Годы молодости

Эту повесть я посвятила дорогому мне человеку, пережившему Великую Отечественную войну в юном возрасте. Она рассказала о бомбёжках, голоде,  холоде и конечно  о первой любви, которая была, не смотря на страдания, лишения, людское горе. Об этой истории хочу поделиться с вами.

 Глава первая.             

Второй год шла Великая Отечественная война. Враг был отброшен на 250 км от города,  Москва, постепенно возвращалась к мирной жизни. Город восстанавливался, заводы продолжали  круглосуточно работать на оборону.  Нина работала учётчицей на авиационном заводе. Жила она на Башиловке с матерью и пятнадцатилетней дочерью  Анной. Старшего сына год назад забрали на фронт. Она давно не получала от него писем, но в душе теплилась надежда, что он жив.
Стояла весна. Март, выдался на редкость тёплым, и это хоть как-то спасало от постоянного голода.  Продуктов, что выдавали по карточкам работникам и иждивенцам, не хватало, а на руках старая мать и школьница дочь, которая мечтала хотя бы один раз  поесть досыта. На работе их кормили какой-то баландой, которую в горячем виде, ещё можно было проглотить, холодную есть  не возможно, а силы нужны.  В столовой,  съев несколько ложек этого, так называемого «супа» и слив остатки в кастрюльку, Нина ушла в контору. Только вошла,  прозвенел телефонный звонок, и Петрович снял трубку.
– Нина, дуй на проходную, там твоя пришла, - сказал он.
Кутая кастрюльку в телогрейку, Нина побежала на проходную.
 – Только бы не остыло, – думала она. – Только бы донести тёплым, а то ведь и есть не будет или стошнит, как прошлый раз.
На проходной сидела Аня - ждала мать. Нина сунула ей кастрюльку и сказала:
 – Ешь быстрее, пока не остыло, я побежала, а кастрюльку оставишь здесь,  потом заберу. Она вернулась на  рабочее место.
– Ну и долго это будет продолжаться? – спросил сердито Петрович.
 – Синяя вся, одни глаза остались.
– А что ей делать-то?- вмешалась в разговор Света, симпатичная двадцатипятилетняя барышня.
-  У неё девчонка – подросток, светится вся, постоянно  есть хочет.  Нина, а  давай я её с собой возьму, к себе в деревню  на пасху, (в 1942 году Сталин разрешил верующим отпраздновать пасху) там хоть немного откормиться.
Она говорила что-то ещё, но Нина её  не слышала, перед глазами всё плыло, голова закружилась, она потеряла сознание, оказавшись во времена своей далёкой юности,  времена революции 1917 года.
Нина была четвёртым ребёнком в семье. Кроме неё, ещё две сестры и брат. Семья их купеческая, зажиточная, проживала в Графском переулке. Нина училась в гимназии, неподалёку от дома, а в выходные ездила с девушками – сокурсницами на танцы в Марьину рощу. Туда, обычно, приезжали студенты института  Народов Востока. Нину редко приглашали танцевать. Она была маленькая, пухленькая, с большими серыми глазами, длинными светлыми косами до пояса, очень стеснительная и напоминала взрослого ребёнка, охотников, познакомиться поближе, не было. Но однажды подошёл он, высокий, черноглазый  красавец и пригласил её на вальс. Они  кружились по залу, затем он поднял её на руки и долго, долго кружил, не отпуская, а  когда поставил на ноги, спросил, как зовут.
– Нина, - ответила она. 
– А  меня Амин. 
Они танцевали целый вечер, после танцев, он пошёл провожать её домой. Амин  был азербайджанец, из богатой, образованной семьи, кроме него, ещё три брата и сестра. Амин закончил обучение, но оставался в Москве по делам отца, до Нового года.  После знакомства, он  каждый день встречал Нину из гимназии и провожал домой. Приглашать его в гости, она боялась:
 – Иноверец, - не так православные родныё поймут, и они бродили часами по Московским улицам, благо, что октябрь 1917 года, выдался на редкость тёплым и солнечным.
В конце октября Амин встретил её возле гимназии, он был взволнован.
 -  Нина, в Петрограде революция, я должен вернуться на родину. Ты поедешь со мной? Приедем в Баку, поженимся, я постараюсь уговорить родителей. 
