Герои спят вечным сном 39

Начало:
http://www.proza.ru/2017/01/26/680
Предыдущее:
http://www.proza.ru/2017/07/14/247

   
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ЧУДАКИ

«Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит, доколе не доставит суду победы».
Евангелие от Матфея

Не впервой Мюллеру являться из оврага: Нырнул в хозблок, переоделся и, получил разнарядку. Морг, чтоб им! Спешить надо, отгрузка через полчаса.
Пробегая через двор, машинально козырнул эсэсовскому офицеру.

- Мюллер, вы! – отвесил челюсть Финк. – Как же мне сказали, недуг свалил вас?
- Никак нет, Гер Зондеркомендант, - споткнулся на ровном санитар. – Осложнение обстановки! Причём тут недуг? Впрочем, я с полной искренностью готов принести Вам извинения за... Ну… За эту неприятность.

- Что значит, «готов!» - Возмутился Финк.
- Сегодня готов. Вчера – не был, потому и не принёс. Простите, Гер Зондеркомендант! Совсем не понял, что это – вы. Я, знаете ли, не склонен к употреблению спиртного, поэтому, должно быть, произошло. И ещё! Землячок, Маннехайм! Не будет ошибочным предположить химическую добавку с его стороны.

- Вы думаете?
- Предполагаю, - повторил Мюллер, вспомнив уверенность старушки там. – Повар, всё-таки! У них это случается: хотел – для вкусовых качеств, оказалось – по мозгам.

- Говорили о чём? – блеснул профессионализмом Финк.
- Верите ли… Об антифашистах. Я сказал, что Гэдке их не любит, а Маннехайм, будто и есть антифашист, объяснил, за что не любить. Потом испугался, будто бы не то выговорил. Но я понимаю: хмельных слов не следует слушать, и поэтому не донёс.

- А потом? – не упустил возможности заглянуть на «кухню» пьяных похождений внутриутробно битый сын. Интересно, как они завариваются? Что творилось в душе и голове папаши за миг до взрыва на ровном месте?

- Я, знаете ли, в кружку глядел, - продолжил исповедальную «песнь» Мюллер, - думалось: вот бы хоть одним глазком повидать настоящего антифашиста. Там он и явился. Представляете! Наглый такой, папироса меж зубов!!! Не вы были, Господин Финк, потому что вы не курите, а этот курил.

Я изучал его, изучал, да и вытряхнул из кружки. Он хотел за ширмой спрятаться, только ничего не вышло. А вот, когда Вас обидел, не помню. Честное слово, именем Рейха и Фюрера обещаю – до конца войны не прикасаться к алкоголю, ни в каких видах. Вы мне верите, Гер Зондеркомендант?

«Недоумок!» - хотел выругаться Финк, - но до того бесхитростной глянула рожа Мюллера, что раздражение девалось куда-то, упало меж плит. – «Следует отменить», - сказал он себе любимому и, без ступеней взмыл на крыльцо.

Двуногая тварь вполне годится для опытов, но в отличие от кролика? не только умеет размножаться, - даже зубы способна выбить.
«Собеседник и спостник Финка, тень начальственного взгляда – Фриц Гансауге, попытавшийся отправить на корм рыбам два месяца назад Анисью Сомову, всех желающих обыграл сегодня в шахматы.

Унтерка этого считают недобрым знаком, не рискуя отталкивать. Является он внезапно, гостит коротко, а после следуют оргвыводы, как правило, негативного свойства.

Тот раз, на мосту, ждали поезд с высокопоставленными чинами. Гансауге соскочил с предыдущего эшелона, подсел на последующий, а утром полроты охраны отправили на фронт.

«Что можешь убить, убей, что можешь сожрать - сожри, максимально расширь пузырь своего пребывания, потому что он - Вселенная, и кроме него, вне его ничего больше нет и быть не должно!»

