4. Рок-фестиваль

Заканчивался 1990 год. Однажды на автобусной остановке «Цветной проезд» я увидел рукописное объявление. Оно гласило: всем желающим выступить па первом рок-фестивале в Академгородке, просьба придти в 9 аудиторию НГУ для того, чтобы оставить заявку на выступление. Ещё там были указаны число и час этого собрания. Я пребывал в шоке, рок-фестиваль, у нас! В Академгородке! Все желающие!!!                               

Собрав парней, я рассказал им про фестиваль. Возникало множество вопросов, подавать ли заявку, считаем ли мы, что нам уже по силам выступить на публике? И хотим ли мы этого? Мнения разделились. Егор Алексеев, который не боялся, казалось ничего на свете, отказался категорически. Нет и всё, типа – не хочу, не буду – без комментариев. Андрей Крипачария, который всю жизнь производил впечатление угрюмого буки, нелюдима, желал, оказывается, выступить на сцене, во что бы то ни стало! Редькин, которого чаще называли просто Репа, заявил, что если все согласны, то и он не подкачает, а фули он, рыжий что ли? Ну а мы с Клавкой, понятное дело, хотели выступить, может, только сомневались слегка насчёт пригодности нашего репертуара для общественного мероприятия.                        

Будет ли цензура, вот в чём вопрос! Да и ещё, от имени кого подавать заявку? Ведь у нашей группы до сих пор не было названия. До собрания в НГУ оставалось ещё несколько дней – надо что-то сочинить этакое! Никогда бы не подумал, что выбор названия группы станет таким трудным. Тысячи слов, как из них выбрать то нужное, которое отразит суть, станет квинтэссенцией духа коллектива? И оно пришло это название, пока произносишь впервые - всё думаешь не то, но проходит время и практически любое сочетание букв и слов становится привычным, прилипает как этикетка к бутылке, уже и не содрать, уже, кажется, что и всегда так было. По стилистике музыкальной формы и по содержанию текстов наша группа скорее была смесью пост-панка и «новой волны», а потому название - «Диктатура маньяков», подходила к ней как нельзя более. После того, как один из членов нашего сплочённого коллектива алкоголиков откололся, а именно – Егор Алексеев, наш «вокально-инструментальный ансамбль» из квинтета превратился в квартет.

И вот настал день и час идти на собрание в НГУ, чтобы подать заявку на участие в фестивале. Твою мать дивизию, сколько же народа оказалось в этой 9 аудитории, когда мы туда прибыли! Патлатые, волосатые, бритые и с косами – всё это были музыканты играющие рок, вот это конкуренция, нам такое и не снилось.
 - А может, свалим отсюда по-тихому? - нервно оглядываясь, предложил, вдруг, Репа.
 - Ещё чего! – высокомерно откликнулся Крипа, да тут не так много групп, как это кажется, просто они припёрлись всем составом, как и мы.
 Андрей Крипачария оказался прав, вот как выглядели те афиши, которые появились на улицах Новосибирска уже через три дня после подачи заявок:
                25 декабря
 «КАЛЕЙДОСКОП»
 presents
 ПЕРВЫЙ
 РОК-ФЕСТИВАЛЬ
 В Академгородке
 1-ый концерт
 Начало в 17.00
 Бомж, Застава, Личное дело,
 Небожители, Диктатура маньяков,
 Президент, Угрюмый карлик.
 2-ой концерт
 Начало в 20.00
 Пищевые отходы, Уши,
 Компаунд, Womanowar,
 Синдром Клеинфельдера.
                И вот когда католики всего мира праздновали Рождество, мы с утра собрались в нашем подвале, расположенном  в доме №50 на Морском проспекте. Там у нас в то время проходили репетиции. Кстати, спустя много лет, уже в следующем веке, дав запрос в «Яндекс» по этому адресу, я получил любопытный ответ. Помимо салона красоты и секонд-хенда там находилась музыкальная студия звукозаписи «M-Music records» с головным офисом в Москве. «Ничто на земле не проходит бесследно! - подумал я, - упавшие некогда в почву семена дали обильные всходы».

А тогда мы собрались, чтобы перед концертом ещё раз «прогнать» нашу программу из пяти песен, да и вообще – «потусить». Кроме членов коллектива «Диктатуры маньяков» в подвале оказались и гости. С моей «шараги» приехали Лёха Крюгер и Сева Хапакныш, а Редькин привёл с собою своего бывшего однокурсника по Политехникуму некого Андрея по прозвищу Кацап. Кореш Репы проходил службу в армии, но в данный момент находился в отпуске и заинтригованный рассказами Редькина решил посетить наш подвал. Чуть позже к нам «подгребла» полным составом группа «Womanowar», с участниками которой мы познакомились на собрании в НГУ. Среди них была девчонка с роскошными рыжими волосами, она же саксофонистка коллектива. Именно в честь её и была названа группа, как мы поняли, в пику популярной западной команде под названием «Manowar», что значит – воин.                               

