моздока) и Нижнего (у Кизляра) улусов стали называться моздокскими или хуторскими. Ни моздокские, ни хуторские калмыки не имели в собственности пользовании земельных наделов, но, будучи причисленными к Терскому казачьему войску, имели обязанности, которые должны были неукоснительно выполнять.
К 1908 году всех терских калмыков уже было 4079 душ обоего пола. За свою службу калмыки Моздокского полка жалования не получали. Они не несли военной службы, но обязаны были выставлять караула к соляным заставам Можарского и Гайдукского озер и осуществлять доставку казенной почты. Кроме того, они должны были направлять по 40 человек в наурскую станицу на заготовку сена для полковых лошадей. Общественных повинностей у калмыков не было, но они должны были платить в полковую казну за выпас скота; за каждого верблюда – по 10 коп., за лошадь –7,25 коп., за рогатую скотину – 4 коп., ха мелкий скот – 1,75 коп. Постепенно моздокские калмыки самоустранились от несения службы на соляных озерах и подводной повинности. Из – за этого в 1822 году для них увеличилась плата за выпас скота более чем в два с половиной раза. В результате того, что терские калмыки были вынуждены платить в казну большие суммы денег (более полутора тысяч рублей), не получая от правительства никаких казачьих благ и послаблений, такое положение дел привело к обнищанию терских калмыков.
В 1871 году упразднялось полковое деление, и взамен него было образовано окружное полицейское управление. Калмыки находились в ведении начальника Грозненского округа. Вскоре в 1874тгоду в управлении терскими калмыками произошли изменения. По приказу начальника Терской области, генерал – адъютанта графа М.Т.Лорис- Меликова были «учреждены аймачные управления и суд, применительно к положению об общественном управлении в казачьих войсках. С тем, чтобы на помощь ему было избрано несколько хотонных старост, которые по заведыванию отдельно кочующими семьями калмыков руководствовались бы правилами, предписанными в положении о поселковых атаманах…». До начала 20 века кумскими и хуторскими калмыками управляли выборные старшины, которые назначались начальником области. В этнических группах действовал «калмыцкий национальный суд» из выборочных, почетных старейшин.
По прибытии на Терек калмыки – переселенцы не получили здесь в собственность земельных наделов, и этот вопрос не решался почти 135 лет. Терские калмыки неоднократно обращались к правительству с петициями, отправляли депутации в Петербург. И, наконец, только в 1909 году межведомственная комиссия, состоящая из представителей инородческого управления Ставропольской губернии и Терской областной администрации, при участии выборных депутатов от всех кочевников, постановила выделить 90 тысяч десятин земли между реками кумой и Гайдуком от территории караногайцев в исключительное пользование калмыков. В действительности же было выделено 97 тысяч десятин, что в расчете на мужское население в 2298 человек составило по 39 десятин на одну душу.
В основном калмыки занимались скотоводством, но «часть калмыков поневоле… идут работать на рыбные промыслы, где их жестоко эксплуатируют предприниматели в селениях Черный рынок, Брянск, Бирюзяк и других ежегодно работает более 200 человек». Также они нанимались работать к казакам, переходя постепенно к оседлому образу жизни. Общий уклад их жизни ничем не отличался от жизни сородичей в Калмыцкой степи. У них бытовала та же традиционная и обрядовая культура.
Станица Наурская, возникшая недалеко от чеченского аула в 1771 году взявшего название от близ лежащего озера «Ноур» (по - калмыцки озеро также – «нур»), стала торговым и культурным центром. Калмыки сюда пригоняли скот на ярмарку, приобретали необходимые вещи и домашнюю утварь. В этой станице хранился архив терских калмыков, и сюда же посылались дети для обучения грамоте.
Среди кумских калмыков упоминается Джал Хантыев, который окончил кадетский корпус во Владикавказе. Он был внуком богатого кумского калмыка Кцуйкуна, награжденного правительством «большой серебряной медалью для ношения на шее» за добровольную помощь по доставке грузов и продовольствия во время Крымской войны 1853 – 1856 г.г.
Всероссийская перепись 1897 года свидетельствовала, что калмыки кочевали в Ейском, Кавказском и Лабинском отделах Кубанской области (378 человек), в Ставропольском и Новогеоргиевском уездах Ставропольской губернии (1323 чел.), в Кизлярском и Пятигорском округах Терской области (3595 чел.). По всей видимости, это были кочующие калмыки, которые мигрировали между калмыцкими улусами и указанными районами.
Кавказское влияние проявилось в различных сферах традиционной культуры калмыцкого народа. Но следует отметить, что в целом калмыки восприняли только те элементы из культурных ценностей народов Кавказа, которые в большей степени отвечали их эстетическим вкусам. Калмыцкий этнос, пройдя длительный путь культурного развития, на новом месте в условиях иного этнического окружения, соединив и творчески переработав достижения соседних народов, смог сохранить родной язык, самобытность и национальное своеобразие.
