365 столкновений. 28 февраля 2016 года

Возращаться в школу после того, как я не была там две недели, слишком тяжело. Это хуже, чем возращаться туда после летних и зимних каникул. Во время каникул все ведь отдыхают. И я, считай, законно пропускаю школу. А когда все учатся, а я просто валяюсь на кровати, зная, сколько потом материала мне придется понять, чтобы догнать одноклассников по программе, то и болеть не хочется. В детстве, конечно, хотелось. Я тогда не думала о том, что то, что я пропустила за две недели, потом придется два месяца учить. Болеть в детстве всегда было весело.
Именно поэтому подняться с кровати утром 28 февраля становится самой тяжелой задачей за весь день. Когда будильник звенит в шесть утра, то я с раздражением переключаю его на шесть тридцать и продолжаю спать. Вообще-то, я всегда так делаю, но почему-то именно в сегодняшний день решила об этом упомянуть.
Вставать, короче, не хотелось. Только когда мама поднялась ко мне и довольно громко постучала три раза, я поняла, что как бы я не переводила будильник, вставать придется. Поэтому я крикнула дежурную фразу о том, что да-да, я уже встаю, но все равно уткнулась в подушку лицом. На одну минуточку, чтобы прийти в себя. А очнулась тогда, когда поняла, что засыпаю. Нет, Лота, сегодня ты не должна опоздать в школу.
Я открываю шкаф, зная, что выбора в одежде у меня нет... Паскудные школьные формы. Лично моя мне, например, большевата. Не понимаю, почему мы не можем заказать их сами для себя у своего портного. Нет же, мы даем свои размеры учителям, они директору, а тогда уже директор заказывает школьные формы на всех. Лучше бы их не было вообще. Но мы же гимназия. Мы должны соответствовать этому гордому званию нашей школы. Ученики гимназии обязаны носить школьную форму. Девочки юбочку до колен, мальчики пиджачки.
За время болезни я похудела, поэтому форма стала еще больше. Юбка спадает с талии, на которой она должна держаться, до бедер. Я пытаюсь ее как-то заколоть булавкой, но ничего не получается, и я бешусь. Лучше бы разорвала эту юбку и надела джинсы. Но нет же, дресс-код, в котором даже пиджак висит на мне хуже, чем на вешалке. Хорошо, что хотя бы блузку мы имеем право выбирать сами. Это единственное, что мне идет из всей школьной формы и что мне все время приходится прятать за пиджаком из-за черного лифчика, который я все время забываю переодеть.
Перед школой я не завтракаю. Я почти никогда этого не делаю, мой организм к этому уже привык и больше не принимает еду, если я пытаюсь ее впихнуть в себя с утра. Мама говорит, что это вредно для здоровья. Что ей «стоило бы следить за тем, что и когда я ем», а раньше она «выпускала эту воспитательную мелочь из виду».
- Сама виновата, что вечера проводишь на работе, - отвечаю ей и быстро ухожу с кухни, чтобы не слышать, что она ответит. Мы с ней обсуждали это так часто, что это уже заезжанная фраза.
Папа, который согласился меня сегодня подвезти, спрашивает, где я так долго была.
- Создавала конфликт мирового масштаба.
Этой фразой я имею ввиду то, что когда мама вернется вечером с работы, она обязательно зайдет ко мне в комнату и начнет говорить о том, что она не виновата, что ее работа занимает так много времени. И остальная ерунда, которая повторяется раз за разом. Я ее фразы уже наизусть выучила.
В школе все меня встречают радостно. Ну да, конечно. Будто я верю их улыбкам. Думаю, за спиной они уже разобрали меня на составные части и пообсуждали каждую. Вы видели, в чем сегодня она пришла? Интересно, она специально заболела, чтобы не ходить в школу? Такова сущность современного подростка. Если ты не выставляешь свою жизнь напоказ, не рассказываешь все до последних мелочей в твиттере или за обеденным столом, то это сделают за тебя. И неважно, какую историю тебе создадут. Даже неважно, соответствует ли она твоей сущности как таковой.
- О да, я думал, ты не вернешься. Подохла там под горами салфеток, - милей всех меня встречает Эрик.
Зато искренне. Сразу же, как Томас и Эрик видят меня, то направляются ко мне с распротертыми объятиями. И я не обижаюсь на них за то, что они могут сказать обидные вещи. Что же можно с них взять? Как бы я не хотела, я бы не смогла их изменить.
Их крепкие объятия способны раздавить меня. Я молчу о том, чтобы они меня обнимали чуть слабее, а не так, будто мы не виделись несколько лет. На самом деле, почти каждый день второй недели они навещали меня, и мы подолгу болтали у меня в комнате. Они не боялись, что заразятся. А моя мама их ругала, чтобы они надевали хотя бы марлевые повязки, или она сама за шиворот выгонит их из моей комнаты.
- Ну что, подруга, я надеюсь, ты отоспалась за две недели.
Ну да, конечно. Я промолчу про то, что спать из-за насморка было невозможно, а непрерывное чихание дополняло картину. Конечно же, для них болезнь представлялась как отдых от школы.
- А мы вовсе не скучали, - говори Томас.
Он в своем репертуаре. Я не удивлена. Только смеюсь, понимая, что это наглая ложь. Куда же они без меня? Даже если они весь день не будут обращать на меня внимания, я буду знать, насколько им хочется. Вот она - настоящая дружба. Ее не скроешь за ссорами или обидной фразой, которая для меня вовсе не обидная. Я-то знаю, что на самом деле они скучали.
В классе я сажусь, как всегда, на первой парте. Зная про нашу дружбу, учителя давно рассадили нас подальше друг от друга. Это не мешает нам общаться во время урока, но этого мы стараемся избежать. Для нас всех важна отметка, которую мы получим в конце каждого года, а потом отметка, которую мы увидим в аттестате. Если бы мы общались на уроке всегда, когда нам этого хочется, мы давно бы отстали по всем предметам, которые мы посещаем вместе. Именно поэтому на биологии, на которую я хожу без Томаса и Эрика, у меня лучшая оценка.
Когда урок кончается, я выхожу из класса и подхожу к пацанам. Они о чем-то болтают в стороне, а я повисаю на них обоих, обняв за шеи.
- Как же я по вам соскучилась. В этой обстановке. Ваше присутствие в моей комнате меня утомляет.
Они смеются. Смех обоих невозможно отличить друг от друга