Жизнь поэта. книга 4-я. стр 361-380. продолж. 19 с

-Откуда взлетает самолёт? Из Донецка?
-Стоит под окном общежития. Это специальный, чартерный рейс.
   Капцов так красиво врал, что мы с Лоркой, перестали есть и обе влюблено смотрели на него. Не хватало, чтобы ещё, эта, идиотка Лорка, влюбилась в него! Он, конечно, меня, из-за неё не бросит, но оттрахает, точно!
-Лор, представляешь, продолжал Вано, - во сне всегда тебе делают гадости. Только мы стали выходить, с большим чемоданом, где лежали полтора миллиона долларов, как она сломала каблук, на своих ковбойских сапогах. Нет, эти женщины, безголовые существа. Кто же едет в Буэнос-Айрес, на корриду, в ковбойских сапогах? А ещё она оголила наполовину грудь и выставила пупок, это для того, чтобы все испанские быки любовались ей.
   Мы с Лоркой хохотали так, что нам сделали замечание.
-Я бросил чемодан, подхватил её на руки и понёс к трапу самолёта, а когда, по-пути, нечаянно прикоснулся к её груди, она влепила мне пощёчину.
   Лорка  стала  сползать со  стула  от смеха и залезла рукой в горчичницу.
Здесь уже и Вано стал хохотать. И все вокруг за соседними столами, даже та мымра, что делала нам замечание.
   Отсмеявшись, Вано продолжил:
-Слушай, Лор, - Капцов рассказывал Лорке, так, будто меня совсем тут нет. Это было ещё занимательнее. -Когда самолёт взлетел, эта красавица, в сомбреро с голым пупком, обнаружила, что нет чемодана с деньгами. Она начала орать на меня, как будто я виноват, а я не мог тащить её и её чемодан с полутора миллионами. Тогда она набросилась на пилота и стала приказывать ему снова приземлиться у общежития. А тот упирался и просил поцелуй взамен. Но я вытащил мачете, длинный (часто бо-лее 50 см),  обычно тонкий (до 3 мм)  и  широкий,  особый
361
нож для срезания стеблей тростника, а также для прорубания троп в густых зарослях, и сказал ему, вшивому пилоту, если ты, гад, прикоснёшься к ней, моей милой Розите-Людмиле, то я отрублю тебе яйца, а потом голову. А как бы он потом, без головы повёл самолёт? Он снова посадил самолёт перед входом в общежитие. Я не знал, как быть? Если бежать за чемоданом, то они начнут целоваться?! А если послать Люду, то она может свалить без меня с деньгами. Но я нашёл решение. Взял снова её на руки и понёс к выходу.
-Что ты делаешь, идиот! - завопила она, оставь меня здесь, и иди за деньгами! Но я упорный, как бык на корриде.
   Когда мы подошли к месту, где должен был лежать чемодан с деньгами, его уже там не было. Кто-то спёр. А пилот, видя, что денег нет, взлетел и помахал нам крыльями.
-Видишь, Людочка, сказал я ей, - какую злую шутку может сыграть с человеком судьба. Из-за поломанного каблука, мы не попали на корриду, да ещё остались без денег. И ты знаешь, Лор, что она мне ответила? Нет, это неудобно говорить.
-Скажи, Капцов, скажи!
-А вдруг об этом узнает Грищенко Людмила?
-Я ей не скажу!
-Скажи, Ванечка, скажи, Лорка всё равно сплетница и скажет мне о том, что ты ей сказал!
-Уговорили. Скажу!
-Люда мне сказала, Лор, что она специально  сломала каблук, для того чтобы я её потом всю ночь нёс на руках к ней домой.
-И что ты сделал?
-И я всю ночь нёс её на руках, а она всю дорогу меня обнимала и целовала.
-Сказочник, Капцов, и зачем ты поступил в техникум на строительное отделение? Писал бы сказки для детей.
362
-Лорочка, взрослые больше любят сказки, но только о любви. А о любви лучше не писать сказки, а участвовать в ней самому. Люд, ты прости, что у нас не получилось слетать в Аргентину на корриду!
-Капцов, сегодня ночью я приглашаю тебя к себе в сон. И, попробуй только к нему не подготовиться, тогда тебе несдобровать.
   Мы весёлые и довольные пошли по своим рабочим местам.
-Люд, один раз мы болтали с Кропоткиной Нелкой и она сказала, что Капцов ей нравится и если бы она не была уже замужем, то никому бы его не уступила. Они тогда, в колхозе часто пропадали вечерами, похоже, что он её трахал.
