Во избежание затоплений

1.
Она надела капюшон своей черной кофты и, потянув за белые шнурки, в одно мгновенье превратилась во что-то бесформенное и непривычное. Держась за них, она покачивалась бедрами из стороны в сторону под музыку, исходящую из окна её же кухни; смеющиеся глаза не отпускали мои ни на секунду. Я много говорил, стараясь выиграть драгоценное внимание у нетерпеливо ждущей двери, и, кажется, делал успехи.
Когда музыка вдруг остановилась, она перестала покачиваться, а я замолчал. На мгновенье я вспомнил, что сейчас именно тот летний вечер, о котором я всегда мечтаю ранней весной. Ощутил тревогу. В этот момент по радио зашептал диктор:
- О погоде: если мы сегодня будем вести себя тихо, то до ужаса мрачные тучи, которые прямо сейчас обволакивают небо, благополучно проплывут мимо и ливнем не разразятся.
Я заметил мальчишку лет семи, который осторожно выглядывал из переулка, и указал на него взглядом. Он внимательно осмотрел тихую улицу и, не увидав никого кроме нас, с улыбкой обернулся и сделал зазывающий жест. Через мгновенье с визгом и громким смехом из ниоткуда вылетели еще шесть ребят и, широко размахивая руками, дети побежали в сторону центральной площади. Несколько встревоженных женщин и стариков вышли на свои крохотные балкончики, чтобы узнать причины шума.
Мне на плечо упала тяжелая капля. Начался дождь, сразу же похолодало. Теперь она сняла свою черную кофту и с восторгом и удовольствием запрыгала под смех диктора и громко заигравшую музыку.
2.
Я рассматривал больничный двор, приоткрыв голубую неприятную занавеску: в ямах разбитых тротуарных дорожек собиралась вода безостановочно льющего уже второй день дождя. Когда тощая врач вышла, я обернулся и увидел лохматого и сильно за последние недели потускневшего парня, лежащего на боку, закрыв лицо руками. Но через несколько секунд он, мельком глянув на меня, перевернулся на спину, сцепил пальцы на животе и притворно бодро заговорил:
- Мне в детстве очень часто снился один сон…
Я сел в потрепанное кресло и постарался запрятать свою жалость как можно глубже.
- В нем родители дарят мне такой олдскульный пленочный фотоаппарат на День Рождения, хотя я мечтал о велосипеде. Вот прямо, как у тебя было. Помнишь?.. В общем, во сне я без энтузиазма беру новую игрушку и иду в город, чтобы пофотографировать. Но делаю всего одну фотографию и возвращаюсь домой.
Дома отец сразу проявляет снимок и отдает его мне. И я вижу на фотографии силуэт мальчика, сгорбившегося на ведущей в подвал лестнице. Он сидит, обняв колени, и выглядит как маленький беззащитный комочек в страшном мире… Я беру её, вешаю на иголочку напротив своей кровати и ложусь под одеяло. И вдруг замечаю, что мальчик на снимке шевелится, - мой друг повернулся ко мне, опершись на локоть.
 - Я с силой начинаю тереть глаза кулаками, а когда убираю руки от лица, то существо со стены уже стоит передо мной в комнате. На снимке на его месте – пустота. Мальчик такой еще, знаешь… полностью чёрный, он остался силуэтом, но контур его тела кажется постоянно двигающимся, размытым. А глаза живые, человеческие. Он улыбается взглядом и садится у меня в ногах. Я хочу закричать, но горло закрылось и губы не разжимаются. Я пробую пошевелиться и не могу. Теперь словно я стал снимком, навсегда застывшим в одном положении. Мальчик достает из кармана колоду карт, старых и с иероглифами на рубашке. Снимает три штуки и раскладывает передо мной, - трижды хлопнув ладонью по постели, он снова бухнулся на спину.
- Я до сих пор помню каждую… На них были изображены крыса, лиса, пожирающая птицу, кладбище, гробы черные в огне и все такое. И знаешь, мальчик очень расстраивается, когда видит это. Вдруг, ему словно приходит в голову какая-то идея, он прикладывает палец к губам, а затем медленно проводит рукой по картам. И рисунок на них меняется. На первой карте, вместо крысы, появляется приоткрытая раковина с серебряной жемчужиной. На второй – дом с верандой и цветущим садом. А на третьей – светящийся изнутри человек.