Нина  ничего не понимала. Какая революция? Почему он должен уехать?  Она уже не представляла свою жизнь без него и в тоже время понимала, что родители её никуда не отпустят. Что будет с мамой, которую она так любит?
- Нина! За углом пролётка! Решайся! Он взял её за руку и повёл.
– А как же вещи? – спросила Нина.
- Ничего не надо,- сказал Амин.
 - Приедем в Баку, одену тебя, как принцессу.
В Баку  ехали поездом несколько дней.  Мелькали полустанки, станции, верстовые столбы.  Нина молчала, сидела тихо, как воробушек, и думала о том, что она сделала, думала о своей семье, они, наверно сейчас её разыскивают. Амин успокаивал:
– Не волнуйся, приедем в Баку сразу сообщим.
 Она верила ему, смотрела в его глаза, видела в них любовь и преданность, а родители всё поймут, когда увидят, какая она счастливая. В Баку приехали  вечером. Встречал старший брат Амина - Захид. Он помог вынести вещи, подал руку Амину и был крайне удивлён, когда тот, подхватив на руки Нину, поставил рядом с собой. Они говорили на фарси, что-то бурно обсуждали. Нина, ничего не понимала, о чём они спорят, испуганно озиралась и думала, о том, как встретят её родители Амина. Родители встретили их сдержанно, мать взглянула на Нину и попросила младшую дочь, Ламию, сестру Амина, отвести её на женскую половину.  Дом был большой двух - этажный, выстроенный в восточном стиле.  Ламия привела Нину в небольшую комнату на втором этаже, обставленную со вкусом восточного убранства, помогла Нине привести себя  в порядок, после длинной дороги, затем они спустились вниз и прошли в зал, где был накрыт стол к ужину. За столом сидела вся семья - мать, отец, братья с жёнами. Амин встал и попросил Нину сесть рядом. Говорили на фарси. Нина  догадалась, что обсуждают её, но лица у всех были приветливые и главное, Амин был рядом. На столе стояли мясо, фрукты и много зелени, но она, хоть и была голодна, съела всего несколько ягод винограда и персик. После ужина они с Амином прошла в небольшой дворик, огороженный каменной стеной, по периметру которой росли фруктовые деревья, сели на большой топчан, застеленный ковром с множеством подушек, расшитых блестящими нитями. Амин обнял её и сказал:
 -  Я говорил с родителями, разговор был не лёгким,  они согласились нас поженить, но с условием, что ты выучишь язык, наденешь чадру, потому что,  по городу ходить тебе будет опасно и примешь мусульманство. А сейчас, иди на женскую половину, вместе мы будем жить только после свадьбы, напиши письмо родителям, а я, завтра постараюсь отправить его в Москву.
Через два месяца Нина уже неплохо говорила на фарси, благодаря Ламии. Они были одного возраста, одного роста и телосложения. Первое время она носила одежду Ламии, потом Амин привёз ей новую и очень красивую. Он часто уезжал по делам. Ламия сказала по секрету Нине, что она  слышала разговор родителей, будто он состоит в революционном комитете, и они готовят революцию, какая была в Петрограде. Но им было весело, они не понимали значения этого слова, смеялись над всякими пустяками, наряжались, делали причёски, жизнь казалась сказкой. Днём, надев чадру, они бродили по городу.  Нине нравился этот древний город, с узкими улочками, в Москве таких улиц  она не видела. Ламия показала ей башню « Девичьи слёзы», рассказала удивительную историю о девушке и  её великой любви. Они ходили к морю, раньше Нина никогда его не видела, а теперь смотрела на волны, ощущая всю мощь морской стихии. Через неделю она приняла мусульманство, а ещё через неделю, состоялась её свадьба с Амином. Свадьба была скромная, только родственники, видимо родные не хотели, чтобы в городе знали о русской невестке. По обычаям тюркского народа, свадьбу справляют сначала в доме невесты, где её родители получают за неё выкуп, но знали ли родители Нины, что их дочь выходит замуж, дошло ли то, единственное письмо, которое она написала по приезду. Нина скучала, ни столько по дому, сколько по маме, по своей любимой и дорогой маме, хотя бы на денёчек в Москву, чтобы увидеть её, прижаться к ней и поведать всё о своей жизни в Баку.