-Мы с ней тоже болтали, и она это же самое говорила мне. И дала бы ему, если бы он был настойчивее. А он к женщинам всегда относится порядочно, хотя кавказец, а те, другие, спекулянты, что оттуда - все нахалы! Он лучше воспитан и начитан.
-Как у тебя с ним? Замуж не собираешься?
-У нас уже был бы медовый месяц, если бы не тот случай, со Славиком.
-Люд, ты что-то темнишь!? У вас уже не медовый месяц, а медовое полугодие.
-Лор, неофициально ведь не считается. Медовый месяц, только после регистрации.
-А я уж подумала, что ты снова хочешь сказать мне, что ты, всё ещё  - целка!
   Вот, дура, опять проболталась. Когда я научусь вначале думать, а потом говорить? Наверно – никогда!
11. декабря. Понедельник.
   Ту, всю неделю, я отработала лаборанткой в первую смену. А сегодня работала во вторую. Меня с работы встречали мама и Алла. В субботу не сказала Вано, чтобы встретил он? Забыла. А сегодня как пришла на смену, сразу нашла Вано, который уже переодевался  и  мы обо  всём договорилась.
363
   Теперь встречать будет он. Мать уже пару раз спрашивала, что он из себя представляет. Пьёт или нет? Для неё главный козырь в жизни – трезвость. Любовь – баловство! Считает она. А для меня любовь – это: страсть и боль, и муки и томление, и ожидание встречи с ним, и трудное время расставания. Нет, мамочка, ты, наверно, не любила папочку, вот, он с горя и пил. Надо, как-то пригласить к нам Вано. Алка будет упираться. Но не ей, же выходить за него замуж. Пошла она к чёрту! Только, вначале, нужно заикнуться мамочке, бросить пробный камень, как она прореагирует? Тогда нам не нужно будет торчать вечерами на морозе. Спокойно будем целоваться в тепле, закрывшись в моей комнате.
   Вечером, когда он провожал меня, болтали между поцелуями. Но время было позднее, и мы разбежались. Я сказала, чтобы он приходил пораньше, так, как я раньше успеваю всё сделать на работе. Сегодня, минут сорок сидела, ждала его. Могли бы это время позажиматься, даже в лаборатории. Вечером я там – одна. Но всё равно, там – рискованно делать что-то серьёзное.
14 декабря. Четверг.
   Сегодня, он немного опоздал.
-Я уже собиралась уходить. Думала ты не придёшь. Ты, что ходил на свидание к девушке? Ой, да от тебя пахнет стойкими женскими духами.
   Мы ещё стояли у дверей лаборатории, и было видно, как краска залила его лицо. Детей и влюблённых легко разоблачить.
-Я ехал в тесном автобусе, и там сильно пахло духами.
-Духи и женские волосы сами по себе не липнут к парням. Пошли, обманщик!
   В этот вечер я не позволила ему целовать себя, и сразу пошла в дом.
   Неделя или чуть больше прошли более менее нормально, но ещё пару раз от него пахло приятными женскими духами. Я злилась, но делала вид, что не замечаю.
364
23 декабря. Суббота.
   Оставался последний выходной перед новым годом.
   В субботу, он, как обычно встретил, хотя, можно было и не приходить, и мы пошли пешком.
-Я хочу познакомить тебя с мамой. Приходи завтра к трём. Угощу тебя вкусной выпечкой. А, сейчас я побежала. Много дел.
-Разве мы не погуляем?
-Завтра, всё может резко изменится в нашей жизни. Мне нужно подготовиться. И тебе тоже.
   Он ушёл. А я начала готовиться к завтрашнему его приходу.
   Разговор, вчера, с матерью у меня был трудным. Я выбрала момент, когда Алки не было дома и, за чаем, сказала матери:
-Мам, я хочу познакомить тебя со своим парнем.
-Что меня с ним знакомить? Я что, не знаю Володьку? Он что вернулся?
-Володька – не мой парень!
-А не с этим ли провожальщиком, с которым вы стоите у калитки, как ты приходишь с работы?
-Да, с ним.
-И что дальше?
-Не знаю? Скорее всего, что выйду за него замуж. Хотела, чтобы ты его увидела.
-Я, сразу говорю, что – против!
-А когда свекрухи и тёщи были за?
-Он – пьющий?
-Мам, сейчас все выпивают. И мы с Алкой - на праздники.
