Глава 16. Спасение

Солнце неумолимо поднималось все выше, жар нарастал, но жар царил не только в пустыне, я чувствовал, как он поднимается по моей ноге все выше, грозя захватить меня целиком. Правда, мне уже было все равно, ведь я все потерял, я не смог даже достичь противоположенного края этой пустыни, хотя мне казалось, что это было реально. Сейчас мне так уже не кажется, я походил по ней и почувствовал как тут много разных ловушек и мест силы, что путают путешественников. Может я собрал их все, а может, нет, точно мне мог бы ответить мой последний компаньон, жаль он не был человеком и стремился попасть к себе домой. Мне некуда было возвращаться, вернее не к кому, ведь дом там, где находится твое сердце, а я потерял всех близких, а после смерти жены сократил количество друзей, чтобы не слышать их нравоучений и не видеть их жалобных взглядов. Меня больше всего добивала жалость, когда они смотрели, они как бы говорили, что у меня было раньше все, а теперь жизнь лишила меня этого, а я пытаюсь убить себя, вместо того, чтобы жить. Возможно, они и правы, но я слишком винил себя в ее смерти, чтобы продолжать просто так жить, я же так любил ее. Теперь у меня практически не осталось  друзей, сейчас самые близкие из них были здесь же, в этой пустыни, они, правда, все были уже давно мертвы, но для меня это были близкие по духу люди, которых я тоже потерял. Что мне теперь делать, я не представлял, больше всего я расстраивался из-за ребенка, погребенного где-то в песках, она стала мне практически дочерью, которой у меня никогда не было. Почему же родные люди не задерживаются рядом со мной, почему я опять остаюсь один, почему я всех теряю? Пустыня не давала ответа, она молчала, только все выше поднималось жаркое солнце.

Я не знал, что мне делать теперь, когда я остался один, наедине с пустыней и с самим собой, помощи ждать было неоткуда, только ветер начал подниматься, задувая в палатку. Естественно, он тащил за собой песок, опять этот песок, может он притащит сразу тонну, чтобы похоронить меня под ним. Я решил немного успокоиться и разобраться в своих вещах, ведь если я не смогу идти дальше, то и часть вещей мне не будет нужна. Например, тот тяжелый блок, что выпал из самолета, в котором я обнаружил инструмент, ведь часть его была закрыта, а в нынешнем состоянии я уже не смогу его передвигать. Да и вообще, зачем таскать с собой предмет, если даже не догадываешься о его предназначении, я выложил его, сумка заметно опустела, в ней остались прутья для костра, которые мне понадобятся здесь и железка для жарки. Мои вещи в другой сумки занимали совсем мало места, в основном там помещалось одеяло, которое я аккуратно сложил обратно в сумку, теперь оно мне понадобиться только вечером. Обычно я вставал, собирал палатку и шел опять в путь, но сейчас я не смог даже встать, не было даже речи о том, чтобы идти куда-то, мне оставалось лишь провести этот день в палатке, спасаясь от палящих лучей. Чем занять себя я не знал, слишком много я времени провел наедине, хотелось сбежать от себя, или хотя бы встать, но ни то, ни другое я сделать не мог. Пытаться опять выжить, не надеясь на успех и не веря в то, что я выберусь когда-либо отсюда, это веселая перспектива, как можно на что-то надеяться, в такой ситуации.

Солнце поднималось все выше, ветер усиливался, я что-то почувствовал в его дыхании, как будто где-то что-то случилось. Нога все болела, я пожалел, что не остался в пещере, ведь там было более прохладно, была вода и еда, а здесь мне было не выжить. Я решил отправиться обратно, оставив все сумки здесь, ведь мне предстояло перетащить себя, уже не говоря о другой ноше. Ползти было тяжело, песок забирался под одежду, но идти я еще не мог, больно было даже двигать ногу, уже не говоря о том, чтобы на нее опираться. Кое-как я достиг камней, вход был прямо, я это четко помнил, поэтому не стал делать никаких поправок и подполз к тому месту, где он должен был быть. Вот тут меня и постигло разочарование, входа в пещеры больше не было, я находился у арки, но она была целая, без трещин и разломов. Как же так, ведь я только что видел совсем другую картинку, задумавшись, я понял, что когда полз, даже не поднимал глаза наверх, а значит, не мог видеть арку. Ничего было не понятно, я же только недавно отошел от нее, еще вчера все выглядело так, и она выглядела иначе, а тут все странным образом переменилось. Я прополз чуть далее и посмотрел, но это было совсем другое место, чем то, которое я покинул, хотя оно и выглядело почти так же, я испугался. Ведь если я оказался в другом месте, переместился, то, как же мои вещи, я оглянулся, странно, но палатка стояла неподалеку, вздох облегчения сорвался с моих губ, я хотя бы не потерял те малые припасы, которые у меня были с собой. Каменная арка по-прежнему возвышалась надо мною, я не знал, схожу ли я с ума, или это здесь обычное явление, все постоянно меняется местами и тебе трудно определиться, где же ты находишься. Придется ползти обратно, ведь без палатки и скудных припасов выжить будет не реально, пусть пещеры и исчезли, забрав с собою тайны, которые хранили, у меня была палатка и немного еды, чтобы подлечиться и отправится дальше, правда сейчас было не совсем понятно куда.