На протяжении последней трети ХУН-ХУШ вв. возникло девять казачьих поселений калмыков в различных регионах страны: в войске Донском, на Северном Кавказе, на Левобережной Украине, на Средней Волге, на Яике и в Оренбуржье. В литературе упоминается ещё одна, десятая группа калмыков, служивших в числе 180 человек в Павловском кампанейском казачьем полку, но история возникновения этого поселения из-за отсутствия архивных и других сведений для нас остаётся до сих пор загадкой. По самым приблизительным подсчётам в десяти казачьих поселениях проживало от 25 до 30 тысяч человек обоего пола (12% всего калмыцкого народа).
Создание калмыцких казачьих поселений явилось средством практического осуществления политики царизма по включению части калмыцкого населения в состав русскоязычных регионов империи, а с другой стороны, ускорило процесс постепенного врастания улусно-родовой военной организации калмыков в систему вооружённых сил России. Правительство довольно гибко и продуманно подходило к вопросу политического и военно-административного устройства калмыков-казаков: оно старалось найти формы, сочетающие в себе казачье устройство и элементы калмыцких государственных институтов, но в целом развитие происходило в русле укрепления единства.
КАЛМЫЦКОЕ КАЗАЧЕСТВО: КАК ЭТО БЫЛО
С момента прихода калмыков в низовья Волги их жизнь неразрывно связана с судьбой России. Совместное на протяжении многих десятилетий проживание двух народов способствовало взаимному их обогащению в различных областях. К таковым относится и история обращения некоторой части калмыков в казачество, которая берет начало с 1785 года, когда военный губернатор Астраханской губернии П. С. Потемкин предложил из числа жителей калмыцких улусов организовать иррегулярное войско. Позже вопрос приобрел особую актуальность. Этой проблемой занимались статский советник по калмыкам Алексеев, астраханский губернатор И. С. Тимирязев и другие руководители калмыцких кочевий.
В начале XX столетия вопрос о переводе калмыков в казачество продолжал оставаться, как говорится, на повестке дня. Все чаще он стал подниматься со стороны самих калмыков, их лидеров. Ими мыслилось так, что с переходом в казачье сословие калмыки в земельном, административном военном и иных направлениях получат точно такие же права и привилегии, какие в России распространялись на казаков. Выразить такую позицию они намеревались во время проведения торжеств, посвященных 300-летию добровольного вхождения в состав России.
В определенной степени эту задачу должна была выполнить депутация калмыков, выезжавшая в феврале 1909 года в Санкт-Петербург на аудиенцию с императором. Аудиенция состоялась, но вопрос о калмыцком казачестве не поднимался, встреча в основном свелась к выражению со стороны депутации верно¬подданнических чувств к правящему монарху и его семье.
В 1914 году, когда началась Первая Мировая война, к вопросу о калмыцком казачестве вернулись. Свою роль здесь сыграл нойон Малодербетовского улуса Данзан Тундутов. Небольшой опыт в этом деле он уже имел, поскольку участвовал в упомянутой депутации. Обязывало Данзана и его положение: в период начавшейся войны он был ординарцем главнокомандующего русской армией.
Осенью 1915 года Тундутов из штаба главнокомандующего приезжает в Калмыцкую степь, где организует сбор пожертвований на нужды русской армии. Пользуясь своим авторитетом среди калмыцкого населения, он собирает большую денежную сумму и отправляет на военные нужды России несколько тысяч ло¬шадей. В штабе это учли, и идею Тундутова о переводе астраханских калмыков в казачье сословие поддержали.
Свою роль тут сыграл и бак-ша Манычского улуса Бова Кармаков. Он был влиятельным человеком в своем улусе и за его пределами. Не без его содействия Тундутову и его сторонникам на улусных сходах удалось получить письменные согласия их участников войти в казачество. Об этом Тундутов сообщил в штаб армии, давшему ему добро на решение этого вопроса.
Из штаба армии дело на утверждение передается в МВД. И там находит поддержку. Но февральские события 1917 года приостановили его решение.
24 и 25 июня 1917 года в Астрахани состоялся II съезд представителей калмыцкого народа, на который прибыли 116 делегатов от астраханских калмыков, 2 делегата от кумских (терских), 9 - от Большедербетовского улуса (ставропольские калмыки) и 9 делегатов от донских калмыков - казаков. А за два дня до него, 22 июля, имел место и съезд представителей калмыцкого духовенства в Калмыцком Базаре. Оба съезда приняли постановление о необходимости перехода калмыков в казачество
28 июля 1917 года в Новочеркасске состоялось совещание (при участии Донского правительства) представителей Совета Союза Казачьих войск: Кубанского, Терского, Яицкого и посланцев от астраханских калмыков. Совещание, проходившее под председательством атамана донского Войска генерала А. М. Каледина, приняло постановление о необходимости принятия калмыков Астраханской и Ставропольской губерний в состав казачьих войск, предоставив самому народу право решать вопрос о присоединении к казачеству.
В конце сентября 1917 года астраханские калмыки решили присоединиться к астраханским казакам, которые и приняли первых степняков в состав своего войска на Большом Вой-сковом круге; С этого момента астраханские калмыки формально устанавливают свою принадлежность к казачьему сословию.
После октябрьских событий Тундутов и его сторонники проводят в Яшкуле Калмыцкий казачий круг, на котором избирают председателем Данзана. 23 декабря 1917 года круг утверждает его атаманом Калмыцкого войска, основу которого (с 1918 года) составил 3-й Астраханский калмыцкий кавалерийский полк.
