Любовь сквозь годы

   Жар полыхавшей избы казалось не воспринимался хрупкой иссохшей от времени старушкой, наблюдавшей как ненасытное пламя, пожирало нажитое годами имущество.
   Она стояла, сжимая ладони в кулачках, и зажав нижнюю губу зубами сдерживала рвущееся из груди рыдание. Только слезы стекая по лицу и срываясь вниз на серо-вишневую вязанную кофточку выдавали боль и страдания, пронизывающие ее душу, подвергнутую испытанию этим испепеляющим пламенем.   
   С ревом сирены подлетела пожарная машина и в тот же момент божий одуванчик встрепенулась, заметалась вправо-влево, затем неожиданно замерла на месте и выпрямившись бормоча молитву трижды перекрестилась. Сбежавший на пожарище народ стоя большим полукругом сопереживая   наблюдал за происходящим.
     «Не повезло бабе Зине. Под старость лет и такое. Не приведи Господь кому такое испытать» – подумала соседка, погорелицы – Александра, женщина сорока пяти лет стоящая с мужем и дочерью. По жизни она не зацикливалась на Богослужении и в церкви почти не бывала, разве, что ради интереса, но помянуть Бога при случае могла.
   Между тем, старушка, подтянув потуже платок, наброшенный на голову потоптавшись на месте в нерешительности, метнулась мелко семеня в сторону горящего дома.
     - Господи! – разом выдохнули несколько человек в ужасе наблюдая, как она, подбежав к дому рванула на себя входную дверь и чуть пригнувшись заслоняя левой рукой лицо исчезла в полыхавшей избе.
     - Куда!? – громогласным рыком, перекрывающим гул пожарища и галдёж сбежавшихся, рявкнул рослый пожарный бросившийся следом за старушкой.  В прозвучавшем слове более слышался приказ означающий - «Всем стоять! Ни с места!» – нежели чем вопрос. Через секунду и он исчез за дверью горящей избы. Двое других пожарных дружно подтащив брандспойт поближе к дому  стали поливать из него горящую дверь.
   В ужасе все замерли, ожидая непоправимого, потеряв на мгновение чувствительность к увеличившемуся жару от полыхавшего огромным костром дома.
   Секунды вытянулись в вечность и Александра, которая мысленно уже простилась с бабой Зиной отвернулась, сжав до боли руку мужа и прижавшись к нему словно маленькая девочка, впервые сидящая в кинозале на просмотре фильма ужасов. Муж обнял  ее и Александре стало спокойней, но напряжение не проходило даже после того как она закрыла глаза. В ожидании слух обострился, вырывая из гула и потрескивания горящих стен дома каждую новую нотку. 

  - Ух,- раскатом грома пронесся вздох облегчения вдоль стоящей толпы, когда на пороге дома появился пожарный придерживающий и укрывающий расстёгнутым бушлатом старушку серенькой тенью прятавшуюся в огромной фигуре гиганта. Александра поняв по вздоху наблюдавших, что все обошлось, развернулась   в сторону горящей избы и увидела бабу Зину, шедшую в их сторону. В руках, прижав к груди старушка держала какую-то плоскую коробочку мышино-серого цвета.
    «Вспомнила про документы… Хорошо все обош…» -  мелькнуло в голове женщины, и в тот же момент с грохотом обвалилась крыша избы подняв в небо столб искр и обдав стоящих обжигающим жаром отчего многие из толпы развернулись спиной и закрыли лица руками. Александра, отпрянув от мужа счастливая, что все закончилось хэппи эндом, подбежала к бабе Зине и обняв ее за плечи притянула к себе.
     - Баба Зин, за чем вы? Так нас напугали.
   Дочь Александры – Виктория тоже присоединилась к матери и затараторила.
     - Баб Зин, как вы? Нигде не болит? Она бегло прошлась пальцами по рукам, плечам и платку старушки старательно туша тлеющие искорки.
     - Вроде все нормально,- закончив сказала она, но в голосе девушки звучала неуверенность.
  Они повели старушку к себе в дом.
     - Пусть у меня в комнате… а я лягу на диване в зале,- сказала Виктория, разрешив нависший вопрос.   
Войдя в дом баба Зина стянула с себя платок и бережно обернула им свою ношу.
    - Вот твоя кровать, укладывайся,- сказала Александра войдя в комнату Виктории. Старушка молча подошла к кровати и сунула свой сверток под подушку. Александра помогла старушке раздеться, и лечь в кровать. Женщина старалась не смотреть на посеревшее и ставшее почти пепельным лицо старушки, боялась, что растрогается и разревется, но это ей удавалось с трудом.
    «Думай о хорошем. Думай о хорошем» - мысленно как молитву повторяла она.
   Отпив несколько глотков горячего чая, принесённого Викторией баба Зина опустилась на подушку и тут же заснула.
   Уже в кровати, Александра как не крепилась все же не выдержала. Воспоминания событий ночи наплыли, и она вдруг представила себя на месте этой одинокой старушки.  Давящий ком в горле перехватил дыхание, Александра дернулась подняться с кровати чтобы не разбудить рыданиями спящего мужа, но тут же почувствовала его крепкую руку на талии.
     - Иди ко мне…- сказал он тихо, еле слышно.
     Она повернулась к нему и положив голову на его плечо мужа растворилась в его объятиях.
     - Все хорошо… Я люблю тебя… - под эти успокаивающе-завораживающие слова мужа, Александра провалилась в объятия сна.
 
