Милый дождь. Глава первая

   Ему в тягость был гул больших городов, по которым разъезжали его родители. Они всюду таскали сына с собой, не внимая его мольбам, и вообще не обращая на него своего внимания. Делвин готов был орать во всё горло и брыкаться, пытаясь вырваться из рук самых родных в его жизни людей. Он колошматил отца по аристократической ноге, не в силах её переломить до открытого перелома, хотя ему хотелось. Так он на него злился. Отец, в свою очередь, не разу за всю жизнь, не ударив своего сына, пытался придерживаться некого подобия этической системы, которая ранее царствовала в семьях их небезызвестных предков. Но точно так же, как говорят о конкретных членах семьи, что они «уроды» и в семье без них никак, можно сказать и о конкретной семье, что она «уродлива», и в роду без неё тоже не обойтись. Род Браунов – род гордый, не под кем, и не под чем, не прогибающийся. Про них, в своё время могли сказать, дать совет, что лучше будет, если им мило улыбаться, и сгибая свои колени, приподнимать шляпу. Оскорбил – плати деньгами. Задолжал – лижи обувь. Если твоя собака покусала их лошадь, то перестреляй всю свою псарню и отдай своих лошадей. Но не исключено, что со временем действительность несколько приукрашивается. Собственно, на это «не исключено» и уповали деловитые лица, когда к родовому наследству приступил Арчибальд Браун, отец Делвина. По началу все шарахались от простой проверки, как кипятком ошпаренные. Ставили решетки на окна своих лавок, что бы в них не заносило нанятых юношей, которые были весьма популярной рабочей силой в те дни. Кто-то из деловитых лиц даже продавал свои дела с великими скидками, и в итоге деловитые лица становились недовольными красными рожами.
   По улицам Амморийс-Де-Акро блуждала скверная морось. В одних местах виднелись мелкие лужи, в других же было сухо. Мальчишки в цветастых вязанных свитерах, в гладко выглаженных брюках и блестящих резиновых сапогах, бегали из одного конца улицы в другой, в надежде схватить с прилавков что-нибудь вкусненькое. Делвин подметил, что девочек было намного меньше, чем мальчиков. Они, в своем меньшинстве, помогали пожилым продавщицам раскладывать горячую выпечку по корзинам. За прилавками, что тянулись вдоль всей главной дороги, стояли и молодые женщины, и даже несколько мужчин преклонного возраста, которые продавали овощи и мясо. Сами прилавки были сколочены из деревянных ящиков и разукрашены в яркие гармоничные цвета. Гармония, однако, царила не только в цветах, но и в самих торговцах, по всему ряду. Делвин быстро замечал доброту. Она сразу бросалась ему в глаза, если имела место быть, потому что в городах, по которым таскали его родители её почти не было. 
   Знаменитые детища архитектуры и прекрасно освещенные улицы со множеством ювелирных лавок в городах, по которым Брауны носились раньше, были жалкой заменой доброты и простоты, которая испарилась, как лужа в жаркий день. Мальчик мало что знал о Роковом кризисе, однако был уверен, что такой кризис имел место быть. Видимо, он взял своё начало с тех времен, когда Делвина ещё не было на свете. Он знал, что из-за этого кризиса обнищало очень много разветвленных родов, не говоря уже о мелких семьях. Кода мальчик дорос для того, чтобы понимать хоть какие-то вещи, он ревностно начал накапливать информацию обо всём, что ему доводилось познать. Нет сомнений в том, что так происходит со всеми детьми, однако у Делвина этот процесс был более обостренным. Тут будет справедливым выделить слово «ревностно».
   Когда в 1811 году умер многоуважаемый дед Делвина, то отец мальчика, по началу всем своим существом нырнув в деловые дела своего отца, и предавшись отчаянию, пустился продавать всё, что принадлежало семейству Браунов. Он, человек рассудительный, но в тот момент жизни пошатнувшийся, имел полное право так поступать, поскольку являлся прямым наследником всего, что так долго и упорно добывали все Брауны. На тот момент, когда молодая служанка Флер нашла запечатанный конверт с нацарапанной на нем надписью: «Моему сыну», Арчибальд продал уже значительную часть своих тучных земель, на которую были открыты пасти всех деловых лиц, которые имели дело с их предыдущим владельцем. Но даже без этих земель Брауны оставляли за собой звание одной из самой богатой семьи на всем континенте. Надпись на конверте давала ясно понять, что письмо адресовано лишь одному, поэтому никто так и не узнал, какого содержания оно было. Но в чем-то его содержание можно было определить по следующим действиям Арчибальда. Первым делом мужчина стал собирать вещи, бросая в чемоданы самое необходимое, поскольку его первая поездка обещала быть недолгой. Он уехал осенью 21 сентября, в дни золотых ковров и серебряных дождей, капли которых так и норовили пробраться за ворот любого, над кем не было крыши. Делвину на тот момент было одинадцать. Он свято верил в то, что отец вернется к его дню рождения. Когда пред отъездом Делвин его спросил, обещает ли он вернуться к этому дню, то отец ответил, что ничего обещать не может, но сказал, что постарается.