В 1919 г. в улусах Калмыцкой степи, занятой деникинцами, была установлена новая административная структура, носившая казачью направленность, ряд улусов тогда преобразовали в отделы (округа), а их аймаки - в станичные правления, возглавляемые атаманами.
Был тогда и свой казачий лама - Бова Кармаков.
С отступлением белых из региона Нижней Волги и Северного Кавказа указанное управление Большедербетовского улуса и другие административные структуры Калмыцкой степи свое существование прекратили. Многие лидеры калмыцкого казачества оказались за кордоном. И там некоторые из них вновь вернулись к своей идее.
Произошло это после провозглашения в Чилгире в 1920 году Калмыцкой автономии, которая должна была территориально объединить астраханскую, ставропольскую, донскую, оренбургскую, уральскую, кумскую, терскую и другие группы калмыков, расселившихся по разным регионам страны.
Практически вся калмыцкая эмиграция поддержала автономии. Однако о путях реализации чилгирского решения мнения разделились. Часть лидеров считала, что национальное объединение калмыков должно происходить путем переселения их в создаваемую Калмобласть. Другие видели выход во включении в автономию территории Сальского округа Войска Области Донской и сгруппировании на ней астраханских калмыков. Третьи полагали, что объединение калмыков должно осуществляться только под флагом казачества.
При формировании в 20-е годы внешних границ Калмыцкой автономии наиболее приемлемым оказался путь переселения, который и вошел в практику местного руководства. Некоторые трудности были с донскими калмыками, немалая часть которых не изъявляла желания переселяться в Калмобласть. По этому вопросу в 1923 году в станице Кутейниковской состоялся съезд донских калмыков. На нем присутствовало около 100 делегатов, были большие прения. При голосовании сторонники переселения победили- с перевесом в один голос. Переселение калмыков-казаков началось в пределы Большедербетовского улуса.
История казачества в нашем крае до сих пор остается малоизученной, читателю предложены лишь отдельные ее фрагменты.
ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО
А словеньскый языкъ и рускый одно есть…
«Повесть временных лет», ХП век.
В 863 году в Константинополь прибыло посольство от князя Великой Моравии Ростислава. Великая Моравия была сильным и обширным христианским государством западных славян. Князь Ростислав стремился к культурной независимости от Священной Римской империи и немецкого духовенства, которые совершали богослужения на непонятной славянам латыни. Посольство передало византийскому императору Михаилу П1 И патриарху Фотию просьбу: прислать учителей, которые могли бы научить мораван вести церковную службу на родном языке. К просьбе отнеслись пониманием. Выполнение ее поручили братьям – Константину (Кириллу) и Мефодию, которые своей проповеднической миссией оказали неоценимую услугу делу утверждения христианства среди славян.
Братья родились в семье благочестивого горожанина в городе Салуне (ныне Салоники в Греции), втором после Царьграда по значению городе Византии. Младший из семи детей Константин (при пострижении в монахи он принял имя Мефодий) с детства отличался большими способностями. Мальчика даже прозвали Константин – философ. Он знал несколько языков, был сведущ в других науках. Но все же главным и в веках прославленным деянием Мефодия и его брата в монашестве Кирилла стало создание славянской азбуки – кириллицы и глаголицы.
И до этого в славянских языках уже существовали слова «Бог», «душа», «свет», «рай». «грех»… Но церковное богослужение велось на непонятном людям латинском языке. Прежде чем отправиться в свой первый путь, в Македонию, в 863 году братья – миссионеры перевели на славянские языки самые необходимые места церковных книг. По преданию, первыми зазвучали на славянском языке молитва «Отче наш» из Евангелия от Матфея и начало Евангелия от Иоанна « В начале было слово…».
Христианское учение благодаря братьям впервые зазвучало не на мертвом языке, а на языке живом, доступном каждому человеку, близком к наречиям разных славянских племен. Духовный подвиг Кирилла и Мефодия, которых Церковь канонизировала как святых равноапостольных «учителей словенских», имел исключительно важные последствия для формирования русской науки, русской культуры. И дело тут не только в создании письменности. Они дали славянам богослужебную литературу, Священное Писание в таком совершенном переводе, что это было почти равноценно передаче подлинника. Это был первый гигантский шаг в передаче славянам всей суммы религиозных знаний, а позже и других наук, развивавшихся в Византии.
24 мая ежегодно отмечается День славянской письменности и культуры в честь просветителей и проповедников христианства Кирилла и Мефодия, давших славянскому миру кириллицу и заложивших фундамент русской и других славянских литератур.
КИРИЛЛ В НАШИХ СТЕПЯХ
Как материал словесности язык славяно – русский имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими.
А.С. Пушкин.
Было это ровно 1415 лет назад. Константин – философ, принявший в христианстве имя Кирилл, под этим именем известный как создатель славянской азбуки (вместе со своим родным братом, монахом Мефодием) побывал в наших степях, входившим в девятом веке нашей эры в состав Хазарского каганата. В 10 веке почти треть этого государства была затоплена Каспием. Один из центров Хазарии располагался в районе села Цаган – Нур.
