Мёд

Расскажу я вам историю, которая произошла со мной в годы моего студенчества.
Зовут меня Петр Петрович Авгири. Живу я сейчас в небольшом городке, а раньше жил в областном городе.

Родители мои, Петр Афанасьевич и Мария Федотовна Авгири, были геологами. И большую часть времени проводили в экспедициях и в геологических разведках. Когда я появился,  мама подбирала мне имя. И выбрала имя Петр. Специально так выбрала, потому что отца она любила без памяти. А отец теперь уезжал в экспедицию один. Мама меня нянчила. И чаще называла меня не просто Петруша, а Петр II. Петром I был отец.

Потом я уже и сам, когда меня спрашивали имя отца, с гордостью говорил, что мой отец  Петр I. Чем вызывал смех у окружающих, но меня это не смущало нисколько, ведь я говорил правду.

Когда я немного подрос, меня отвели в круглосуточный детский сад. Оттуда меня на выходные забирала наша соседка по лестнице Вероника Степановна. Своих детей у нее не было, поэтому всю свою любовь к детям она изливала на меня. Читая мне много книг и рассказывая удивительные сказки, она научила меня читать, писать и считать. Когда мне исполнилось пять лет, я уже неплохо говорил по-французски, а на родном языке читал энциклопедии, которых было полно в книжных шкафах Вероники Степановны.

На лето Вероника Степановна увозила меня из города в деревню, где жила её сестра. Там я гулял все дни напролет. Купался в речке. Загорал, ходил на рыбалку и в ночное с местными ребятишками.

Соседка наша была мне как бабушка родная. Потом уже, когда мне исполнилось тринадцать, Веронике Степановне врачи рекомендовали жить в деревне, и она уехала к своей сестре.
Родители мои, возвращаясь из далеких экспедиций, дома находились недолго. Восхищаясь моими знаниями и умениями, они неделю привыкали к дому, писали отчеты, а во вторую неделю своего пребывания их утягивала к себе кочевая жизнь геолога.

Родителей я больше и лучше помню по фотографиям, которых у нас дома в изобилии. Мама на всех снимках веселая и улыбающаяся, отец серьезен, но глаза тоже лучатся смехом.
На моем столе до сих пор стоит одна фотография из их последней экспедиции. Именно в той экспедиции им удалось обнаружить новый минерал, из которого научатся извлекать новый вид энергии, но это будет много лет спустя. А в то время для моих родителей были только экспедиции и разведка.

Окончив школу, я поступил в технологический техникум. Поступил туда за компанию с Лешкой, моим соседом по дому. Лешка изнывал от жары в то лето, когда мы сдавали экзамены в техникум, и однажды его хватил тепловой удар. После чего он долго лежал в больнице. Я к нему ходил пару раз, а потом, когда он уже почти выздоровел, его перевели в какой-то санаторий.

Я остался один. Родители в разведке, Леша в санатории, Вероника Степановна в деревне. Хотя и звала она меня к себе, но я еще раздумывал, ехать мне в деревню или нет, и окончательного решения не принял.
В один из теплых летних вечеров я отправился в магазин, дома закончился хлеб.
На обратном пути я нагнал старушку, которая, согнувшись под тяжестью сумок, медленно шла по тротуару.

- Здравствуйте, можно ли я помогу вам донести ваши неподъемные сумки? - обратился я к ней.
- Ой, как хорошо, что ты мне попался. Помоги, конечно. Буду рада помощи, – ответила мне старушка.
Мы шли рядом, старушка рассказала, что в этом городке когда-то жили её родители, да и она родилась здесь. И вот наконец-то ей удалось приехать в городок посмотреть на него. Ведь это её родина.
Она назвала адрес того дома, где жила когда-то. Этот дом находился на самой окраине городка, и мы медленно, но верно шли по направлению к нему.
Дом, к которому мы направлялись, стоял с заколоченными окнами. В нем давно уже никто не жил.

Но у старушки, её звали Серафима Николаевна, были документы на этот дом, потому она безбоязненно подошла к покосившейся калитке забора, открыла её и вошла во двор. Я вошел следом.
Серафима Николаевна открыла замок, висящий на дверях дома. И я внес сумки вслед за ней.

В доме царил сумрак. Я, посмотрев по сторонам, обнаружил счетчик с пробками. Подвернул их немного, и в доме зажегся свет.
Старушка попросила меня не уходить еще некоторое время, а сходить за водой на колодец.

Я сходил к колодцу. Принес два полных ведра воды и поставил на лавку в кухне. Серафима Николаевна наводила порядок на кухне. Сразу же налила воды в чайник и поставила его на плитку кипятиться.
Я уже собрался уходить, как старушка напоследок попросила меня снять доски с окон снаружи. Очень ей хотелось утро встретить не в темноте, а в солнечном доме.