Я повернул обратно, но налетел ветер, неся с собой пыль пустыни и закидывая меня песком, он пытался опрокинуть меня, чтобы облегчить себе путь, я был для него лишь лишним выступом рядом с аркой. Но вот так просто сдаваться было не в моих правилах, я начал бороться с ним, предварительно повязав покрепче платок. Пока я полз, он практически спустился мне на лицо, пытаясь заслонить весь вид, может я, что и пропустил, но лишь на мгновения, которого оказалось достаточно. Конечно, вытянуться и встать я не мог, но опереться о колено и попытаться продвинуться к своей палатке, я был в состоянии, пройдя так несколько метров, я не обнаружил ее на месте. Что такое, я ведь видел ее от арки, я обернулся, никакой арки не было рядом, передо мною простиралась пустыня, паника захватывала меня, она пульсировала, стараясь разрушить все вокруг. Я же только что видел палатку, вот здесь, где я ее оставил, мне нужно было вернуться обратно, иначе я забреду очень далеко, причем без припасов. Солнце все поднималось и нещадно пригревало меня, стараясь растопить, ветер не утихал и плевался мне в лицо песком, причем именно плевался, это были какие-то маленькие шлепки песка, которые сильно били на такой скорости. Я заметался, теперь мне стало страшно, попасть в бурю, да еще и без палатки, без воды, не зная даже, где я нахожусь, волны паники продолжали свое губительное дело. Зачем я вообще отправился обратно, нельзя было оставлять палатку и сумки, о чем я вообще думал. Пришлось взять себя в руки и постараться сосредоточиться, чтобы вернуться на ту самую точку, с которой я ушел, я очень надеялся, что мне это поможет.

Обратно к арке, хотя я ее и не видел, даже не представлял, где же ее можно найти, сейчас нельзя было паниковать, мне стоило сосредоточиться и постараться сконцентрироваться на тех знаниях, что я здесь получил. Я очень старался, но время уходило, я чувствовал, что у меня его слишком мало, я пошел по наитию, ведь именно так я действовал в большинстве случаев. Почему я сделал скошенный угол, даже не могу теперь объяснить, но я пришел к какому-то камню, хотя правильнее было бы сказать, приполз, снова паника, ведь я вышел совсем не туда, куда стремился. Ну что же это, я ведь стараюсь, пришлось ползти дальше, я плутал то туда, то обратно, стараясь выбраться из этой ловушки, но ничего не получалось, зачем я только бросил палатку и отправился к арке, кто меня об этом просил. Я окончательно заблудился, приникнув спиной к какому-то невесть откуда взявшемуся камню, видимость была не дальше вытянутой ладони, я дал себе небольшой отдых. Я не знал тот самый это камень или совсем другой, не мог даже приблизительно восстановить свой маршрут, ведь я не знал, где нахожусь, и куда поворачиваю, не имел ни малейшего понятия. Я потерял всякие ориентиры, паника не позволяла мне даже построить маршрут и зацепиться за незначительные отличия в окружающем меня пространстве. Теперь самое время молится, хотя я и не умел этого делать, на глазах выступили соленые слезы, которые я тут же размазал по лицу и платку, странно, что моя рука не утонула в моей бороде. Я дотронулся до подбородка, бороды не было и в помине, только легкая щетина украшала меня, это было весьма странно, как в принципе и все вокруг. Но я так устал, что даже не стал анализировать этот факт, а просто принял его, как в принципе и все происходящее со мною в последнее время.

Камень был горячий, но он, по крайней мере, отбрасывал тень, было слишком жарко, чтобы искать в ней прохладу, но я мог спрятаться ненадолго от этого преследующего меня солнца. Слишком мало у меня было времени, следовало опять ползти дальше, если солнце еще поднимется, меня не спасет даже эта легкая тень, оно сожжет и ее. Пришлось ползти, я выбрал совсем не то направление, но полз так решительно, что почти сам уверовал, что оно правильное, только камней впереди не было, кругом был сплошной песок. Этот океан песка возле меня жил своей жизнью, шумел, ветер перебирал барханы в поисках нужных ему песчинок. С холмов текли струйки, они были похожи на ручейки, если бы я не видел отдельные песчинки, что их образуют. Ветер своими порывами то хотел меня оторвать от земли, то пригнуть к ней так сильно, что я оставался лежать, пытаясь восстановить дыхание. Если бы я мог идти, мне было бы гораздо легче, а так я сам поднимал тучи песка, которые ветер любезно кидал в меня обратно. Вот бы мне суметь их отбить, это славная вышла бы игра, но таким навыком я не владел, пришлось терпеливо все сносить. Я полз достаточно много в одном направлении, когда увидел, что вдалеке поднимается буря, несущая тонны песка на меня, тут не поможет даже моя палатка. Хотя буря и ползла медленно,  я не был уверен, что смогу уйти от нее, или хотя бы где-то спрятаться, слишком тяжело мне было передвигаться. Я находился на открытой местности, но даже если я и приползу обратно к камню, он не сможет меня спрятать, или дать заслон, он может лишь стать моим надгробием. Это было смешно, надгробие в пустыне, где не ступала нога человека, зачем оно, если меня и некому навещать, да и вряд ли кто-то о нем вообще узнает. Память о человеке, который не оставил никакого следа в жизни, которого никто не ищет и никто не ждет. Только я также не хотел бы быть заживо погребенным в песке, следовательно, надо было опять ползти, я поменял направление движения и пополз.