-Как хочешь! А ты с ним уже спала?
-Пока, нет. Но к этому уже всё идёт.
-Что, манда зачесалась?
-Мам, ты же женщина, знаешь по себе, манда начинает чесаться с двенадцати лет. А у современных сучек и раньше. Но мне это не надо. Я хочу  выйти  замуж  за  люби-
365
мого человека.
-Ой, доченька, я тоже выходила за любимого. Но лучше бы я вышла за Ваську, который так меня уговаривал, правда, его убили в первые месяцы войны. Васька – не пил. А отец твой, когда ухаживал за мной, часто был навеселе, а мне, дуре, с ним было хорошо.
-Видишь, сама вышла за того, кто нравился, хоть и выпивал, а меня отговариваешь. А благодаря отцу у тебя такие хорошие девки. Одна даже может получить красный диплом в техникуме. Будет учёной.
-Дай, то Бог!
-Ну, что я приглашу его?
-А когда хочешь пригласить?
-Завтра. Через неделю кончается практика. А через полгода мы заканчиваем техникум. Наш куратор, сказал нам с Вано, что расписанных посылают на один завод и быстрее дают квартиры.
-Он, что грузин или армяшка, имя кавказское?
-Русский, но из Грузии.
-Грузины, вроде не пьяницы, правда – все спекулянты!
-Не все, мама.
-Хорошо, пусть приходит, посмотрю на твоего спекулянта. А как же с Володькой?
-Мам, у нас с Вано, Ваней, может, и ничего не получится. Мы же не собираемся завтра делать свадьбу! И, если поженимся, то тоже без всякой свадьбы.
-Это – не по-людски, без свадьбы.
   Если всё пройдёт нормально, милый Ванечка, тебе придётся потрудиться, чтобы сделать меня женщиной. Неужели мы скоро будем спать вместе, в одной кровати?
   Я закрыл дневник и пошёл в магазин за продуктами. В холодильнике ещё оставалась еда, что привозили накануне Нового Года сёстры, но выпивки не было. И хлеба. А, ведь, праздник ещё не закончился!
   Буду попивать водочку, и читать дневник или  продолжать писать книгу.
366
Времени у меня – полно!
   В универсаме людей было немного.
   Мысли вернули меня в недалёкое прошлое.
   Десяток лет назад, я проходил мимо этого огромного универсама, где толпились сотни людей в очередях, и ликовал. Талоны были на всё: макароны, гречку, сахар, мясо, колбасу и ряд других продуктов. И чтобы купить всё это, нужно было выстоять огромные очереди. За 12 лет, что я помню, в универсаме, 7 человек умерли в очередях. Не выдержало сердце. Продукты я привозил из нашей доблестной столицы - Москвы. А сейчас свободно подходи и бери, что хочешь. Но у людей нет денег. И так плохо! И так – не хорошо!
-Мужчина, что вы так долго стоите на месте? Если нет денег – уходите!
-Забыл, что велела купить жена.
   Я взял колбасу, сыр, чеснок, мандарины, бутылку водки, бутылку коньяка и пару бутылок вина. Мне ещё тогда, в шестидесятые годы, аргентинец, Сантос - говорил, что у нас бутылочное вино – говно! А сейчас были неизвестные марки. Не понравится – вылью.
   Зазвонил телефон.
-Слушаю.
-Почему не добавляешь – Санчо?
-Только ты знаешь меня под этим именем.
-Для каждой любовницы у тебя другое имя?
-Да, двести сорок имён. Уже запутался. Но самая любимая – принцесса Каэтана. Как дела у мужа, Каэтана?
-Надо сплюнуть, чтобы не сглазить. Есть улучшение. Появился аппетит и настроение.
-Это, благодаря тебе. Ты была рядом.
-Скорее тебе. Это ты подал мне эту идею.
-Где ты сейчас?
-В автобусе. На полпути из Казани в Челны.
-Едешь в Лениногорск, к детям?
-В Челны. Переночую, а завтра утром к ним.
367
-Тебе не скучно будет одной?
-Чем нибудь займусь.
-Если появится желание, мои двери открыты. Мольберт, краска и кисти наготове. И холст натянут. Заходи в мастерскую художника Гойи, и он станет писать твой порт-рет.
-На душе будет гадко от мужа и сразу к любовнику.
-Я никогда не был твоим любовником, только другом. Это всё козни глупой придворной знати короля и королевы. Они  распускают о нас нелепые слухи. Я только пишу твой портрет. А придворных надо сжечь на костре инквизиции.
