Осколок времени

     Волны нехотя накатывают на тебя, массируя, лениво откатывают, и я под их ласковое, мягкое, нежное, бархатное прикосновение томно перекатываюсь. Туда-сюда, туда-сюда. Как же всё-таки здесь красиво, черт побери!                Солнце, море, берег, пляж. Здесь на Ривьере, на французской стороне, хорошо, тепло, а главное - спокойно. Облагороженный быт, шикарный антураж, в общем - бытие определяет сознание, а я люблю, знаете ли, все “изячное”, как говорил ученик одного каменотёса. Что ещё нужно для полного счастья.  Как говорится,  жизнь удалась, жизнь прекрасна. Кстати, о прекрасном. Какие тут самоцветы бывают, вы бы видели. Намедни выплеснуло одну особу на наш берег. Что творилось, пером не описать, ажиотаж невероятный.  Даже тупые, казалось, неповоротливые скалы и то исхитрились обернуться. А посмотреть было на что, уж поверьте истинному ценителю красоты. Точеная куколка, вся из себя такая глазурненькая, ну просто бриллиант чистой воды, ничего лишнего, одно слово - богиня. Надо же, как обтесала природа, мать её. До сих пор у меня конечности ломит. От подобного зрелища я чуть было новыми трещинами не покрылся. Как вспомню, так вздрогну, до чего хороша бестия.                Конечно, что и говорить всё хорошо не бывает, есть свои минусы. А где их нет; Соседи как-то не по нутру моему. Одно слово, собралась со всего света, и сплошь - сволота. Какие-то тупые недотепы, чванливые, хвастуны. Перед кем выпендриваются,  мы здесь все, из одного ларца, сами не знают, чего  хотят. Шебаршатся, волнуются, трутся друг о друга, ненавидят и все-же терпят. Злословят и сплетничают на уходящих в воду, и еще более на выходящих из неё. Заводят интриги, ссорят соседей между собою. Те, не разобравшись, естественно, в крик, в перебранку, плавно переходящую в долгожданную драку, на радость интриганам. В раздрызг, в хлам, до осколков. А сколько при этом выплескивается эмоций, не в одном театре не увидишь, да и не услышишь. Затейники меж тем тихо сидят по углам, злорадно похихикивают и радуются. А что еще прикажете делать;  Жить как-то надо. Вот и развлекаются, кто как может. Ну и я меж них под шум прибоя. Туда-сюда, туда-сюда. Скукотища.
        Кстати, а вот и свежая волна, интересно кого вынесет. Страсть как люблю потрещать потереться краями. Ой, что это за страсть, такая, лучше не было волны этой, отразится же порою, на гранях моих безупречно отшлифованных ну, теперь до следующей волны не стереть. Нарисовалась, ведьма. Ты откуда чешуйка, пылинка мироздания? Чего притесалась ко мне, вали отсюда, карга старая, ползает тут, содержимое песочных часов, только и могут, что воду мутить. Конечно, конечно, куда нам до вас. Сейчас начнет заливать, что была когда-то краеугольным камнем в фундаменте тверди земной, на ней покоилась вершина мира. Плыви отсюда, прицепилась, ну началось, развизжалась, углы мои тебя не видели бы и трещины не слышали бы. Здесь все, так или иначе, были большими камнями, основаниями давно уже несуществующих вершин. Но время - время неумолимый судья – палач, который рушит любую непоколебимую твердь, низвергая ее в пропасть, превращая  в пыль. 
          Достала зануда, она меня, до всех моих граней, держите меня всем барханом, иначе будет песчаная буря. Забери волна на дно морское эту милашку, крысотку, с ее правдой жизни.                Я тоже мог бы многое рассказать. Я  видел, как рождалась земля, приобретая свой теперешний прекрасный вид. Миллионы лет пролетели, как один день. Мы не помним, как рождаемся в боли и муках, зато знаем и видим рождение себе подобных. Где оно,  то золотое время, когда меня выплеснуло из недр матушки-земли большим огромным камнем, глыбой белого чистого мрамора подобного первому снегу? Много миллионов лет простояли мы единым целым с такими же, как я, песчинками мрамора  моими братьями по плоти и крови. Где вы теперь, разбросанные по белому свету?
     Это уже потом я скитался по этой пошлой планете в виде ногтя на кисти Венеры Милосской. Меня продавали, дарили, расплачивались с долгами, завоевывали, орошая кровью белое мраморное тело. А потом возили, завернув в тряпье, на телегах, в экипажах, я болтался в море на галерах, рабы и моряки смотрели на меня, как на кусок ненужной роскоши, предпочитая живую плоть камню. Где меня только не носило. Я помню многое и многих. Мною восхищалось самое блистательное общество высшего света. Дворцы и храмы, в которых мне пришлось, побывать до сих пор восхищают умопомрачительной красотою и роскошью, порождают легенды. Я был свидетелем дворцовых переворотов, возле меня влюбленные назначали свидания, а были и особо впечатлительные, втрескивались в меня, пробираясь ночами чтобы прикасаться своими жаркими жирными губами, трогать руками, белый красиво сделанный булыжник. Я  мог бы многое рассказать, открыть завесу тайн на многие белые пятна истории, но вечное безмолвие, данное взамен долгих лет присутствия на земле, не дает мне право сделать это. Теперь я ничем не отличаюсь от обломка обыкновенной кружки. И даже, если кто нибудь и подымет меня, тут же выбросит, ничего не увидев от былой славы и величия.                И поэтому лежу я, молча на морском пляже, своем последнем пристанище, мраморной крупинкой такой же песчинки, одной из мириадов, составляющих горы песка.  Живу здесь, перетираясь среди подобных мне, дожидаясь того времени, когда сотрусь в пыль от разного рода катаклизмов. И опущусь на дно самой глубокой впадины этого моря  чешуйкой, мутящей воду. А может, повезет, попаду в раковину моллюска и замру до следующего своего возрождения, став красивым  жемчугом. Что-то размечтался, надо же, куда занесло. Раковин на всех нас, красавцев, не хватит. Но, до этого мне ещё далеко. Тут на днях занесло к нам, восточным ветром, некую особу, понарассказывала, не поверите. Много еще интересного в мире, так, что подожди меня, бездна морская. Буду ждать попутного ветра в самую свою большую грань.                Солнце. Море. Хорошо все-таки, что я песчинка на морском пляже.  Ничего больше и не надо. Жизнь удалась, катаешься туда-сюда, туда-сюда под шум морского прибоя, пока не сотрусь, до порошка, до пыли.