Как меня убивали

     Мы никогда в былые времена не делили друг друга по национальности. Мой родной Оренбург по-настоящему многонационален, их более ста, национальностей. Татары, казахи, чуваши, башкиры, евреи, даже немцы (в былые советские времена их сюда эвакуировали и они жили в крайней бедности), украинцы, таджики, туркмены, узбеки и многие, многие другие. Со всеми жили дружно. В школе играли и учились вместе, никаких проблем не возникало, даже в мыслях.
     Правда, людей других, нерусских национальностей называли - нацмены. Я долго не понимала, что это значит. Одну такую «нацменку», не знаю точно ее национальной принадлежности, в 9 – м классе выдали замуж и среди учебного года, по-моему, даже с урока забрали. Она, кажется, всплакнула. Но это их южные обычаи.
Последнее мое посещение родного города еще раз подтвердило, к счастью, сохранение прежних традиций. Так, в городской библиотеке, празднуя День города, особо отметили эту межнациональную дружбу и искреннюю привязанность. Выступали разные люди, пели, плясали, каждый по-своему и взволнованно выступали. Трогательно до слез.
     Как бы в подтверждение этой истины о дружбе, в Оренбурге, одном из немногих (4-х) городов России построена «Национальная деревня». В хорошем месте, недалеко от центра с фонтаном, цветниками и аллеей - галерея ресторанов-музеев: украинцев – хата с соломенной крышей, башкиров с ульями и национальными постройками, татаров со скульптурами в садике, казахов с юртами, а внутри, все, как у людей, снимаешь обувь, возлегаешь на коврах и диванчиках и вкушаешь бишбармак; немецкий видела, русский, конечно, и другие. В Москве разжигают рознь. Это сверху. Столь длинное размышление предваряет совсем маленький смешной случай на национальной почве.
     Но я чуть не пострадала всерьез.
Года три назад я возвращалась со своего дачного участка, расположенного в Покровке под Москвой. Шагаю, радостная, по дороге, кстати, многолюдной, уже подхожу к станции. Вдруг мне наперерез от магазина двинулся некто – высокий, можно сказать, огромный молодой человек с двумя бутылками водки в обеих руках, пьяный в дрыбыдан. Целенаправленно шагает ко мне и останавливает собою.
    – Я, – говорит, – черносотенец, а ты – еврейка, и мы таких будем убивать.
Я, аж, оторопела от такого заявления. Челюсть, что называется, отвисла. Но дар речи не потеряла. Смотрю – морда красная, лоснится, а кудри русые вьются до бровей. Хорош парень! Говорю:
    – Как это, убивать? А если я не еврейка?
    – Да ты что, посмотри! Сразу видно, кто ты!
Пошла другим путем.
    – Я, вообще-то, Петрова.
    – Ну, это ерунда! Все меняют фамилии. А ты на себя-то взгляни – чистая еврейка!. –  И потрясает бутылками.
    – Слушайте, – говорю, – но если даже я еврейка, то что, сразу убивать? А вот, глядите, бабочка летает, жучок ползет какой, муравей кусучий – тоже убивать? Ведь все Божьи создания!
    – Нет, вы что-то не о том, мы евреев будем убивать.
Я говорю, ну, вроде, жалко, они же тоже люди и я еще, может, не еврейка… В общем, в таком духе я ему лапшу на уши вешала еще пару минут, Дарвина вспомнила. Тут уж электричка подходит.
      «Черносотенец» говорит, мол, постойте, еще поговорим, с вами так интересно. Это что было-то!? На улице, средь бела дня чуть не убили за предполагаемую национальность. Конечно, я могла бы его сразу, что называется, послать, но как-то не хотелось, да я и не умею.
Слушайте, что было дальше. Села в электричку, а внутри меня беспокойство гложет: еврейка я или не еврейка? Перебираю черты характера. А ведь кое-какие – это, точно, еврейские. Если мне что нужно, я лезу, пока не получу (по носу, иногда). И бесцеремонная, бываю. Еврейство это или русские тоже такие козлы случаются? Это нечто было – не дорога, а сплошной самоанализ.
       Мало того. Я, как пришла, и бегом к зеркалу, черты национальные высматривать. Ой, кое–что есть, нос чуть продолговатый, а в детстве говорили курносый. Лицо овальное. Глаза близко расположены и какие-то шальные. Посмотрели бы вы на себя после столь мощных угроз в виде двух бутылей водки в руках огромного кудрявого раздолбая.
      Так этот вопрос я для себя и не решила: есть за, но есть и против. Так кто я? Вот он вопрос ксенофобии. Не дай, Бог, если возникнет всерьез. А в России все к этому идет.