Глава 17. P. S

Меня достаточно быстро выписали, стоило мне перестать задумываться над своими ответами и заучить все варианты, создавая вполне рациональную историю моих злоключений. Только оказавшись дома, в четырех стенах, я стал задумываться, что же мне делать дальше, ведь я остался один с еще загипсованной ногой. Я надеялся на помощь друзей и соседей, но как назло соседи уехали на лето в домик на берегу озера, а друзья работали в другой части города и не могли ко мне часто приезжать. Я даже не знал, как вообще сходить в магазин, ведь обычно я до него доезжал на машине, поблизости были только дома, которые пустеют на весь сезон, а он как раз открылся. Тут в основном было съемное жилье, пользовалось спросом оно при открытии охотничьего сезона, а летом все уезжали к морю. Но я привык жить в пригороде, отделенным лесом, правда, сейчас за мной некому было ухаживать, а сам о себе заботиться я еще не мог. Поэтому я очень обрадовался, когда по дорожке, к моему дому, спустя два дня затормозила машина, я был рад любому человеку, который оттуда бы вышел. Дверь открылась и на дорожку выскочила плотная женская фигурка, с кудрявыми волосами, я узнал свою спасительницу и рванулся открывать ей дверь, ведь она могла и не знать точного адреса, а вокруг все дома были однотипны и без номеров. Она обрадовалась, увидев меня, и зашагала к двери, поздоровавшись, она вошла и сразу оценила масштаб, постигшей меня катастрофы. Ведь в прихожей валялась вся одежда, я не мог дотянуться до вешалок, около телевизора в гостевой лежала еда, я не мог перетащить ее на кухню, на диване белье, ведь спальня находилась на втором этаже и пока была мне недоступна. В общем, по всему первому этажу царил бедлам, кроме кухни, поскольку еда уже вся закончилась, и я перешел на консервы. Переведя взгляд на меня, она покачала головой, прекрасные глаза пронзили меня насквозь, но я не мог ничего поделать, только лишь пожал плечами и улыбнулся, моя улыбка ее обезоружила и она отправилась по дому, изучать его и причиненный моим поведением ущерб.

Благо, как истинная хозяйка, она не могла просто пройти мимо остатков еды и начала их собирать, дальше на местах оказались мои вещи, постельное белье, полотенца. На кухни она остановилась и поняла, что я ко всему прочему отрезан от мира и обречен на голодную смерть, если она ничего не предпримет. Бросить меня так она уже не могла, придется помогать, я был так рад присутствию в доме человека, что даже начал убираться, хотя до ее приезда махнул на все рукой. Ей пришлось собирать мусор, нагибаться я еще не мог, и отправляться в магазин, благо он находился на шоссе, ехать было недолго. Быстро составив список того, что следовало купить в первую очередь, она взяла у меня деньги и дорожную карту, на всякий случай, и уехала за продуктами. Вернулась она не так быстро, как мне бы хотелось, вскоре я понял почему, она искала аптеку, чтобы сделать мне укол. За время ее отсутствия я убирался, разложив все если не по местам, то, по крайней мере, вблизи них и более аккуратно. Укол оказался полезен, я перестал прихрамывать на ногу, хотя уже и не заметил когда начал так делать, мне нужно было как-то обустроиться, поэтому я стал, вопреки советам врача сильнее нагружать ногу. Только эта нагрузка не давала ноге полностью восстановиться, мне становилось все труднее передвигаться. Разложив все продукты, она приготовила прекрасный ужин, который я съел на кухни так быстро, как будто кто-то гнался за мною. Она улыбнулась и посмотрела на часы, ехать обратно было поздно, уже стемнело, придется ночевать здесь, я пригласил ее на второй этаж. Даже провел виртуальную экскурсию, поскольку сам туда подняться не мог, ей все очень понравилось, и она осталась на ночь. После еды я клевал носом, поэтому отправился спать сразу, даже не спросив ее о цели приезда, хотя меня это заинтересовало, как только она переступила порог моего дома.

