Три встречи Нового года

ВАЛЕНТИНА ЩЕРБАК -ДМИТРИКОВА - http://www.proza.ru/avtor/valentina75 - ТРЕТЬЕ МЕСТО В 86-М КОНКУРСЕ ДЛЯ НОВЫХ АВТОРОВ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

             Утром мама всегда спешила на работу. По пути отводила меня в детский садик. Вечером мы вместе возвращались домой, заходя в магазины и покупая хлеб, масло и другие необходимые продукты. В промежутках между покупками она спрашивала меня, чем кормили в садике, не дрался ли я с мальчишками, слушался ли воспитательницу. Отвечать на ее вопросы было совсем не трудно. В садике всегда кормили одним и тем же. Я, конечно, дрался и иногда не слушался, но никогда не говорил об этом маме, чтоб не огорчать ее.
             Мне очень хотелось  рассказать, какой красивый замок из песка построили мы с Вовкой,  на какой смешной машине с большим катком приехал за ним папа и, что Вовку, как и его отца, зовут Владимир Владимирович. Я очень хотел узнать, какое у меня взрослое имя, чтобы сказать потом об этом  Вовке. Но мама, выслушав ответы на свои вопросы, начинала говорить, что очень любит меня, что нам никто больше не нужен, что у нее не хватает на меня времени, не хватает денег  и что у нее, вообще, уже нет  ни на что никаких сил. Я это знал. Я это слышал уже много раз.
            А когда приходили домой, мама готовила ужин, кормила меня, потом посылала в другую комнату поиграть,  а сама мыла посуду, что-то чистила, стирала, гладила, штопала, зашивала. А я играл в своих любимых солдатиков. Я знал, что ей нельзя мешать, и что у нее на меня не хватает времени. Потом мама укладывала меня спать, потому что наступал поздний вечер. Целовала, называла ласково Васильком, говорила, что очень любит меня, что нам хорошо и вдвоем и что больше никто и не нужен. Я это знал, я это слышал много раз. Я тоже очень любил маму.   
            Засыпая, я думал, что хорошо бы найти где-нибудь мешок денег, чтоб нам их всегда хватало, чтоб мама не спешила на работу, чтоб у нее было больше свободного времени. А еще я очень хотел узнать, какое у меня полное, взрослое имя. Я не верил Вовке, который говорил, что если нет папы, то и нет такого имени.
           А однажды мама сказала, что сегодня мы будем встречать Новый год, который придет, когда часы в телевизоре пробьют двенадцать раз. И улыбнувшись, добавила, что с Нового года может начаться  новая жизнь, а старая кончится сразу после боя часов. Мне старая жизнь не очень нравилась,  и я с большим нетерпением стал ожидать, когда начнется новая.
            В этот день мама была, как принцесса из сказки: в красивом блестящем платье, в туфельках на высоких каблучках, с новой прической. Вечером мы сели за праздничный стол, который был накрыт на троих: прибор маме, прибор мне, прибор Новому году. В темноте светился телевизор, огоньками играла маленькая зеленая елочка, сияли мамины глаза. Я смотрел  на экран телевизора  и ждал, когда там появятся  часы, которые пробьют двенадцать  раз. Мама тоже ждала...      Вдруг раздался звонок, она побежала к входной двери и распахнула ее широко, забыв посмотреть в глазок и спросить:  «Кто там?»
         В комнату вошел высокий, улыбающийся дядя, в руках у него были цветы. Не раздеваясь, он обнял и стал целовать смеющуюся маму. Потом вручил ей букет, подошел ко мне, не больно ущипнул за ухо и, весело глядя на маму,  сказал:
             — Это и есть твой сюрприз? Оригинально! Но у меня уже  такой в Ярославле имеется.
            С приходом этого дяди мой праздник кончился. Я не видел и не слышал, как часы пробили двенадцать  раз. Мама быстренько покормила меня и уложила спать в другой комнате, сказав, чтобы я не расстраивался, потому что будет еще один Новый год, старый.
            В старый Новый год все было так же: мы сидели за праздничным столом и ждали…      Раздался звонок, мама, не глядя в глазок, открыла дверь. Я думал, что сейчас на пороге появится ее высокий, веселый знакомый с цветами, но в комнату вкатился кругленький дядя с большим портфелем.  Целовать маму он не стал. Снял пальто, аккуратно повесил его на вешалку, достал из портфеля домашние тапочки, переобулся, потом стал вынимать свертки с продуктами. Он называл маму «лапочкой», все время за что-то извинялся и просил не беспокоиться.
            Мы сидели за праздничным столом, кушали и пили: я – сок, а  дядя и мама – вино.  Мама больше  молчала,  а кругленький дядя все говорил,  говорил, говорил…       Все, что принес, он переводил на какие-то «штуки»,   сообщая, что «Шампанское» стоит столько-то штук,   а черная икра  подскочила еще на полштуки. Мне стало скучно,  и я ушел спать.