Это было весьма странно, ползти в пустыни под раскаленным солнцем, не ведая куда, но имея лишь твердую решимость добраться до своей палатки, которая даже не смогла бы меня спрятать. Я понимал, что скоро от этой холодной решимости ничего не останется, поэтому старался хоть как то разозлить себя, чтобы проползти еще немного, я прекрасно понимал, какой я остолоп и что все мои решения не всегда были верными. Иногда я бываю так уверен в своей правоте, что не прислушиваюсь ни к себе, ни к мнению окружающих, уверенность, что я смогу все сам и мне никто не нужен, до добра не доводит. Вот я и оказался где-то посреди пустыни в ловушке, причем без малейшего понятия как из нее выбраться, да еще вдобавок без еды и воды. На меня движется буря, болит нога, я не могу даже встать, тут силы меня окончательно покинули и я упал лицом в песок, сдабривая его своими слезами и потом. Как же это страшно оказаться одному в безвыходной ситуации, причем рассчитывать на помощь явно не приходится. Ну, все, теперь жизнь закончилась, можно смело припомнить ее всю, раскаяться в ошибках, посомневаться в тех или иных решениях, попрощаться с близкими, или друзьями, как в моем случае, и приготовиться, или что там еще полагается. Я даже не знал толком, как люди готовятся к смерти, но видимо и не узнаю, по крайней мере, в этот раз, я поднял лицо и увидел перед собою арку, а рядом палатку.

Сколько интересно времени я ходил рядом с ними, или они появились здесь совсем недавно? Я не знал ответа, может из-за пыли и ветра я проходил мимо, а может, их тут и не было вообще, а все что происходит со мною, лишь мне кажется, вдруг все это мираж. Хотелось бы верить в первый вариант, но мне почему-то казалось, что это все видение, которое скоро сможет рассеяться, я не мог остановить его или как-то повлиять. Я вообще здесь ни на что повлиять не мог, как в принципе и во всей моей жизни, это был как рок, который навис надо мною, я его практически ощущал, но ничего сделать не мог. Ветер поменял свое направление, подталкивая меня к палатке, я взял ближайшую горсть песка и развеял ее по ветру, вот так и моя жизнь развеялась в этой пустыни, прошла сквозь пальцы, не оставив в руках ничего. Только следы песчинок на руках, да и горечь в сердце, вот все, что у меня осталось, я не смог удержать свою жизнь в ладонях, ни жену, ни ребенка, они прошли сквозь мои руки и растворились где-то вдали, став мелкими песчинками в этом океане. Зачем мне тогда жить и что-то пытаться исправить, у меня же ничего не осталось, совсем ничего, только воспоминания, да и фотографии. Я их специально расставил на столе, чтобы они были рядом со мною, каждым утром, просыпаясь дома в своей постели, я смотрел на фото своих родных. Первые фотографии мои с дедом, потом с родителями, жена, как все это было давно и как все быстротечно, у меня остались лишь мои самолеты, работа и полет, я думал, что мне этого хватит, но я ошибался. Как же я во всем ошибался, теперь я это понял, на глазах выступили слезы, оставляя полоски грязных разводов на щеках.

Да, я вернулся, я добился того, что хотел, но ведь это было совсем не то, чего я добивался на самом деле, я ведь жаждал оказаться дома, но сейчас я хотел пить и есть, поэтому и старался найти палатку. Кроме этого, я должен был спрятаться от бури в арке, но это была не та арка, в которой я прятался, это была целиковая, в отличие от той полуразрушенной. Я ничего не мог понять, где же я тогда, ведь обычно я оказываюсь в прошлом, а сейчас я был в настоящем, моя борода, а точнее ее отсутствие это подтверждало. Но тогда получается, арку кто-то разрушил после меня, а значит, не так давно я находился в будущем и даже этого не почувствовал. Как тут вообще можно понять в каком ты находишься времени, хотя меня радовал тот факт, что сейчас я в своем времени. Я помогал представителю внеземной цивилизации в будущем, то есть помогу, от этого становилось как-то не по себе, я не силен был в петлях времени и пространства, поэтому мне казалось, что я не выберусь никогда из этой пустыни, раз я только собирался помочь кому-то, кто еще сюда и не прилетел. От таких мыслей становилось не по себе, я оставил на время свои сетования на жизнь и пополз к палатке, все же желудок понял, что меня не дозовешься и организм просигнализировал о том, что в нем не хватает воды. Пришлось ползти, сейчас я был даже рад такому вмешательству, ведь неизвестно, сколько я бы мог так сидеть и скорбеть о своей жизни. Это было на меня не похоже, но после всех испытаний, во мне должна была произойти смена ценностей, а иначе, зачем они мне были нужны. Хотя мои мысли уже принимали другой оборот, но могли и вернуться к этой же теме в любую минуту. Ползти было неудобно и тяжело, все-таки солнце поднялось и жгло меня нещадно, я еле добрался до палатки, вполз в нее и приник к бутылке с водой. Утолив жажду, я задумался о том, что же делать дальше и стоит ли что-либо вообще предпринимать, если спасения искать негде и не у кого.

