Дело - Табак 6

Начало -
http://www.proza.ru/2017/07/17/1699

***

 Родители мои редко надолго в колхозе задерживались. Привезут меня бабе одного, а когда подросла сестра, - то и с ней, и возвращаются в свой город.
У бабы Муси чаще всего и жил. Хотя интереснее мне было у тёти, когда Коля( братан) был дома.

Вот чуть о домах сельских.
 Дом больше хаты. Отличаются они крышей. У первого скатов четыре, а у хаты два.

Бабы Мусино жилище было небольшим. Всё, что успели построить с дедом до войны. Но хата справная. Время не покосило её и не сильно отразилось на внешности. Конечно, Муся и белила её и подкрашивала.
Отец всегда запросто мог поправить в домике всё, что надо, а к удобствами особым бабушка была не приучена.
Почти весь день проводила во дворе, домой заходя лишь вечером.

Жила в маленькой комнатке где одну стену целиком почти занимала печь. Грамоты она не знала. Потому устав за день, с темнотой сразу укладывалась спать. Даже телевизор у неё появился лишь в начале восьмидесятых. Включала она этот шайтан-сундук редко и с опаской. Настраивать и не пыталась. Смотрела один канал из двух, что ящик худо-бедно принимал. Тем более, что язык азербайджанский за полвека жизни безвылазной в маленьком русском анклаве так и не выучила. Народ окружающий у неё делился на лезгин и тюрок.

Меня же занимало, что считать баба Муся всё же умела и деньги различала. В этом мне виделось лукавство. Однажды баба продемонстрировала мне скрываемые способности, нацарапав коряво, печатными буквами, своё короткое имя. Этому её научили старшие внуки.

То, что Муся это производное от Марии, я узнал много позже первой памяти. Но вот бабушка так и осталась для меня - Мусей.

А вот Юля - это её младшая сестра. Так вышло, что осталась она совсем одинокой. Любила всех, как родных, сама была любима. Конечно, внимания ей уделялось меньше, нередко, забегали, когда уже спешили на обратный рейс. Юля не избалована была нежностями и очень трогательно отзывчива.

- Как же так бысто... Погодите трохи...
И тут же начинала суетливо угощать и придумывать гостинец. У неё было много друзей вокруг, и Юля была пионером и новатором.
 То помидоры посадит особенные - сорт Ракета. То кур новых заведёт, голошеих, или гусей холмогорских. А та же тачка ездовая. Она привыкла расчитывать лишь на себя и со всем справлялась. Чего стоила её всегдашняя улыбка, знала только Юля.

Я очень любил поездки с нею по окрестным фермам. Из колхоза она ушла при первой возможности. Колесила на своей колымаге по семейным предприятиям вокруг, подрабатывала, когда было нужно, там. А иногда, свезёт несколько курочек или ощипанных и разделанных гусей в город на рынок, и этого прибавка ей надолго хватало. Маленькая, шебутная, она легко выполняла всю мужскую работу по дому. Не думаю, что отказалась бы от помощи, но её не просила никогда.

С Мусей они очень разнились, и внешне и характерами. Иногда ссорились, но так по-детски, что даже мне было смешно. Отходили они быстро.

Вспоминается последняя встреча со старушкой, когда ездил прощаться с Мусей. Как всегда второпях, уже идя к автобусу. У меня спёрли в поезде заначку в виде пачки трёшек, которой не нашёл места в карманах.
 Только прошла реформа крупных купюр и отпускные получил горой желтых и зелёных бумажек. Еле-еле обменял часть на червонцы и двадцатьпятки. Самые красивые, на мой взгляд, советские ассигнации. Пару их сунул в руки Юлечке, помахал рукой и пошёл.

Безвременная, нелепая кончина одной подкосила и вторую сестру. Она резко начала сдавать, пошли хвори, и совсем скоро сёстры опять оказались рядышком, могилка к могилке.

Не знаю, надо ли это ворошить. Всего не расскажешь. И нет уже ничего памятного на месте маленькой вросшей в землю Юлиной хатки. Избушка ещё меньше Мусиной. Низенькая. Такую бы на курьи ножки, и можно сказки снимать.
Комнатушек всего две. В одной стол да печка. В другой на всю длину кровать, и в красном углу иконка. Единственное напоминание о церкви в родных мне домах тех лет. Образ еле различим в полумраке. Два окошка, но крохотные. К окладу приткнуты два пожелтевших фото.
На одном снимке мужчина на мотоцикле. Снято перед самой войной. Второй портрет маленькой девочки. Страшно признаваться, даже в именах не уверен. Девочка, кажется, Лида...
Прости, Юлечка.

Сколько бы мне не было лет, всегда спокойно перемещался по селу один. Юлин двор был недалеко через дорогу, а Надя жила на другом конце разраставшегося в одну сторону села. Русские едва начали строиться на параллельной улочке - Любовной, как в деревню переселили горцев. При мне оно ширилось очень быстро, и многих новых районов не знал. А к сараям тропа была хорошо нахожена. По мостику и через колхозный двор выходишь к заброшенной кирпичной громаде сушилки, а потом по тропке вдоль деревянных, поднятых на метровую высоту рельс, к приземистому, но с высокой и широкой крышей, строению.

Там с раннего утра собрались уже почти все наши. Надя с Колей и Аллой, бабушка подошла помочь. Рядом Нина Лысенко у своей кучи и ещё несколько знакомых. От меня проку немного, но усердие поощряется похвалой. Никто не понуждает, ну как не помочь. Усаживаюсь на дерюгу, постеленную на голой земле, мне дают маленькую иглу и я беру в руки первый табачный лист...


http://www.proza.ru/2017/07/21/1264

***
На Фото двор Нади. Октябрь 2009г. Последний мой приезд.