Люди и твари - часть вторая - главы 14-18

14

        На пятый день Людмила увидела, как Роэт стоял возле окна и смотрел на улицу. И когда Свижий привез продукты, она передала через него Семенюку известие о том, что больной начинает ходить. Семенюк отреагировал довольно быстро. Через несколько часов приехали Захар Пончик, Владимир Шевчук и Тарас Посипака, вооруженные обрезами, и с ними Кузнец.
        Когда они вошли в комнату, у Роэта сильно забилось сердце. «Неужели опять будут бить?» - запаниковал он. Мужики остановились у порога, исподлобья рассматривая Роэта, и держа руки на обрезах.
        А Кузнец, тем временем, с невозмутимым видом принялся за дело. В руках у него был мешок, из которого он сначала достал увесистый молот, а потом, немного порывшись, вытащил большую скобу и длинную цепь. После этого, он подошел к стене, примыкавшей к кровати, и начал что-то на ней высматривать. Наконец-то, он выбрал место между бревнами. Скобу он просунул через последнее звено цепи. Затем приложил скобу к бревнам и начал забивать её молотом. Изба наполнилась грохотом и задрожала от ударов.
        Роэт смотрел то на мужиков, то на Кузнеца. Он решительно не понимал, что происходит. Но одно ему было понятно – ничего хорошего для него эти приготовления не обещали.
        Кузнец бил без передышки, и вскоре скоба была вбита ровно настолько, чтобы выйти на улицу. Кузнец, с удовлетворением, осмотрел её, подергал своей могучей ручищей, и вышел на улицу. Через минуту послышались еще десяток ударов. Это кузнец загнул концы скобы с обратной стороны.
        Вернувшись в комнату, он отыскал другой конец цепи, на котором был прикреплен металлический хомут. Взяв его в руку, он посмотрел на Роэта таким взглядом, что у того все похолодело внутри.
- Ногу давай! – крикнул он Роэту.
        Роэт понимал, что этот здоровяк что-то требует от него, но не мог понять, что именно. Он смотрел, не мигая, на Кузнеца, стараясь угадать, что нужно сделать.
- Что ты вылупился на меня?! – рассержено бросил Кузнец. – Ногу давай!
- Кузнец, ты ему «пожалуйста» забыл сказать, - ехидно бросил Шевчук.
- Я ему сейчас мозги этим молотом вышибу! – сказал Кузнец и схватился другой рукой за молот.
- Э-э, Кузнец, ты того, не горячись! – занервничал Пончик. – Нам потом Степанович самим мозги вышибет.
- Я что, играться с ним буду? – возмутился Кузнец.
- Да он по-нашему ничего не понимает, - сказал Пончик. – Ему нужно показать, что от него требуется.
- Ну, бери, показывай! – буркнул Кузнец.
        Пончик подошел к кровати, взялся за хомут и приложил к своей ноге.
- За ногу цеплять будем! – объяснял он Роэту. – Понимаешь, или не понимаешь?
        Роэт теперь смотрел на Пончика, но по-прежнему ничего не делал. У того быстро лопнуло терпение, и он отбросил одеяло, которым был накрыт Роэт. Он ухватил Роэта за ногу и потянул на себя. Вследствие того, что схватил он не слишком крепко, рука соскользнула, и Пончик попятился назад. Шевчук и Посипака быстро выхватили обрезы и, дико тараща глаза, направили их на Роэта. Они выкрикивали угрозы в адрес Роэта, который так и не понял, что вызвало их агрессию. Зато теперь он понимал, что от него требуется. Он медленно принял сидячее положение и протянул правую ногу. Кузнец осторожно наложил хомут на его ногу и начал затягивать. Через пару минут все было готово.
- Все, лысая башка, теперь никуда не денешься! – удовлетворенно произнес Кузнец.
        «Боятся, чтобы не сбежал», - догадался Роэт.
        Тем временем, мужики вместе с Кузнецом ретировались из комнаты, попутно обсуждая то, как они смело действовали.