                *     *     *

   Щелчок закрывающейся входной двери разбудил Викторию. Промелькнув неторопливой, но яркой молнией события прошедшей ночи напомнили ей почему она спит в зале на диване, и она тут же догадалась кто исчез за дверью.  Торопливо поднявшись с кровати, она подбежала к окну. По тротуару в сторону пепелища неуверенной походкой шла баба Зина. Быстро одевшись девушка вышла из дома и вскоре уже стояла рядом со старушкой.
    - Баб Зин, как вы?
 Старушка, в ответ только блеснула глазами, наполненными слез. Виктория  обняла ее за плечи.
    -Может помочь, что?
    - Спасибо Вика, - ответила старушка и ухватилась за руку девушки как за спасательный круг.
    - Что тут поможешь. Сгорело все. Думала может альбом с фотографиями найду, - Виктория скорее догадалась по движению губ, чем поняла, что произнесла старушка, настолько тихо и невнятно они были сказаны. Чувствовалось, что рана, нанесенная пожаром огромной занозой, навечно засела в сердце пожилой женщины.
  Девушка нашла палку и ткнула ей в нескольких местах где остались полуобгоревшие островки. Ничего ценного и примечательного.
     - Баб Зин, нет ничего. Пойдемте в дом.
  И тут же почувствовала, как рука старушки ослабла и поползла вниз.
    - Баба Зин, что с вами? – спросила она скорее себя, когда старушка мягко сползла к ее ногам.
     «Она умерла, умерла!» – застрекотало в мозгу.
  Виктория оглянулась. По дороге, в сторону автобусной остановки шли двое мужчин.
    - Помогите! – крикнула она пытаясь привлечь к себе внимание.
    - Мужчины, помогите! - еще раз, уже более уверенно, крикнула она, увидев, что они посмотрели в ее сторону.
    - Бабушке стало плохо…  Посмотрите, она жива?
   Мужчина, который был повыше ростом наклонился и приложил ладонь к шее лежащей женщины.
   - Пульс есть. Скорее всего обморок.
   - Ой, спасибо… а то я так испугалась… думала… -  затараторила девушка, но вдруг собравшись, скомандовала:
    - Отнесите ее в дом, а я за телефоном.  Позвоню в скорую.         
 