            На другой день мама спросила меня:
           — Какой дядя лучше? Тот, что был на Новый год  или тот, что приходил на старый Новый год?
           А я ответил:
          — Оба хуже.
         Два раза уже приходил к нам Новый год, а мы с мамой все жили по-старому.
            А потом был еще один праздник. Мы снова встречали приход Нового года, который почему-то задержался на целый месяц, но зато имел теперь свое имя и назывался годом Петуха. Но мама сказала, что в этот раз его правильнее было бы назвать годом мокрой Курицы.
            Стол был накрыт для двоих, а для виновницы торжества мы поставили два блюдечка: одно с проросшим горохом, второе с талой водичкой. Только мама, почему-то, не надела свое праздничное платье и туфельки на высоких каблучках. Она сказала, что Новый год – это семейный праздник и наряжаться совсем не обязательно.
          Год Курицы должен был прийти не в двенадцать часов ночи,  а вечером, как только наступит новолуние. Мама показала, где в это время  будут находиться большая и маленькая стрелочки часов. Я сидел за праздничным столом и с нетерпением поглядывал на настенные часы. Мама сидела рядом и смотрела что-то по телевизору. Стрелочки медленно, медленно приближались к нужным черточкам. Когда маленькая была уже на месте, а большой нужно было пройти всего несколько делений, в дверях раздался звонок. Мама удивленно вскинула брови, не спеша встала, подошла к двери, спросила:
             — Кто там?—  Потом посмотрела в дверной глазок, тихонько ойкнула, прижала руки к груди, зачем-то глянула на свои ноги в домашних шлепанцах, провела рукой по волосам, сколотым сзади в хвостик, и, наконец, открыла дверь. Вошел человек, весь покрытый снегом. Снежинки были на шапке, на воротнике, на бровях, на ресницах. Вошел и остановился у двери, молча глядя на маму. Они стояли и смотрели друг на друга. У обоих по щекам текла водичка: у мамы слезки, а у него, наверное, растаявший снег.
            — Здравствуй, — наконец, сказал снежный человек.
            — Здравствуй, — ответила мама и, показав рукой на вешалку, добавила: — Раздевайся.
            А он взял эту руку в свои ладони, подошел к ней ближе и, глядя  в глаза, тихо спросил:      
            — Не опоздал?
            — Чуть-чуть не опоздал, — со вздохом сказала мама,  и лицо ее осветилось радостной улыбкой.
            — Чуть-чуть не считается, — сказал снежный человек  и, сняв пальто и шапку, крепко обнял маму. Глаза у нее засияли, как звездочки на небе, и мама даже без никакой прически, в старом халате и шлепанцах в одно мгновение стала такой красивой, какой не была ни на Новый год, ни на старый Новый год. Потом они оба подошли с разных сторон и поцеловали меня почти одновременно в макушку, но все же, сначала мама, а потом этот уже оттаявший человек. И мы все вместе засмеялись, но все же, сначала они, потом я. А мамин знакомый  так ласково посмотрел на меня, что мне показалось, что вот сейчас он, как мама, скажет, что очень любит меня, но у него на меня совсем не хватает времени.
            И начался самый настоящий праздник.
           — Вперед! — сказал мамин знакомый. —  Уже наступил год курицы! — и стал открывать стоявшую на столе «Пепси-колу».
           — Вперед! — крикнул я и побежал за третьим бокалом.
          Мама хотела поставить на стол еще одну бутылочку, совсем не с «Пепси-колой», но веселый оттаявший человек сказал:
           — Не надо. В год водяной курицы положено пить только воду.
          И они снова засмеялись и я вместе с ними.  Это был очень веселый праздник. Мы шутили, рассказывали разные истории, пили шипучку за год курицы, за Новый год и старый Новый год, за маму, за меня, за нас всех вместе. Я рассказал им про свой замок из песка и про то, что у Вовки есть полное взрослое имя. Было так хорошо и весело, как будто мы  начали новую жизнь, а старая сама собой кончилась. Выбрав удобный момент, я прошептал  маме на ушко:
           — Хочешь, я скажу тебе, какой дядя лучше? Этот, сегодняшний…    И совсем не важно, что он без букета и без большого портфеля. Верно?
           — Верно, — повторила за мной мама и добавила: — Только это не дядя. Это твой папа.
             А я и не знал, что у меня есть папа. Я думал, что у некоторых детей пап не бывает. Не бывает –  и все, как не бывает дорогих игрушек или дорогих машин. А папа, мой папа, взял меня на руки и сказал:
           — Уже поздний вечер, пойдем спать, — и с улыбкой добавил: — Василий Васильевич.
            Это было мое большое взрослое имя.