Ягодка рассказ

  - Cветлана Павловна, вас там спрашивают,- заглянула в кабинет веснушчатая лаборантка Люся. И игриво - интригующе добавила, растягивая слова,- мужчина, не старый, на машине.
   Света не ждала никого, изумлённо повела тонкими бровями. Встала, улыбнулась своему отражению в зеркале. Отличное настроение и ощущение необычности сегодняшнего дня, с которыми она проснулась, не покидали её. А как же иначе, сорок пять сегодня стукнуло. Сорок пять – не шутка.  Можно итоги подводить и одновременно за горизонт заглянуть, ведь там, в призрачном завтра, возможно, ждёт её что-то светлое и чудесное. Жизнь-то не заканчивается в сорок пять, не осень ещё, а лето в самой её ядрёной, ягодной поре.  И она сама опять ягодка-клубничка. Отцвела белым душистым  цветом, вызрела, манит  свежей сладостью. Нет причин печалиться, всё в жизни хорошо. Сыновья-погодки выросли, получили университетское образование и упорхнули от неё. Вырастила она их самостоятельными, в уважении к старшим и сейчас купается в их почтительном к ней отношении. Хорошие они, родные… Волна любви и теплоты прошла по её сердцу. Они, кровинушки - её гордость и любовь до конца дней. Ладится  и с работой. Коммерческий директор на элеваторе. Приходиться, конечно, кружиться, задерживаться, выезжать в командировки, но это в её мобильном, скором на ногу характере. По-иному и не смогла бы. А вот с личной жизнью нули. С молодости, с отцом двух её сыновей как-то не сложилось. Разные были люди. Света соответствовала своему имени – светлая, лёгкая, простая, вся на виду. А муж полная противоположность, замкнутый, ревнивый до болезненности, скупой, в том числе на чувства, радость, веру. И когда расстались, ей стало легче дышать без его эгоизма, недоверчивости, извечного недовольства, грубых окриков. Странно, но она была рада разводу, как избавлению от чего-то тяжкого и горестного, омрачавшего жизнь. Ладно, рассуждала она, не слюбилось, но ведь могло же стерпеться, если в доме лад, согласие, уважение, взаимопонимание и поддержка. А как без этого? Тогда лучше одной.
   Из задумчивости её вывел шорох за дверью и приглушённый смех.
   - Светлан Пална! Ждёт ведь!- донёсся из лаборатории напоминающий люськин голос.
   Вот бестии любопытные, уже не поленились посмотреть, кто же припожаловал, улыбнулась своим мыслям Света. Да и пора самой выйти, не по работе гость, иначе бы прошёл в кабинет. Она спустилась с невысокого крылечка. Из припаркованной  к воротам машины тотчас вышел черноволосый, среднего роста мужчина. Бровки Светланы, тщательно откорректированные накануне вечером, вспорхнули второй раз.
   - Здравствуйте, Петр Иванович! Какими же это судьбами к нам?
   - К вам, Светлана Павловна, без пропуска не пройти,- ответил он на приветствие,- большой начальник стали. Я вот решил вас домой подвести, мимо ехал.
   Большой же, однако, крюк сделал, отметила весело Света, от города, где он проживает почитай вёрст двадцать. Ох, неспроста визит этот при его расчётливости, уж эту его черту Света помнила. Были в нём и другие, о которых хотелось забыть и стереть из памяти, они когда-то давно помешали им быть вместе. Теперь, когда всё поросло быльём,  появление этого человека не вызвало у неё никаких чувств, кроме вопросительного удивления и любопытства.
   - С днём рождения!- торжественно продекламировал он, когда Света села рядом с ним в машину. Пошарил в «бардачке». На декольте светлого платья именинницы мягко шлёпнулась расплавленная от жары шоколадка.
   - Вот уж спасибо, не забыл,- Света досадливо – огорчённо достала салфетку, чтобы вытереть  влажный, липкий отпечаток подарка. Отправив его дотаивать в пакет и решив, что сюрпризы на этом не закончились, спросила,- И какая у нас будет  программа?