    То, что сейчас узнала Александра было для нее таким же шоком какой она получила, когда несколько лет назад узнала, что ее первый муж завел любовницу.  Она беззаботно шла с работы домой, когда ее окликнула директриса школы в которой училась Виктория и рассказала неприятную весть. Дома Александра хотела тут же позвонить дочери и отчитать ее, но решила, дождаться, когда появится дочь.
    "Я ей покажу мальчики! Две недели! Две недели не была в школе. Позор то какой. Связалась с этим Василием. Мне он сразу не понравился. И вот результат. Впрочем, и моя вина. Понадейся на них, тут же подведут. А я все доченька, доченька".
   Ко времени, когда появилась Виктория женщина была уже на хорошем взводе, но тем не менее сдержавшись Александра начала издалека. 
      - Как ты? Устала?
      - Нет, не сильно.
      - С кем-то встречалась?
      - Да… С бабой Зиной.
  Ответ Виктории, обескуражил Александру.
      «Она еще меня обманывать будет».
      - И как она?
      - Не очень… После такого не каждый здоровый справиться сможет, не то что человек в возрасте.
       -А в школе была?
      - Мам... – Виктория выдержала длинную паузу, задумавшись как бы помягче все изложить, -  Я уже третью неделю в школу не хожу.
      - Третью неделю! И где же мы шляемся? Не у бабы ли Зины?
      - Мам, ты что мне не веришь?
      - А почему я должна верить?
      - Я все расскажу. Я эти две недели занималась бабой Зиной. Точнее ее документами.
      - Какими документами? О чем ты говоришь? Обманываешь, свою мать!!!
      - Я не обманываю, - с упреком в голосе произнесла Виктория. И что ты кричишь. Разберись сначала, а потом кричи, - подняв голос, но еще пытаясь сдерживаться произнесла девушка.
      - В чем разбираться?! В том, что моя дочь меня обманывает! Что она две недели в школе не появляется.
   Александра кричала, задыхаясь от гнева. И наконец выйдя из себя размахнувшись влепила дочери пощёчину.
      - Не обманываю я тебя. А не хочешь слушать… И ладно, – мягко и не громко словно ничего не произошло, произнесла Виктория, прижимая ладонь к горящей щеке.  Девушка отвернулась и хвостик ее волос  несколько раз качнулся из стороны в сторону в знак своего неодобрения поступком матери. Постояв несколько секунд, Виктория развернулась и выбежала из гостиной с грохотом закрыв дверь своей комнаты.
    Женщина было инстинктивно рванула за дочерью, хотела остановить ее и высказать, выплеснуть все скопившееся раздражение, но остановилась.  Неожиданно она почувствовала себя, разбитой и беспомощной. Она обессиленно плюхнулась на стул и положив руки на стол обхватила ими голову.

    «Две недели не была в школе и еще обманывает - Занималась документами для бабы Зины… Это все гормоны. Я и сама в ее возрасте не могла… Да и мать тоже рассказывала. Уж больно мы сексуально зависимы.  И ни как это не остановишь.  Главное, чтобы дальше не скатилась, по рукам не пошла. Я тоже хороша. Разоралась, руками раз махалась. Разве это поможет... Спрячется в скорлупу, а потом совсем к ней не пробьешься» – казнила себя женщина.
    «Она же еще в конечном счете ребенок. Может что-то недопонимать. А я… Я мать… Кто ей подскажет? Кроме меня у нее никого нет. Отец, далеко с другой женщиной и у него свои проблемы. Я мать. И какая не будь горькой правда, я должна ее выслушать, и не горячась принять верное решение».
     - Черт! Что я делаю? - произнесла она вслух, заметив, что за размышлениями  бесконтрольно выгрузила в раковину посуду из посудомоечной машины и стала ее перемывать вручную.
     - Надо успокоиться. Что-то я совсем плохая…
 Александра достала из холодильника початую бутылку с красным вином, налила пол стакана и с жадностью выпила. Алкоголь мягко обволок горло.  Стало легче.
      «Пусть она успокоится, а я ей пока ее любимые сладкие пирожки испеку» - решила женщина и загрохотала посудой.
   Через час, когда пирожки были готовы Александра, подошла к двери дочери и тихонько постучала.
      - Виктория, открой пожалуйста, - вселив в голос максимум теплоты произнесла она. - Поговорить надо. Я тебе твои любимые пирожки испекла. Открой.
   Когда щелкнул замок Александра вошла, придерживая в левой руке тарелку со сладко пахнущими пирожками. Девушка полулежала на кровати, прижавшись к ее спинке.  На коленях лежал учебник.  По кровати были разбросаны тетради, исписанные листки бумаги и учебники.
 Присев к дочери на кровать Александра, обняла ее рукой. 
      - Ешь, я для тебя старалась. Сейчас я чай принесу. Здесь посидим. И это… извини. Я сгоряча, понимаешь.
   Вернувшись с подносом, она положила его на кровать. Они молча пили чай каждый размышляя о своем.  Женщина не торопила дочь.
        «Сама расскажет. Надо время, уж больно я ее под завела».
       - Мам, - начала девушка. - Я эти две недели документы для бабы Зины оформляла. У нее же ничего не осталось. Все сгорело.
        - Как не осталось? А те, что она и из горящей избы вынесла, что под подушкой?
        -Это не документы. Сейчас покажу.