15

        Через десять дней Семенюк, предварительно посоветовавшись с Людмилой, принял решение о переводе Роэта в дом Ивана Роговского. По его задумке, бывший учитель должен был научить Роэта говорить на понятном языке.
        Перед этим, к учителю пожаловал Букса. Войдя в жалкую избушку, он недовольно осмотрелся по сторонам, потянул носом, и уселся на стол. Иван сидел на кровати, обескураженный таким визитом. Рядом стояли две палки, с помощью которых он передвигался. Иван молчал, глядя со страхом на Буксу, скручивающего табак в кусок бумаги.
- Живешь, как собака, – пробурчал Букса, не глядя на Роговского.
- На большее сил не хватает, - оправдывался тот.
- Лентяй, потому что! Привык всю жизнь ко всему готовенькому! 
        Роговский понял по интонации, что лучше промолчать.
- К тебе сегодня приведут одного урода, – продолжил Букса, выпуская густой дым, - Он будет у тебя жить. Ты должен за месяц научить его говорить по-нашему.
- А он какой национальности будет?
- А хрен его знает, какой он национальности. По-нашему он ни бельмеса не понимает.
- Где ж он спать будет? У меня и кровати больше нет.
- Пасть закрой! Ты задачу понял?!
- Я так быстро не управлюсь, наверное, - тихо сказал Роговский.
- Что ты сказал?! Червь книжный, я тебе сейчас язык вырву! Все! И не дай бог, этот козел не поймет меня через месяц, или я его не пойму. Тогда ты труп. Понял?!
- Понял, - дрожащим голосом ответил Роговский. 
        Букса вышел на улицу, где его дожидался дружок Артем Кшановский. Они обменялись взглядами, и зашагали прочь от избы Роговского.
- Семенюк совсем уже сбрендил, - сказал Кшановский. – Зачем столько возни?
- Ничего, Артем, недолго ему осталось командовать нами, - зловеще процедил сквозь зубы Букса.
- Может, его уже пора кончать?
- Подождем малость - не время еще.
 
16

        Роэта вели от избы Людмилы до избы Роговского как каторжника. Непосредственно вел его Гайдамаха, накрутивший конец цепи себе на правую руку. Он с гордым видом оглядывался по сторонам, наблюдая за реакцией сельчан на этот спектакль. Сопровождали их Пончик, Шевчук, Свижий и Кузнец.
        У Роэта комбинезон отобрали, а вместо него выдали какие-то дырявые штаны  и старую рваную куртку. Вместо ботинок ему выдали изношенные галоши. Роэт шел медленно, изредка оглядываясь по сторонам. За последнее время он сильно изменился. Немного отросли волосы каштанового цвета. Над губой тоже темнелась маленькая полоска. Вид у него был измученный. На лице виднелось несколько желтых пятен – остаточные явления от побоев. Под глазами образовались темные круги. Он заметно исхудал и черты лица стали острее. Роэт очень мучался от местной пищи – организм с трудом справлялся с незнакомыми продуктами.
        Психологически он был сильно подавлен. Все его радужные планы разбились о суровую действительность. Он совершенно не понимал, чем он теперь будет заниматься, и в чем теперь смысл его жизни.
        Местное население видело в нем врага. По деревне шептались, что Семенюк специально хочет его приручить, чтобы взять к себе на службу. Люди передавали друг другу описание страшного оружия, которое изъяли у чужака, и которое находилось сейчас в избе у Семенюка. В селении четко сформировалась группа мужиков, не одобрявших действий Семенюка, и тянувшихся к Буксе – более простому и понятному им.
        Роэта завели в избу Роговского. Бывший учитель сидел на своей кровати и вглядывался в своего нового ученика. Кровать в избе была одна, но на это никто не обращал внимания.
        Кузнец искал, куда бы вбить новую скобу. В этой избе не так-то просто было это сделать. Можно было с дури саму избу разрушить. Но Кузнец как-то изловчился и забил.
        После того, как Кузнец закончил работу, сопровождавшие вышли и оставили учителя и ученика наедине. Роэт так и продолжал стоять, а Роговский раздумывал, как бы устроить нового жильца. На его кровати были какие-то тряпки, пропахнувшие сыростью. Он поднялся и с помощью палок перетащил эти тряпки поближе к печке. Потом Роговский показал Роэту, чтобы тот садился на кровать. Сам же присел на кусок дерева, служивший табуретом.
        Так они и сидели, молча, иногда посматривая друг на друга. На улице уже начинало темнеть, и через окошко, забитое куском органического стекла, которое было здесь еще до переезда Роговского, попадало совсем мало света. Свечей у Роговского уже давно не было. Поэтому, с наступлением темноты он ложился спать.
        «Что это еще за жуткое место?», - прикидывал в уме Роэт. «Неужели мне придется здесь жить? Это становится просто невыносимым».
        Вдруг скрипнула неприкрытая дверь, и в избу вошел кот. Он остановился возле порога и начал умываться. Роговский заметил, что Роэт смотрит на кота.
- Кот, – сказал Роговский.
        Роэт оглянулся на него, и Роговский еще раз повторил, в этот раз, показывая пальцем. Роэт несколько секунд смотрел на кота, а потом тихо повторил:
- Кот.
        С этого слова и началась его учеба.