Я нашел в кладовке дома гвоздодер и снял все доски с оконных рам.
Когда я вернулся на кухню, на столе уже стояли чашки. В широкой вазе лежали конфеты, и стояла открытая банка с душистым медом.

Серафима Николаевна пригласила меня к столу. Извинилась за то, что помимо ношения сумок мне досталась работа и по дому. И попросила присоединиться к ней, и выпить чашечку чая с травами и луговым медом. Мне все равно делать дома было нечего, поэтому я с удовольствием составил компанию старушке. Достал из сумки батон, который купил недавно и положил на стол.
- Ах, да, ведь о хлебе я забыла. Как хорошо, что у тебя есть хлеб с собой, - сказала Серафима Николаевна.

Мы с удовольствием выпили по несколько чашек чая, я съел почти весь батон, густо намазывая его медом. Вкус меда был удивителен. Я такого не ел раньше.
Когда у меня начали слипаться глаза, я все же попрощался со старушкой и отправился домой. Дома я наскоро разделся и рухнул в кровать, как подкошенный.

Проснулся рано, солнце еще не взошло. Почти с закрытыми глазами я дошел до ванной. Залез в нее и долго стоял под прохладной водой.

Накинув на себя полотенце, я вышел в кухню. Поставил чайник на плиту и вернулся в ванную. Когда я случайно увидел свое отражение в зеркале, то не поверил своим глазам. Из зеркала на меня смотрел мускулистый парень с русыми волосами и серыми глазами. Сам-то я совсем другой. У меня темные волосы и карие глаза, нельзя сказать, что я хиляк, но мускулов у меня не так много.
Я протер глаза. Вновь уставился в зеркало. Но там ничего не изменилось. На меня по-прежнему взирал с любопытством атлет. Я засунул голову под кран с холодной водой, снова взглянул в зеркало, но там по-прежнему был кто-то. Хотя я конечно понимал, что в отражении я, но отчего вдруг изменился так радикально, я не понял.

Голова моя заработала в ускоренном ритме. Прокрутив в мыслях события последних дней, я остановился на одном неизвестном. Это была встреча с Серафимой Николаевной, все остальное было в рамках обычного.
Ну, это и неплохо наверное, подумал я. Побыть не собой интересно. Поэтому я не очень расстроился.

Чайник закипел. Я снял его с плиты и стал наливать кипяток в чашку, но вместо воды в чашку лилось какао. Я о нем только-только вспомнил. Аромат какао наполнил кухню.
Вспомнил я, что хлеба дома нет, батон, который я купил, вчера мы съели у Серафимы Николаевны. Не успел я еще и закончить думать о батоне, как на столе появился свежайший и теплый батон.

Я нарезал его крупными ломтями, сдобрил маслом и отдался наслаждению вкуснейшего завтрака.
В то утро, стоило мне лишь подумать о чем-то, будь то мытье посуды или уборка дома, как все тут же было исполнено.

Весь день я гулял по городу, никто из моих знакомых меня не узнавал, хотя я со всеми здоровался. Красивые девушки, проходя мимо меня, украдкой поднимали на меня глаза, а потом долго шли и оглядывались вслед.
Соседка снизу, Мария Семеновна, спросила у меня, кто я такой и что делаю в квартире Авгири, и куда делся Петр II?

Пришлось выдумывать, что я троюродный брат Петра, приехал в гости, а Петр уехал вчера в деревню к Веронике Степановне.
Лгать-то мне не очень нравится, но здесь была безвыходная ситуация. Ведь даже и представить страшно, что было бы, если б я сказал правду.
Вот и пришла мне мысль, что надо бы сходить в гости к вчерашней старушке. Изменения в моей жизни похоже оттуда тянутся.

Стоило мне только вспомнить про Серафиму Николаевну, как я уже стоял у нее во дворе.
Через мгновение я стоял перед ней. Старушка знала, что дело в её вчерашнем мёде. Он иногда действует именно таким образом на людей. Но действует выборочно. То есть кто-то меняется, как это сделал я, а кому-то хоть бы что. Но действие меда прекращается через сутки. Поэтому следующим утром я проснусь уже в своем нормальном виде, так она мне объяснила.

А изменения, как определила Серафима Николаевна, даются лишь тому, кто добр и честен. А постольку поскольку ты, Петруша, вчера сам вызвался помочь с тяжелыми сумками и с другими делами, о которых я тебя просила, то выходит так, что этот чудный и волшебный мед выявляет настоящее лицо человека. И если человек добр, то и желания его исполняются так быстро, что он и сам бывает удивлен.

Рассказала Серафима Николаевна, что мед этот ей отправляет из далекого горного села её давняя знакомая. Уж с каких цветков собран он, никому не ведомо, может и волшебные цветы попадаются пчелам. Об этом не известно никому.

Старушка предложила мне еще чая, но я отказался. Как-то не очень хотелось продлевать свое такое вот счастье с другим лицом.