 Девушка достала с книжной полки сверток и подсев к матери развернула его.  Это была черно- белая фотография Евгения - мужа бабы Зины.
      - Господи! – выдохнула Александра. - И ради этого она в горящую избу?
      - Да мам, ради этого. И это, для нее, для бабы Зины, самое важное и самое дорогое.  Она из горящего дома что вынесла? Фотографию своего мужа. А любая другая женщина, за чем бы бросилась в горящую избу? – Виктория замолчала, ожидая ответа.
     - За деньгами и документами.
     - Вот именно, - девушка сделала паузу и затем добавила:
     - Это о чем говорит?
     - Что она не смогла найти документы?
     - Нет. Совсем нет. Я с ней разговаривала. В больнице…  Оказывается, документы лежали у нее в комоде. Ты же знаешь где у нее стоял комод. Это значительно ближе чем фото деды Жени которое висело на противоположной стене. Почему она это сделала? - Виктория взглянула на мать ожидая ответа и не дождавшись продолжила:
     - Потому что она любила и до сих пор любит своего мужа, дедушку Женю. Его уже более тридцати лет нет, а она, за его фото летит в избу, объятую пламенем. Ты понимаешь. У кого мне учиться любви? У тебя? Ты в третий раз замужем и мне кажется все равно ты не нашла его.  Свое счастье.  А она, баба Зина, нашла.  И она любит … до сих пор любит. Вот у кого надо учится любви. И я решила, помочь, как смогу.  Кстати, как ты думаешь, когда баба Зина в клинике пришла в себя, какой первый вопрос она задала? Нужна подсказка?
    - Боже мой! Неужели - Где фотография?
    - Видишь, сама догадалась.  Любит… любит она его. Любит -  сквозь время.
    - Сквозь время… -  уходя в себя полушепотом повторила Александра.
Мать и дочь на несколько минут замолчали каждый думая о своем, затем Виктория продолжила:
    - Мам ты извини, что я тебе не сказала, чем занималась эти две недели. Боялась, что ты будешь против. Скажешь не занимайся ерундой. Ты еще девочка... Ходи в школу.
    - Ты у нее в больнице была? – перебила Александра.
    - Я же говорила… Да, каждый день была. А кто к ней пойдет? У нее же никого нет. То есть сын есть, но он далеко в Америке. И он и не знает, что все сгорело. А баба Зина его телефон не помнит.
     «Я тоже забыла… про бабу Зину, а уже две недели пролетели» - за свербило в мозгу у Александры.   
    - А что с документами?
    - Пришлось побегать. Сначала сделала на себя доверенность от бабы Зины, потом бегала выбивала паспорт.  Восстанавливала страховку на сгоревший дом. Была у главы администрации района. Несколько раз. Точнее почти каждый день за эти две недели. И вот сегодня он дал добро на выделение ей однокомнатной квартиры в новом доме как пострадавшей при пожаре.