17

        Роэт уже понял, что этот одноногий человек пытается его научить своему языку. Несмотря на свою подавленность, он изо всех сил пытался помогать новому учителю. Роэт добросовестно повторял за Иваном слова и пытался их запомнить. Он уже научился звать Ивана по имени. Тот, в свою очередь, звал ученика Робертом. Но через восемь дней Роэта постигла новая беда.
        Ночи были уже холодные. Иван топил печку только для приготовления пищи, и тепла от неё хватало ненадолго.  Несмотря на то, что Иван уступил Роэту свою кровать, тот все равно сильно мерз. Закончилось это тем, что у Роэта сначала появился насморк. Потом заболело горло и, в конце концов, начался сильный кашель. Он настолько измотал Роэта, что тот совсем обессилел.
        Иван, с помощью Роэта, передвинул кровать поближе к печке, насколько позволяла цепь. Кроме этого, он отдал Роэту последние лохмотья, которыми сам укрывался. Но все эти меры не помогали. Роэту становилось все хуже и хуже. 
        Этой ночью, казалось, что Роэт не умолкал ни на минуту. Иван, с тревогой вслушивавшийся в этот кашель, мысленно обещал себе пойти утром к Людмиле.
- Иван, – тихо позвал Роэт.
- Что?
- Вода.
        Иван поднялся со стула, на котором спал, и набрал в кружку воды. Он поднес её Роэту, и тот, жадно обхватив её ладонями, сделал несколько глотков.
- Пропадешь ты здесь, сынок, – сказал Иван. – Ей богу пропадешь.
        После того, как Роэт попил, он немного успокоился. Иван вернулся к своему, так называемому, стулу, сел на него, а сам прижался головой к холодной печке.

