Рай для закаленных. 33 Палач

      Глава 32: http://www.proza.ru/2017/07/11/2009




      Сначала я почувствовала влагу на своих щеках, и лишь потом – обиду. И еще гнев.

      Кастор, проклятый кукловод, крутил, как хотел, и мной, и Микаэлем, и Медеей, и Ксандрией, и многими другими. Что, интересно, он сказал школьному руководству, убеждая подыграть ему в спектакле с лишением папы родительских прав?
Хотя какая разница. Наверняка у них, как и у «первой волны», есть какие-нибудь убеждения, оправдывающие лишение другого человека жизни. Привычной жизни. Позволяющие сломать его к черту только потому, что существует нечто важное, во что этот несчастный не вписывается.

      И это место я считала лучшим на планете?! Раем, где всегда тепло и спокойно, сытно и уютно, где можно воплотить любую мечту, а мечты каждого человека имеют огромную ценность для всего общества, где невозможно быть одиноким, где завидуют не богатству и удаче, а силе воображения, где гордятся не достатком, а результатами работы? Да, это всё – о Нашей Стране, но она не рай. Здесь, как везде, с древних времен, как у любых стайных животных – сильнейшие опасны.

      У кого просить защиты от экзекутора?

      А разве сама не справлюсь?

      Боль, значит, он не любит, даже заблокированную, дезориентирует она его, хм.

       Явлюсь-ка ему во сне, как настоящая, как будто стою на кухне и режу хлеб. Здоровенным таким ножом. Нарисовать образ лица, зафиксировать, отправить «картинку»…

      Нож от неловкого движения вырывается из пальцев, переворачиваясь, взлетает и падает острием вниз на ладонь, лежащую поверх разделочной доски… Рука, прости еще раз. Завтра, обещаю, поедем в самую настоящую больницу к самому настоящему врачу, который нас обязательно вылечит, а пока я снова тебя сожму.

      О-атличная боль!

      Что, действует?

      Из-под крыши раздался шум, будто что-то не очень тяжелое рухнуло на пол и повалило еще какой-то предмет. Что там?

       Кухня. Я сижу над кухней, в этом месте дом не имеет второго этажа, а крыша лежит под небольшим удобным уклоном. Значит, Кастор там, а не у себя, и не спит?! Значит, я отправила ему не сон, а морок?

      Морок на игру спящего мозга не списать – я попалась.

       — Лора! — мое имя вырвалось из-под крыши глухим рыком. — Что ты делаешь?! Зачем?

      И тут же в грудь проник мертвенный холод. Вот он какой, не просто страх – ужас.

      Кыш! Это не инстинктивное предупреждение об опасности, а атака, и я знаю, как ее отразить. Просто не замечать.

       Нет-нет, эта гадость еще понадобится… Жаль терзать руку, но наш с Кастором поединок только начался, и я очень нуждаюсь в своем единственном оружии. Можно ли преобразовать страх в боль? А почему нет? Загнать его туда, где он превратится в спазм!

       Я мысленно приказала ледышке спуститься от сердца вниз, в область нежных органов, любящих в спокойное время мучить меня без толку. О! Круто! А теперь отключиться от боли!

       Злорадно ухмыляясь, я послала на кухню новый собственный морок, злорадно ухмыляющийся.

       — Лора! — вновь рявкнул Кастор.

       Он мысленно скребся в мою «тишину», но я придушила и любопытство, и желание высказаться.

       — Пре!кра!ти!..

       Новый приступ паники сжал в комок мои внутренности. Когда же до него дойдет?

      — Лора-а-а!

       Так он разбудит Георгия и Ангелину. Не стоит их пугать.

       Мысленно уклоняясь от новых атак, представляя их снарядами, прицельно летящими на меня, я быстро вернулась в комнату и спустилась на первый этаж.

      Кастор, вцепившийся обеими руками в стены, словно застрял в дверном проеме кухни, будучи не в силах выйти или остаться. Его лицо было перекошено, а в глазах блеснуло отчаянье. В три прыжка преодолев коридор, я втолкнула его в кухню и закрыла дверь. Он упал на спину и сразу рывком приподнялся на локтях, а потом вскинул на меня непонимающий взгляд.

      — Будешь атаковать снова? — переведя дыхание, поинтересовалась я.

       Кастор опустил глаза и мотнул головой. Не надо давать ему слишком много времени на обдумывание.

      — Твои родители перед расстрелом чувствовали страх?

      Он замер на вдохе. И всё же ответил:

      — Нет. Конечно, нет.

      Странно, но этот вопрос, хотя, скорее, не сам вопрос, а ответ на него, подействовал на Кастора успокаивающе. Он откинул голову, уперев ее затылком в кухонный шкаф (в шкафу чуть слышно звякнули чашки, вставленные одна в другую), и посмотрел на меня из-под ресниц, ожидая следующего удара.

      — Неплановое отключение отопления – твоя работа? — тут же врезала я.

      — Да, — ровно-бесцветным голосом подтвердил он.

      — Что ты сказал Ксандрии?

       — Что твой отец испытывает к тебе сексуальное влечение, прогрессирующее на фоне личностной деградации, и что оптимальный способ избежать преступного посягательства – изоляция тебя от семьи…

      …Я пришла в себя от щекочущей холодной струйки, пробежавшей по спине от шеи до поясницы. В трясущейся руке прыгал пустой стакан. По лицу, преодолев барьер волос, тоже стекло несколько капель.

      — Как в такое можно было поверить? — растерянно пробормотала я, чувствуя, что ноги становятся мягкими.

      — Там, откуда она родом, подобное периодически случается.