 С ними же бороться надо с нашими бюрократами ежедневно, тогда что ни будь и получиться.
    - Ты добилась чтобы бабе Зине выделили квартиру? - с восхищением, смешанным с недоверием переспросила мать.
    - Да каждый день после больницы ходила к главе администрации. Высиживала перед его кабинетом. Объясняла, что она старенькая, лежит в клинике после того как у нее сгорел дом, что она сюда дойти не сможет. А он свое - дом престарелых, дом престарелых. А я ему, -  а вы почему свою мать туда не отправите. И вот сдался…
  Александра слушала дочь, но мысли ее были о другом.
     «Эта не пропадет. Я хорошо ее воспитала».
     - Слушай, а тебя этот…глава администрации в школу то не послал?
     - Мам, ну что я не понимаю… Конечно послал бы, но я подготовилась. Женщина же когда за шпаклюется как моложе, так и старше может стать. Верно? Вот я и за шпаклевалась… Стала лет на десять постарше. Блузку твою и юбку надела. Разговаривала с ним на равных, ну по крайней мере старалась,- поправила концовку девушка, чувствуя, что несколько расхвасталась.
      - Ну ты даешь.
 Александра ушла в себя, размышляя, какие дети стали продвинутые.
      «За ними не угонишься…»
Затем глядя в глаза Виктории сказала тихо, но с теплом идущим от сердца:
      - Спасибо тебе доченька.   
      - За что мам?
      - За то добро, что ты сделала… Понимаешь, то что ты сделала за эти две недели, да еще для чужого человека, ни с чем не сопоставимо. Некоторые за всю жизнь столько добра не делают сколько ты сделала.
      - Значит ты меня прощаешь? За школу?
Александра обняла дочь и поцеловала в щеку.
      - Конечно, конечно прощаю. Но если отстанешь, спуску не жди. Ты меня знаешь.
      - Да что ты мам об этом не может быть и речи. Я понимаю, что учеба главное.
Девушка ожила почувствовав, что мать одобрила ее поступок.
     - Но ты знаешь мам, мне все равно с тобой не сравниться. Ты вон у меня какая добрая, сразу взяла бабу Зину к себе. Не каждый такое себе позволит.

  -  А про деду Женю, ты спрашивала у бабы Зины?
  -  Да, конечно. Забыла тебе о нем рассказать. Совсем забыла,- сказала Виктория, взглянув на мать.
   - У него очень тяжелая судьба. Жили они в маленькой деревеньке на Урале. Детей было трое- Женя, старшая сестра – Маня, и младшенькая – Лиза. Отца в самом начале войны забрали на фронт где он и погиб в первом же бою. Мать осталась одна с тремя детьми. Где - то работала и ей с трудом удавалось прокормить детей. Однажды у них закончились дрова для печи. Ну печь такая дровяная, знаешь?
   - Конечно знаю. - возмущённо ответила Александра.
   - Ладно это я так, шучу... На вот, мать собрала всех детей и отправилась с ними в лес. Выбрали дерево и мать стала рубить. Намучалась… Не рубиться, не хватает женских силенок.
    -Вы пока наберите хвороста, а я все же попробую его завалить,- сказала она старшей сестре.
Дети ушли, а она потихоньку - потихоньку долбила это дерево. Вскоре дети услышали, как грохоча упало дерево. Они обрадовались и побежали помогать матери. Но когда прибежали, они были парализованы от картины, которую увидели… Мать лежала под упавшим деревом. Дерево падая задавило ее. Ну женщина...сама понимаешь. – Виктория замолчала. Ушла в себя, представив произошедшее.
   - Что совсем? Совсем задавило дерево? Насмерть? - спросила Александра.
   - Да… на смерть... А почему ты об этом спросила?
   - Ну если бы она предположим инвалидом стала. Тогда им бы совсем не сладко пришлось.
   - Да им и так досталось… Трое сирот... Деда Женя ему тогда было 14 лет. Одна сестра была на год старше его, а младшей было всего лишь 11 лет. Есть нечего...Государству и партии не до них. Старшая сестра попробовала найти работу, но в деревне на Урале... какая там работа. Да и кому нужна девчонка, ничего не умеющая ... Но, повезло...Деда Женя с трудом устраивается помощником сапожника. Живут впроголодь. Старшая видит, что так они долго так не протянут, в один из дней, когда никого не было дома, собирается и уезжает, оставив записку:
    – Я уехала, за меня не беспокойтесь. Как устроюсь, сообщу, где я и как. 


