Всё проходит, да не всё забывается

Тишина поглотила всё вокруг, с неземным бесстрастием ожидая что-то. Улица с холодными избушками, что лентой протянулись до самого края реки, и сама река с густыми лесами поодаль, молчали, подернутые дымкой умиротворения.

С той силой, с какой осень налетела на ряды стройных берез и на зелень нагретых солнцем трав за мирно ушедшее лето, с той же непомерной резвостью и знанием своего дела подходила к череду своему и зима, обещающая в этот год быть особенно суровой.

Простой народ копошился в своих домиках, как в муравейнике копошатся работяги-муравьи, не спеша выходить на уже замерзшие улицы, пронизанные острым морозным воздухом.

Дело шло к ночи. Со стороны леса валили густые облака первого зимнего тумана. В бревенчатых, тускло освещаемых светом спиртовки домиках проворно мелькали тени. Они пробегали по чуть подмороженным от холода окнам, которые выходили на ту самую маленькую улочку, и исчезали где-то за рамой.

В каждом доме трепетал огонь жизни, и лишь ветхая лачужка в самом конце реки не дышала им. Ни разу за прошедшие зимы не топилась там печь, и ни разу не видели жители, чтобы горел свет в окне, но все точно знали, что живет в этой лачужке девушка. Порой слышался им в ночи стон ветра, сливающийся с тихим плачем, который эхом уносился глубоко в лес.

Каждый раз в установленное время молодая девушка в легком платьице цвета амианта, с пеплом в волосах со скрипом отворяла дверь своего жилища. Вот и этой ночью она вышла на улицу и, неслышно ступая по мерзлой земле босыми ногами, прошла в голый, промерзший от холода сад. Тихонько, словно опасаясь чего-то, прошмыгнула в маленькую беседку бледно-желтого цвета и присела на краешек такой же холодной, как и всё вокруг, скамьи. После привычным жестом открыла книгу на седьмой странице и превратилась в мраморную статую плачущей женщины. Ее век еще не прекратился – он живой, но ее самой уже нет – она мертва.

Ворота плотно закрыты. Ночь тиха и черна. Из груди рвется горькая песня, что пленницей суждено умереть где-то внутри, так и не сумев взлететь.

Символ их любви на седьмой странице, символ ее воспоминаний там же, клеймо ее горя также. И всё одно. Глупый цветок на тонкой змеиной ножке, тускло-красное око терзающее душу и больше не греющее сердце. Она не скажет ничего, но книга с хрупким блеклым маком на странице откроет всю правду за нее.

А правда в том, что когда-то было дано обещание и были сказаны теплые слова любви. Правда в том, что нет больше ни его, ни ее, в том, что он в нее не влюблен, в том, что она продолжает любить его… И ждать. Но он не придет. Вот такая горькая правда и такая сильная любовь.

*за название взята реплика Надежды из произведения И.А. Бунина "Темные аллеи".
(рассказ появился благодаря творчеству И.А. Бунина и стихотворению А.А. Ахматовой "Сразу стало тихо в доме...").