18

        Утром Иван пошел к Людмиле за помощью. Выслушав его, Людмила незамедлительно собралась, и пошла вместе с Иваном.
        Осмотрев Роэта, она сделала неутешительный вывод – воспаление легких.
- Что ж ты, Иван, сразу ко мне не пришел? – с укором спросила она.
- Не хотел тебя тревожить лишний раз.
- Лучше бы ты меня раньше потревожил. Сейчас будет тяжело его вытащить.
- Может умереть?
- Вполне возможно.
- Бедняга.
- Почему в избе так холодно?
- Дров у меня – не разгонишься. Что насобираю в лесу, то уходит на приготовление пищи. А греться уж нечем.
        Людмила с горечью смотрела на лохмотья, которыми был укрыт Роэт.
- А ты то, где спишь? – спросила она у Ивана.
- А я человек привыкший - могу и на стуле поспать.
        Людмила покачала головой. После этого она приступила к делу. Первым делом, поставила Роэту компресс на грудь. Потом дала выпить ему какой-то настойки. Роэт смотрел на неё немигающим взглядом, от чего Людмила немного смутилась. Она встала и засобиралась уходить.
- Будешь давать ему вот эту настойку, – показала она Ивану. – Покажи ложку.
        Иван достал единственную деревянную ложку, которая была у него на хозяйстве, и предъявил Людмиле.
- По одной ложке четыре раза в день, – объяснила она. – Я вечером зайду.
        Людмила вышла на улицу и медленно зашагала, раздумывая об этой ситуации. «Очевидно, что этот парень нужен Семенюку. Скорее всего, он не знает, в каком положении тот сейчас находится. Если парень умрет, то Семенюк начнет искать виновных. И тут как бы самой не попасть в немилость», - рассуждала Людмила. 
        С этими мыслями, она прямиком направилась к избе Семенюка. На её крик вышла жена Семенюка – Наталья. Узнав, что нужно, она повела Людмилу за собой в просторную избу.
        Семенюк сидел за столом в добротном кафтане и курил трубку. В такое время к нему приходили сельчане для того, чтобы попросить какой-нибудь помощи, пожаловаться на кого-нибудь. В общем, Семенюк заменял им суд.
        Увидев Людмилу, он поздоровался и небрежно указал рукой на стул.
- Удивлен твоим визитом, Людмила, – сказал он. – Наверное, какая-нибудь беда случилась, раз ты ко мне пожаловала?
- Беда пока что не случилась, но, в скором времени может случиться, Павел Степанович.
- Вот как? Что ж за беда такая, о которой я ничего не знаю?
- Я только что была у Роговского. Он меня сегодня утром позвал. Ученик его заболел тяжело. Боюсь, как бы ни помер.
- Вот тебе раз. Я уж думал, что он выкарабкался совсем.
- Беда с другой стороны пришла. Воспаление легких у него.
- Странно. Он ведь постоянно в избе сидит.
- То-то и оно. В этой избе еще проще заразу подцепить, чем на улице. Обстановка там ужаснейшая – холод и голод. В общем, условий для его содержания там нет никаких. Я решила вас предупредить, а то может вы не в курсе. 
        Семенюк сжал кулаки и тяжело засопел. Те, кто его хорошо знал, поняли бы, что надвигается гроза, и лучше от него держаться подальше. Людмила это тоже поняла. Поэтому, незамедлительно поднялась со стула и начала прощаться.
- Я наведу там порядок, а ты, в свою очередь, чаще заходи туда, - процедил сквозь зубы Семенюк. – Поняла?
- Поняла, Павел Степанович.
        Людмила ушла, а Семенюк начал собираться. Через десять минут он уже выезжал со двора на своей повозке. А еще через пять минут остановился возле избы Роговского. Не дожидаясь, пока к нему выйдет сам учитель, Семенюк двинулся в избу. В дверях он натолкнулся на кота, и дал тому мощного пинка. В нос ему сразу ударил смрад, стоявший в избе. Остановившись у порога, он увидел всю картину, которую ему попыталась представить Людмила.
        Роговского в избе не было. Роэт, согретый компрессом, задремал и не слышал Семенюка. Тот подошел к кровати, и посмотрел на спящего Роэта. Потом прошелся по избе, заглядывая  в каждый угол. Осмотрел содержимое посуды, стоявшей на столе, и вышел во двор. Здесь он стал дожидаться учителя.
        Через десять минут из лесу показался Роговский, прыгающий, и опирающийся на палки. На плечах у него виднелась вязанка хвороста. Увидев Семенюка, Иван на секунду остановился, пытаясь по глазам прочитать настроение того. То, что он прочитал, ему совсем не понравилось. Семенюк буквально испепелял взглядом Ивана.
- Ты что творишь, гнида?! – прорычал Семенюк. – Уморить его захотел? Так я тебя, падлу, быстрее кончу.
- Павел Степанович, я ведь…
        Иван не успел договорить. Семенюк сделал два шага ему навстречу и ударил кулаком в лицо. Иван повалился на спину, придавив собой хворост. Семенюк навис над ним, как туча, и продолжал сыпать угрозами и проклятиями. Ивану пришлось выслушать все это. И только после того, как Семенюк пнул его ногой, Иван снова попробовал объяснить.
- Степанович, я ведь попытался было объяснить Буксе ситуацию, а он только накричал на меня и пригрозил язык отрезать.
- Почему мне не сказал?! – не унимался Семенюк.
- Я ж думал, что вы заодно. 
        Эта фраза магическим образом сразу успокоила Семенюка. Он замолчал, продолжая тяжело дышать. Потом резко развернулся и зашагал к повозке.
        Семенюк кипел внутри, а дать выход этому чувству не мог. Он понимал, что во всем виноват Букса - назло делал, не иначе. Больше всего бесило Семенюка то, что он сейчас уже ничего не мог сделать Буксе. Еще год назад он бы наказал его за такую вольность. Да и не посмел бы Букса тогда ослушаться его. А сейчас его позиции в деревне окрепли. Семенюк не был слепцом. Он все видел и понимал.
        Через полтора часа они вдвоем сидели в избе у Семенюка.
- Как там наш пленник? – как будто, между прочим, спросил Семенюк.
- Нормально. Устроил его в избе учителя, как полагается. Предупредил Роговского, что если возникнут какие-нибудь проблемы, чтобы непосредственно ко мне обращался, - спокойно отвечал Букса.
- И что, не обращался?
- Пока нет.
- Значит, все в порядке.
- Наверное.
- Сам не заезжал к ним?
- Сегодня планирую заехать.
- Не нужно их лишний раз будоражить. Пусть занимаются.
- И то, правда.
        Ближе к вечеру к избе Роговского подъехало две телеги. Семенюк из своих запасов выделил один деревянный топчан, два матраса, две подушки, два одеяла, дрова, крупы, муку, соль и сахар. Роговский совершенно обалдел от вида этих вещей и продуктов. Такого изобилия он уже давно не видел.