Утром меня ждал завтрак и потрясающие запахи, как же хорошо, когда в доме есть женщина, я уже отвык от такого проявления заботы к себе. Зайдя на кухню, я ее даже не сразу узнал, моя холостяцкая берлога немного приняла обжитой вид, откуда-то появились занавески на окнах, скатерть на столе. Я даже не знал, что все это у меня есть, хотя после переезда, я мало чем пользовался дома, поблагодарив гостью, мы сели завтракать. После завтрака мы немного прибрались в комнате и наконец-то дошли до того, что же ее привело ко мне. Тут на стол были вытащены карты, она действительно расширила зону поисков и захватила Африку, на них пунктиром продолжались прямые и не совсем линии, это была моя дорога по пустыни. Я, конечно, знал, что прошел гораздо больше, чем показывала первая карта, но чтобы столько, от неожиданности я даже присел на диван, у меня назрел только один вопрос, знает ли еще кто-нибудь об этом? Она покачала головой, я даже не задавал его вслух, но она ответила и так, повторив, что никто не знает, она не стала сохранять результаты своих поисков. На них было расстояние, превосходившее в разы все мои подсчеты, там тоже были прерывистые линии, но они так окутывали всю территорию, будто я исполосовал ее самолетом, а не исходил ногами. Ведь эти карты были слишком трудно объяснить кому-либо, кто там не находился, это как скалы, которых нет ни на одной карте, и даже приборы их не показывают, но мы чуть о них не разбились. Мне было достаточно сложно, поэтому я начал весь рассказ сначала, но дойдя до скал, в которых я видел кладбище, она меня остановила. Это было слишком трудно для нее, тогда я не понял почему, но не стал продолжать, убрав все со стола, мы отправились в больницу, так было мило с ее стороны отвезти меня туда, я уже и не думал, что увижу снова наш завод и взлетающие самолеты, больница находилась недалеко от него.

Конечно, в городе была не одна больница, но ближе всего к дому располагалась именно эта, ее построили там недавно, благо пространство позволяло. Ведь это был пригород, сразу за летным полем были поля, а потом лес, вполне можно было занять одно из них. Так и поступили, поле очень быстро застроилось, у больницы появились корпуса, в одном из них открыли отделение быстрого реагирования. Его снабдили вертолетами, ведь нужно было успевать на все вызовы нашего не маленького городка. Поскольку вертолеты закупили у нашего завода, то мы их и обслуживали, причем довольно хорошо. Завод у нас был многопрофильный, но к нам не так часто прилетали, чтобы проверить работу систем самолета. А тут совсем рядом вертолеты, которые нужно было проверять достаточно часто, ведь они спасали людей. Только завод не мог так быстро поменять профиль деятельности, поэтому такие специалисты, как я стали очень востребованы. Нас было не так много, мы помогали и подменяли друг друга, так, что за работу я не волновался, но увидеть самолеты очень хотелось. Хотя бы издали посмотреть на завод, на поле, на взмывающие вверх машины, это была радость для меня. Когда меня друзья увозили из больницы, то отправились лесом, через поле, и я практически ничего не видел из своего окна. К тому же я был под воздействием лекарств, поэтому даже не мог смотреть по сторонам, все-таки их машина была не предназначена для транспортировки больных. Но я не мог и дальше находиться привязанным к койке, атмосфера больницы давила на меня, мне хотелось как можно быстрее выбраться оттуда. Жаль, что я не подумал о том, как буду передвигаться дома еще тогда, я надеялся на друзей, не подозревая, что у них другие планы. Теперь же я рассматривал все поле и завод, надеясь вскоре попасть снова на работу, счастье было уже находиться рядом с большими железными птицами.

Пока о небе рано было даже мечтать, но я мог рассказать о своих мечтах гостье, о том, как же здорово летать и чувствовать движение воздуха, видеть вблизи облака и звезды. Она не разделила моих восторгов, но выслушала достаточно внимательно, ее больше интересовало, чем я занимался, что конструировал, нежели куда я летал. Только в больнице мне стало понятно почему, ее там все знали, ее отец был летчиком и много рассказывал дочери о самолетах до тех пор, пока не отправился в уже знакомую мне пустыню и не пропал там. Теперь становилось понятно, почему она так среагировала на скалы, и почему так интересны самолеты, ведь она всегда увлекалась ими до смерти отца. Она даже собиралась пойти по его стопам и стать летчиком, но победила тяга к медицине. Вскоре, после его смерти, она поступила в медицинский институт, чтобы спасать чужие жизни. Только после она не захотела работать в больнице, рядом с летным полем, ей хотелось уехать отсюда подальше. Теперь уже мне стало интересно, но я даже не успел ничего спросить, мы встретили ее старую подругу, и та задала вопрос, так интересующий меня. Ответ я ждал, затаив дыхание, она начала рассказывать, что ей предложили должность медсестры на другом конце города, и она согласилась, вот только в больнице ее не приняли, посчитав выскочкой. Ей пришлось искать другое место работы, которое достаточно быстро и нашлось, она перевязывала сотрудника пожарной безопасности и сделала это очень быстро, поскольку привезли другого раненного. Он ушел оттуда и перебрался в МЧС, а тут как раз понадобился человек с медицинским образованием, работающий в стрессовых ситуациях и быстро. Пришлось вспомнить шуструю медсестру, а узнав, что она уволилась, он попросил ее адрес и предложил ее кандидатуру своему новому начальству, те согласились, и она решила попробовать, вот так и задержалась. Теперь я знал историю ее жизни, осталось разобраться в моей…