-Ты же уже его написал, мой портрет.
-Но мне хочется ещё и ещё.
-Я подумаю. Ещё пару часов трястись в автобусе.
-Девушка взвесьте килограмм мороженной фасоли в стручках.
-С кем ты разговариваешь?
-Ты многое потеряешь, если не придёшь! Ты ела лобио в стручках?
-Может быть, и ела, не помню.
-Я начну готовить это грузинское блюдо, и, к твоему приезду, успею. Взял вино и коньяк.
-Ты – шантажист.
-А ещё я дам тебе прочитать тетрадку. В ней уже много страниц. Вроде, неплохо получается. Осваиваю ещё одну профессию – писателя.
-Писатель – это не профессия! Состояние души. А ты шантажист - в квадрате!
-А ещё у меня новые стихи для тебя.
-Обо мне?
-И о тебе.
-Ты шантажист - в кубе.
-А ещё я буду тебя гладить и мурлыкать кошечкой, когда ты станешь засыпать.
-Ты  шантажист, шантажист,  шантажист. У  тебя  есть горячая вода?
368
-Есть. Но если вдруг перестанет идти, я нагрею её для тебя и стану носить ладонями кипяток.
-Мне нужно вначале заехать домой на полчаса.
-Хоть на час. Я буду ждать.
-Тогда готовь свой или своё лобио.
   Через два часа я накрыл стол. Окинул его строгим взглядом, всё ли я сделал правильно? Чего же здесь не хватает? Лобио – в духовке. Чтобы не остывало. Торт и шампанское в – холодильнике. Две толстых свечи – в шкафу, но это на её усмотрение. Скорее всего, она не захочет их ставить и зажигать.  А я – не стану настаивать. Вроде, всё приготовлено? Не хватает Гаяза, так мечтающего её увидеть, особенно после того, как я сказал ему, что Дина красивее его Гульки. Обойдётся, хотя, если честно, мне тоже хочется похвастаться перед ним, и показать Дину, как барин показывает другому свою лучшую легавую собаку. Но я – не барин, а Дина – не легавая сучка, а принцесса Каэтана, с которой два великих художника, Гойя и Капцов, писали портреты. Один – маслом, а второй – словесно стихами. И оба портрета – прекрасны!
   Чтобы время бежало быстрее до её прихода, я вновь открыл дневник Людмилы.
-Вань, я, глупый бездушный идиот, сказал он,- стал понимать, почему ты так медленно читаешь меня!?
-Почему?
-Ты продлеваешь удовольствие, как сладкоежка, смакует во рту конфету.
-Да, я не тороплюсь, как бегун спринтер к финишу.
-Ты бежишь, как марафонец и знаешь, что финиш, разочарует тебя, потому что ты проиграл, и первые места уже заняли другие.
-Помолчи! Ты мне мешаешь читать.
24 декабря. Воскресенье.
   Как грустно?! Как глупо всё  получилось?! Не  хочется даже об этом писать.
369
   Но это кусочек моей жизни.
   Он пришёл к трём, как я и приглашала. Без опозданий. В костюме и светлой рубашке. Красивый. Настоящий жених!  Мы были все в сборе. Мама, Алла и я. Торжественный момент. Смотрины. Только не невесты, а – жениха. Невеста была тоже в лучшей одежде из её скромного гардероба. И с пышной причёской, на которую она убила почти три часа. Стол не ломился от яств, но был даже пирог, который испекла мама. А Алка не пожалела свою герань в горшке и принесла в зал. Это был её взнос.
-Мама, это наш однокурсник, Ваня. Это он встречает меня после работы.
-Проходите, проходите! Не стесняйтесь! Любезность так и сочилась из моей мамочки.
Но когда они поравнялись и он (кавказский ишак) прошёл мимо неё, она, видимо, почувствовала от него винный дух и сразу из ангела превратилась в ... мымру. Хоть, и нехорошо так отзываться о матери, но я, из улыбающегося ангелочка с ямочками, тоже сразу стала превращаться в чёрта.
Мать, которая хотела посидеть с нами за столом, пообщаться с будущим зятем, так и не вышла из кухни. Она сразу превратилась в закоренелую тёщу, ненавидящую зятя алкаша.
