Зарисовки с больничной койки

    Зарисовки  с больничной  койки

     Собственные чёрные нити судьбы  привели меня к необходимости операции на суставе, и именно здесь меня ждал  подарок  судьбы. Жизнь  неожиданно показала   мне  как действуют  уже свитые  из чёрных ниток  наших грехов  преграды, не пропускающие  помощь свыше.  Расскажу об этом подробнее.

      Мне всегда  было интересно общаться  с людьми, хотелось  увидеть глубже душу того кто передо мной, может быть,  чтобы чему-то  у него научиться.  И вот  – многоместная  палата  и такая обстановка  когда душа быстро  становится  видимой. Здесь, хотя  все и хотят «показаться в лучшем свете», но страдания  быстро оголяют суть.  Сначала я просто наблюдала, а потом поняла как откровение - видна  прямая зависимость между тем, что из себя представляет  человек,  и  тем, как  проходит его выздоровление. Видеть это было и удивительно и поучительно. Следуя мудрому совету  о том, что, быстрее всего  душа становится  видимой  если обращать внимание на  мелочи,  я увидела  вот что:

     Валентина. Любит  поговорить, и говорит только о себе, своей жизни, семье. А тогда когда приходит дочь, они вместе могут предаваться  этому часами. Однако  я  никогда не видела, чтобы дочь помогла  ухаживать за  матерью, обихаживали  её либо нянечки,  либо даже соседки по палате. Правда иногда, когда Валентина чувствовала, что доставляет слишком много неудобств  окружающим - она извинялась.  Рана  у неё заживала  не очень хорошо, сесть сумела  только через несколько дней, а пойти – ещё через  пару дней, что по медицинским  меркам считалось поздно.

     Татьяна  - прокуренная и рано постаревшая женщина.  Дочь, которая её привела и от которой тоже сильно пахло  табаком, поставила сумку у её кровати, сказала матери два слова и через минуту  исчезла. Больше я её не видела. Татьяна,  если это не видели соседи  старалась устроиться получше за их счёт. В ответ  на замечания сразу переходила  к  агрессивной  защите. Но невозможно было не посочувствовать  ей,  когда  её привозили  после перевязки  незаживающей гноящейся послеоперационной  раны из процедурного  кабинета.  Её рассказы  о процедурном  кабинете  вызывали  у меня оторопь, при этом удивляло  её терпение к  собственному  страданию. Сочувствие  вызывало у неё слёзы, желание молиться. Думаю, что в это время она жалела сама себя, а возможно  и  просто отвыкла  от сочувствия. Уважение вызвало и то, что она не перетягивала внимание врачей на себя. Закончилось всё повторной операцией на том же суставе и дальнейшая  её судьба мне не известна.

     Галина - приехала  оперировать один и тот же сустав уже в пятый раз. Сразу начала  высказывать своё  негативное  мнение о здешних  врачах,  при этом всё время подчёркивая собственное  умение разговаривать с  ними. И могла повторять этот свой рассказ,  слово в слово, до тех пор пока кто-нибудь  её не останавливал   или чем-нибудь не отвлекал.  Она требовала, чтобы её перевязки проходили только под присмотром врачей, хотя утром шли плановые операции. Буквально ловила своего лечащего врача в коридоре, чтобы расспросить  его о  своих делах. В  результате, хотя она и пошла быстро, шов так и не зажил. И причиной тому оказалась  инфекция, с  которой она  пришла  на операцию  и о которой  хорошо знала. Так и выписали  её долечиваться, как и раньше, амбулаторно.  Я попыталась узнать мнения  других людей  о здешних врачах – оказывается  мнение большинства  – «золотые руки».
 
     Ирина – бывший педагог, могла, когда давление  «скакало»  по ночам шептать молитвы  и креститься, а утром,   тот кому она молилась, обращаясь за помощью, вдруг становился   ненужным,  превращался  в  ничего не значащее  обыденное  слово и такая  её «вера» меня обескураживала. Она уложилась в медицинские сроки выздоровления, но у неё нашли новую болезнь.

     Анжела  - женщина  с  мощной волей в достижении своей цели, что позволило ей родить двух детей, несмотря  на категорический запрет  врачей. Этот запрет был связан с  её врождённой патологией  суставов, в  которой она обвиняла мать, считая  результатом  её действий  по предотвращению  беременности.  После операции Анжела быстро встала, шов зажил  - молодость  была на её стороне. Думаю, что она сможет и без мужа,  и без  матери воспитать своих детей. С матерью она хотя и разговаривала, но  простить её душой не смогла. Ей в голову не приходила мысль о том, что она не случайно  родилась именно  у этой женщины. 

Она считала, что Бог должен быть в душе у каждого и говорить об этом не надо. Но  такая,  казалось бы, правильная позиция  не мешала ей, как и всем предыдущим женщинам, иметь  одну и ту же дурную  привычку – в суесловии  упоминать Святое. Возможно, не будь этой поверхностности, она смогла бы простить мать  и развязать  тогда узлы судьбы с этим человеком навсегда.

     Ирина – в противоположность Анжеле казалась безвольной. Она настолько не привыкла  напрягаться  ни душой, ни телом, что последнее превратилось  в некий мякиш, не способный  поднять  даже собственный вес. Всякая боль казалась  ей  непереносимой,  она начинала охать, стонать, пищать  пока та не прекращалась. Так сестрички о ней и говорили: «вон писклю везут». Но когда  боль проходила она  превращалась в милую женщину готовую шутить и смеяться. Шов у неё зажил  быстро, но встать она не смогла почти до выписки.

     Катя  -  девятнадцатилетняя девушка, которая  в угоду спортивной моде получила анорексию, в результате чего кальций стал уходить из костей,  и операция  на обоих суставах  стала необходимостью. Легковерность, желание следовать моде  сыграли с ней  злую шутку. Пошла она быстро, но понятно, что её дальнейшая  жизнь не будет сладкой.

     Мама с дочерью и сыном  приехали на машине  из далёкого  Дагестана. Дочь  всё время была рядом с матерью, ухаживая за ней. Надо было видеть, как  она нежно гладила  больную ногу матери или повязывала  ей на голову платок! Пять раз в день намаз на крошечном коврике у кровати, ночью сон в коридоре на составленных  вместе стульях и  помощница для всей палаты – это дочь. Мать – грузная   женщина пошла на следующий день после операции, а на шестой её уже выписали. Её врача, совсем  ещё молодого, а значит и неопытного, я видела в палате два раза – при поступлении и при их выписке.  И мать, и дочь это современные  женщины, предприниматели, с которыми  обо всём можно  говорить. Мне  показалось, что на фоне этих мусульманок,  женщины, которые  причисляют  себя к христианкам,  выглядели откровенно  слабо.

     Не знаю, смогла ли я хотя бы в какой-то мере передать ту взаимосвязь,  что увидела глядя на конкретных людей  и  ход их  выздоровления. Донести   до читателей  ту мысль, что нам помогают  тогда, когда  мы сами не предаём моральные законы, т.е. законы Творца в своей душе.

21.07.2017