Цель поездки, поставленной византийским императором Михаилом Кириллу, была такова: обратить степняков – хазар в христианство. Но для этого надо было в диспуте переспорить опытнейших толкователей иудаизма и мусульманства. Правящая верхушка Хазарии исповедовала иудаизм.
« На третий день стало ясно, что победил Кирилл. Но Каган был хитер. С одной стороны с ним соседствовали мусульмане, с другой – христиане». « Я остался доволен твоей верой, - сказал Каган. – Я повелю так: пускай те, кто исповедует вашу веру, продолжает исповедовать ее. И твоей верой я доволен, - Каган повернулся к мусульманскому проповеднику. – Пусть твои люди исповедуют ее. Пусть каждый верит в своего Бога и не мешает молиться соседу…» Так описал эту встречу в своей повести «Братья» В. Воскобойников.
Интересно, что знаменитая азбука была создана почти сразу же после приезда Кирилла в Хазарию в 863 году, где наряду с несколькими письменами письма пользовались и «роуськими (русскими) письмены». Сейчас письмом, построенном на кирилловской азбуке, пользуются народы, говорящие более чем на пятидесяти языках. Поэт Олег Шестинский в своем стихотворении «Просветители Кирилл и Мефодий» признается:
Учителя мои – Кирилл и Мефодий,
Ваш светлый образ я в себе ношу.
Он через азбуку – в моем народе,
Я этой древней азбукой пишу,
Пишу настойчиво, пишу упрямо,
И буква каждая – оплот и страж…
Всплывает – «Мертвые не имут срама…»
Всплывает – «Хлеб насущный наш…»
Ни перед кем выи не согнули,
Стараясь мыслить и писать честней,
А буквы – соловьи, а буквы пули
От летописцев и до наших дней.
Доктор исторических наук М. Кичиков – Очиров в статье по истории и культуре калмыцкого народа писал: «Известно, что одна из версий «Джангара» была записана кириллицей на бумаге и озвучена на фонографе студентом Петербургского университета Н. Очировым…».
Так, кириллица от 863 года и до сего дня созидает культуру разных народов, озаряя их светом познания и сближения. Ибо первыми словами, начертанными Кириллом новыми славянскими письменами, были: «Изначало стало Слово. И слово стало у Бога, и Богом стало Слово». В мае 1998 года в селе Кегульта Кетченеровского района был открыт православный храм Кирилла и Мефодия.
ПРИНЯТИЕ ХРИСТИАНСТВА
Душа человеческая по природе своей христианка.
Тертуллиан.
Православие нашего края прошло немалый путь. Степи Нижней Волги и Северного Кавказа, где в 17 веке расселились, вышедшие из далекой Джунгарии калмыки, были землями разных верований, в том числе и православного. Тому есть свидетельства.
В районе Архыза на Ставрополье мы еще можем увидеть возведенные византийскими зодчими из горного камня Сентинский, Шоанинский и другие христианские храмы 10 века, стройные линии и объемы которых восхищали аланскую паству. У села Преградного Красногвардейского района Ставропольского края, основанного в1803 году и входившего в состав Медвеженского уезда Ставропольской губернии, вкопан в землю вблизи левого берега реки Большой Егорлык большой каменный крест с любопытнейшей надписью, состоящей из нескольких слов: «Помяни, Господи, душу раба своего». Уникальность этого памятника состоит в том, что надпись датируется 11 веком. Впервые о нем сообщил в своих трудах академик П.С. Паллас.
В начале 50 – х годов позапрошлого столетия крестьяне села Малые Чапурники ан арендуемых у калмыков землях выпахали каменный крест христианской формы. В 1978 году археологическая экспедиция Калмыцкого института общественных наук РАН под руководством Е. В. Цуцкина в подкурганном погребении возле поселка Джангар Октябрьского района нашей республики обнаружила фрагменты шелковой плащиницы 13 века с вышитыми изображениями апостолов. У нимба одного из них читается имя евангелиста Луки.
В качестве торгового элемента русские люди входили в состав разноликого населения Хазарского каганата – первого раннефеодального государства на территории Юго – Востока европейской части нашей страны, в границы которого входили и нынешние пределы Калмыкии. Были они и в составе Золотой Орды. Числились там в купцах, ремесленниках и строителях. Об этом поведано в монографическом исследовании М.Д. Полубояриновой «Русские люди в Золотой Орде» (издательство «Наука», 1978 год).
С падением в 155 году Астраханского ханства начался следующий этап появления русских поселенцев в этом регионе. Они стали оседать в столице бывшего ханства и ее округе. Шли туда со своей верой, ставили там свои храмы. Первоначально эти церкви подчинялись иерархии Казани. А с 1602 года, когда была учреждена особая Астраханская епархия, этими древними центрами она и ведала по Волге, начиная от Саратова по Хопру и Медведице до Дона. Первым настоятелем был архиепископ Феодосий, который пробыл на этом посту до 1607 года. Затем ее возглавляли архиепископы Онуфрий, Макарий, Пахомий, Иосиф, Парфений и другие.