Тогда, уже довольный, мальчик убирает карты в карман и запрыгивает обратно на фотографию… а я просыпаюсь.
Я попытался заглянуть в глаза своему другу, но его внимание остановилось на треснувшей стеклянной вставке старой двери. Через несколько секунд он продолжил:
 - И такой сон много раз. Бывало, что он снился мне неделями, и каждую ночь мальчик снова и снова заново менял плохие карты на хорошие…
Мой друг перевернулся на бок, свернулся калачиком и с мольбой посмотрел мне в душу. Затем также - на белые стены и неприятные занавески.
Я быстро осмотрел палату и притянул к себе ноги, поставив на кресло грязные кроссовки в порванных бахилах.
- Я не совсем пони..., - он протянул мне старую карту с иероглифами на рубашке и ответил на мой незаконченный вопрос и недоуменный взгляд:
- Вчера мне подсунули под дверь.
Я перевернул карту и на ней было кладбище. Ветер с силой ударил в окно, и мы оба услышали, как дождь всплесками бьется о мутные стекла.
В первую секунду у меня по спине пробежал холодок, а голова немного закружилась, но уже во вторую я почти вскочил, чтобы пойти и жестоко наказать того, кто решил так нехорошо шутить над моим другом. Но кто мог знать? И зачем кому-то это делать… Я растерялся и глубоко вздохнул:
- И что всё это может значить?
Он протянул руку за картой, и я заметил, что кожа у него как фарфоровая разбита маленькими трещинками.
- Понимаешь, - начал он, положив кладбище под подушку, - меня больше волнует не что судьба предвещает – здесь все очевидно, по-моему, - я нервно дернулся и начал пальцем растягивать дырки в бахилах, - а то, почему мальчик столько раз пытался изменить её, но у него так и не получилось.
В эту секунду в дверь постучались, и вошла девушка моего друга, а я нехотя обратил внимание, что выражение лица словно он уже умер систематично сопровождает её при каждом посещении этой палаты.
Уже на пороге я обернулся на оклик:
- Возьми там, - он указал на свой портфель, - тетрадку моего дедушки. Тебе понравится, ты любишь подобное. Мама недавно нашла, - он улыбнулся, а его девушка облачила его протянутую руку в свои всегда влажные ладони и с раздражением проводила меня взглядом до двери.
3.
Мы сидели в разноцветной беседке на детской площадке; дождь успокаивающе стучал по крыше, а капли холодными щипками попадали на наши спину и руки. Но мы не обращали на них никакого внимания, потому что с интересом разглядывали записи дедушки моего друга, разложенные на её коленях.
Большая часть дневника оказалась испорчена: многие листы были неаккуратно вырваны, остальные же перечеркнуты так, что нельзя прочесть. Но несколько страниц в разных частях тетрадки остались нетронутыми, и к каждой из них дедушка моего друга прикрепил по иллюстрации, подписанной той же датой, что и сама запись. Предположительно, автору дневника было лет двадцать, когда он его вел. Удивительно, что тетрадка прошла через столько лет и не затерялась…
Она нежно коснулась одного из рисунков и сказала, что рисовал его не мужчина, а женщина. Я удивленно спросил, почему она так решила, а она указала на текст, к которому иллюстрация была приложена. Начинался он отрывком из стихотворения Блока, судя по всему, писавшимся наизусть:
«…Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла…

Как мне забыть тебя так, как ты меня забыла?..»
Писаный углем портрет молодого мужчины с грустными глазами ржавой скрепкой был присоединен к этим словам.
Когда я дочитал, она объяснила мне, что это рисунок той девушки, которая ушла тогда от автора дневника. Она рисовала его в день, когда он был полностью уверен, что забыт. Поэтому они теперь скреплены.