  Через несколько месяцев деда Женя стал работать сапожником, снова -  "повезло", так как самого сапожника забрали на фронт. Им вдвоем с младшей сестрой стало немного полегче. Учитывая, что тогда все экономили и на новую обувь у людей денег не было, все шли к сапожнику. Деда Женя пахал по 13-14 часов. Приходил домой полностью измотанный. Ведь мальчишка еще – 14 лет. В это же время пришло письмо от старшей сестры - Тони. Написала, что устроилась и живет на Кольском полуострове. Деда Женя не очень-то поверил и собравшись, имея адрес на почтовом конверте, поехал навестить сестру.
   Сказал: «Если обманула и с голоду умирает, привезу домой».   
   Добирался - зайцем, денег - то на билеты не было. Кое как добрался. Нашел сестру. Та, жила в большом бараке в комнате с каким-то мужчиной. Как описала баба Зина, барак это такое одноэтажное деревянное здание, разделённое на маленькие комнатки. Посредине здания коридор, общий туалет и кухня. По описанию больше похоже на коровник. Извини за сравнение.
      - Да я знаю. Видела...  Так оно и есть, похоже на коровник. У нас тут тоже до твоего рождения был барак. Правда он пустовал. Потом снесли.
     - Посмотрел он,- продолжила Виктория,- вроде сестра не голодает. Жить можно. Правда мужик её, ну сёстры, деду Жене что- то не понравился. Обратно деда Женя добирался через Ленинград. Попал в блокаду. Там натерпелся…
   Баба Зина сказала, что сколько раз не просила его рассказать о ней, о блокаде, он начинал, а закончить не мог. Слезы накатывались и говорить не мог горло перехватывало. Да и матерился он после этого. Говорил, что это не расскажешь это. Что ни один писатель не сможет этот ужас перенести в слова. - Виктория замолчала.
   Александра не торопила, понимая, что дочери надо выговорится.
   «Потом легче будет... Отойдет, потеплеет. И что я так на неё набросилась? Размахалась. А у меня вон какая хорошенькая доченька.»
   - После войны, когда ему стало 18 лет переехал в город и устроился на завод. Работал аппаратчиком. Там встретил бабу Зину. Чуть позднее поступил в техникум и через три года окончил. В это же время узнает, что в Казахстане на берегу Каспийского моря, строится новый город.  Взял отпуск и поехал. Города еще не было совсем, стояло только три или четыре двухэтажных здания построенных заключенными.
 

  Там ему предложили работу мастером участка. Через три или четыре года, он стал главным инженером. Сначала это было небольшое предприятие, а потом выросло до огромного комбината около тридцати тысяч человек.
    - Да, из сапожника в главные инженеры крупного комбината, -  подытожила Александра задумавшись.
    - Это какую надо иметь целеустремленность. Не каждому дано.
    - Я тоже удивилась, - мягко добавила Виктория и продолжила:
   - Баба Зина сказала, что он деда Женя был очень коммуникабельный, мог любого разговорить. Со всеми находил общий язык. И еще сказала, что он как бы по-современному - был типа экстрасенс. Сказала, что к примеру, идут они по улице, а он говорит: «-Хочешь сделаю что бы вон тот человек обернулся». Поспорили... И правда, через несколько мгновений мужчина оборачивается. Сначала говорит, не верила, думала случайность.  Но у него, у дедушки Жени, это как бы по- современному сказать, был типа - прикол. Как идут гулять, он и упражняется.  Несколько секунд смотрит человеку в след и тот оборачивается. Еще… Рассказывала взгляд у него был такой словно он прожигал человека. Ну это было тогда, когда он был кем то не доволен или кто-то сделал что-то не так. Поняла?
    - Поняла. И что? - в голосе Александры слышалась заинтересованность.
   - Так вот...Одна женщина, рассказывала бабе Зине случай с ее мужем.  Они вместе с бабой Зиной работали лаборантками на том комбинате где руководил деда Женя. Этот мужик, был тоже из руководителей, но структурных подразделений, помельче значит.   И вот однажды по вине этого мужика сорвали план.  А тогда, нет плана нет премии. То есть люди остались без премии - около тридцати тысяч человек. Деда Женя значит его вызвал и за все время, условно скажем разборок, сказал только два слова. Первое было это "присаживайтесь" и указал на стул. Затем он, буквально просверлил мужика взглядом. Было это минут десять, а мужику показалось вечность. Вот так... - подытожила Виктория и затем добавила:
    - А глаза у деды Жени, по рассказам бабы Зины когда он становился зол превращались  из зеленых - в желтые в крапинку, как у змеи. Поэтому, когда человек, смотрел в них у него что называется душа в пятки уходила.
    - Как жертва удава, - вставила Александра.
    - Да именно. Так и сказала баба Зина.
   