Сейчас нет точных данных о первых среди волжских калмыков, перешедших в веру Христову. Однако, с уверенностью можно сказать, что миссия Православной Церкви велась среди калмыков уже по приходу их на берега Волги. В шертных записях, данных калмыцкими тайшами в 1673 и 1677 годах, говорится, что крещеных калмыков, ушедших к русским городам, обратно не возвращать, а некрещеных – «отдавать обратно».
Христианизация калмыков была одним из тех поддерживаемых российским правительством актов, с помощью которых удавалось без особых трудностей организовывать из калмыков пограничные поселения. Оно не жалело средств на подготовку в Москве, Казани и Астрахани миссионерских кадров, среди которых встречались зачастую лица калмыцкой национальности.
Для этих целей выпускалась специальная церковная литература для калмыцких «выкрестов» (в Санкт - Петербурге в 1815 году вышло в свет издание на классической заяпандитской письменности Евангелие от Матфея), организовывалось стационарное жилье. Несмотря на все усилия, православная миссия среди волжских калмыков не имела такого успеха, как того добилась среди алтайских инородцев. И тем не менее пограничные поселения из калмыков – православных христиан были созданы. В начале 18 века они появились под Киевом, Чугуевым, в 1777 году эти «пограничники» осели у берегов Терека, возникли также калмыцкие поселения и в других районах страны.
В 1860 году Большедербетовский улус волжских калмыков передается из астраханского подчинения в ставропольское. Духовную опеку над ним взяла Ставропольская епархия. Вся деятельность описана в первой книге ставропольского митрополита Гедеона «История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России» (Москва – Пятигорск, 1992 год).
В 1890 году миссионерами на западе Большедербетовского улуса был организован для распространения христианства в калмыцкой степи, Княземихайловский миссионерский стан (в честь князя Михаила Тверского) с одноклассной церковноприходской школой и приютом на 14 детей крещеных калмыков. ( Сейчас это село Красномихайловка Яшалтинского района Калмыкии – М.Б.) Ставропольские миссионеры, как и астраханские, старались привлечь калмыков в лоно Православной Церкви.
В возникновении православных храмов в Калмыкии была своя особенность. В 1724 году Петр 1 подарил походную церковь Воскресения Христова внуку хана Аюки Баксадаю Дорджи, принявшему христианство под именем Петра Тайшена (Тайшина). Иконостас походного храма состоял из двух частей. Основу его верхней треугольной части составляли образ Распятого Христа и сцены Тайной Вечери, Златые врата иконостаса были украшены изображениями архангела Гавриила, Божьей Матери и четырех Евангелистов: Матфея, марка, Иоанна и Луки. По сторонам от врат располагались иконы Рождества Христова и Вознесения Спасителя. Всю композицию замыкали величественные фигуры апостолов Петра и Павла.
В статье «О распространении христианства у калмыков» главный попечитель астраханских калмыков Капитон Котенков указывает документ от 8 июля 1762 года, согласно которого астраханской губернской канцелярии было предписано выделить 1000 рублей на постройку походной церкви, «которая была бы непостыдная от азиатских народов». Такой храм в губернии основали. Он находился в Енотаевской крепости, где с 762 по 1781 г.г. располагалась резиденция крещеного калмыцкого князя Алексея (Дольба) Федоровича Дондукова (сына Дондук Омбо), управлявшего оттуда калмыками Богацозхоровского улуса, доставшимися ему по наследству. Храм размещался в доме «управляющего калмыцкой частью». По непонятным причинам Енотаевская походная церковь сгорела.
В 1843 году астраханское начальство подняло вопрос о строительстве новой походной церкви, которая предназначалась бы для крещеных калмыков, перешедших к оседлому образу жизни. Такая церковь была построена в Москве за 3153 рубля 77 копеек. Летом 1851 года ее доставили в Черный Яр, а оттуда перевезли в село Ремонтное, где разместили в мстном молитвенном доме. К ней нужно было пристроить Престол и Жертвенник. Работа была сделана, но 8 сентября 1851 года в ремонтненском молитвенном доме начался пожар, и походная церковь, так и не начав службу, сгорела.
В декабре 1852 года в Астрахань из Москвы доставили новую походную церковь. До начала 1853 года она хранилась в палатах Троицкого собора Астраханского Кремля. Затем его освятили именем Николы Чудотворца и со священником Василием Дилигинским отпрвили в зимнюю ставку Багацохуровского улуса, находившуюся в урочище Утта. Церковь представляла собой четырехугольную, брезентовую палатку с иконостасом, написанном на полотне. Ее посещали русские торговцы и более 130 калмыков, принявших православие.
В 1854 году Церковь из Утты перебросили в село Торговое, что стояло на Царицынско – Ставропольском тракте. Оно было основано крестьянами – переселенцами крещеными – калмыками в 1851 году. До конца 50 – х годов село не имело стационарной церкви, жители пользовались походно – улусной церковью, которую привезли из Утты. В 1859 году походную церковь вновь постигло несчастье – она затонула при наводнении в Торговом. Ее пришлось ремонтировать. Из Черного Яра окружной начальник Ведерников прислал новый тиковый намет, покрывавший внутри стены и потолок церкви.