Я с недоверчивой улыбкой взглянул на неё, что ей очень не понравилось. Она указала мне на одинаковые даты, подписанные под рисунком и над записью в дневнике: манера написания цифры «2» была различна. На мой вопрос, откуда она знает, как выглядит дедушка моего друга, она прошептала: «Я просто чувствую».
4.
Новость о том, что он умер, как мокрая футболка противно облепила меня, но только изнутри. Я снял неприятно отяжелевшую одежду и залез под зимнее одеяло, но лёд, покрывающий душу в такие моменты, не слушается законов физики и не тает до момента, определенного кем-то другим. Я спрятался в жаркой обволакивающей темноте своего дивана, рассчитывая хотя бы на небольшой срок оттянуть осознание произошедшего, но опять же внешние события решили, что я недостаточно замерз и промок, что я могу выдержать ещё.
Девушка моего друга была с ним в тот самый момент, а после – исчезла, чем взволновала весь наш маленький городок, который и разбудил меня совсем не своевременно. Если честно, на нее мне было глубоко наплевать: всё равно она не решилась бы сделать что-либо лишнее с собой. Но я не имел чисто физической возможности сопротивляться, да и к тому же догадывался, где девушка моего друга может быть, поэтому согласился на предложение её мамы найти её и «поговорить», потому что «я лучше всех сейчас понимаю, что она чувствует».
- Ты видел трещинки по его телу? – продолжая нервирующе помешивать остывший невкусный кофе, заговорила девушка, спустя двадцать минут тяжелого и словно театрального молчания в пустой потрепанной кафешке, которая только для нее одной осталась знаковым местом. – Он разбился, разбился на тысячу осколков…
Я понятия не имел, что она имела ввиду, но закивал, уставшими глазами следя за безостановочными круговыми движениями грязной ложки.
- Я сказала ему: ты не имеешь права оставлять меня, ты не можешь уйти от меня, как ты смеешь оставить меня одну… Он сказал… он отрицательно покачал головой, улыбнулся и закрыл глаза… а трещинки стали кроиться на все более мелкие… И… и всё, - девушка громко всхлипнула, - почему именно после этих слов? Зачем он так поступил со мной?
Я вздрогнул и под кожей у меня пробежало понимание, понимание не головой, а настоящее. У меня с глаз словно сошла пелена и, судя по испуганному выражению её лица и остановившейся ложке, со стороны мой взгляд также посуровел. Я увидел причину… причину всего. И она была вовсе не в девушке, мои внутренние гнев и обида к ней мгновенно испарились. Я кинул на стол деньги и выбежал на улицу, где меня обдало дождем и свежим, по-новому воспринимавшимся, воздухом.
5.
Я примчался к её дому, и она пустила меня, запыхавшегося, в теплый темный подъезд. Мы присели на подоконник рядом с пышным зеленым горшочным цветком, и от создавшегося уюта мне сразу стало легче.
Я спросил у нее, почему судьба всё-таки развела дедушку моего друга и его возлюбленную и не позволила им построить жизнь в любви и согласии, ведь каждый из них испытывал глубокое и искреннее чувство?
Она задумчиво провела пальцем по запотевшему стеклу и ответила, что любовь этих двух людей, видимо, стала болезненной. Что судя по его записям и её рисункам, которые специально соединились слишком поздно, их чувства перешли за грань допустимого. Она внимательно посмотрела мне в глаза и продолжила: если бы они остались вместе ещё на какое-то время, то намертво привязались бы к друг другу и расставание стало бы непосильным для каждого. А в жизни всё невечное… хрупкое, нельзя же любить что-либо чрезмерно, в любой момент нужно уметь отдать или отпустить.
«Или отберут», - добавил я.
«Или отберут», - подтвердила она. «А дождь закончился».
Я повернулся к окну, и действительно тучи расступились, и впервые за три дня показалось небо. Отодвинув цветок, я открыл окно, и мы вместе высунулись подышать.
Целая толпа детей выбежала на улицу, и они со смехом и криком запрыгали по лужам. Их родители строго ругали их из окон, но никто из ребят не обращал на это особого внимания. Откуда-то заиграла знакомая песня, и она стала тихонечко ей подпевать.
Конец.