Так или примерно так жил и трудился на благо Рейха Гансауге. Однако, стартонул по служебной лестнице малый не там и не тем аллюром, запустив руку в клубок интересов более зубастых коллег, и быть бы ему переисправленным, если б не Финк.

Отрабатывает пока что, платит добром за добро, оказываясь в нужное время, в нужном месте, только бдительность гамбуржца трудно усыпить. Завсегдатай подстрекательств, мастер стравливания знает и предвидит: недалёк час, в который аппетит «пузыря» и на него распространится.

- Вчерашний «гигант» с похмелья тычется слепым кутёнком, - улучил минутку для конфидента с Финком Гансауге. – Один, сказали, в пустом доме.

- Займитесь, мой друг, - велел тот выполнить заранее оговоренное. Следует, сразив одной пулей двух вальдшнепов, расквитаться с Мюллером, и тем самым - получить повод для очистки стройных рядов Земпелина от пацифистской заразы.

Партизаны, якобы, явившись под шумок для спасения ценных агентов, наказали виновника гибели, занявшего жилище. Следовательно, старики действительно были агентами, а медперсонал, по свойственной ему привычке, пытался их излечить.

«Нет, - отнял руку Финк от трубки, - Поздно останавливать. Пусть проявит инициативу, заминирует дверь или нужник, а я на него посмотрю».

Не довелось посмотреть ни сейчас, ни завтра, никогда. Так и дожил шеф гестапо на своей должности, поминутно оглядываясь в опасении от повысившегося в звании «Гусиного Глаза», поскольку был уверен: отозвали его тишком, другие переманили.

На Кисляковой внимание Гансауге, элемента водоплавающей птицы, привлекла дверь с навесным замком, цепь чётких, ведущих к оврагу следов, выглаженный телами жёлоб. Ну, как туда не соскользнуть!

Алёша Курочкин, молодчик с постоялого двора, не только глаз, но «клюв» держать наготове привык, поэтому «поймал за перья» возможность стукнуть знаменитого гада и зарыть у основания жёлоба.

Откуда ни взялась туча средь безоблачных небес, хлынул спорый, почти тропический ливень, утопил след, навеки сровнял спонтанно выросший холмик. Сухим остался на усадьбе лишь замок со свежими отпечатками пальцев Мюллера, но ими никто не заинтересовался.

Телега с двойным дном – сооружение не сложное. Хлебный обоз застрял на подгородчине из-за взрыва элеватора. К полудню Анфимкины ребята, сменившие немцев сборщиков, развернули его на Пятилетку, Багуны с тем, чтоб перегрузить и – поездом в Германию.

Ближние станции забиты, далее повлеклись: к Сурову, Коморне. Доехали притемком, отметили в Bahnhofs Kommandantur * прибытие с разгрузкой.
Одиннадцатый час: авианалёт, дежурное дело. Кому-то досталось, кого-то миновало, чьи-то лошади шарахнулись… и всё шарахнулось от дороги.

А вернувшиеся гастхофовцы застали полную разгрузку: пустые телеги пощипывают траву, со страху сменившие масть кони толкаются оглоблями. Можно ехать с дорогой душой, и документ в порядке.

В полночь же по Студениковой гати, с тваней поднятой, затарахтели колёса, уносящие капдва и его супругу из войны, хлебушек - из фашистских глоток.

- Итак, что за вопрос по части перевода? – Спросил Гэдке, - какие трудности?
Подручные Шиммеля подтолкнули в кухню долговязую старуху, замотанную платком до самых глаз.

Нина уже сидела на стуле, и в придачу, опиралась о стену спиной, а иначе – рухнула бы без надежды на подъём! Харитина Дроновна Жукова, бабушка свёкра стоит и, качаясь на пожизненно кривых ногах, с любопытством, без тени страха разглядывает внутренность помещения и её, Нину, как элемент интерьера.

- Вот, - сказал Шиммель, - единственная непосредственная свидетельница поджога. Отвечает на вопросы, но что говорит, понять не можем.