В 1869 году малодербетовский зайсанг Бадма Дощенков пожертвовал на новую походно – улусную церковь калмыцкую кибитку и кошму. Так была устроена кибитка – церковь, которую освятили в 1872 году. Венчал ее медный шар с крестом, стены были украшены расшитыми цветными тканями, а грунтовый пол устлан коврами. Каркас иконостаса был железным. Пять икон, что были развешаны по стенам кибитки – храма, находились в деревянных киотах под стеклом. Складной Престол и Жертвенник церкви были устроены из кипарисовых досок. Новая улусно – походная церковь получилась тяжелой. Для ее перевозок требовалось несколько пар быков. Большей частью она функционировала в пределах Яндыко – Мочажного улуса.
Настоятелем храма был известный миссионер – священник Пармен Смирнов, проведший в степи около десяти лет. Сын священника, отец Пармен свою церковную деятельность начал после окончания в 1844 году полного курса Астраханской духовной семинарии. Он перевел на калмыцкий язык первоначальные христианские молитвы: Символ веры и десять заповедей Божьих, все евангельские чтения на воскресные, праздничные и высоко торжественные дни, «Краткую священную историю Ветхого и Нового Завета», а также составил грамматику калмыцкого языка, «Калмыцкий словарь с прибавлениями», написал книгу « Заметка о некоторых особенностях быта калмыков Астраханской губернии», изданной в Казани в 1882 году. Отец Пармен Смирнов со своей походной церковью посещал Элисту. Скончался он 3 августа 1886 года.
В 1883 году было принято решение о строительстве двух новых походных храмов. Но вместо них возвели две православные часовни. Одну поставили в середине 1880 – х годов в Лагани на пожертвования московского купца первой гильдии Данилы Спирина, другую открыли в Утте, где освящение часовни состоялось 30 января 1908 года.
По мере возникновения в Калмыкии стационарных храмов походные церкви стали утрачивать свое значение и постепенно исчезли.
Крупному этапу в создании стационарных храмов в Калмыкии положил начало указ « О заселении дорог на калмыцких землях в Астраханской губернии», принятой 30 декабря 1846 года. На основе его в кочевьях волжских калмыков должны были создать 25 населенных пунктов. Заселялись они в основном выходцами из малоземельных губерний России и Украины. Этим контингентом и стали возводиться стационарные храмы « калмыцкого православия».
Преобладали среди них храмы Николы Чудотворца. Церковь Николы Чудотворца в селе Аксай Ремонтненского уезда (ныне Волгоградская область – М.Б.). Ее строили 5 лет и сдали в эксплуатацию в 1844 году.
Первый раз иконостас аксайского храма был обновлен в 1860 году мастером из царицынских мещан Аверкием Гусевым за 3000 рублей. В 1873 году иконостас был обновлен художником императорской Академии художеств - Григорием Баклановым. Тогда же стены внутри храма были отделаны под мрамор, его ограду украсили шарами из цветного стекла и на ворота прикрепили позолоченные кресты.
Церковь Николы Чудотворца в селе Бислюрта Манычского улуса (сейчас село Воробьевка Приютненского района) была освящена 12 декабря 1873 года. Она имела полутора ярусный иконостас с деисусным чином, иконы, выполненные масляными красками на полотне, библиотеку, которая состояла из светских и богослужебных книг. Строилась церковь в основном для крещеных калмыков. Ее деревянный каркас собирали в Астрахани и оттуда на быках по частям доставили в Бислюрту.
В храме Бислюрты нес службу священник Леонид Иванович Лопатин из крещеных калмыков.
«Плавучая» церковь в Астраханской епархии, спущенная на воду в 1910 году также носила имя Николы Чудотворца. Она обслуживала рыбаков Каспия. Заходили сюда и рыбаки – калмыки и перед иконостасом ставили свечку «Микулю – Бурхану».
Церкви Воздвижения Креста Господня – были в таких переселенческих селах как Киселево Ремонтненского уезда, Элисте и Приютном. В нашей столице Крестовоздвиженская церковь была поставлена в 1898 году.
Самым старым населенным пунктом в Яшалтинском районе является село Соленое. Оно было основано в 1863 году переселенцами из Полтавской, Екатеринославской, Воронежской, Курской и других губерний. Тогда называлось Яшалтой. Переселенцы на свои средства вначале в селе построили молитвенный дом, а в 1887 году открыли церковь. Она обошлась яшалтинцам в 200 рублей. Для службы сюда был направлен иеромонах Кавказского архиерейского дома – Иоанн Священником был отец Гайворонский.. Впоследствии в селе построили церковь Усекновения Главы Иоанна Предтечи. При церкви открылась церковноприходская школа на 40 учеников. В 1894 году была преобразована в одно классную церковноприходскую школу. Храмовый праздник в селе Яшалте проходил 29 августа.
Церкви Рождества Богородицы. Четыре храма в кочевьях волжских калмыков были освящены в честь Рождества Богородицы. Церкви с такими наименованиями были в селах Абганерово Малодербетовского улуса, Шандасте Ремонтненского уезда, Караванном Яндыко – Мочажского улуса и в селе Садовом Ремонтненского уезда.
Четыре православных храма в Калмыцкой степи носили имя Михаила Архангела – (небесного архистратига военачальника). К ним относились церкви сел Плодовитого Сарпинского улуса, Обильного и Торгового Ремонтненского уезда и села Михайловка Яндыко – Мочажного улуса.