Выбирать между скорбью и страхом мне совсем не хотелось, да и какой тут мог быть выбор, просить помощи у неведомых сил, или уповать на милость стихии. Это все было не для меня, ведь я никогда не шел на поводу у жизни, я старался сопротивляться, обустраивать себе место лучше. Нет, я никогда не переступал ни через кого, не подставлял других, это все не про меня, но я старался бороться с обстоятельствами, становиться лучшим в своей профессии, благо это было не сложно, поскольку она была для меня любимой. Обустраивать быт, я даже сам смог поменять обстановку в доме, хотя все друзья утверждали, что для этого нужна женская рука, даже научился готовить. А сейчас просто опустил руки, я не стараюсь победить обстоятельства, даже не думаю, как можно выкрутиться из этой ситуации, но ведь наверняка это, возможно, стоит только придумать. На свете не может быть безвыходных ситуаций, бывает, что пришедший на ум вариант нам не нравится, поэтому мы сдаемся перед трудностями. Мне однозначно стоило собраться, поэтому я стал собирать сумки, уже вполне собранные, это занятие должно было меня успокоить. Осознание того, что я делаю что-то не так, накрыло меня достаточно быстро, я сел и огляделся по сторонам, что же изменилось в палатке, что привлекло мое боковое зрение? Взгляд перемещался от предмета к предмету, пока не остановился на ящике, я внезапно заметил, что на нем сбоку горит огонек, подмигивая постоянно. Что это, может надежда на спасение, которую я случайно чуть было, не выбросил?

Конечно, это было маловероятно, но стоило хвататься за любую возможность, ведь ящик был с самолета, он содержал нечто большее, чем просто инструмент. А судя по тому, что я не смог его открыть, он был специально запаян, чтобы содержимое не пострадало, обычно, таким образом, делают черные ящики, но я точно знал, как они выглядят, это был не один из них. Но ведь помимо них есть какие-то дополнительные средства для поиска самолета, я очень надеялся, что может это оно. Видимо, включение произошло в момент удара о скалу, когда я выбросил его как ненужный хлам, в самом начале пути. Но я столько проносил его с собой, ведь не просто же так, оно должно было когда-либо включиться, чтобы помочь мне. А может, все это время прибор работал, просто я этого не замечал, хотя не заметить этот горящий огонек было весьма проблематично. Хотя, он мог загореться только сейчас, когда я попал в свое время, как передатчик данных, гадать можно было бесконечно, жаль, у меня не было столько времени. Мне сейчас нужна была помощь, хоть я собирался, чтобы уйти отсюда, но это было скорее для того, чтобы занять себя чем-то, потратить время на сборы, не думать о надвигающейся буре. Идти все равно было некуда, арка меня не спасет, хоть привяжись к ней, песок все равно засыплет все полностью, не давая мне шансов дышать. А с моей подбитой ногою до скал, находящихся дальше, я просто не дойду вовремя, да и зачем мне туда, я не смогу вскарабкаться даже на высоту своего роста, чтобы избежать пылевой атаки, а если я хочу спастись, мне следовало бы подниматься гораздо выше, практически на вершину. Но с моей больной ногой это было не реально, поэтому мне некуда было отсюда скрыться, только встречать бурю здесь и смотреть, как разрывается моя палатка в мелкие клочья.

Предположить как пойдет ситуация в тот или иной момент, именно этому старался научить меня дед, а если ты выбрал неправильную дорогу, лучше признать это как можно раньше. Я признал, что мои попытки пытаться избежать бури провалились, осталась только иллюзорная надежда на неведомый мне ящик. Если он работал все это время, то мог вызвать как-то помощь, пока я блуждал с разбитой ногой, этого времени могло хватить на то, чтобы помощь, так мне необходимая, стояла за порогом. Конечно, он не был фокусным, но мне почему-то пришло на ум именно такое сравнение, казалось, что стоит запустить туда руку, и я достану рацию, или что-то наподобие того. Как только я подумал об этом, ящик включился и стали слышны разговоры, я тут же понял что это, ведь это же был ретранслятор, правда я не понимал, к какому типу он относится, но благодаря нему меня нашли и скоро заберут отсюда. Чем ближе был самолет, тем большие помехи и голоса я слышал, пришлось координироваться на отрывках разговоров и пытаться связать все в один текст. Сесть самолет не сможет, только опустить веревку поближе ко мне, придется воспользоваться фонарем, ведь буря тоже приблизилась, и песок не давал шансов разглядеть что-либо за пределами палатки. Конечно, это мало мне поможет, но все-таки, я надеялся увидеть конец этой веревки, ведь это была моя последняя надежда, мой шанс выжить и выбраться отсюда. Разговор то затихал, то снова усиливался, видимо буря решила не подпускать самолет ко мне, я выжидал, попыток было немного, а точнее одна, в такую болтанку у пилота есть только один шанс, на второй круг он уже не зайдет. Вообще было странно, что кто-то прилетел в такую погоду за мной, да еще и старается меня спасти, на такой шаг способен не каждый летчик. Сердце замирало в груди, время остановилось, я прислушивался, закинув готовую сумку на спину и надеясь услышать команду из ящика, а буря бушевала вокруг палатки, ожидая поступления более мощных сил, чтобы снести ее с земли.