За спинами утроившегося из любопытства конвоя переводчики, четверо: немцы и Фёдор Костенюк, Спицынский внедренец или Сынюшкин…Разница бы! Главное, тот раз, при встрясе мастерских он двум Иванам удрать помог.

«Даже ты не понимаешь?» Глазами спрашивает Нина. Феденька поводит пальцем по кадыку вправо-влево, вправо-влево. Что бы это значило!

- Располагайтесь, - приглашает Визэ. Вот – табуретки. Вы, Господа, на диван.
Нина видит протокол: ФИО, возраст… и больше ничего там нет.
- Где живёте, - весьма прилично произнося слова, задаёт вопрос старший по званию немец.

- Я же казала: у паровозе, у левом яго концу. – Будто глупцам в сотый раз, утомлённо бормочет Харитина Дроновна. - Чичас объясняю: с жопи заходишь, от водокачки… ня той, что новая, и ня той, кую третьего году сковырнули, а первой самой… с дерева. А тодыся надо шесть вентелей - направо, две - назад и чатыре - уверьх. Тут будет хворматная * будка (её тож – под снос) и наш двор.

- Назовите адрес: улицу, номер дома.
- А хер бы лысый яго знал туйту вулицу! Болховцкая была. Царя скинули, да перьтрусили, - хоть давись.

Нина догадывается, что бабуленька утрирует словоток с желания уцелеть, и это – лишь начало спектакля, ловит воздух, точно рыба, и, как можно спокойнее, пытается объяснить.

- Название улицы – «Вторая Третьеинтернациональная». Ваш коллега (указала на Федю) плохо знает закоулки паровозной слободы, в которой живёт женщина. Ей же в силу возраста сложно запомнить и произнести навороченное посредством советского новояза название улицы. А так – вполне доброжелательна, без нажима расскажет всё, что ей известно.

- С кем проживаете. – Звучит следующий вопрос.
- С трупёрдою. – Харитина Дроновна подбирает подол и, наконец, садится в подставленное Паулем кресло. - Мы шшупились Ваське красоту сосватать, а ён трупёрду узяв: что морда, что жопа, что коленки!!! Митькя – тудаж!!! Захошь разобрать, не получится.

- Нелестный отзыв о габаритах хозяйки дома, где проживает. – Говорит Нина и чувствует: удалось втянуться в процесс, придавив эмоции.

- Назовите имя.
- Танькя сранькя.
- Татьяна, - уточняет Фёдор.

- Яшше Митькя, унук. У дяпе работаить машинистом.
Напевно произносит слова Харитина Дроновна, без суеты, позволяя по времени выстроить череду букв на ином языке. Нина пишет, заинтригованные необычностью случая немцы сверху глядят.

Стало быть, так! Дмитрий с утра на работе, должен к вечеру из поездки вернуться. Татьяна пошла в депо,- мужу поесть отнести, переодеться, помочь с приборкой паровоза с тем, чтобы по комендантскому часу вместе доехать на машине, развозящей рабочих.

Харитина Дроновна осталась – за домом смотреть: задвинула окна ставнями, дверь – на замок, вышла в сад и наблюдает, потому что именно это и нужно делать до самого утра.

У железнодорожников постоя нет. Рядом же – сколько угодно. Через забор – Натаха рыжая: не только «транспортный узел», а прост-таки – «дорога на берлин».

И за что ей Господь детишку махонькую дал! Недели полторы, как родила, а туда же: пьянки-дранки без удержу. Надо отдать должное Натахе: будочка поставлена у ней на огороде, - в самый разгульный час туда ребёнка относить, чтоб не досаждал, и случаем не ушибли. На сей раз также сделано.

Откуда постояльцы Натахины вернулись, Харитина Дроновна не знает, кого привели с собой, не видела, к визгам и воплям привыкла, но сегодня они нарочито громкие и немирные совсем.

