Полемика

Овсей Буриданов

Непрезентабельный Нарцисс

Повсеместное распространение персональных компьютеров, невиданно облегчивших работу над текстами, привело к взрывному росту количества пишущих, в результате чего вокруг нас теперь плещется целый океан непрофессиональной писанины. У нас теперь миллионы самозваных писателей, гоняющихся за стремительно вымирающим читателем, так что близится время, когда читателей станет меньше, чем писателей, и, в конечном итоге, писатели будут вынуждены писать для единственного читателя – самого себя.
Представлением о том, как будет выглядеть такая литература самоудовлетворения, можно получить, ознакомившись с творчеством прозаика (ну, не поэта же!) Олега Сенатова. Эта звездочка менее 13-й величины появилась над горизонтом совсем недавно – каких-нибудь 4-5 лет назад, но уже умудрилась навалять мемуары, книгу странствий, и два сборника рассказов .
Что можно сказать обо всей этой прозе? Попадись она на глаза склонному к снисходительности читателю, так он обнаружит, что она, несмотря на огрехи стиля, в общем-то, читается, и на первый взгляд даже кажется имеющей содержание. Вскоре, однако, читатель обнаружит, что, несмотря на  жанровое разнообразие, все написанное Сенатовым представляет собой один и тот же бесконечно тянущийся текст, описывающий один-единственный объект – себя, любимого.
Читаешь о путешествиях по десятку стран в надежде почерпнуть о них интересные сведения, но в книге картины посещенных им мест оказываются лишь поводом для самолюбования автора. В надежде на смену темы повествования берешься за рассказы, и обнаруживаешь, что все они – а их несколько десятков – написаны о том же самом. Вот он в который раз пережевывает конфликт на работе – бурю в стакане воды; вот переживает выход на пенсию (тоже мне трагедия), вот бесконечно пестует ненависть к отставившему его начальнику (последнему можно даже посочувствовать); вот сводит счеты с советской властью и с коммунизмом, когда их пинать уже можно без опаски (раньше-то его среди диссидентов не видали), вот он совершает попытку самоубийства с подозрительно негодными средствами, вот уж который раз умирает, и даже путешествует по загробному царству, и единственный герой всех этих рассказов все тот же – он, он, он!
Ладно бы, это был интересный типаж, но нет – автор – человек вполне заурядный. Как он откровенно поведал в своих мемуарах, его судьба была ничем не примечательной: рядовой советский, потом российский обыватель. В войнах не участвовал, в тюрьме не сидел; не пил, не играл в азартные игры, не донжуанствовал – только пятьдесят лет исправно ходил на работу и читал книги, так что писать совершенно не о чем. Разве что под конец жизни попутешествовал, но как я уже говорил, он там ничем, кроме себя, всерьез не заинтересовался.
Конечно, как и все население страны, Сенатов пережил историческое событие - смену в России общественного строя. Он мог бы написать «Исповедь сына века», на своем примере, как капле воды, показав, как все происходило. Но  тут выясняется, что автор в качестве жителя страны совершенно нерепрезентативен, поскольку по своему духовному облику является маргиналом – по собственному признанию, - городским сумасшедшим. Но и это еще не беда – художник и должен быть немного ненормальным, чтобы показать читателю мир с необычной точки зрения. А вот настоящая беда – окружающее ему не интересно – его взгляд направлен исключительно на свой внутренний мир. Было бы и это не страшно, если был бы этот мир богатым. Но, к сожалению, это не так, в чем наш автор уже убедился сам; опорожнив даже потайные сусеки, он свои запасы до конца исчерпал, и теперь вынужден поневоле повторяться. Что же там есть? Мелкие события и тусклые образы неудавшейся жизни, выглядящие при каждом повторении все более банально; следы беспорядочного чтения философских трудов и художественной литературы, быстро стирающиеся из-за склероза; примитивное мировоззрение, убеждения, установки, привычки, обнажающие личность ограниченную, недобрую, привередливую и трусливую. Неудивительно, что по полном завершении самопознания автор испытал сильное разочарование, и с надеждой устремил взгляд к смерти. Но и на этом направлении можно было бы сослужить человечеству пользу, показав, как протекают процессы старческого упадка и постепенного умирания, но для этого требуется такого масштаба талант, который и не снится Сенатову.
Слушайте, Сенатов, а не сменить ли Вам тему? Может быть, хватит пялиться на собственную персону? Не стоит ли оглянуться? Ведь на этом шарике полно других людей, и много интереснейших явлений! А если Вам ничто и никто не окажется по нраву, не попытаться ли сочинить мир по своему плану и населить его вымышленными персонажами, чем испокон веков и занимается настоящая литература. А если у Вас для этого не хватает силы воображения, так и вообще заткните свой фонтан! И если неприглядное зрелище Вашей обнаженной натуры Вам самому не надоело, то, поверьте, оно обрыдло как Вашим реальным, так даже и виртуальным читателям!

Незадачливый Овсей.

Как ни низок  уровень современной литературы, а литературная критика вообще не поднимается выше плинтуса. Примером тому служит недавно появившаяся статья О. Буриданова «Непрезентабельный Нарцисс», рецензирующая творчество прозаика Олега Сенатова.
Отравленным  злобой пером критик принялся крушить начинающего автора, обвиняя его, как в тягчайшем грехе, в сосредоточенности на самом себе, якобы неинтересной для читателя. Вы что, Буриданов, совсем олух, что не знаете элементарных вещей – что читатель себя отождествляет с героем? Вам что, нужно еще объяснять, что люди имеют между собой много общих черт, и между ними, отчасти, возможно взаимопонимание? Или, что для того, чтобы понять себя, надо себя сравнить с другими? Поэтому литература всегда – сравнительное человековедение, - и главным в ней является всегда описание внутреннего мира героев. И автор волен по своему собственному выбору либо гипотетически описывать внутренний мир наблюдаемых людей, исходя из их слов и поступков, либо писать автопортрет, или конструировать воображаемые личности. Из этих трех опций автопортрет может быть наиболее реалистичен, при условии, конечно, честности автора. Можно ли заподозрить Олега Сенатова в приукрашивании себя или в самооправдании? Нет, на это не похоже, - Буриданов сам отметил непривлекательность созданного автором образа.
Разделим условно читателей на три группы: те, кто хуже, кто лучше, и такие же, как герой Сенатова. Первые смогут для себя увидеть пример для подражания; вторые – ощутить чувство своего превосходства, которое всегда приятно, и только те, кто совпали с героем, сделают неприятное открытие, что они отнюдь не уникальны, и больше не притронутся к книгам Сенатова. По-видимому,  причины воинственной неприязни Буриданова кроются в том, что он попал в третью категорию.
Таким образом, чем глубже, чем точнее, и чем откровеннее автор опишет свою индивидуальность, тем большее значение это будет иметь для читателя и, следовательно, для литературы. Останется только добавить, что в этом автор не властен. Ведь не он является автором – за него его «оно» пишет. Автор лишь свое «оно» снабжает материалом, и иногда поправляет, что зачастую не идет на пользу написанному. Что же это за «оно» такое? – спросит иной читатель. Да ты ж его знаешь: твое «оно» тебе твои сны показывает, а ты их смотришь. В той же мере и писатель является автором своих произведений; они – его искусственно вызываемые сны; пишет их «оно», а автор – редактирует. Так, что выше «оно» не прыгнешь, и читать можно только то, что им написано.
Олегу же Сенатову я рекомендую: не слушать Буриданова, продолжать писать, пока его «оно» еще не замолчало, и ему доверять как можно больше!
Александр Астахов