Ветер усилился, пилот ругался, на чем свет, но тихий женский голос уговаривал его подлететь поближе и держать машину ровнее, странно, что на борту делает женщина? Ведь пилоты редко летают с кем-нибудь еще, если только это не спасательная операцию, а спасают видимо меня, вот только я не подавал никаких знаков бедствия. Хотя может это и не я, а ретранслятор, ведь я его достаточно сильно ударил, чтобы он подал знак, будто самолет разбился. Это было похоже на правду, он включился при ударе и подал знак sos, но тогда самолет должен был уже взлететь, чтобы оказаться на точке вовремя, значит, они прилетели спасать меня, вряд ли кто-то еще пропал в этом гиблом месте. Может сигнал пропадал на время, а сейчас они смогли по нему установить мое точное местоположение, хотя в такую погоду, вряд ли оно было точным. Голоса приблизились, но сигнала на выход еще не поступило, хотя откуда он поступит, ведь они меня не видят, палатку в такую бурю заметить с самолета нереально, пусть даже он летит на низкой высоте. Что же мне делать, шанс мой выбраться висел на волоске, я не знал, что мне следует предпринять, только голоса все усиливались, я мог уже разобрать интонации, пилот и помощница обсуждали, как лучше приблизиться к земле, чтобы я успел забраться на борт. Также они заговорили о струях воздуха, которые закручивают самолет и о близости скал, вот тут я и подумал об арке, она ведь не была им видна, они ничего не знали и могли воткнуться в нее, пора было действовать, еще не хватало, чтобы на моей совести была жизнь двух людей.

Решив действовать, я даже нашел в себе силы подняться, хотя нога болела нещадно, но сейчас я был вынужден думать не о себе, а о других. Хотя их и было всего двое, но теперь их жизнь зависела от моих действий, нужно было немного увести их в сторону от арки, чтобы они в нее не врезались. Сумка с одеждой по прежнему была на мне, но вот ящик, придется брать и его, ведь выйдя отсюда, я не буду слышать разговоры в самолете и не смогу сориентироваться. Я тросом привязал его к талии и осмотрел палатку, тут осталась пустая сумка с ветками, листы для жарки, что мне подарили, запас ящериц, в количестве двух штук и бутылка воды. Может это спасет кому-нибудь жизнь, а мне было пора отправляться обратно домой, и перестать жить чужой жизнью в этих песках. Голоса вернули меня обратно, они обсуждали потоки воздуха, а я вновь подумал, как же можно сообщить о своем местопребывании, чтобы успеть набрать высоту после того, как я попаду на борт. Я стал задумываться на тему, кто же кого спасает в этом случае, но долго задумываться мне не хватило сил, только я вышел из палатки, ветер тут же налетел на меня. Видимо, он был так рад старому товарищу, что чуть не удушил меня в своих объятьях, я не очень обрадовался столь радушному приему, но возможности скрыться, спрятаться от него, у меня сейчас нет. Нужно было идти вперед, стараясь преодолеть сильные объятия ветра, да и песок тоже рванул на меня, стараясь забиться в единственно доступную часть тела, в глаза, поскольку я успел натянуть платок, закрыв все остальное лицо. Преодолевать сопротивление потоков, боль и песок, этому я здесь научился достаточно хорошо, но не настолько, чтобы уйти далеко от палатки. Благо, оказалось, что далеко идти и не нужно, вскоре в этой песчаной бури я разглядел конец чего-то белого, тянущегося сверху, это должно быть была веревка, я подошел поближе, волоча за собой ногу. Идти было нелегко, боль отдавала по всему телу, казалось, что время остановилось, видимо сказывалось постоянное напряжение этого дня, я начал раздумывать снова.

Так странно было для человека, только недавно отказавшегося жить, хвататься за этот последний шанс выбраться. Может это заложено в нашей природе, сражаться до последнего, сопротивляться своей судьбе, если нам не нравится тот путь, который она для нас избрала. Я только что попрощался со всеми, и вот снова иду, стараясь ухватиться за последнюю оставшуюся надежду, разве это не странно? Может это все и задумано так с самого начала, я не знаю, чему меня научила пустыня: не терять надежду, или терять, но все равно идти дальше, навстречу своей судьбе? Подчиниться ей, или сражаться до последнего, а потеряв и это, отправляться все равно дальше, теперь трудно было ответить на этот вопрос, но в тот момент я точно знал ответ. А может быть, это было совсем и не обучение, может пустыня наказывала меня за когда-то неверно принятые решения, или не сказанные слова. Хотя я не мог припомнить сейчас, что бы я хотел изменить в своей жизни, или кому-то что-либо сказать. Я скорее хотел бы, чтобы мои близкие были живы, почему так сложно находиться рядом с другим человеком постоянно, особенно если вам вместе хорошо? Почему жизнь не дает нам достаточно времени, чтобы провести его с теми, кто тебе дорог, или мы просто не ценим этого времени, поэтому нам его постоянно не хватает? Может, я должен был поблагодарить тех друзей, что обрел здесь, ведь за то время, что мы провели вместе, мы стали родными. Песок старался засыпать меня, не дать подойти ближе к веревке, пустыня не хотела так легко отпускать свою добычу. Все мои идеи показались мне бредом, ведь я мог оказаться здесь, только ради того, чтобы починить корабль пришельцев, а все что я пережил до этого, было лишь подготовкой. Хотя, это было слишком просто, может, я должен был так много понять и почувствовать, что пустыня раскрыла мне часть своих тайн, чтобы я смог это сделать. Но тогда все мои размышления и заключения были навеяны ею, они не совсем мои, я чувствовал, что все не так просто, как мне кажется, возможно, я когда-нибудь и пойму, что я вообще здесь делал и насколько ценны те уроки, что преподнесла мне пустыня.