 - Похоже действительно мужик был серьезный.
    - Но он рано умер, в 50 лет. Когда работал аппаратчиком на закрытом предприятии получил сильную дозу облучения.
Здесь тоже интересная история, я как-то ее упустила. Так вот… Когда он работал аппаратчиком, у них на заводе произошла авария. Что-то пошло не так или кто-то нарушил технологию. В результате произошёл выброс радиации и пострадали 33 человека. Их так потом и прозвали 33 несчастья. Все они, в том числе и деда Женя получили большой уровень радиации. И эта радиация, у каждого проявилась, по-своему. Кто стал катастрофически лысеть. Другие стали плохо видеть. Ну почти слепые стали, несколько человек. А деду Жену стало трясти. Ну ты, наверное, замечала, как трясет стариков. У них и руки и голова трясутся, особенно когда они перенервничают.
    - Да замечала.
    - Вот и у дедушки Жени тоже самое случилось, но он то молодой был. Ему тогда только 23-года было. Ну у него тряслись руки, голова и левая нога. И еще, иногда его всего выворачивало даже пена изо рта шла. Их всех, 33 пострадавших и отправили в Москву. В Москве их собрал в зале клиники профессор и сказал:
     - Я буду с вами честен. Хоть мне и поручило руководство партии вас вылечить или попытаться вылечить, но  к сожалению, ни я, ни кто другой, пока не знают как, и чем лечить радиацию. У нас были единичные случаи, но на них мы не смогли отработать и найти методику лечения. Поэтому каждого из вас мы будет лечить по-своему.
    - Потом им назначили процедуры. Деду Жене выпала блокада. Это когда делают угол, вводят какую-то инъекцию начиная с плеча и вниз к пояснице по диагонали, через всю спину.  И уколы делают с шагом один сантиметр и все это в течении одного часа. На следующий день процедура повторяется, но уже с другого плеча и по диагонали к противоположной стороне поясницы. Представляешь какие боли…
    - Я и один укол то с трудом выдерживаю. Боюсь я все это,-занервничала Александра представив себя на операционном столе.
   - Короче, через месяц остался только деда Женя. Все остальные… Виктория, замолчала подчеркнув трагичность истории.
    - И за это время, учитывая супер-коммуникабельность, деды Жени, конечно он успел сдружился с профессором до того, что они уже почти через день, вечерком, выезжали в ресторан и там общались. При этом смотри, деду Жене было 23 года, а профессору уже за пятьдесят. И они находили общий язык. Правда, может тут сказалось то, что профессор был рад, что он нашел средство для лечения от радиации. Но тем не менее, когда они прощались деда Женя, спросил:
    - Сколько вы дадите. Сколько я смогу протянуть после всего этого.
   - Не более двадцати лет, - ответил профессор.
   Когда деда Женя вернулся к себе на завод, его наградили каким-то орденом и подарили автомобиль – Москвич. Руководство завода видно решило таким образом прикрыть свои делишки.
  - Вот так живешь и не знаешь ничего про соседей, - констатировала Александра и подумав добавила:
   - Такого мужика нельзя не любить. А тем более забыть. Вырасти из сапожника до крупного руководителя. Теперь я понимаю бабу Зину, которая бросилась в горящую избу за фото своего мужа.
    