Часа в три ночи на дворе нечто затеяли. Темновато показалось, и решили подсветить, запаливши дом. Легко стало им, без печалей и ярко в один момент. Наверно внутри всё облили бензином, или другой пиротехнический приём применён!!!

Глядит Харитина Дроновна, как просияло, а на заборе из плотно сбитых досок Натаха голая крестом распята и ещё три бабы, подруги, стало быть, её. Каждой во влагалище зажжённый факел вставлен.

Бушует пожар, на коровник перекинулся, обнял сеновалы. С соседних дворов немцы повыскакивали, попытались ворота свалить и встретили автоматный огонь.

Ну, конечно, взятие мятежной усадьбы организовалось, что там есть, без разбору перебили… Харитина Дроновна в будку заскочила, ребёнка в месте с корзиной, в которой лежал, - на плечо и – бежать со скоростью, возможной в девяноста лет от роду.

Задержал её патруль довольно далеко от паровозной слободы: сама под ноги кинулась, руками в сторону пожара запоказывала. Тут и рванул элеватор.

- Всех выпустить, - велел Шиммель. – А вы, моя радость, должны служить у нас.
- Будет малопродуктивно, мой Господин, - возразила Нина. Чтобы делать такую работу и так делать, требуется использование интеллекта в полном объёме. Я же от решения задач силовым способом теряюсь на столько, что слова вымолвить не могу, в обмороки падаю.

- Ко всему привыкают, девочка: морская болезнь, например?
- Пробуйте, - ваша власть, бежать некуда… Только у меня, почему-то, уверенность: в данном случае окажусь - ни там, ни тут.

- Вам дай палец, - возмутился Гэдке, - вы руку откусите! К Земпелину по всем вопросам, пожалуйста.

Случилось небывалое то, чего никогда не будет: распахнулись двери дровяных сараев первой школы, и высыпали оттуда узники, жители паровозной слободы. Без конвоя пошли, без острасток. А в квартире на втором этаже анестезиолог Визэ приводил в чувства упавшую в обморок Харитину Дроновну, и кормила ребёнка Нина.

Мария после обеда вошла к себе, платок сменить, и увидела роющегося в ящике стола Бунге. Понадобилось нечто ему, или так – любопытство позвало, глянуть поближе на чужую жизнь, госпитальная повариха не стала выяснять, а взяла малого за шиворот, будто мешок муки, вышибла пинком в привходной тамбурок, закрыла дверь на ключ и отправилась по своим делам.

Второй раз за день Камерадшафтсфюрер не собирался терпеть от недолюдей и, выскочив на крыльцо, почти бросился в объятия плетущегося в докторский домик Финка.

Чрезвычайно болит голова - до того, что не встал бы, если б ни опасение, быть взорванным в собственной постели. Снимок показал нечто нехорошее, и стоит сделать капельницу, так объяснил Земпелин, которого несчастный Бунге в упор не заметил.

- Настоятельно прошу повесить это!!! – Чуть не плюнул в лицо капитану войск СС зарвавшийся сопляк. – Совсем обнаглели! Совсем!!!
- Что за пугало? – Вытаращился Финк. – С какого огорода снят?

- Уберите куда-нибудь, а… - Просительно буркнул Земпелин. – Здоровы, между прочем, дармоеды! Путаются под ногами, сцены устраивают… Вы обещали вчера.
- Обещал, да. Только видите, что творится? Сопровождающий нужен, документация… Остальных…двое где? Вы знаете? И мы не знаем.

- Я – не пугало, - отчеканил Вили. – Эта дрянь позволяет рукоприкладство в отношении…
- Молчать! – Гаркнул Финк и понял, что умирает: все приказы мира отозвались в черепе.

- Почему я должен молчать!!! – кукарекнул Бунге.
- Стал мне. – Угрожающе тихо велел Земпелин. – Лёг. Отжался. Встал. Лёг. Отжался. Встал. Лёг. Отжался. Встал.