Время подвального джем-сейшна пролетело незаметно. Декабрь самый тёмный месяц в году и на улице уже стало смеркаться, когда мы выдвинулись дружною толпою идти на концерт. От нас откололся лишь Кацап, у которого было назначено свидание с девушкой или что-то в этом роде, ведь для армейского человека на «побывке» это вопрос насущный и первостепенный. Конечно, если бы мы с утреца «вмазали по нутру», то Андрей бы забыл про все свиданья и шагал сейчас с нами, но мы твёрдо решили не употреблять алкоголя перед нашим первым выступлением на сцене. Сейчас это кажется несколько наивным и никому не нужным, если припомнить в каком состоянии нам иногда приходилось играть на репетициях!

Перед зданием комплекса ТБК, где располагался кинотеатр «Калейдоскоп» гомонила, хохотала, перекликалась сотнями голосов огромная толпа народа, пришедшая на рок-фестиваль. «Как будто на первомайской демонстрации», - с некоторой робостью подумал я. Мы с инструментами гордо «просочились» сквозь толпу и, предъявив бумажный пропуск, попали внутрь кинотеатра.                               

За кулисами сцены царил настоящий бардак, множество музыкантов, старающихся разместить свои инструменты, неизбежная, но весьма любопытная «тусовка», а на самой сцене грохотала ударная установка, там шли последние приготовления. За полчаса до начала концерта выяснилось, что группа «Бомж», открывающая фестиваль своим выступлением по каким-то причинам не приедет. «Бомж» это была единственная группа из всех перечисленных на афише фестиваля, которая имела известность в широких слоях населения и даже определённую популярность, в основном - среди панков. Хэдлайнер фестиваля – «гвоздь программы», как выразились бы сейчас, правда, теперь такую «статусную» группу поставили бы играть в завершение концерта, но не надо забывать, что всё происходило в советское время и такие тонкости шоу-бизнеса не были известны тогда в сибирской глубинке.

Пора было начинать фестиваль, в фойе кинотеатра уже слышался многоголосый гул как в пчелином улье. Наконец, открылись «шлюзы» и в зал хлынул хипповый народ – панки, рокеры, металлисты и просто любопытствующая публика из гражданских лиц почтенной наружности. Потом на сцену вышел пожилой рокер, очевидно, ветеран движения, знавший лично участников группы «The Beatles» по фотографиям. Он произнёс пламенную речь, которую из-за шума в зале почти никто не слышал, затем организаторы фестиваля вытолкали на сцену первую группу. Кажется, это была «Застава», я вообще не запомнил ничьих выступлений кроме нашего, очевидно, что я нервничал. Спустя некоторое время выяснилось, что не я один. «Маньяки» уже жалели, что не захватили с собой ну, если не водки, то хотя бы портвейна. И тут всех выручил Редькин, он достал из кармана целую упаковку «Реланиума» со словами – а вот сейчас мы все успокоимся. Ого, транквилизаторы! Панки, хой, - как говорил нам в подвале вокалист из «Womanowar».
 - По две таблеточки будет достаточно, - приговаривал Репа, раскрывая коробку с «Реланиумом».
 - Дай мне три, - сказал я категорично и протянул раскрытую ладонь.
Остальные тоже «закинулись колёсами» и мы присели за кулисами, из-за которых до нас доносился грохот барабанов и рёв гитар, ждать результата.