Церковь Благоверного князя Александра Невского начала строиться в 18992 году в пос. Чилгире. Возводилась она средства Управления калмыцким народом Астраханского епархиального комитета и на благотворительные пожертвования частных лиц. Построенный храм освятили 27 апреля 1895 года. Назвали его именем выдающегося русского полководца св. Але5вандра Невского, который за свои заслуги перед Отечеством был канонизирован Русской Православной Церковью и причислен к лику святых.
Церковь Александра Невского была деревянной, без специальной колокольни, имела богатую церковную утварь и 99 десятин земли в своем распоряжении. Е штат состоял из священника и псаломщика.
Первым настоятелем церкви был отец Павел Бердычевский. Сюда его направили после окончания миссионерских курсов при Казанской духовной академии. После смерти Бердычевского управление приходом перешло к упомянутому священнику Леониду Ивановичу Лопатину. Псаломщиками у него были: В. Добросердов и Е. Флеревский, оба из крещеных калмыков, выпускники двухклассной миссионерской школы.
Церковноприходская школа поначалу располагалась в трапезной, затем на квартире псаломщика, а впоследствии обрела собственное помещение. Школа была одноклассной, без приюта. В ней в 1909 году обучалось 28 детей чилгирцев. Долгое время в школе учительствовал местный житель Дмитрий Савченко, окончивший трехклассное городское училище.
В начале ХХ столетия церковь Александра Невского обслуживала до 200 прихожан, примерно столько же верующих составляли религиозную общину в 1925 году. В дальнейшем храм в Чилгире несколько раз закрывали, вновь открывали и в 30 – е годы окончательно он прекратил существование.
Крещеный стан располагался в селе Княземихайловском. Православная церковь в нем появилась в 1890 оду. Само здание явилось подарком крестьян близлежащего села Малая Джалга. Позже этот «подарок» был обустроен. «Школа грамоты» здесь начала свою работу в 1899 году. В 1893 году ее преобразовали в одно классную церковноприходскую школу. В следующем году в ней создали приют на 14 детей крещеных калмыков. Церковноприходское попечение открылось в 1893 году. Церковь была деревянной, на каменном фундаменте, одноглавая, под железной кровлей. Над папертью храма возвышалась колокольня, представляющая собой островерхий шатер. Сведения о Княземихайловском стане собраны в книге иеромонаха Мефодия «Княземихайловский миссионерский стан Ставропольской епархии» (Казань, 1903 год.)
22 октября 1914 года ставропольский епископ Михаил в ставке Башанта открыл Алексеевскую православную церковь.
Судьба православных церквей и храмов в Калмыкии после 1917 года мало чем отличалась от участи храмов и церквей в других районах России. Большинство ( практически все) были либо разрушены, либо использовались под другие цели. Нередки были случаи осквернения священных мест. Священнослужители, православное духовенство были репрессированы, подверглись гонениям.
Активно поддерживала антирелигиозную политику Советов местная пресса. Например, в апрельском номере областной газеты «Ленинский путь» за 1933 год сообщалось: « Наша задача – повести решительную борьбу за отказ масс от религии и церкви. Религия, церковь, хурул, мечеть, молитвенный дом сектантов и другие дома мракобесия сейчас представляют собой мощное, самое острое и самое последнее оружие в руках классового врага. Это последняя крепость, куда забрались классовые враги и их агенты, образовали там штабы контрреволюции и используют различный, религиозный хлам в виде библий, евангелий, коранов, талмудов, псалтырей, как снаряды для стрельбы по совхозам, колхозам, школам и т.д.»
К этому нечего больше ни добавить, ни прибавить…
Нынче в стране иное время. Оно поворачивает нас лицом к утраченным духовным ценностям. Депутаты, политики, ученые и просто граждане России, сейчас ищут в стране национальную идею, пути выхода из кризиса, тупика. По – моему, путь спасения в духовности и вере. Это наше Отечество продемонстрировало на протяжении всей своей многовековой истории.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА:
1. Калмыки. Культурное наследие народов России. «Голос – пресс», г. Москва, 2003 год.
2. А. Г. Митиров. Ойраты – калмыки. Века и поколения. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1998 год.
3. В. Б. Папуев. Монгольские народы. Атлас истории и этнографии. Учебное пособие. Элиста. 2005 год.
4. К. П. Шовунов. Калмыки в составе Российского казачества. Союз казаков Калмыкии. Калмыцкий институт общественных наук Российской Академии наук. Г. Элиста. 1992 год.
5 Г. Н. Прозрителев. Военное прошлое наших калмыков. Репринтное воспроизведение издания 1912 года. Издательство «Санан». 1990 год.
6. А.И. Иоисеев, Н. И. Моисеева. История и культура калмыцкого народа (17 – 18 века). Экспериментальное учебное пособие для общеобразовательных учреждений Республики Калмыкия. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 2002 год.
7. В. Ш. Бембеев. Ойраты. Ойрат – калмыки. (История, культура, расселение, общественный строй до образования Калмыцкого ханства в Поволжье и Предкавказье в 2 – х книгах.) Элиста. 2004 год.
8. К.Н. Илюмжинов, К.Н.Максимов. Калмыкия на рубеже веков. Москва. 1997 год.
