Клятва на чаше

      Скифо-аланская вера является ритуальной, что предполагает использование определенных объектов: чаши, рога животного, черепа убитого врага  в сакральных целях для молитвы, связывающей человека с высшей сущностью, дарующей ему силу, как телесную, так и духовную, очищение и веру в возможности, посланные свыше. Равновесие, которое должно быть достигнуто между отдельным человеком, обществом, природой и чем-то извне, всегда были главными задачами, стоявшими перед скифами, сарматами, аланами.

      Военные обычаи скифов предполагали кровавые ритуалы. Череп врага, принесенный царю, объяснял доблесть воина, его право на часть добычи, захваченной в битве, а оправленный в серебро или золото, мог быть использован и в качестве сосуда. Он утверждал власть над покоренным врагом и был предметом гордости: «При посещении уважаемых гостей хозяин выставляет такие черепа и напоминает гостям, что эти родственники были его врагами и что он их одолел. Такой поступок у скифов считается доблестным деянием» [1.c.28].
 
     В основание древнеарийского алтаря огня также помещался череп человека, а по четырем сторонам света располагались черепа животных: коня, быка, барана и козла. Клятва, произнесенная при этом, связывала не только взаимными обязательствами, но и кровью жертв, и считалась нерушимой. Геродот отмечал: «Все договоры о дружбе, освященные клятвой, у скифов совершаются так. В большую глиняную чашу наливают вино, смешанное с кровью участников договора  (для этого делают укол шилом на коже или маленький надрез ножом). Затем в чашу погружают меч, стрелы, секиру и копье. После этого обряда произносят длинные заклинания, а затем как сами участники договора, так и наиболее уважаемые из присутствующих пьют из чаши»[1.c.30]. Этот обряд сохранялся у сармат и алан. Стать побратимом можно было, испив из общего сосуда, соединяя рассеченные руки вместе, объединяя кровь, жизнь и судьбу двух воинов в одну. Сарматы, движимые жаждой мести к обидчику, забивали быка, варили мясо, а затем садились на шкуру принесенного в жертву животного. По свидетельству Лукиана, родственники и те, кто желал присоединиться к оскорбленному, брали куски мяса и ставили правую ногу на шкуру. Так возле шкуры набиралась значительная армия, способная противостоять врагу. И всегда молитва на чаше была центральным звеном подобного ритуала.

      Похожее действие мы встречаем и у средневековых монголов. Изготовление чаш из черепа противника практовалось у них даже в XII веке. Например, согласно летописи, эмиры Тайан-хана выследили и убили главного врага – Ван-хана. Его голову принесли найманскому владыке и тот сказал: «Зачем вы убивали такого великого и старого государя? Надлежало привести его живым!». И приказал оправить голову Ван-хана в серебро, «некоторое время он держал ее ради величия и почета, положивши на свой трон» [2.c.132]. «Итак, однажды Тайан-хан сказал голове Онг-хана: «Скажи что-нибудь!». Рассказывают, что в таком положении голова несколько раз высовывала язык изо рта. Эмиры Тайан-хана сказали: «Это имеет неблагоприятное значение! Удивительно, если гибель не постигнет царство и нас самих!» Так и было»[2.c.133.]. В скором времени Тайан-хан погиб, а сыновья в спешке отделили его голову от туловища и увезли, очевидно, понимая, что подобные случаи были не единичны. И персидский шах Исмаил, разбив среднеазиатского завоевателя Шейбани (XV в.), поступил так же, сделав для себя чашу из его головы. Подтверждением этого факта стала гробница Шейбани в Самарканде, вскрытая в 80-х гг. XIX в. и описанная Н.Веселовским. Так что традиция скифов оказалась довольно живучей. И если изготовление чаши из черепа у средневековых монголов скорее исключение, чем правило, то использование золотых чаш для ритуального застолья  –  обычное явление, при этом следует заметить особое отношение к этому предмету у скифов, алан и средневековых монголов.

      Монголы Чингис-хана почитали чашу как возможность через молитву над ней познать истину, дарованную свыше: «Токтай-беки…поклялся золотой чашей, пролил кумыс на землю, как у них в обычае»[2.c.191]; интересный случай передает летопись. Чингис-хан увидел страшный сон. Он вскочил среди ночи и позвал к себе
дочь брата его противника Ван-хана Абике. "Я постоянно был с тобой хорош и от тебя не видел зла и вероломства. Но я увидел некий сон, где всевышний повелел мне, чтобы я подарил тебя кому-нибудь.Тебе не следует сердиться на меня". Он кликнул охрану , отозвался Кэхтэй-нойон и испугался , узнав о желании правителя. Но тут «Чингис-хан его успокоил и сказал: «Оставь мне на память одного стольника и золотую чашу, из которой я пью кумыс».  Все же остальное полностью орду, ев-угланов, домочадцев и слуг, казну, табуны и стада  отдал жене, подарив ее Кэхтэй-нойону»[2.с.186].Интересно, что именно чашу он не захотел отдать никому.

      Клятва на крови у средневековых монголов созвучна со скифской. «Когда они доставили эти слова Ван-хану, тот обрадовался и поверил им. Налив немного крови в бычий рог для договора и клятвы, он послал его со своим послом»[3.с.133]. Рашид-ад-Дин прямо говорит, что «монгольский обычай таков, что они приносят друг другу клятву кровью»[2.с.186]. Очевидно, что подобный обряд побратимства прошли и главные герои летописи Чингис-хан и Джамукэ. Поэтому передачу имени побежденного врага новорожденному сыну можно понимать как акт возмездия и концентрации всех воинских качеств в ребенке, в котором видят будущего предводителя, способного приумножить славу рода. Так поступил Есугей, назвав своего сына, будущего Чингис-хана, именем поверженного Темуджына-уге[3.с.58] из племени татар. Племена дурбан, татар, тайджиут, хонхират, салджиуд, хатаги «поклялись друг другу клятвой, крепче которой нет среди монгол. Клятва эта заключается в следующем: они вместе зарубают мечом жеребца, быка и кобеля и при этом говорят: «О, господь неба и земли, слушай, какую клятву мы приносим! Эти самцы – корень и мужское начало этих животных. Если мы не сдержим своего слова и нарушим договор, пусть мы станем такими же, как эти животные», таким способом они поклялись в том, что заключили союз друг с другом и будут воевать с Чингис-ханом и Ван-ханом»[3.с.117]. И, если вспомнить, что в основании арийского алтаря огня помещались черепа жеребца, быка, барана и козла, о которых было сказано ранее, то клятва на крови cредневековых монголов и древних ариев, к которым относит скифо-алан современная наука, отличались только в небольших деталях.

1.Геродот. Мельпомена. Книга четвертая. Пер. и прим. Г.А.Стратановского. Владикавказ, 1991.
2.Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Пер. Л.А.Хетагурова. ред. и прим. проф.  А.А.Семенова. М.; Л., Изд. АН.  1952. Т. 1. Кн. 1.
3.Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Пер. О.И.Смирновой, ред. проф. А.А.Семенова. М.- Л., Изд. АН СССР.1952. Т.1. Кн. 2. 

Статья составлена по книге Джиоевой.З.Э."Чингис-хан. Аланский след".

(при копировании материалов ссылка на автора и книгу обязательна)