После свадьбы началась её семейная жизнь с Амином, которую и семейной трудно было назвать. Шла полным ходом гражданская война. Амин бывал дома очень редко, приезжал обычно ночью, а на рассвете уезжал. На Нину легли домашние заботы; убирать свою часть дома, где они жили, ходить на рынок, который работал, не смотря на осадное положение. Восточный рынок поражал своей насыщенностью продуктов: овощи, фрукты, мясо, живая рыба, зелень, пряности, восточные сладости, всё это можно было купить или выменять на вещи. Она научилась торговаться с продавцами и делала это с большим удовольствием. Для неё торг стал игрой, весёлой и заманчивой, что забавляло Ламию, которую она иногда брала с собой. Ламия была её подружкой, с ней можно было обо всём поговорить, поделиться самым сокровенным, поплакать, излить душу и Нина знала, что она никогда, никому, ничего не расскажет. Со старшими невестками отношения не сложились.  Жили они отдельно, в своих домах, по соседству. В каждой семье были уже дети, которых Нина полюбила, и когда выдавалась свободная минутка, прибегала поиграть с ними. Прошёл год после свадьбы, а Нина так и не могла забеременеть. Возможно, сказывалась её неопытность, а может быть постоянное отсутствие Амина, она боялась, что его убьют, и она останется одна в чужой стране.  Только в 1922 году, когда гражданская война закончилась, а в Азербайджане была установлена Советская власть, Амин вернулся домой.  Работу ему предложили в Российском посольстве, работал он много, домой возвращался поздно, Нина ждала, она уже привыкла, за эти долгие годы ждать, но теперь, он был дома каждый день, и это было для неё огромным счастьем. Через год Нина родила сына, назвали Асим ( знающий), ещё через три года, появилась на свет дочь Анига( высший сорт). Амин очень любил детей, особенно маленькую  Анигу.  Жили они в родительском доме, но мечтали о своём, где будут только они, их дети и их  любовь. Её счастье длилось ещё три года, а потом пришла беда, нагрянула внезапно. Был поздний вечер, дети уже давно спали, Амин задерживался на работе, сегодня особенно долго. Нина глянула на часы, половина второго, не случилось бы чего, гнала от себя плохую мысль, на душе было тревожно. Она металась по комнате, подбегала к окну, прислушивалась, пытаясь услышать звук шагов по мостовой. Под утро, забылась в каком-то дурмане, увидела Амина, он смотрел на неё, своими большими чёрными глазами и улыбался, её разбудил громкий стук в калитку. Накинув на плечи халат, Нина выбежала во двор. Незнакомый мужчина, которого она увидела, открыв калитку, что-то говорил, показывая в сторону переулка. Она побежала, и на углу  ближнего переулка, увидела тело мужа, рядом валялся его портфель. Какие-то люди стояли поодаль, кричали, жестикулировали, говорили о конфликте между армянами и азербайджанцами, но она понимала лишь одно, что Амина больше нет, и никто ей его не заменит. Через месяц, после похорон, забрав детей, Нина вернулась в Москву, к матери, на Башиловку.  После революции, отобрали их дом в Графском переулке и семья, вынуждена была переехать в маленькую комнатёнку. Отец к этому времени умер, сёстры вышли замуж и проживали отдельно со своими мужьями и детьми, брат снимал комнату на Чистых прудах.
– Хорошо, что жива мама, - думала Нина. 
Она поможет ей пережить страшное горе, пусть ругает её за побег, пусть, но она рядом, это для неё была отдушина. Нина устроилась на завод разнорабочей,  Асим пошёл в школу, а Анигу, мать помогла устроить в детский сад. Там её назвали Анной, русским именем и Нина не стала сопротивляться, но Асиму менять имя не захотела, в память о муже. Жизнь продолжалась. Жили бедно, как церковные мыши, но Нину это не смущало, она старалась изо всех сил, прокормить и одеть семью. Помогал старший брат Амина, привозил фрукты, сладости детям, давал деньги. Он часто уговаривал её вернуться в Азербайджан, с детьми и матерью, но Нина знала, что мать никогда не согласится, поэтому для неё вопрос был решён окончательно и бесповоротно. А в 1941 грянула Великая Отечественная война и перечеркнула сразу всё  прошлое, кажущееся теперь уже таким будничным и обычным, по сравнению с тем, что им потом придётся пережить.