   - Буду тебя обольщать!
   Ответ вызвал улыбку и переменил настроение и тон Светланы на снисходительно-лукавый, насмешливый и несколько издевательский. Уж больно хорошо знала она, насколько «широка» душа обольстителя:
   - Начинай!
      И началось. Сначала не сошлись мнения, где же отметить ягодный юбилей. Петька предполагал – у Светы дома. Хозяйка она отменная. Стол накроет ради случая, и в тишине и уюте, без всяких там комаров проворкуют они вечерок. Именинница же хотела сменить обстановку, посидеть за столиком в придорожном кафе, благо их вокруг пруд пруди. Или организовать пикничок на природе, с этим тоже проблем не видела. Ухажор упорствовал, в его план  обольщения такой поворот явно не входил. Выпалил, что и кафе, и пикники для лодырей, каким не жалко терять денег и времени на застолья. Разумеется Светлана поинтересовалась, куда это он так спешит. В ответ он  похмурел и задумался.
   - Ладно, давай на природу,- нарушил,  наконец, со вздохом тягостную для него молчаливую паузу, - только это возни сколько. Место искать… Вечно ты со своими принципами, упрямая. Всё равно ведь заезжать к тебе, взять что-то закусить…
   -Пикник за счёт кавалера!- весело перебила его Света.
   -Вот те здрасте!- вырвалось у того,- День рождения у меня что ли?
  - Так ты же обещал обольщать? Обольщай,- парировала женщина-ягодка.
   Петька тихим, угасшим голосом спросил, что она будет пить и, услышав про вино, неожиданно для себя озвучил, что оно, хоть и не крепкое, а куда дороже водки. Света, будто не услышав этой, не в пользу вина, реплики продолжала перечень предстоящих покупок – фрукты и колбаски какой-нибудь поприличней, сделать пару бутербродов, ведь с работы она, не грех и подкрепиться.
- Не отравишься колбасой-то?- выпалил кавалер, выходя из машины и направляясь в сторону рынка - Жара-то какая!
   Через несколько минут он положил на заднее сиденье тощий новенький пакет.
   Они долго искали место. Он выходил, смотрел, что-то недовольно бурчал и они опять куда-то ехали. Света молчала. Она смотрела на этого человека и удивлялась, что когда-то он был ей близок и мил. Она оправдывала его жадность экономностью, так важной в жизни семейной. А его холодность считала мужественностью, ведь столько дел у мужчины, не должен же он сидеть у её юбки с ласками и поцелуями. И не мудрено, что он, наконец, стал искать других компаний, считая, что её удел – ждать и слабо надеяться, что он позовёт её когда-нибудь в свою жизнь. И ждала, и надеялась, пока он не захотел, не признал, не принял ребёнка, их ребёнка. Ему было бы сейчас больше двадцати. Было бы… Но выбора он ей тогда не оставил.
   Остановился, наконец, выбрав тенистый склон  на берегу реки.
   - Ох, долго добирались! Прямо на край света привёз,- посетовала Света, выходя из машины.
   - Забыла что ли, что я женат?- оборвал её Петька,- не хватало ещё, чтоб увидели… Это тебе хорошо, бояться нечего.
   Да, думала  новоиспечённая ягодка, ей, действительно, хорошо. Хорошо, что закончится сегодняшний вечер, и завтра не вспомнит она о нём, об этой встрече с прошлым и далёким. И хорошо, что человек этот останется в прошлом и не допустит она его в свои сегодняшние дни.
   Петька тем временем расстелил газету и выложил на неё  батон и банку шпрот.
   - Я это… думал-думал… ну, вообще мы так всегда с мужиками, в гараже,- пытался он связать мысли, откупоривая бутылку водки,- да и нельзя мне за рулём, так что это для тебя.
   Света смотрела вокруг, утопая ногами в густой, сочной, ароматной траве. Вокруг деревья, огромные и сильные, а внизу журчит река. Через минуту она плескалась в прохладной, ласкающей воде. Вот это, действительно, для неё. Вот это она вспомнит с удовольствием и не раз. А не того, что с хмурым видом наблюдает за ней с берега.