   Хотя мы, с Аллой, были внешне любезны с ним, у меня в душе всё кипело. Не знаю, как у Аллы? Скорее всего, она вела молчаливый диалог со мной, примерно такого содержания:
-Что, Людка, сучка, утёрлась? Посмотри на этого улыбающегося алкаша! Урода! И ты решила выйти за него замуж и рожать от него детей? Очнись, дура! Открой глаза!
А я молчала, соглашалась с ней, потому что, тоже самое говорила сама себе.
   Мы сидели за столом. Пили чай с пирогом, великолепно приготовленным мамой, для будущего «любимого» зятя, разговаривали.  Но  хорошего,  доброго  разговора – не
370
получалось.
   После чая, чтобы как-то разрядить ситуацию, Вано подошёл к шкафу с книгами и стал их рассматривать, видимо, сравнивая большую библиотеку брата, директора так-сопарка, со скудной нашей, из полсотни книг.
   Вытаскивая книжку, уронил её. Пытаясь поймать, зацепил миниатюрную, красивую статуэтку, которую отец подарил матери, на день рождения, до свадьбы. Она ей до-рожила. Статуэтка упала и разбилась, хорошо, что не при маме, иначе её хватил бы удар.
   Он наклонился и стал подбирать осколки.
-Зачем ты это делаешь?
-Постараюсь собрать и склеить.
-То, что разбилось, уже не склеишь, со злостью сказала я и Алка поняла, что наша с ним любовь, разлетелась на мелкие кусочки, как эта глиняная статуэтка.
-Люд, я принесу веник и подмету.
-Спасибо, Алл.
   Чтобы сгладить неловкость, жених, от которого кроме вина, ещё пахло стойкими женскими духами, предложил нам с Аллой куда-нибудь сходить. Или просто погулять. Погода была отличная. Ветра не было. Шёл снег и за окном кружились красивые крупные снежинки.
   Мы отказались от его предложения.
   У нас всех троих было одно желание – быстрее сбежать друг от друга.
-Провожая его до калитки я, с негодованием спросила:
-Почему ты пришёл пьяный?
-Боялся твоей мамы.
-Ты оставил плохое впечатление о себе, Ванечка.
-До завтра, Люд! Я, как обычно завтра приду тебя встречать.
-Знаешь, пожалуй, не надо! Меня встретят Алла с мамой.
   Когда я вошла, мама вышла из кухни и сказала:
-Люд, твой жених...
371
   Но Алка взяла мать за плечи, развернула и подтолкнула в кухню.
-Мать, заткнись! Поговоришь с ней в другой раз.
   Спасибо Алке, если бы они с матерью стали меня обрабатывать, я не знаю, чтобы с собой сделала. Ушла в свою комнату и села писать дневник. Это второй случай, когда сразу села записывать события по горячим следам. Первый – во втором классе, когда мальчик Миша, (я даже не помню его лица), меня поцеловал, как взрослый, зажал в угол и поцеловал. С третьего класса он исчез. То ли они переехали, то ли его перевели в другую школу. Второй – сегодня. Странно! Но я спокойна. Истерика наступит позже, как у всех баб.
   Говорят, что когда бьётся посуда – к счастью! Но это -на свадьбе. А до свадьбы – плохой признак. Тем более, что это не посуда, а статуэтка, женская фигурка, значит, у нас с ним ничего не получится.
   А не специально ли он выпил, чтобы сразу не понравиться матери? Дура, как же я сразу не догадалась?! Конечно, специально. Он, хамелеон и не хотел на мне жени-ться. Поспорил, укротил, а теперь включил заднюю скорость.
   Все кобели начали убегать от меня, паршивой сучки. Только один он, святой человек Флорин ушёл, не предав меня. Надо поставить ему свечку. Но я, же - неверующая. Неправда! В душе я – верующая. Даже верю во всякие сонники.
Всё к чёртовой матери! Всё! Всё! Всё! Всё! Всё!
ПОШЁЛ ТЫ К ЧЁРТУ!  ИШАК!  ИШАК!  ИШАК!
   Я закрыл дневник и потянулся за бутылкой.
-Вань, а мне дашь понюхать?
-Дневник, ты тоже становишься алкашом, как и я?
-Ты не алкаш, Вань! Алкаши не пишут стихи и книги. И к тебе ходит эта принцесса. Я всё время забываю её имя. Она красивая, почти, как наша Людмила.
372
-Каэтана. Но ты зови её – Дина.
-Это её настоящее имя?
-Настоящее, как она говорила – Ландыш.
-Но это, же цветок?!