Я подошел к веревке, обвязал себя, сумку и ящик и подал знак, потянув ее на себя два раза, самолет захрипел и начал набирать высоту. Мы взлетали, я наконец-то почувствовал, что смогу вернуться домой, но порыв ветра изменил направление движения, и нас понесло на арку. Теперь от меня ничего не зависело, мы должны разбиться здесь и сейчас, я проводил взглядом свою палатку и приготовился, поправив на тросе сумку и ящик. Зачем мне вообще сейчас ящик, он же тяжелый, мне не хотелось разбиваться еще раз вместе с ним, мне уже осточертело постоянно таскать его за собой, надеясь на его пригодность. Я прошел с ним так долго, что стал воспринимать его как нечто необходимое, но сейчас я увидел, что это обычный железный ящик, который мешает мне взобраться на самолет. Теперь, когда он все-таки пригодился, я захотел избавиться от него, не дожидаясь разрешения владельца. Кое-как подтянувшись, я отвязал его от веревки и взял в руку, замахнувшись, я бросил его, почему-то он полетел вперед. Ветер дул в сторону скал, он подхватил его и направил туда же. Я сначала не понял, куда я попал, но самолету стало легче, на борту почувствовали подергивание веревки и решили поднять меня. Таким образом, я миновал арку вместе с самолетом, обернувшись, я увидел, что она стала разрушаться сверху, именно там, куда попал ящик. Так вот что послужило причиной ее разрушения, конечно, ветер в этих местах довершит процесс и проделает в ней длинные трещины, которые обнаружат внутри подземные туннели и увеличат их. Так странно знать к чему приведут последствия твоих решений, еще интереснее видеть их воочию, ведь я видел арку разрушенной, а теперь я точно знал, как она разрушилась. Наконец-то я избавился от ящика и спас себе жизнь, ведь не выброси я его, самолет накренился бы и зацепил хвостом арку, может, конечно, я и остался жив, но ненадолго, слишком серьезные достались бы мне ранения.  А с такими ранениями в бурю, обычно не выживают, самолет бы разбился точно, поскольку, не успев подняться, он попал по амплитуде точно в скалы, люди погибли бы на месте.

Как же хорошо, что ничего из этого не случилось, самолет набирал высоту, меня подтягивали, я обернулся на такую знакомую пустыню. Конечно, ее сейчас не было видно, но я все равно буду скучать по прекрасным видам и бескрайним просторам, тут так много всего произошло, что можно смело сказать, что мое сердце остается здесь. Особенно в том городе, который лежал где-то в этих бескрайних просторах, погребенный песком. Но, как бы мне не было жалко покидать все, к чему я успел привязаться, я был рад, что наконец-то возвращаюсь домой. Мне бы и не хотелось оставаться здесь навечно, просто, когда так много времени проводишь в одном месте, начинаешь привязываться к нему, особенно, если кроме плохого, здесь с тобой случалось и хорошее. Я привязался к барханам, к ветру, ведь я видел их каждый день на протяжении стольких дней, или лет, я не был уверен в количестве времени, проведенного здесь. Мне так хотелось подняться повыше в небо, но меня пока еще не вытянули и скалы приближались с другой стороны, напоминая об еще грозящей нам опасности. Наконец-то моя рука нащупала борт, и я смог приподняться, меня чьи-то нежные и сильные руки втащили внутрь. Я распластался на полу, чьи-то серые глаза уставились на меня, я перевел взгляд на кабину пилота, он был один за штурвалом. Размышлять было некогда, пришлось действовать, я знал, что скоро будут скалы, а самолет даже не начал набирать высоту, значит, он даже не догадывался об этом, еле встав, я пошел в кабину. Сев за второе кресло, я поприветствовал пилота и показал жестом, что собираюсь делать, он кивнул, мы потянули рычаг управления одновременно, самолет завибрировал, но стал подниматься все выше. Тут и показались скалы, пришлось тянуть изо всех сил, сзади кто-то охнул, но я даже не обернулся, главное было спастись.