Мне придется сделать выбор, тот самый, который я так долго оттягивал, либо я частично летчик и испытываю новые детали, которые ставят на самолеты, рассчитываю их правильную работу, устраняю неполадки. Либо я на земле создаю новые механизмы, улучшающие работу двигателя и самолета в целом, но не поднимаюсь в небо. Мне нравилось, как создавать, так и доделывать эти детали, в этом и заключалась моя работа, я не делил эти ступени, как другие. Эти варианты были передо мною всегда, но только в кабинете врача, я осознал, что придется сделать этот выбор сейчас, дольше оттягивать было нельзя. Врач писал заключение, если я соглашаюсь летать, то подписываю себе смертный приговор, а если остаюсь на земле, то заключение может быть и не такое строгое. Я, конечно, был расстроен, но выбрал второй вариант, не мог я так сразу отказаться от завода, мне было проще отказаться от экстрима, ведь я мог и просто летать с каким-то пилотом, было необязательно уже исследовать новые двигатели. Я мог проверять состояние систем на старых, испытанных самолетах, проводить устранения неполадок, поднимаясь в воздух вместе с бригадой наладчиков. Возраст все же давал о себе знать, да и у нас были более молодые конструкторы, которые хотели получить это место. Не могу сказать, что я вышел постаревшим из кабинета врача, но удрученным точно был, моя гостья это поняла и решила отвезти меня обратно, скрасить мне вечер, только пришлось делать крюк, чтобы забрать какие-нибудь ее вещи. Зато я увидел ее дом, эту огромную машину, где люди даже не здороваются друг с другом, поскольку не знают, кто живет рядом. Вещей было немного, она решила остаться у меня еще на одну ночь, а потом приезжать наездами.

Вечер был незабываемым, так по-особому я еще не ужинал, как будто гора свалилась с моих плеч, стало очень спокойно на душе. Видимо, я принял правильное решение, отказавшись от экстремальных полетов, я также пообещал больше не прыгать в незнакомых местах, правда, от этого я отказался еще в пустыни. Я уже опасался снова оказаться в такой же ловушке, как в пустыни, поэтому мое решение было взвешенным и обоснованным, хотя и принятым в силу обстоятельств. А рядом оказался человек, с которым я мог все обсудить, которому я доверял больше, чем себе, мы так неожиданно находили много точек соприкосновения, это было странно и хорошо одновременно, по крайней мере, у меня теперь был друг. Мне стало очень спокойно, ведь  она сейчас рядом, как будто я находился дома, но не в том плане, что я и был в своем жилище, а в том, что дом поселился у меня в душе. Этого чувства я не испытывал с момента смерти жены, а тут незнакомый человек оказался вдруг таким близким. Мы не стали обсуждать мои злоключения, решив дать один день, чтобы успокоить то волнение, что вызвало начало моего рассказа. Наутро мы позавтракали и сели за карты, я восстанавливал по памяти свой маршрут, а она пыталась привязать его к той или иной местности, чтобы понять схему движения. У нас стали получаться какие-то завитки, посмотрев на них, я догадался, что так выглядели бы сверху мои попытки выбраться из пространственно-временной ловушки. Сделав перерыв на обед, мы продолжили, ей было слишком интересно, чтобы останавливаться сейчас. Мой рассказ закончился лишь под вечер, было уже поздно возвращаться, поэтому она опять заночевала у меня.

На следующее утро я слишком плохо себя чувствовал, погода менялась, нога болела, ей пришлось съездить и привезти свои вещи ко мне, ведь в таком состоянии меня нельзя было бросать. Все заживало очень плохо, оказалось, что у меня проблема с сосудами, поэтому врач и запретил мне подниматься в воздух. Дни складывались в недели, мы лучше узнавали друг друга, у нас были общие интересы, я уже не представлял, что она куда-то уедет от меня. Ей приходилось отвозить меня на работу, а потом ехать на свою, пока я не мог водить машину, с забинтованной ногой это было проблематично. Лишь через месяц, когда врач разрезал бинты, я понял, что могу ее потерять, и очень этого не хочу. Но я не мог окончательно разобраться в себе, мне казалось, что мне просто не хватает дружбы, человеческого участия, я даже не представлял, кем она стала для меня за это время. Она тоже не думала ни о чем таком, ей было интересно со мной, я стал ей лучшим другом, которого ей так не хватало, да и вообще у нее было мало друзей. Мы бы так и расстались, думая, что мы просто друзья, если бы однажды под вечер, смотря телевизор, случайно не поцеловались. Тот поцелуй разрушил все, даря взамен новое чувство, мы внезапно поняли, что дружба помогла нам понять, что мы родственные души, но она не была главной целью. Ведь то, ради чего мы познакомились и подружились, была любовь, только после поцелуя, я понял, почему обрел дом в своей душе, почему мне было так хорошо с этим человеком, и почему я так боялся ее потерять. Она это тоже поняла, ведь не просто так мы встретились, и она не смогла уехать из моего дома, не просто так я своим появлением связал обе ее жизни, до потери отца и после. Мы стали друг для друга тем мостиком, что соединил наши души воедино и вместе мы выстояли, сражаясь с демонами, поддерживая в трудную минуту, теперь пора было строить новое будущее, ведь только так мы теперь и могли существовать, не представляя мир, друг без друга.