      Мне показалось, что я сплю. Чтобы очнуться окончательно, я швырнула стакан в Кастора, тихо надеясь развеять кошмарное видение. Еле заметный жест рукой – и  стакан разлетелся на сотню осколков, ударившись о керамическую плитку в десяти сантиметрах от чудища, в которое  превратился мой опекун.

       — Что дало тебе право так поступать с людьми?

       — Необходимость.

       Кастор, не сводя с меня взгляда, медленно сел, подтянув к груди одно колено и обняв его рукой.

       — Какая необходимость?

       Он зажмурился, а потом надавил большим и указательным пальцами на веки.

       — Вот, значит, что ещё… кроме снов и мороков. Но не всегда, правда? А при каких условиях?

       Пока не догадался. Пытается уйти от ответа, но не может скрыть от меня свои рассуждения. Придется задавать конкретные вопросы.

       — Зачем ты обманул Микаэля?

       Кастор вдруг улыбнулся.

       — Не обманул. Позволил ему обмануться. В свою мнемотеку я его не впускал, он сам влез, но, поскольку я знал, что он так сделает – ему попались именно те записи, которые я для него приготовил.

       — Тебе было нужно, чтобы он за мной следил?

       — Да.

       — Зачем?

       Он сжал челюсти, словно пытался сдержать слова, которые не мог не произнести.

       — Лора, пожалуйста… Я тебя изменил, и должен был знать, как и когда проявятся эти изменения.

       Ноги всё-таки держали плохо. Я села на корточки.

       — Что ты во мне изменил?

       — Лора, прошу тебя… Я представляю, что ты чувствуешь, и твой гнев мне понятен. Пожалуйста, доверься. Осталось совсем немного. Я всё тебе объясню, всё расскажу, но надо закончить.

       — Что закончить?

       Его кисти безвольно повисли над полом, и он поймал мой взгляд.

       — Лора, я сильнее. И с тем, что ты мне сейчас навязываешь, я справлюсь.

       Я знаю.

       — Но нам не нужно становиться врагами.

       — Ты атаковал меня страхом.

       — А ты меня – болью.

       — Потому что ты мной манипулировал. Так обращаются только с врагами.

       — В тебе говорит подростковый максимализм. С друзьями так тоже обращаются.

       — Вот поэтому у тебя нет друзей.

       — Не поэтому. У меня нет друзей, потому что я экзекутор, а людям неприятно общаться с носителем зла. Они этого даже не осознают, просто сторонятся, и е объясняют себе, почему. Как только я изменю свою профессию, друзья появятся.

       — Ты так себя утешаешь?

       — Хм, нет. Пока я палач, я сам не хочу ни с кем сближаться. Эта профессия – как форма, от которой зависит содержание.

       — Тебе она нравится?

       — Никакого удовольствия от того, что мучаю людей, я не получаю. Когда добиваюсь нужного результата – испытываю удовлетворение, как любой нормальный человек, ответственно относящийся к своей работе.

       — А я что натворила?

       — Ничего. Если бы натворила, знала бы – был бы приговор.

       — Тогда почему ты сломал мне позвоночник?

       — Потому что иначе изменения не проявлялись. Всё, Лора, хватит.

       — Что ты во мне изменил?

       — Приоритеты в твоей «тишине». Это долго объяснять.

       — Как ты это сделал? Я ведь была защищена со всех сторон!

       — Защита ослабла, когда ты выпила… помнишь, после заседания комиссии я дал тебе…

       — «Традиционный напиток»! Помню. Это сняло защиту?

       — Нет, но перевело тебя в мою «тишину». Ты унесла из моей в свою то, что нужно.

       — Не было ничего такого.

       — Ты видишь не всё, что с тобой происходит. Есть очень много техник работы с чужим восприятием, которым в школе не учат.

       Он вдруг поднес к губам руку, словно пытаясь заткнуть себе рот. В этот момент ко мне пришло понимание собственной обреченности. Оно, конечно, меня не напугало.

       — То есть ты можешь влезть в мир любого человека и сделать с ним что угодно?

       — Я имею возможность сделать это. Но не имею права.

       — А я? Откуда у тебя право менять меня?!

       — Я его присвоил. И взял на себя ответственность за твою жизнь. Просто поверь, что с тобой не случится ничего плохого. Ты получишь больше, чем планируешь сейчас, у тебя будет не только твоя работа, но и много другого.

       — Зачем тебе это? Почему я?

       Вместо ответа Кастор прикусил указательный палец и долго, выжидающе посмотрел на меня. Понятно. Действие голоса закончилось. Что делать теперь?

       Уходить отсюда, конечно! Покинуть дом Кастора, убраться из этого квартала, а потом уже решить, куда податься.

       Да просто вернуться домой, к папе!

       Я медленно поднялась на ноги.

       — Лора, останься.

       И не слушать Кастора.

       — Лора, прошу, еще немного, и я всё тебе расскажу. Ты сама поймешь, что так лучше.

       Повернулась к нему спиной, чувствуя, что он тоже встает.

       Не заходить в свою комнату, уйти как можно быстрее. Не будет же он меня удерживать? Не схватит ведь за руку, не уволочет в подвал, не заткнет рот? Не убьет? Конечно, нет. Он не станет так откровенно нарушать мои права.

       Я сейчас спокойно выйду отсюда, приду к себе домой, лягу в свою постель, а утром продолжится жизнь, прерванная Кастором полгода назад.

       И расскажу обо всем Президенту.


       Горячие пальцы Кастора впились мне в локоть.



Глава 34: http://www.proza.ru/2017/08/20/162