Мы смогли, самолет взмыл над скалами и отправился прямиком в небо, я знал, когда стоит начинать выравнивание, чтобы мотор не заглох, пилот поразился моему навыку управления. Я бы мог объяснить, что механик должен знать даже искусство управления, но ведь у меня были практические знания, это было видно, только ведь не расскажешь, что в небе могут быть разные ситуации. Особенно не посвятишь, что на долгих перегонах нужен второй пилот, а не ты, иногда приходиться брать на себя его роль, во время таких полетов очень хорошо учишься, правда, они сейчас под запретом. Благо, объяснять что-либо было некогда, мы выровняли самолет, я обернулся, чтобы посмотреть, кто же меня вытащил, и поблагодарить за спасение, мои глаза встретились с ее глазами. Это была не высокая, плотная девушка, причем она мне кого-то смутно напоминала, но я не успел ничего сказать, поскольку ногой задел за край сиденья и меня скривила боль. Девушка поняла, что что-то случилось, и рванула ко мне, разрезав штанину, она ужаснулась увиденному, нога раздулась, место ушиба посинело, а сбоку красовалась длинная рваная рана. Я даже не почувствовал когда ее получил, но скорее всего это было когда я ползал по пустыни, ища путь обратно к палатке, тогда меня вела паника, и я вполне мог и не заметить одного острого камня в песке. Хотя это мог быть и сам песок, пока я полз, я мог и расцарапать кожу, а из-за боли от ушиба этого и не почувствовать. Я не знал, есть ли на борту вода, но когда увидел, как она тянется к ящику и достает оттуда какой-то пузырек и жгут, я подумал, что она хочет остановить с его помощью кровь, только жгут она протянула мне. Я его взял и посмотрел на нее, она показала на рот, и когда я зажал его между зубами, понял, что, скорее всего, мне предстоит подготовиться к боли, она, конечно, все делала аккуратно, но было жутко больно, пузырек оказался перекисью водорода. Лишь вылив все остатки в рану, она взглянула на меня, мне хватило сил улыбнуться и тут меня вырубило, болевой шок сделал свое дело, я не почувствовал даже как мне забинтовали ногу.

Я очнулся от знакомого звука, который так давно не слышал, мотор урчал, двигатели работали на полную мощность, мы летели над лугами и долинами, скоро должны были показаться первые дома пригорода. Конечно, до них было еще далеко, но мы, по крайней мере, покинули бесплодную долину песка и скалы. Как же я соскучился по самолетам, жужжанию их двигателей, этому невероятному чувству, когда огромная махина взмывает в небо, неся тебя все выше, а ты не веришь, как она вообще находиться так высоко. Самолет, на котором я оказался, был не настолько велик, скорее даже мал, он напоминал вертолет своими размерами, но он же был спасательным, что предусматривает компактность. Я вернулся обратно, ведь мой дом был не на земле, а в небе, именно сюда я всегда стремился и попадал самыми разными способами. Главное, я выбрался из пустыни, я смог обойти все препятствия и избежать ловушек, а ведь их было не мало. Я готов был расцеловать своих спасителей, но не мог даже двинуться, видимо действовал укол, болевой шок весьма неприятная вещь, скорее всего мне вкололи обезболивающее средство. Странно, что я потерял сознание, обычно меня не так просто вырубить, хотя я так переживал из-за бури, а потом из-за самолета, что это внезапное спасение принесло мне покой. Перестав нервничать и стараться найти выход, я просто расслабился, моя нога больше не болела, я был в безопасности. Началось медленное погружение в темноту, голова работала уже не так ясно, мысли путались, шум стал раздражающим, захотелось закрыть глаза, заткнуть уши и погрузиться в царство покоя и тишины. Но стресс от всего пережитого не отпускал меня, заставляя даже во сне видеть пустыню, скалы и разбившиеся о них самолеты.

Я оказался на краю скалы, передо мною лежала пустыня, чуть дальше стояла арка, та самая к которой я направлялся всегда, стремясь выбраться. Этот сон мучил меня постоянно, только менялись детали, если вначале я шел к арке, то попав в оазис, я попал в него и во сне, мне снились все те места, по которым я путешествовал в реальности. Но я же выбрался, почему же сейчас мне снится опять этот кошмар, или я все еще в пустыне, надо проснуться, но сон не отпускал меня из своих цепких объятий. Вот и сейчас я стал спускаться вниз, к арке, стараясь не смотреть назад, ведь там находилось кладбище, которое еще никого не отпускало из своих лап, пока я спускался, я несколько раз зацепился за корень какого-то растения. Но я даже оборачиваться не стал, ведь здесь не было растений, а смотреть, что меня хватало, я не мог, поскольку догадывался, что я там увижу. Наконец-то пустыня, песок, мне только нужно было дойти до арки и все закончится, только дойти, но она все время оказывалась не по ходу моего движения, а чуть в стороне, я никак не мог добраться до нее. Сзади что-то приближалось, но я упорно не оборачивался, я упал, песок окатил меня своими крупинками и обнаружил что-то белое под собой. Я знал, что это и понял, что времени у меня совсем не осталось, но чем быстрее я старался добраться до арки, тем дальше она оказывалась, я уже чувствовал чье-то дыхание за своей спиной и осторожные шаги. Тогда я понял, что проиграл и мне не добраться туда, куда я так стремлюсь, я обернулся, передо мною стоял скелет. Он протягивал свою костлявую руку, чтобы повернуть меня к себе лицом, я закричал и снова упал, песок струился сквозь мои пальцы, оставляя только следы песчинок, я не мог удержать его в руке. От потрясения я проснулся, мотор работал, двигатели мерно покрякивали на своих местах, вроде ничего не изменилось, но я был очень озадачен таким кошмаром и стал бояться, что он приходил ко мне не случайно, я должен был что-то исправить в своей жизни, чтобы он ушел и никогда не возвращался.