-Многие женские имена названы именами цветов. Например: Роза, Камелия, Лилия, Резеда и так далее.
-Но Людмила - самое красивое имя!
-Я знаю. Будешь ещё нюхать?
-Боюсь, опьянею.
-А я выпью ещё рюмку. Каэтана, не спросит, как тогда она, Люда, почему я выпил.
-Вань, дай тогда и мне понюхать.
Мы выпили. Я закусил лимоном, а, дневник, его только понюхал и сразу сморщился.
-Ты будешь дальше читать меня, пока не придёт эта, Каэтана?
-Давай лучше я расскажу тебе дальнейшие события. Я всё равно стану сейчас их вспоминать. Когда вспоминаешь, на душе больнее. А когда говоришь, то боль выплёс-кивается вместе со словами. Ты будешь меня слушать?
-Да, буду! Я даже уже давно хотел попросить тебя, чтобы ты меня читал вслух.
-Тогда слушай!
   Настроение было гадкое. Хотелось ещё «добавить». Но я сдержался. Вечернее время. Делать было нечего, и я пошёл в общежитие пешком. По-пути сочинил несколько стихотворений, чтобы не думать, какой я мерзавец. Только люди расставляют на своём пути мины, а затем сами же, наступают на них. В общежитии, в комнате никого не было. Я записал стихи и стал читать книгу.
   На следующий день после смены, когда подходил к Людмиле, она быстро пошла в другую сторону.
   Больше я к ней не подходил до конца практики.
   Когда я, получив расчёт и документы об окончании  практики, собрал бельё и пошёл сдавать Петровне, то  она
373
спросила:
-Уезжаешь, студентик?
-Да, Петровна.
-Жаль, а мы, с Семёном, хотели пригласить тебя с подружкой, в субботу, на пирог. Раньше не получилось.
-Опоздали. Иногда, поезда уходят даже тогда, когда у тебя на руках билет.
-Понимаю. Практика закончилась.
-Но жизнь продолжается.
-Семён расстроится.
-Петровна, подставь ухо, для секрета.
-Что-то о Семёне? – она побледнела.
-Да. Семён – не Семён! Аргентинский шпион. И кличка у него – Сантос. Передай ему привет от
-Давай ушко, теперь я скажу по секрету. Я знаю об этом. И знаю, что он тебя тоже завербовал, как и меня, и дал тебе кличку – Санчо. Я передам привет Сантосу от Санчо.
   Мы засмеялись.
-А тебе, Петровна, какую кличку он дал?
-Пока оставил эту. Будешь в Горловке – заходи!
   Она отдала мне небольшой чемодан, где лежал один из костюмов, но не тот, чёрный, сшитый из дорого отреза, подаренного Левинсонами, а простенький серый, как и я сам, пара рубашек и пара трусов с майками, да три пары дырявых носков, но чистых. И ещё маленькая фотография Людмилы, которую я спёр в тот, единственный раз, когда был у них.
-Капцов, сказал я себе, если бы твоя тёща знала, какой ты богатый жених и у тебя полный чемодан вещей, она ни за что не выпустила такого жениха.
-Капцов, сказал, как всегда вмешавшийся, Ванька-двойник, если бы твоя теща знала, что ты, кроме того, что пьяница, а ещё и вор, то они тебя не пустили бы на порог.
-Но это, же всего маленькая фотография моей любимой, с косичками, где ей шестнадцать лет.
374
   Что стало дальше с аргентинцем, амиго Сантосом – я не знаю. Вот так закончилась моя история с практикой.
-Все истории, когда-нибудь заканчиваются! – сказал дневник и тяжело, устало - вздохнул.
-Я уже у подъезда, открывай дверь.
-Если бы ты не появилась ещё пять минут, я съел бы всё лобио.
-Разогревай, я сама хочу жрать, как волчица.
-Всё разогрето. Ставлю на стол.
   Она вошла, и комната сразу наполнилась солнцем, хотя уже было четыре часа дня. Самые короткие и нудные зимние дни.
-Мой любимый цветок на столе. Где ты взял бегонию?
-Он называется – бегония? Не знал. У нас такие цветы на каждом углу в совхозе. Большие, яркие красивые и у нас, как ни странно, многие так и зовут их розами. И я тоже всё время считал, что это разновидность розы. Купил в подземном переходе.
-Ты не разбираешься в цветах? Поэт должен знать все цветы, как свои пять пальцев. Иначе, какой же ты поэт?