Спустя месяц, я начал работать в полную силу и сделал ей предложение, она, конечно, согласилась. Мы сыграли пышную свадьбу, все было очень хорошо, пока мне не приснился сон о том, как песок вытекает из моих пальцев, я понял, что следует сделать более грандиозные изменения, если не хочу опять все потерять. Я продал все свое снаряжение и отказался от полетов вообще, ее мама отдала нам квартиру в городе, мы переехали туда, мне предложили повышение на моем заводе, теперь я стал кабинетным ученым. Она перевелась в больницу около завода, чтобы быть поближе ко мне, только ездить было неудобно, но зато мы теперь обходились одной машиной. Все шло замечательно, у нас родился малыш, теперь я стал больше времени проводить дома, нежели на работе. Вот только после подрастания второго, моего ангелочка, мне опять стали сниться эти же сны, пришлось опять менять место жительства, ведь за городом детям гораздо лучше, чем их родителям. Тот дом, что я снимал, мистер Бах выставил на продажу и продал его мне, по выгодной цене в рассрочку, ведь я там жил довольно долго. Нам пришлось нанять няню, чтобы обеспечить присмотр за малышами, жену часто вызывали в центр на помощь при подготовке разных спасательных операций. А вскоре мы стали работать вместе, к нашему заводу полностью прикрепили вертолеты и самолеты спасательного центра, вскоре туда же перенесли и штаб. Получилось так, что при заводе заработала площадка МЧС, так было проще и больницы и нам, жена сразу перевелась туда. Это было взаимовыгодное сотрудничество как для завода, который стал терять клиентуру, так и для центра, они получали самое лучшее оборудование и специалистов. Нам это тоже оказалось весьма выгодно, теперь мы вместе ездили на работу и возвращались домой, нам не надо было ждать друг друга, поскольку графики полностью совпадали, а на внештатные ситуации вызывали обоих. Может быть, дети и хотели нас видеть чаще, но зато они видели, как блестят наши глаза, когда мы разговариваем о работе.

Мы смогли дать нашим детям все самое лучшее, что было у нас, а сами получили возможность больше узнать о работе друг друга, теперь жена разбиралась во всех моих приборах и запчастях, а я в ее инструментах. Я смог даже заразить ее своей страстью к полетам, мы приобрели маленький самолет и на нем отправлялись изучать небо и новые горизонты, правда, к пустыни наш маршрут никогда не лежал. За штурвалом, правда всегда сидела она, хоть я и вылечил свои сосуды, и нога меня не беспокоила, но я соглашался только на роль второго пилота. Больше мне сны о песке не снились, я наладил свою жизнь, исправил ее и даже обогатил, теперь я был просто счастлив, так, как может быть счастлив человек, у которого есть все и даже чуть больше. Правда никто никогда не знал, какую цену мне пришлось заплатить за это счастье и сколько бед вытерпеть, с чем мне пришлось столкнуться и от чего убежать. Никто, кроме жены и того человека, что сейчас читает эти строки, возможно он скажет, что это все не реально, что такого не может быть, кто знает, может я просто напился какого-то сока растения и мне все это привиделось. Но, если бы у меня спросили готов ли я снова пройти все эти испытания, чтобы получить то, что сейчас имею, то я бы ответил, что не готов. Да и тогда готов не был, я просто выживал и сопротивлялся вопреки всему, а иногда просто отчаивался и опускал руки, чтобы в следующее мгновение поднять их снова и бороться дальше. Иногда мне и самому кажется, что все это было не со мною, но смотря в глаза дочери и сына, я вижу всю ту же холодную решимость, что двигала мною в пустыни и понимаю, что прошел весь этот путь не зря. Жизнь и судьба подарили мне второй шанс, и я смог его использовать, хотя, возможно я и не заслужил его, поскольку никогда не прислушивался к тем знакам, что давала мне порою судьба. Теперь я стал более чутким и гибким, но цена этого была страшна, даже сейчас вспоминая все то, что было там, меня мучают кошмары, только я их уже не помню, память со временем стала уже не та.