Хроники будущего. Глава 2

   Возможно, кто-то мог бы подумать, что подпольный аппарат работает плохо, ведь Степан до последнего не знал, где собираются путники. Однако это не так. Степан вступил в организацию всего месяц назад, поэтому ему недоверяли, и столь важной информацией он мог располагать только за 72 часа до старта операции. Сама же операция являлась для него испытанием, выдержав и выполнив которое он стал бы полноправным членом подполья. Ввёл же его в подполье Художник. Они жили рядом, быстро сдружились но Стёпа замечал, что художник часто пропадает. Потом – 32 дня назад – между ними произошёл разговор, в ходе которого Степан и узнал о подполье, веры в которое никогда не оставлял. Он на следующий же день вступил в организацию, его поверенным выступил Художник.
   Художник всегда был странным. Он мог вдруг не спать целыми ночами, и это на него как не влияло, он писал откровенно безумные картины (на одной, например, были изображены насекомообразные люди, тесно стоявшие на какой-то площади, картина была выполнена в мрачном черно-белом стиле, где преобладал именно чёрный, а не белый), он цитировал какие-то странные предложения, в которых Стёпа ничего не понимал, несмотря на то что вычитал всю городскую библиотеку.
Также никто не знал прошлого Художника, даже его настоящего имени. Об этом он никогда не говорил и сразу же менял тему, как только об этом заходил разговор. Да, странный он был человек, но дружелюбный.
   Они были третьей по счёту повозкой. Художник вёл мотоцикл, Степан сидел рядом с ним в коляске, а Туз и Адмирал находились позади, на самой повозке. Повозка представляла собой длинную платформу, с до человеческого роста набитой там соломой (под которой лежали ящики с оружием), и низкими, по колено, барьерчиками. На полу полусидели-полулежали Адмирал и Туз, на коленях у них покоились винтовки. Сено же было закреплено верёвками, поэтому мотоцикл мог ехать быстро.
   Туз был персонажем не менее колоритным. Он постоянно писал книги и ни одну из них заканчивал; дома у него скопились огромные завалы бумаг, каждым проектом он дорожил и ни один из них не выбросил. Так как псевдоним «Писатель» в те времена уже был занят, ему присвоили кличку Туз, за вечную любовь к картам, колоду которых он носил с собой постоянно. Туз был хитёр и недоверчив, хотя к Степану относился дружелюбно, не как к другим новичкам. И всё же что-то в нём было странное... Какие-то воровские манеры: он постоянно оглядывался, держал руки в карманах, грыз ногти; чувствовалась в нём какая-то паранойя...
   Адмирал же был самым добрым и простым из всей четвёрки. Он был наивен и глуповат, всегда становился душой компании, знал много песен, многое умел и мог поддержать любой разговор. Никто, правда, не знал откуда к  нему прицепилась такая кличка. Кто-то давно Степану рассказывал будто он фуражку адмиральскую когда-то носил, хотя подтверждения этому не было, да Стёпа его и не искал. Если компании становилось грустно, Адмирал почти всегда мог её рассмешить, развеселить. Добрый человек, а на верную смерть идёт, подумал Стёпа...
   Стёпа зевнул, потянулся и проверил, на месте ли кобура. Да, на месте. Когда они тронулись, Туз выдал ему пистолет вместе с кобурой. Видимо, до сих пор не доверяли. Однако вы подождите, сказал себе он, я вам ещё докажу. Мы все вчетвером ещё смеяться будем, когда вспомним, как вы мне пистолеты выдавали. Эхх... Главное, чтобы все выжили. Вроде всего месяц прошёл, а так привязался к ним. Ну ладно, поживём-увидим...
   Повозка медленно двигалась на запад. Степан обернулся – огни маленького городка, где он родился и выжил, уже почти не были видны.
   Мать Степана погибла три года назад от какой-то холеры, отца же он не знал. На освободившиеся после матери место, поселили какого-то хмурого низкого человека, с которым Степан почти не общался. Затем, полгода назад, когда низенький мужчина уехал куда-то в Глаглорплов Легион, к нему и поселили Художника. А затем – дружба, подпол, и вот – это задание. Задание, на котором он, Степан, двадцати четырёх лет от роду, почти наверняка умрёт. Однако он знал, что если и умрёт, то за благое дело.
   Наконец посты сменились. Все четыре повозки остановились, люди сменились местами, и экспедиция вновь тронулась. Теперь наконец Степан мог полежать, рядом же расположился Художник. Прошло восемь часов со старта операции.