Весенняя зарисовка

«Нет — так; безделицу. Намедни ночью
Бессонница моя меня томила,
И в голову пришли мне две, три мысли.
Сегодня их я набросал. Хотелось
Твое мне слышать мненье…»

А. С. Пушкин «Моцарт и Сальери»


Безответственная, шустрая, веселая травка который день настырно радует глаз. Высылает отряды по обочинам дорог, перебежками, огородами и разведгруппами карабкается по возвышенностям, образуя зеленые яркие очаги сочных холмиков.
Электричество может дадут на Пасху. С электричеством веселее (как ни крути, хотя, может и не так романтично): поработал – сиди, отдыхай, телевизор смотри. А вот пробный полив обещают числа 22-го, вроде как.
Ох, уж эта травка. Глаз да глаз за ней. Пока юная да свежая – смотреть на нее одно удовольствие. А как пойдет в рост, начнет требовать места и прав, забирая питательные вещества у более насущных растений – тут не зевай: отделяй, удаляй.
- Бомм…, - колокол вешает мерные доли на задумчивое и немного хмурое утро. Да, пока есть еще день, надо что-то делать. «И даже пень в апрельский день березкой снова стать мечтает…».
Вот и несознательные кусты с молодыми деревьями, как бы набравшись вольнодумного духу от легкомысленной поросли, кокетливо одергивая их на ветру, примеряют будущие пачки почек со всей свойственной юности выпендрёжностью.
Что с них взять?
Они только играют во взрослую жизнь, стремясь скорее жизнеутвердиться. Но при первом же удобном случае они с удовольствием скидывают с себя эту еще не одеревеневшую маску. А случай этот солнце дает им всё чаще и чаще.
Еще будет кому-то солнце ласково вялить листья и жарко черствить кору. Еще вопьются в их тонкие тела совсем не дружелюбные ветра, коварно превратившись из нежных эфиров в сыплющие ледяными искрами норд-осты. Хотя еще вчера…
И не все устоят в этой стремительной ослепительной тусклой игре, меняющей смысл чаще, чем краски бушующего листопада. Что-то сломается, что-то станет лишним, и устав от страданий и бессмысленных споров, раскоряжится прожитым буреломом.
Но юным и гибким все-таки легче что-то менять, устремляясь во все стороны одновременно и вытягиваясь к солнцу жизни.
И опять мало сделано (если что-то вообще), и много погублено в попытке хотя бы представить начало чего-то стоящего и доброго.
« - Мусор выброси.
- А?
- Мусор выброси!
- Угу. Сейчас.
(Но двери снова закрыты)».

Об этом знают спокойные рассудительные деревья, что привычно взирают на ежегодное представление чьей-то Мысли. И с укором кивают, предупреждая о заморозках, короедах и прочих неведомых пока еще безобразиях.
Они-то теперь знают, что нельзя, опасно доверяться неверным лучам и улыбкам сомнительной ранней весны. Нельзя распускаться, нельзя откровенничать и глупо быть искренним навстречу зубцам пилы дружбы как будто.
Мир надо спокойно обнимать зрелой высью дремучих соков.
Так, покачивая мудрыми кронами, рассуждают они. И с жалостью и опаской поглядывают на высохшие, изломанные и ломающие пространство нелепые фигуры бывших когда-то деревьями.
Что мертвенно странно стоят в ярко-зеленых кострах, и с надеждой и страхом в безмолвии смотрят на небо.