Вот только что исправить, я не знал, укол все еще действовал, я опять провалился обратно, в темноту, только на сей раз, она была без сновидений. Я очнулся через несколько часов, уже в больнице, соответственно, я лежал под капельницей с зашитой ногой и неприятным ощущением на языке. Видимо, меня старались покормить, но я есть, совсем не собирался, да и отвык от нормальной еды, поэтому решили поставить капельницу, свою «красивую», порезанную ногу я не видел, поскольку она обрела новое белое убежище в виде гипса. Как только я очнулся, ко мне пришел врач, он очень аккуратно поворачивал мне голову туда и обратно и заглядывал в глаза, видимо проверял реакцию. После этого он отругал меня за то, что я так запустил ногу, ходил несколько дней, облокачиваясь на нее, нет бы, дать ей отдых, я растерялся, почему он говорит о нескольких днях, ведь я повредил ногу всего сутки назад. Вроде я выбрался из временной ловушки, но сейчас было такое чувство, что я еще там. Он осторожно спросил, какую воду я пил, я не понял вопроса, разве может быть что-то от воды, она, конечно, была не свежая, но от этого у меня в пустыне не возникло никаких последствий. Я что-то проговорил про кактусы, он покачал головой и произнес странную фразу, про то, что меня искали, целую неделю, а я ел кактусы и пил весьма странной консистенции воду. Значит, про воду тему вообще лучше не поднимать, я же ее нашел в пещере, подумав, что она сонная, но обычная, земная, значит, я ошибся, она не была такой. Меня огорошила другая новость, почему неделю, ведь я там провел гораздо больше времени, я шел так далеко, мне казалось, что я прошел ни одну пустыню за это время, конечно, если не учитывать год в городе мертвых, то это было от силы дней десять в реальном времени. Хотя мне казалось, что гораздо больше, но подумать обо всем этом я не мог, врач не утихал с вопросами. Так, где же я нашел кактусы, я ответил, что рядом со скалами, но его вопрос, рядом с какими скалами, убил меня окончательно, я сделал вид, что засыпаю, и он ушел. Что же мне теперь делать, я сам не в состоянии отличить сон от реальности, надо определить, что могло происходить на самом деле и именно это и рассказывать. Я сомневался теперь во всем, был ли я в пустыни, как вообще отличить правду от того, что я видел, ведь если я расскажу все, что со мной происходило, меня положат в психушку, ну или, по крайней мере, отстранят от полетов, нужно было придумать что-то очень правдоподобное и срочно.

Я проспал достаточно много, и когда открыл глаза, то увидел над собой серые глаза, моя спасительница решила меня навестить, я обрадовался ей, ведь я мог ее немного расспросить. Чем сразу и занялся, мне было весьма интересно, как меня нашли и она начала рассказывать, как услышали звук передатчика, это произошло, когда их самолет уже был в воздухе, они решили сделать последний облет, поскольку поиски решено было прекратить. Значит, мне повезло, прибор включился вовремя, чтобы я воспользовался этим последним шансом, хорошо, что они решили сделать еще один круг. Это было весьма удивительно, ведь меня искали достаточно долго, но тут она мне сказала еще более странную фразу, про то, что не было видно даже место моего падения, никаких скал, только пустыня. Она очень удивилась, внезапно увидев их в последний момент, когда я за штурвалом поднимал самолет, так вот почему врач спрашивал меня о кактусах и скалах, вблизи которых они растут, теперь я знал, что следовало сказать. Раз скал не было, воду я мог только выкапывать из корней, а на кактусы я набрел вечером, поэтому скалы мне показались, вот, что я потом озвучу врачу. Я спросил о ящике, что носил за собой, ведь ретранслятор мог подавать не только сигналы sos, но и показывать местоположения, она очень растерялась и вытащила какую-то карту, на ней был показан путь, который выдавал ящик. Это было весьма странно, нити были прерывистыми и покрывали достаточно большие расстояния, человек никогда не смог бы так передвигаться, особенно за неделю, про которую мне все твердят. Судя по логики, я был или не человек, или у меня было реактивное средство передвижения, я посоветовал укрупнить масштаб, захватывая и Африку. Огонек в ее глазах блеснул, и она тут же сложила карту, в палату вошел врач, он стал расспрашивать и ее, в отличие от меня она так четко отвечала на все вопросы, я даже постарался запомнить ответы, стремясь потом повторить их при таком же вопросе. Так моя спасительница спасла меня еще один раз, теперь уже от надоедливых и странных вопросов врача, позже я понял, что они мне только казались странными, поскольку ставили в тупик. Я не знал, как отвечать на них, ведь сказать правду я не мог, а придумать что-то не хватило времени, поэтому я молчал. Врача ставили в тупик мои странные раздумья на вполне безобидные вопросы, и он стал искать у меня травму головы, ведь я не могу просто так задумываться над элементарными вещами.