Осетинская таможня

 Для перемещения техники на следующий объект, во Владикавказ, наше руководство в целях экономии придумало новый способ доставки – железной дорогой. Обычно оборудование на базе загружалось в фуры, после доставки к месту назначения выгружалось на объекте.
       Несмотря на мои протесты, решение было принято и нам ничего не оставалось, как готовиться к отгрузке. Отгрузили, отправили два вагона и сами отправились самолётом на объект. Как оказалось, все железнодорожные перевозки, в отличие от автомобильных, строго контролируются таможней.
       После прибытия нашего ценного груза, меня, как ответственного за доставку, пригласили в таможенный отдел аэропорта и потребовали кучу справок и накладных. Позвонил директору и потребовал прислать в Осетию для оформления документов человека, который громче всех кричал на каждом углу об экономии доставки по железной дороге.
        Человек же этот, заранее почувствовав запах жареного, ушёл в отпуск за свой счёт, поэтому кроме меня заниматься этой проблемой некому.
        Наступило время ежедневных визитов в прославленную товарищем Верещагиным организацию. Видимо, при трансляции «Белого солнца пустыни» в Северной Осетии что-то слегка напутали с переводом текста на осетинский язык, переставили на другое место частицу «Не» и фраза честного таможенника:
         - «Я мзду не беру, мне за державу обидно»,
 зазвучала совершенно по-новому:
        - «Я мзду беру, мне за державу не обидно».
       Мзду хотели все таможенники без исключения, и чем более упитан был товарищ в зелёной форме, и чем больше светилось лычек и звёздочек на его широких плечах, тем размер мзды соответственно должен быть выше.
       В большом таможенном зале центральной таможни находилось около двадцати столов, за которыми восседали живописные стражи законности перемещения товаров из точки А в точку Б. Вначале длинного пути документа по столам таможенников один из них тщательно изучал наименование товара, потом бумага следовала к следующему столу, там под микроскопом проверялось соответствие кодов и так далее… Каждый из этих славных государственных служащих выполнял только своё уникальное и сложное ответственное государственное задание.
       Строгий таможенник вновь поступившую к нему ценную бумажку бережно укладывал под самый низ пухлой разношёрстной бумажной кипы на своём столе. По мере рассмотрения, надо заметить, очень неторопливого и тщательного, бумага медленно поднималась всё выше и выше. И наступал самый знаменательный день, когда заветная бумага оказывалась в густо поросших чёрным волосом цепких руках. Документ неторопливо и дотошно изучался в течении дня и с замечаниями возвращался на предыдущий стол.
       Как объяснил мне один из таможенников в доверительной беседе:
        - Я просто обязан найти хоть какое-нибудь нарушение! Если не найду раз, другой, третий, начальник вызовет меня и скажет:
        -  Русик, ты почему так плохо работаешь, не даёшь замечания, э? Если так пойдёт и дальше, то мы и без тебя скоро сможем обойтись!
        - И выгонит меня на улицу! Ты ведь не хочешь, чтобы я со своими детьми голодный и босой бродил по улице и просил у всех кусочек хлебушка?
       Этого я конечно же не хотел, но купить за три тысячи автомат, который легко в то время продавался на каждом шагу, и зайти к ним, громко передёрнув затвор, мысль уже иногда начала появляться…
       Я попытался выяснить скорость передвижения документа на отдельно взятом столе, но эта задача оказалась практически нерешаемой и зависела в большей степени от настроения таможенника. Мои попытки узнать способы ускорения в перемещении документа были встречены таможенниками радостными приветствиями:
       - Какие у тебя умные мысли! Как нам приятно, что ты так правильно думать начал! Что-бы одну бумажку положить без очереди, нужно сто баксов.
       - А если без очереди перебросить на самый верх?
       - Ну это самая замечательная мысль у тебя, молодец! Очень хорошо ты это думаешь, очень правильно!!! Тысячу клади, и мы даже твой документ, как документ самого щедрого и доброго клиента, так понравившегося нам, постараемся без замечаний оформить!
       Дело моего полу контрабандного оборудования потихоньку превратилось в пухлый том с сертификатами, накладными, моими красочными объяснительными и таможенными декларациями. И если технику мне всё же разрешили по настоятельной просьбе премьер-министра Северной Осетии выгрузить на объекте и к работе приступить, то для отправки таможня потребовала собрать просто нереальное количество всевозможных справок.
       - Или плати! Было сказано мне прямо в глаза.
       Причём большинство бумажек таможенники требовали из места отправки груза, что было совершенно нереально выполнить. Они быстренько скорректировали требования после предоставления мной справки об отсутствии содержания драгметалла в удлинителе. Сославшись на пункт правил, от меня потребовали справку, что в простом бытовом удлинителе, ввезённом мной, нет драгметаллов.
       Пригорюнившись, захожу к таможенным декларантам и рассказываю парню по имени Руха о проблеме. Это был единственный человек в моей жизни с золотыми часами на каждой руке. Обычно перед обедом он театрально отодвинув левую руку, заглядывал на поблёскивающее золотом запястье и произносил:
       - Что-то есть захотелось. Часы отстают, что-ли?
       Затем к лицу подносилась не менее впечатляющая правая рука:
       - Да нет, не отстают!
       Руха вызывается мне незамедлительно помочь, едем прямо сейчас в республиканскую Торгово-Промышленную палату. Даём сотруднику, любезно приветствующему нас, накладную на ввоз и через пять минут у нас на руках красочная грамота на фирменном бланке с множеством внушительных печатей.