9.К.Н. Максимов. История национальной государственности. ( Начало 17 – 20 веков). Москва – 200 год. Информационно – издательский дом «Профиздат».
10. У.Э. Эрдниев. Калмыки. Историко – этнографические очерки. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1980 год.
11. Академия наук СССР. Институт истории. Калмыцкий научно – исследовательский институт языка, литературы, истории. Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. Издательство «Наука», Москва. 1967 год.
12. Калмыкия на пути реформ. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1995 год.
13.Сборник документов о праздновании 350 – летия добровольного вхождения калмыцкого народы в состав российского государства. 22 – 23 1959 августа года. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1961 год.
14. Калмыцкий государственный университет. Научно – исследовательский институт истории, филологии и экономики при Совете Министров Калмыцкой АССР. Добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России: исторические корни и значение. Элиста. 1985 год.
15. Л.С. Бурчинова. Источниковедческие вопросы изучения истории Калмыкии. Калмыцкий научно – исследовательский институт истории, филологии, экономики. ( Вторая половина 19 века). Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1980 год.
16. Составители В. Г. Емельяненко, Ц.Н. Аюшова. О родном крае. Книга для чтения . 5 – 9 классы. Элиста. 2000 год.
17.М.Л. Кичиков. Образование Калмыцкого ханства. Департамент образования Республики Калмыкия. Калмыцкий филиал института национальных проблем образования Министерства образования РФ. Пособие для учителя по изучению курса истории Калмыкии. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1994 год.
18. Пармен Смирнов. Путевые записки по Калмыцким степям Астраханской губернии. Серия «Наше наследие». Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1999 год.
19.В.М. Бакунин. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутского, и поступков их ханов и владельцев. Серия «Наше наследие». Сочинение 1761 года. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1995 год.
20. Л.Д. Манжикова. Очерки истории Большедербетовского улуса. Г. Городовиковск. 2003 год.
21. Я.П. Дуброва. Быт калмыков Ставропольской губернии. Серия «Наше наследие». Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1998 год.
22. История казачества. Полная энциклопедия. 15 томов. Издательство г. Ростов – на – Дону. 2002 год.
22. М.П. Астапенко. История донского казачества с древнейших времен до 1920 года. Рекомендовано министерством общего и профессионального образования Ростовской области в качестве учебного пособия для учащихся общеобразовательных школ, лицеев, гимназий, учреждений начального и среднего профессионального образования, учителей и преподавателей. Ростов – на – Дону. 2004 год
23. Российская партия Жизни. На службе Отечеству. Москва. 2003 год.
24. Новый большой иллюстрированный энциклопедический словарь. 2004 год. Москва. «Энциклопедия».
25.И.В. Борисенко. Калмыцкое казачество: как это было. «Комсомолец Калмыкии». 2 декабря 2003 года. №53.
26. А.И. Безнощенко, В.В.Теперик. Крещеные калмыки – казаки основали Ставрополь – на – Волге. «Хальмг унн». 15 декабря 2005 года.
27. П.Э. Алексеева. Станица Граббевская (17 век – декабрь 1943 года).Исторический очерк. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1997 год.
28. С.Б.Бадмаев, Д.А.Березовская. География Калмыцкой АССР. Учебное пособие для учащихся общеобразовательной школы. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1986 год.
29. Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия. Москва. 2002 год.
30. Интернет – сайт «Православие». 2006 год.
31.О.А. Могила, С.В. Чумаков. Я познаю мир. Детские энциклопедии6 религии. Издательство «Олимп». Москва. 2001 год.
32. Елена Филякова, Виктор Меньшов. Русская письменность. Для старшего школьного возраста. Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования РФ для дополнительного образования. Москва. «Белый город». 2004 год.
33. Г.Ш. Дорджиева. Буддизм и христианство в Калмыкии. Опыт анализа религиозной политики правительства Российской империи (середина 17 – начало 20 веков). «Джангар», Элиста. 1995 год.
34. И.В. Борисенко. Православие в Калмыкии. Калмыцкий институт гуманитарных и прикладных исследований. Элистинская и Калмыцкая епархии. Москва. 1999 год.
35. И.В. Борисенко. Храмы Калмыкии. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1994 год.
36. Газета «Победа, победившая мир». №5 (33) 2005 года. Издание Синодального отдела Московского Патриархата во взаимодействии с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями. Издается по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия П.
37. Сергей Бирюков. «Праздник всех славян», газета «Труд –7», 24 мая 2001 года.
38. Валерий Коновалов, Михаил Сердюков. Патриарх. Почему Алексия П называют
собирателем Православной Церкви.»Труд – 7»,10 июня 2004 года. 1 107.
39.Православная Калмыкия. 31.2002 год. Православная газета издаваемая по благословлению Преосвященнейшего Зосимы, епископа Элистинского и Калмыцкого.
40. Елена Воронова. Почувствуйте святую Силу Веры. «Известия Калмыкии», 11 июня 2003 года.
На защите Отечества. Калмыкия в составе России
© Copyright: Анатолий Безнощенко 2, 2017
Свидетельство о публикации №217071901333
Свидетельство о публикации №217071901333
Рецензии