-Обещай постараться вернуться к моему дню рождения. – попросил Делвин.
-Это я могу тебе обещать. – заверил отец. – Но не больше.
   Вернулся Арчибальд 25 сентября, за день до дня рождения своего сына. Но наперекор всем ожиданиям Делвина, отец отменил все празднества и повелел жене и сыну немедля собирать чемоданы.
- Делвин. – позвал отец.
- Чего? – откликнулся мальчик, не в силах оторваться от книги, в которую он случайно окунулся, пока собирал вещи.
- Ни чего, а что. Говори правильно.
-Что?
- Собирай только самое необходимое, не набивай чемодан. Если что, то мы тебе всё купим. И прошу тебя, не бери с собой так много книг.
Просьба о книгах особо огорчила Делвина. Однако, он вытащил из чемодана все пятнадцать книг, которые намеревался взять в поездку, и оставил только одну, которая была последней книгой, что он прочитал.
   Они отъехали глубокой ночью. Та ночь, как помнил Делвин, была холодной, и на свету, что пробивался из окна повозки, можно было лицезреть, как дыхание приобретает неопределенную форму пара изо рта. Благо, что в самой повозке было достаточно тепла, чтобы беспрепятственно уснуть, что мальчик и сделал. Уже утром Делвин пожалел, что не за упорствовал, будучи дома, потому что город, в который они приехали, был ему в тягость.  Он и мысли не допускал о том, что поездки подобного рода могут затянуться на весьма продолжительное время. Однако, именно так и случилось. Анна Браун, жена и мать, и Делвин, непрестанно следовали за Арчибальдом, как он того требовал от них. Делвин не знал, какова цель этих поездок, но люди, к которым они заезжали, были им не рады или делали вид, что были рады, хотя Делвин видел, что они не рады. Из города в город, из отеля в отель. Это продолжалось около полгода, потом же был небольшой перерыв длинною в месяц, во время которого они жили у одного своего дальнего родственника, тоже делового человека, который устроил им радушный прием и снабдил всеми удобствами, кстати говоря, не потребовав за это никаких денег.
-Ну, свои люди. – говорил он. – Сочтёмся.
Слово «Сочтёмся» из уст дальнего родственника было наполнено надеждой. Именно после этого слова отец протянул ему чем-то набитый конверт.
-Ну, чего ты, это вовсе не обязательно. – заверил дальний родственник, однако взял конверт.
Чуть позже, когда дальний родственник уехал, Делвин подсел к отцу за стол, и сложа руки, спросил:
-Отец, а почему ты не подправил дальнего родственника?
-Хм, в чём именно я его не подправил?
-Ну как, он ведь тоже говорит «чего», а не «что».
- А ты наблюдательный. – Отец засмеялся. – Но это не твоё дело. Нам нужна была его помощь, поэтому я промолчал.
-И да, - продолжил отец, - не называй его так. У него есть имя, которое ему отделено, так что будь добр, называй его по имени, хорошо?
- Хорошо.
   После месяца, проведенного в доме Дезмонда (так звали дальнего родственника), Брауны двинулись дальше, посещая всё больше и больше городов, за короткое время. По началу Делвин считал города, в которых они уже побывали, но это занятие, как и все занятия, которые он находил в поездках, потеряло свои краски. Высокие горы Атморских хребтов, которые скребли своими пиками верхушки облаков, быстро сменялись солнечными, поросшими цветами, степями. Смена пейзажей за окном повозки вскоре тоже наскучила мальчику, и он, объятый отдельным видом печали и нарастающей злобой на отца и его дела, потерял всякую надежду на то, что когда-нибудь они бросят якоря. Делвин убеждал себя, что способен на житие даже в самой древней деревне, только бы никуда больше не ехать. К тому же, путешествие, в которое они так благополучно ударились, всячески препятствовало мальчику накопить хоть немного книг. В доме у него было много книг. Двухэтажная библиотека отца, полки которой были из красного дерева и покрыты лаком, содержала в себе несчетное количество книг. Их корешки очищались от пыли каждые две недели, когда служанка Флер и её не менее трудолюбивые коллеги, устраивали генеральную уборку. Сказать, что это был адский труд, ничего не сказать. Но и деньги, которые Брауны отдавали за этот труд, были весомым аргументом, способным, как считал Арчибальд, загасить любые возражения. И он был прав,возражений не было.
   Флер Донован, девятнадцати лет от роду, стройная девушка с вечно румяными щеками, являлась неотъемлемым членом семьи Браунов. Её род имел не менее богатые и разветвленные корни, которые, по воле предков, были тесно переплетены с родом Браунов. Это было бы осквернением, если бы предки Флер не были бы в своё время могучим родом. Мать и бабушка Флер точно так же, как и она, верно служили дому Браунов, и это всех устраивало.