Бунге не понял, каким образом выполнил команды, и как не подох, выполняя и выполняя из разу в раз на протяжении десяти минут. Рука и сапог Земпелина работали безупречно. Финк, очухавшись, залюбовался фельдфебельскими навыками Майора медицинской службы, о котором имел другое мнение.

- Так будет с каждым, кто посмеет рот открыть, - подмигнул Земпелин Ассману и Бухольцу. – Следует пригласить… Ага! Он уже понял, спускается.
- Кто, - спросил Финк.

- Шульц из 305 палаты. С ним всё в порядке: швы снимаем, и домой. Пусть там косметикой радуют. Наше дело сделано. Смотрите, шустренько бежит. Вы, Гер вахмистр, окажете неоценимую услугу Рейху и мне лично, превратив в немецких солдат эту свору.

Бунге взглянул и обмер, хоть считал себя не способным обмирать после комплекса упражнений. Лица на вахмистре нет в буквальном смысле этого слова: ни губ, ни носа, ни бровей, уши отсутствуют тоже, а есть стандартный набор отверстий на абсолютно гладком, покрытом синими рубцами болване черепной коробки.

Речь Шульца при всём том оказалась безупречно чёткой, руки с ногами на своих местах.
- Переселяйтесь туда, - указал палатку Земпелин. Делать с ними что угодно можете, но если ещё раз хоть один попадётся, отправлю на фронт.

Шульц захохотал так, что ничего доброго в жёстких лающих звуках юнцам не послышалось.
- Отправляйте! – подвизгнул Финк. – Враги расступятся перед эдакой рожей!

 - Четвёртый где? – сказал Земпелин и увидел Паузеванга, который не обращал внимания на происходящее, а тихо плакал, прижавшись щекой к разогретому дереву.

Среди трудов вторых бессонных суток Земпелин успевал краем глаза наблюдать за четвёркой во дворе и приметил, как произошла ротация: назначенные разгружать отправились санировать и наоборот. Ещё отметилось: один Паузеванг не шарахается от обезображенной плоти, принимает деятельное участие в облегчении страданий, успевает, где надо, напоить, повернуть, оградить лица от солнечных лучей.

«Вот оно. Сейчас, прямо тут через колено сломают и бросят в отходы чудака, негодяй же будет жить и негодяйствовать», - подумал Майор, вслух же выговорил, коснувшись плеча мальчишки: - что случилось?

- Они умерли – пятеро оттуда. – Палец Паузеванга ткнулся в направлении тента, натянутого меж вязами.
- Все? И Рольф? - Вальтер кивнул утвердительно, Финк мигнул испугом, Земпелин позеленел.

– С вами это впервые? – Близко глянул в глаза мальчику майор. Снова кивок. – Есть способ, молодой человек, – работа до изнеможения. Следует искать работу, добывать её, выдумывать, чтоб мысль была не в силах промелькнуть. Идите, (указал на дверь пищеблока), полегчает, - возвращайтесь.

На кухне Паузеванг увидел «гору» немытой посуды, сформированную с угрозой наклона и опрокидывания. «Следует считать ложки - отдельно, миски – отдельно», дал он себе задание и начал соскребать в бак со стенок лежащих поверх котелков приклеившуюся крупу.

Озадаченная своевременностью ужина Мария определила присутствие помощника по звуку водопроводного крана и сделала вид, будто был он тут всегда. «Слава тебе, Господи! А то, без Нины - полный непорядок», - украдкой перекрестилась она.

- Хорош наставник! Я бы сам от него не отказался. – Устроившись, чтоб игла «притихла» в руке, подвёл итог забавы с гитлерюгендом Финк. – А Мюллер, вы как считаете, что он такое?

- Санитар. – Отвечал Земпелин.
- Понятно – не фельдмаршал! Глуп, умён, ленив… Качества, как вам видится?

- Соответствует занимаемой должности. Приказы выполняет.
- По-моему, почесал пяткой колено Финк, - несносен: пулемёт! Сто слов в минуту!!!