 
    Александра с дочерью вошли в палату. Это была большая комната квадратов на тридцать с пятью кроватями. Три кровати стояли в ряд, а две расположились друг за другом возле окна. Больных было трое, включая бабу Зину, кровать которой находилась возле окна. Увидев вошедших, старушка приподнялась с кровати.
     «Вроде отошла немного, а то страшно глядеть на нее было» -констатировала про себя Александра и протянула старушке букет роз.
    - Ой, Сашенька, это мне? Спасибо, - глаза старушки засветились.
    - Баб Зин, мы к тебе сегодня с сюрпризами.  Вероника положила большой пакет на кровать и порывшись в нем, достала маленькую темно - красную книжку и протянула ее старушке.
    - Вот смотри.
    - Новый паспорт? Это ты… Ты сделала?
    - А вот еще… - сказала девушка, протягивая бабе Зине фото рамку с фотографией ее бывшего мужа.
    - Я принесла ее что бы ты не переживала что с ней все в порядке. А что бы ты совсем не переживала, я сделала вторую. Снова заглянув в пакет Виктория достала новую фоторамку и протянула старушке.
    - Боже мой! Как живой… -  старушка перекрестилась.
    - Цветная… Ты сделала цветную.  Внученька ты моя. Спасибо, – с трудом сдерживая слезы произнесла пожилая женщина.  Она держала в обоих руках по фотографии и бросая взгляд с одной на другую пыталась найти различие.
    - На этой, как будто он живой.
    - Голография. Я попросила, чтобы внесли элемент голографии.
    - Теперь эту. Эту повешу на стену, -  и тут старушка вдруг обмякла, уронив фоторамки себе на колени. Ушла в себя.
     «Вспомнила, что все сгорело».
      - А вот это, - прервала возникшую паузу Виктория. - Это самый главный сюрприз. Читай, - она взяла из рук старушки фотографии и подала листок бумаги.
     -  Приказываю, выделить Красиной Зинаиде Кузьминичне однокомнатную квартиру по адресу… - старушка замолчала.  Снова   бегло, но уже полушепотом стала читать документ. Неожиданно остановилась и передав листок Виктории сказала:
    - Нет я прилягу. Что-то мне плохо стало.
  Устроившись в кровати, она выхватила из рук Виктории листок и стала читать вслух, но уже по слогам словно маленькое дитя.
     - Квартиру, квартиру тебе выделили, - выпалила Александра стараясь помочь старушке.
  Но баба Зина, не обращая внимание вновь и вновь перечитывала эти непонятные прыгающие в слезах счастья слова. Вдруг она вскочила с кровати.
     - Все мне тут делать нечего. У меня вон сколько дел, – засуетилась она, переодеваясь. Неожиданно замерла и упала на колени к ногам Виктории.
     - Это ты… Ты все сделала, – бормотала она, прижимая ноги девушки к груди.
 Дочь с матерью приподняв старушку усадили ее на кровать. Старушка тихо заплакала, бормоча:
     - Вика – Викочка, чем же я тебя отблагодарю?
  Девушка села рядом и обняв ее за плечи сказала.
     - Все хорошо, баб Зин. Я же для добра… Для добра это делала, а не для благодарности.
      - Спасибо, внученька.  Спасибо милая, – бесконечно повторяла старушка.
Наконец несколько успокоившись она потянула за подол платья Александру и рукой сделала знак чтобы та к ней наклонилась.

     - Золотая у тебя дочка, Александра, - прошептала старушка ей в ухо с полными глазами слез. - Если есть тот, иной мир. То обещаю тебе, что и оттуда как смогу, я ей буду помогать.
     - Знаете, что я предлагаю,- сказала Александра если вы баб Зин действительно хорошо себя чувствуете давайте пойдем посмотрим квартиру.
     - И то верно. Что это я… Я тут лежала только потому, что мне некуда было идти, - засуетилась вновь старушка.
   Через час закончив формальности с выпиской из клиники по тротуару в сторону нового микрорайона шли три поколения женщин. Впереди семеня и поминутно оглядываясь шла старушка улыбка на лице которой говорила о счастье свалившемся ей на голову. А счастьем бабы Зины стали идущие за ней молодая девушка и ее мать.

                Ю.Корень&Пан