- Ты выросла здесь. – говорил Арчибальд. – Здесь похорошела,расцвела. Ты нам как дочь, и мы тебя очень сильно любим.
Эти слова отец сказал ей перед вторым отъездом. Делвин часто о ней думал. Он прокручивал её образ в мыслях снова и снова, надеясь выхватить его в реальность, но тщетно. Ему оставалось лишь любоваться её тонкими русыми волосами, стройными ножками, скромно выглядывающими из-под темно бирюзового платья, в котором она всегда кружила по дому, смахивая пыль со всего, что увидит. На день рождения отец подарил ей золотые серьги, которые она ни разу не одела, но всегда носила с собой, приколов их на нагрудный карман своего платья.
   Амморийс-Де-Акро продолжал поливать свои улицы мелким дождем. Одни лужи слились с другими воедино, и вскоре вся дорога приняла на себя мокрый лик, которым привлекала жителей города ещё больше. Тепло цениться, когда на улице холодно. Именно поэтому Делвин, сидящий на лавке под зонтом, пока его родители навещали очередного гостя, устремил свои зеленые глаза в сторону уютного кафе, на витрине которого сладкая выпечка ожидала, когда её съедят. Мимо проходили люди с зонтами. Очень много людей, соответственно, и очень много зонтов, которые, сливаясь со встречными сородичами, рождали водонепроницаемые тучи. Никто никуда особо не спешил, хотя город был довольно-таки большим, а значит и работы в нём было предостаточно. Делвин расстегнул свою сумку, которую он благополучно обменял на чемодан. Сумка-вещь удобная. Гораздо удобней, чем громоздкий чемодан с острыми углами, которые так и норовят заехать в ногу. Содержимое сумки состояло из вещей, которые Делвин выменял на вещи, которые он тоже выменял. Из дома ничего не осталось, в том числе и любимой книги мальчика. Новый город-новая книга. Такое правило завел Делвин. Теперь он намеревался обменять свой сборник рассказов на что-нибудь новое, что-то, что заслуживало прочтения. Он взял сборник в руки и открыл его на пятьдесят третьей странице, где начинался его любимый рассказ, который он перечитывал уже множество раз.
   Потёртый корешок книги грел детскую руку. Мелованные страницы освещались остатком тонущего солнца.  Делвин подметил, что читать при естественном свете гораздо приятнее, чем при свете настольной лампы. Он хотел когда-нибудь, если возможно, почитать при свете костра. С одной стороны, костер-дело рук человека, а с другой-самое, что ни на есть, естественное явление. Это спорный вопрос, так что мальчику требовалось проверить лично. Может быть, - думал он, - случится, что повозка сломается, и они будут вынуждены остановиться, развести костер. Может быть, даже переночевать на куртках у костра. Такой поворот событий, по крайней мере, являлся более реальным, чем, если бы они бросили якоря в одном из городов или деревень.
- Привет. – К лавке подбежала маленькая девочка с белыми косичками на голове и детской книжкой в руках. На вид ей было лет шесть. – Ты тоже читаешь, да?
-Ну да. Читаю. Вот. – Делвин показал ей обложку книги, на которой, кроме названия и имени автора, ничего не было.
- Понятно. Наверное, скучно, да?
Мальчик подвинулся, что бы девочка смогла присесть. Он даже сделал едва уловимый жест, но она его не заметила.
- Нет, совсем даже не скучно. Это только по обложке кажется. Но по ней нельзя судить о книге.
-А про что она? Кстати, как тебя зовут? Я Лизель, но взрослые зовут меня Чулок.
-Чулок?
-Да
- Очень приятно, Лизель, я Делвин. – Девочка с серьезным, как у его отца, лицом протянула ему свою маленькую руку. – А в книге очень много маленьких историй, рассказов, и они на самые разные темы.
- Ух ты. А можно посмотреть?
- Конечно.
Лизель прыгнула на скамью. Её короткие ножки болтались в воздухе, не в состоянии достать до земли. Делвин передал девочке книгу. Её тонкие пальцы правой руки бережно обхватили корешок книги, а левыми она листала пожелтевшие от времени страницы. Лёгкий порыв ветра развеял запах давно написанных строчек. Серые глаза Лизель с упоением, характерным только детям, впивались в буквы, что текли по руслу строчек. Делвин улыбался, видя чрезмерный интерес девочки.
-Если хочешь, - сказал он, - мы можем с тобой поменяться книжками.
- Правда?
- Конечно. Я как раз искал что-то новенькое. – Делвин протянул руку. – Сделка?
Лизель закрыла книгу, и положив её подле себя, протянула в ответ свою, вспотевшую от книги, ладошку.
Так Делвин Браун нашёл первого друга за всё путешествие.