-А я и разбираюсь. Ты любишь, бегонию?
-Это мой любимый цветок.
-И - мой, после сирени. Потому, что я вырастал среди этих цветов. Я, поэтому, и купил его, что он напомнил мне детство и юность, а не потому, что он твой любимый. Но теперь я знаю об этом и отныне он для меня не роза, как я называл его в детстве и не бегония, а принцесса.
-Почему принцесса?
-Потому, что ты принцесса.
-А завтра тебе понравиться другая шлюшка, и ты назовёшь бегонию – васильком или резедой.
-Конечно, у поэтов свои взгляды на цветы и женщин. И не называй больше себя шлюшкой!
-А я, разве не шлюшка? От мужа и сразу к любовнику.
Сумасшедший, ты стёр мою помаду своими губами.
375
-Как тебе наш стол?
-Великолепен.
-А мне, кажется, чего-то не хватает.
-Здесь даже лишнее. И вино, и шампанское и коньяк.
-А свечи здесь смотрелись бы?
-Ещё как? Только зачем говорить, о том, чего нет.
-Есть, вот они. Но я без тебя не хотел их ставить. Их зажигают только влюблённые.
-А мы, разве не влюблённые?
-Ты в меня влюбилась?
-Женщина всегда в кого-нибудь влюблена. Если бы ты мне не нравился, я к тебе бы не пришла.
-У нас, в совхозе, выпекал хлеб грек Ставро. Его на войне ранило или контузило и у него было перекошено лицо, как у Квазимодо, из фильма «Собор парижской бого-матери». Этот Ставро ни кому не нравился в совхозе, как мужчина, но люди, в основном женщины, все бегали в пекарню покупать у него хлеб. Я уверен, что ты в жизни не ела такой вкусный хлеб. Почему ты улыбаешься?
-Ты же не грек – Ставро, и не квазимодо с горбом. Ты мой самый лучший поэт.
-Это потому, что ты хочешь жрать. А наешься и запоёшь по иному.
-Можешь говорить ещё сколько угодно гадостей, но я всё равно не разозлюсь и не уйду и ночью буду спать, обняв тебя. У тебя есть спички?
-На этот раз - есть.
-Неси! Зажжём свечи.
-Разве их зажигают сразу?
-В конце будет неинтересно.
-Тогда я открываю шампанское. С Новым Годом, принцесса!
-С Новым Годом, поэт!
-Нормальные люди не закусывают шампанское грузинским блюдом – лобио, который или которое – восхитительно!
376
-Лобио – оно. Среднего рода. А ты не нормальный человек, а – принцесса и тебе должно быть на всё наплевать, кто и что о тебе подумает, даже король с королевой.
-У меня есть предложение. Бросай работу, свои стихи и прозу, давай откроем ресторан грузинских блюд, где ты будешь шеф-поваром, а я – посудомойкой.
-Поэт никогда не позволит, чтобы его принцесса была посудомойкой!
-Спасибо, что ты позвал меня! Сидела бы сейчас дома, уткнувшись в телевизор.
-Ты думаешь, я пригласил тебя к себе, чтобы ты не скучала? Что ты глядишь так удивлённо?
-Чтобы затащить меня в постель.
-Нет, милая принцесса! Я – эгоист! И пригласил тебя, чтобы не скучать самому. Чтобы скучать, если нам станет грустно, не по одному, а вместе. За это нужно выпить.
-С тобой, иногда бывает грустно, когда ты разбередишь душу хорошим стихом, но скучно никогда не бывает. А ты, знаешь, я к тебе начинаю привязываться, как ком-натная собачка, подобранная на улице, к новой хозяйке. И знаешь, когда выехала из Казани, всё ждала и ждала твоего звонка, что ты позвонишь и пригласишь к себе. А ты никак не хотел  звонить, и тогда позвонила я. А у тебя, видимо, в это время была другая: принцесса или простолюдинка – маха.
-А я в это время ходил по квартире, а, иногда, даже бегал, ловил красивые слова, чтобы вначале превратить их в рифмы, а, затем в стих о тебе, нет, даже о нас.
-Прочти, я хочу послушать.
-Вот, дурак, зачем я сболтнул!?
-У тебя нет стихотворения! Ты соврал, а я тебя разоблачила.
-Я хотел прочитать это стихотворение, в постели, когда мы были бы обнажёнными. Зачем ты сбрасываешь всё с себя.
-Обнажёнными можно сидеть и за столом.