       Стоит документ всего шестьсот рублей! Причём мне объясняют, что сто пятьдесят передаётся Рухе, как проводнику, сто девушке, которая печатала документ, сто пятьдесят самому сотруднику, ну и двести начальству! Мне предлагают дополнительно за пятьдесят рублей поставить на бумагу пару солидных сургучных печатей и прошить льняным шнурком с красочной бахромой, «под старину».
        Я вежливо отказываюсь и со смехом говорю, что это может таможенниками расцениваться как издевательство над их доблестной неподкупной организацией.
       Ко мне на помощь приехал директор, но привезённые для взяток деньги закончились очень быстро, и он заметно упал духом. Нас через неделю ждали для работы в Шереметьево, ситуация заметно накалялась. С утра до вечера мы с ним катались на такси от центральной таможни до таможенного поста и возили туда – сюда ненужные никому бумажки.
       Таможенники решили использовать такой замечательный шанс и выжать из нас все последние соки. Наступали майские праздники, последний рабочий день я очень интенсивно и столь же бестолково передвигался от таможни до поста, директор остался на центральной таможне.
       Приезжаю в конце рабочего дня на таможенный пост с пачкой деклараций и вижу в центре зала человека средних лет, гордо восседающего на кресле. Костюм, часы, туфли, причёска на нём просто из глянцевого журнала. Первая сотня «Форбс», не ниже… Но ярче всего его надменный взгляд, человека, привыкшего повелевать.
        Таможенники сдвигают столы, накрывают их, и мои робкие попытки попросить отметить декларации вызывают у них бурю негодования:
       - Ну сколько можно! Тебе же сказали, приходи через четыре дня, тогда и посмотрим! У нас рабочий день уже закончился.
        Ко мне снисходительно обращается глянцевый осетин, внушительно и ласково говорит:
       - Ну вам же сказали, уважаемый, что рабочий день окончен, видите, ребята уже пироги несут, приходите в следующий понедельник!
       Я понимаю, что выезд уже сорвался, терять мне нечего, подхожу к нему поближе и громко говорю:
       - Вы, уважаемый, могли мне такое сказать, если бы я у вас в Осетии белорусской картошкой на рынке торговал. А я месяц не спал, выполнял просьбу вашего президента сократить срок ремонта полосы в аэропорту. Единственном в вашей маленькой гордой республике, между прочим!
А с меня ваша таможня уже не знает, какую бумажку потребовать! Мне что, премьер-министру звонить на домашний телефон? Он мне его дал, между прочим!
       Холёный недовольно дёргает гладкой щекой, медленно поворачивает голову и негромко произносит:
        - Русик! Тамика сюда срочно!
       Мгновенно прибегает Тамерлан, начальник поста.
       - Тамик, парень правду говорит, это он у нас сейчас аэропорт ремонтировал?
       - Да, ремонтировал, но там какая ситуация, у него с таможенными декларациями проблема…
       - А я разве у тебя про декларации спросил что-нибудь? - негромко цедит он.
       - Сейчас бросайте свои дела, сажай всех за компьютеры, и чтобы через полчаса все документы у парня были на руках, и позвони на центральную таможню, ни один человек не уходит с работы, пока его, он кивает в мою сторону своей идеальной причёской, не отпустят. А потом пусть позвонят мне и доложат о выполнении!
       Половина таможенников бросается оформлять бумаги, половина накрывает на стол. Я ещё в шоке от происходящего, пытаюсь узнать имя моего спасителя, но он только легонько улыбается и приглашает меня занять за столом почётное место справа от него. Он, само собой, как самый старший и уважаемый по осетинским законам, занимает место во главе стола.
       - Садитесь все за стол, нужно помолиться, говорит он.
       Все быстренько занимают места за столом, встают, молятся святому Георгию, по очереди выпивают и присаживаются за стол. Мне, видимо решив испытать на прочность, ставят не рюмку, а стакан. Я отпиваю из него по глотку.
       Мне, как гостю, старший предлагает сказать тост. Жизнь уже потихоньку налаживается, настроение лучше некуда, и я начинаю хвалебную оду Северной Осетии. В моём сказании были заснеженные горы, хрустальные реки, прекрасные девушки, гордые сильные мужчины. Но ко всему встречать бы осетинам гостей по одежде, а провожать по делам…, и я радостно чокаюсь с сидящими рядом со мной и опрокидываю в себя полный стакан.
       - Молодец, хорошо сказал, одобрил старший. Русик, иди посмотри, ребята там быстро документы оформляют? Или помощь им нужна?
       Через полчаса он лично тепло провожает меня с пачкой документов, со стола берёт пару бутылок водки и курицу и упаковывает мне с собой. Я искренне благодарю его. В дверях задерживаюсь и спрашиваю таможенников:
       - Это кто? Как его звать?
       Они только пряча глаза отворачиваются и молча машут руками.
       На центральной таможне меня встречает посиневший директор с совершенно потухшим взглядом и толпа агрессивных таможенников, которые открыто рычат в мой адрес гортанные осетинские проклятья. На шум из своего кабинета появляется хмурый начальник таможни и строго говорит:
        - Ладно, давайте по - хорошему. Сколько, ты говорил, у вас осталось денег?
       - Деньги остались на посту, вы бы отдали документы побыстрее, пока я в хорошем настроении! А то я ведь и позвонить кому надо могу, пожаловаться на вас…
       Начинается скоростное оформление. Мой директор подходит ко мне, он совершенно не понимает происходящее:
       - Так ты уже напиться успел! Теперь нам точно абзац!
       После получения документов я неторопливо обхожу всех таможенников, благодарю за бесценную помощь, долго трясу каждому руку и рассыпаюсь в красноречивых комплиментах. У них белеют лица от ярости, но ответить мне не могут…