    Выпила из запыленного в «бардачке» стакана немного водки, схрумкала пару шпротинок за ягодный свой юбилей. Петька потчевал, настойчиво предлагая выпить и отговаривая от нового захода в реку.
   - А что у тебя в семье-то не складывается, Петь? Люся у тебя хорошая. В чём не везёт-то тебе?
   - Хорошая,- передразнил Петька,- носки стирать не может. Не выворачивает, когда полощет. Одеваешь, а внутри песок.
     Светлана посмотрела на кавалера, обиженно сжавшего губы в справедливом, как ему кажется, гневе. И исчез холодок безразличия и деланной весёлости. Стало жарко, стало жалко его жену Люсю. Она знала её по школе – светлая, как ангелок, скромная, тихая, хорошистка.
   - А чего же ты хочешь от меня?- спросила в упор. И предупредила,- Не хитри только. Я ведь тебя давно знаю.
   Поёрзав по траве, Петька признался, что находится в постоянном поиске женщины, которая бы его понимала и принимала таким, как есть. Тяжело такую найти. Были уже, но через две-три встречи требуют определиться, с кем ему лучше, с семьёй или с ними. А семью, тем паче дочь и сына, он никогда не бросит.
   - Понятно, нужна любовница. И думаешь я подхожу на эту роль?
   - Вот уж теперь и сомневаюсь,- ответил Петька,- совсем ты другая стала. Проще была.
   Светлана вспомнила прежние, горькие свои дни, когда она, только она одна была и виновной, и ответчицей в том, что свалилось на её хрупкие плечи. Снова всплыли слёзы и боль, а ещё обида, не застарелая, как казалось, а свежая, не остывшая в снегах лет.
   - Куда уж проще,- сказала тихо и задумчиво. И спросила едко,- А сам-то не пробовал их постирать?
   - Что постирать? – не понял Петька.
   - Да носки, носки свои! Стирай, выворачивай, полощи! Сам, ручками. И носи на здоровье.
   Петька назвал её глупой.  Проконстатировал её настоящее положение, что по этой  лишь причине она никому сейчас не нужна и предсказал даже будущее, что такая так и останется одна.
   Но до дома всё-таки довёз, молча и угрюмо кивнул на её «До свидания. И спасибо за вечер!»
   - А знаешь, мне правда хорошо, я даже счастливая!
   Петька покосился на неё удивлённо и как-то уже опасливо, недоверчиво спросил: «Это почему же?»
   - Да потому, что без тебя. Уберегла судьба.
   Петька нажал на газ, круто развернулся, оставив пыльное облако.
   А Светлана пересекла двор с извечно сидящими на лавочке старушками, вошла в подъезд, открыла ключом дверь квартиры, вдохнула знакомый запах покоя, тепла, уюта, созданного её добрыми руками, для себя, для сыновей, для близких и дорогих ей людей. Пусть их немного, но она им верит. Они не предадут, не окутают ложью и обманом, они берегут её и радуют. Остальные отсеялись, будто руда через жизненное сито. Отошла грязная, илистая порода. А на чистом полотне искрятся тёплым светом заветные золотинки – самородки. Сожми их в ладошке, согрей и сохрани. Они достались тебе непростой ценой. Только не береди, не вороши легковесную гнилую мякину, не возвращай дней, где тебе было глухо и больно. Ведь просим же мы в молитвах: «Спаси и сохрани», вот и услышана она. Спасена и сохранена. Не без страданий отведена от большей беды.
   А завтра будет утро, будет день, полный забот. И женщина, чистая, хрупкая, упрямая в своей правоте, вернётся под вечер в свой маленький рай. Она немолода? Что вы, она ягодка опять, только скрыта зелёными, резными листиками! Не всем откроется, не всем доверится, как когда-то, когда была цветком.


                Любовь Скоробогатько