377
-Ты замёрзнешь!
-Ты – согреешь! Раздевайся и ты и читай стихотворение.
-Тогда давай выпьем! В Новом Году, в Новом Веке, обнажёнными за столом, да ещё при свечах, мы не пили.
-Давай, а потом ты прочтёшь своё стихотворение.
-Тогда, на брудершафт.
-Согласна.
   Мы выпили, соблюли законы брудершафта – поцеловаться, и я начал читать стихотворение, которое у меня было написано давно, в той далёкой юности, когда у нас с Людмилой была самая светлая полоса, почти медовый месяц. Это стихотворение я хотел прочитать в первую ночь близости, в постели, когда мы будем лежать обнажёнными. Но не получилось. Такой ночи у нас не было. Я нашёл это стихотворение, отшлифовал, как мог и хотел осуществить давнюю мечту детства, представляя её, принцессу Каэтану – Людой, но тоже не получилось. Ничего, первый раз прочту за столом, а второй раз – в постели. Но уже такого эффекта не будет. Сучка Фортуна так и ставит мне палки в колёса моей жизненной телеги – кавказской арбы. 
Ты, как Ангел прилетела,
Сразу в плен меня взяла,
378
Обнажила своё тело,
Но потрогать – не дала.
Я душою сразу сдался,
Твоё тело захотел,
Вмиг душой тебе продался,
Захотел сплетенья тел,
Но не Ангел ты! Из Ада,
Страсти выплеснула все,
Эти страсти – мне награда,
Без ума от них! Совсем.
Все гормоны взбунтовались,
Чувства все переплелись,
Мы с тобою целовались,
В страсти мы с тобой слились.
Страсть кипит. Тела, как кратер,
Лаву гонят изнутри,
Углубим мы наш фарватер,
Вдаль с надеждою смотри.
Не из Ада ты! Из Рая!
Расцветает наш Эдем.
Ты – нагая, но святая,
Двое нас – уже тандем.
Коль в любви одной – мы пара?!
В лодке – вместе мы гребём?!
Нам уже дворец – хибара,
И тепло уютно в нём.
В страсти мы. Мы страсть смакуем.
Нега ждёт нас впереди,
Ненасытны мы – ликуем.
Хочешь, сердце укради!
А глаза, кусочек сини,
Неба сини и воды,
Спрячу я в песках пустыни,
Из них вырастут цветы.
И фиалки и ирисы
Гиацинт и василёк
379
Серебристые нарциссы,
С синим цветом стебелёк.
Тел - безумства, их сплетенье,
Для влюбленных – малый срок,
Душ ликующих – смятенье,
Не влюблённым – лишь урок.
                * * *
-Красиво, хоть это стихотворение и не обо мне и не о тебе. Вернее, о тебе и о ней, твоей Людмиле.
-Почему ты так решила?
-Сердце не обманешь. Но я всё равно рада, что ты его написал и прочитал, якобы посвящая мне. Значит, я являюсь стимулом, толчком для твоего творчества. У каждого Петрарки должна быть своя Лаура, а у каждого Пушкина своя няня, чтобы вдохновлять. Что ты уставился мне туда? Давно не видел женскую красоту между ног?
-Отблески свечки играют на твоих бёдрах, словно чёртики, которые хотят тебя соблазнить и проникнуть в твою пещерку.
-Это не чёртики, это ты хочешь меня соблазнить. Так давай соблазняй! Я готова. Но только не здесь за столом, а в постели, а затем, когда я стану утомленной, ты ещё раз прочтёшь мне стихотворение. Бери бокалы и вино, а я понесу свечи.
   Потом, утомленная, она попросила ещё раз прочитать это стихотворение.
-Мне такое ты не смог бы написать. Потому, что любишь её до сих пор. Даже сейчас твоя рука лежит на моей груди, а ты думаешь, что на её. Убери руку.
-И не подумаю.
   Она быстро повернулась ко мне и, обняв меня и, улыбаясь, сказала:
-Вот же я идиотка! Неужели я тебя приревновала? Это добром не кончится, возьму и перееду к тебе.
-С детьми? И они будут называть меня папочка?
-Действительно я свихнулась.
380
Продолжение 19 следует.

На Стиху. ру - ежедневно публикуются мои стихи.
Порою мне хочется публиковать старые, написанные
раньше. Но ежедневно рождается по три-четыре новых,
которые ещё не оформлены, как книга.

мой сайт:
www.kapczov-stihi.ru