- Верно, Гауптштурмфюрер. Вопросов таким, как этот, задавать не следует, да он и не предназначен для вопросов. А вот B.G. - AB с минусом, и поэтому умер Рольф.
- Я, должно быть, обречён, задавать вопросы: причём тут Рольф?

- Здоровье у Мюллера – на десять жизней. – Земпелин Горестно вздохнул. – Восстанавливается после переливания мгновенно: способен работать, будто ничего не было. Донор с редкой группой крови должен быть всегда под рукой, но вы мне вчера двоих вышибли: помимо отравления, за которое можно инкриминировать вредительство, как минимум, Шмидту после вашей экспедиции пришлось вкатить всякой дряни.

- Настало время Финку позеленеть, но из-под капельницы не убежишь, к тому же, ушла головная боль, и опасность возвращения муки вжала в матрац.
- Вариантов у меня не было!!! – Мяукнул зондеркамендант.
- Были.
- Какие?

- Один, очень простой: для начала - Мюллера не травить. Он при умелой постановке вопроса рассказывает сам больше,чем надо, если вы заметили.

Теперь положение таково: результат анализа и пробы рвотных масс на своём месте. Свидетелей, - хоть ими печь топи. Причём, все – ваши. Если кому-нибудь понадобится повышение по службе за ваш счёт, он его получит при условии, конечно, что я или мой преемник ответим положительно на вопрос об особенностях рвотных масс.

Финк прикрыл веки, чтобы оппонент не прочёл ужас во взгляде, но ему того не требовалось, поскольку бил наверняка.

-У вас – снова один вариант, последний: ни под каким предлогом, ни за какой надобностью без моего ведома не беспокоить моих подчинённых. Это – в ваших же интересах «и в моих, - продолжил Земпелин безмолвно. – Ценный ты у нас экземпляр, потому что – с компроматом! Беречь тебя следует, чтоб на твоё место не взгромоздился такой же мерзавец, но без компромата.

Перестелив постели под вязами, выпрямился Мюллер и увидел Нину с ребёнком на руках. «Любовница…» хмыкнул и отвернулся санитар, снедаемый чувством стыда, гадливости, презрения к себе. Долго ли будет выворачивать наизнанку совесть за ощущения и мысли там, у края, при виде вылезающей головы Судзиловского! Мюллер не знал, но сквозь плиты провалиться захотелось, чтоб никогда больше не видеть простора над оврагом, беленьких рваных облаков, нестерпимо преследующего взгляда – солнечного диска.

«Встать, лечь, отжаться, Клаус, сын Вольфганга!!! Не сам человек искушения посылает, не своей силой от них отмахивается. ««Herr Jesus Christus…» Стоять – не падать!!!» - Сказал себе Мюллер и поплёлся в морг, прибрать после отгрузки.

Шмидт и Гамулка с ассистентами разместились в машине. Земпелина взялся подвезти довольный облегчением участи Финк.
-Приказ выполнен, Доложил Земпелину Визэ, – вот, няня для малыша Больше никто не будет пищать и ползать.

- Послушайте, - провёл ладонью по глазам Майор, - Я, конечно, давно не спал, но… не до той же степени!!! Младенцы, я понимаю, должны расти! Этот – уменьшился раза в полтора!!! Что вы с ним сделали!!!

- Мы, - сказала Нина, - очень устали от этой истории. Позвольте не отвечать, Гер доктор.
 - Да. – Кивком подтвердил просьбу Визэ. – Оберштурмфюрер Шиммель знает гораздо лучше, способен более внятно объяснить.


1.       «Bahnhofs Kommandantur» - Комендатура вокзала (ж/д станции)
2.       "Хворматная" - трансформаторная. Здесь и далее - аутентичная речь моей бабушки, Пелагеи Лаврентьевны.
3.       B.G. - AB - (указания на именном жетоне) 4 группа крови, отрицательный резус

Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/08/03/1967