Эффект препарата не заставил себя ждать слишком долго, на меня вдруг снизошло ледяное спокойствие арктических пустынь. В натуре - айс! Стало всё фиолетово и глубоко безразлично, подумаешь – фестиваль, тоже мне – Вудсток! Время замедлило свой ход, а потом остановилось вовсе, мы попали в точку пространства с нулевой координатой, зашибись!.. Затем, откуда ни возьмись, появились организаторы и пригласили нас на сцену. «Да ладно уж, сыграем, раз пришли», - вяло подумал я и поморщился. Мы вышли под яркий свет прожекторов и замерли под сотнями изучающих нас глаз. «Ты повесил мишень на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. Ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь», - подумалось мне.
 - Подключайте гитары, да что же это такое! – услышал я чей-то нервный шёпот со стороны кулис.
                Крипачария уже восседал за установкой и осваивался с барабанами, кидая брейки и звеня всевозможным «железом» от хай-хета до чайны. Редькин стоял облачённый в военный китель, на котором красовались погоны с буквами ГБ, что означало госбезопасность, а из-под кителя виднелся застиранный тельник. Он сосредоточенно дёргал струны своего красного «Урала» и мне отлично было заметно, как из басового монитора выпадают и расползаются по сцене тяжёлые ноты. Клавдий стоял перед возвышением, на котором покоился синтезатор, а рядом с ним на стойке находился микрофон. Спохватившись, я достал из кармана шнур для электрогитары и начал его разматывать. Несмотря на бесконечность процесса, мне всё же удалось подключить инструмент, и я подошёл к свободной стойке с микрофоном. В зале уже раздавался нетерпеливый свист и невнятные выкрики. Мы заранее договорились, в какой последовательности будут играться песни, а потому, мысленно сгруппировавшись, я начал:
                - «Я стою на пыльном перекрёстке
 Я жую заморскую резинку
 Узнаю знакомые причёски
 Для понта я расстегнул ширинку
 Мимо проезжают Жигули
 Ну и пусть езжают мне-то что
 Плюну в лужу, вижу фонари
 Засверкали на дворе темно».
                До сих пор вместе со мной играл только Клавка, который мягко «тянул педаль» на синтезаторе, но с этого места включилось и запульсировало сердце нашей группы – Крипа с Репой. Это был ритмически выверенный жёсткий рисунок бита, и народ в зале всколыхнулся волной.
                - «Что ж теперь пойду к друзьям-кентам
 По дороге бошку проломлю
 Пацифисту, свистну вслед ментам
 Все цветы мочою оболью
 Если кто что скажет – не беда
 Я не раз выслушивал таких
 Я ему педалью в зубы дам
 И бежать – искать кентов своих
 Всей гурьбой булавки в ухи вдев
 Выпьем пива, вздрогнем и вперёд
 По проспекту щупать клёвых дев
 Нам всё можно – мы ведь есть народ»!
                Последние аккорды утонули в одобрительном рёве, я взглянул в переполненный зал, в облаках сигаретного дыма бесновалась пьяная молодёжь, был заметен лёгкий ажиотаж работников правоохранительных органов и тогда мы грянули «День убийства поросят». Клавка оставил в покое синтезатор и, взяв вторую гитару, стал наигрывать заводное соло, это была  взрывоопасная смесь панк-рока с рок-н-роллом, и Хапакныш с Крюгером, маячившие перед сценой, кинулись в пляс. Академовские менты проигнорировали это вопиющее нарушение порядка в зале, и вскоре у сцены танцевала уже целая группа подростков. Под меняющиеся как в калейдоскопе квадраты ходов бас-гитары, сопровождаемые ритмичным перестуком бара и рабочего барабана, я уже почти завывал как сценическое привидение:
                - Праздник, праздник – День убийства поросят
 Праздник, праздник – электрический разряд!
                И Клавка вновь рассыпался хрустальными нотами своего соло, а Крипа взрывался серией опасных для ударной установки брейков. Следующая песня являлась по стилистике жанра чисто поп-н-роллом. В духе поэтов-футуристов начала 20 века я произнёс:
 - Отправляйся восвояси. Посвящается Изабелле Ломиворотовой.
 Сделав паузу, чтобы народ успел задуматься о таинственной личности Изабеллы, я начал петь своеобразное вступление, выделяя гитарой каждую сильную долю, играя аккорды приёмом арпеджио:
                - Отправляйся восвояси
 И оставь меня в покое
 Чёрный демон лютой страсти
 Поцелуи на балконе
 Просочись сквозь дверь обратно
 Упади под куст малины
 Чтоб лежать там догорая
 Застывая, словно глина.
                Тут разом ворвался проигрыш с барабанами, бас-гитарой и Клавкиным синтезатором. Такая внезапная атака спровоцировала юных танцоров у сцены продолжить свои хореографические па, а полупьяная толпа в зале бодро засвистала и заулюлюкала. «Народу нравится», - подумал я, жмурясь от фотовспышки. Дальше уже песня продолжалась в том же танцевальном ритме:
                - Слышишь, в поле волки воют
 Будто чувствуют поживу
 Слышишь, в море крабы роют
 Будто делают могилу
 Уноси скорей отсюда
 Ты своё большое тело
 Чтобы в роскоши купаясь
 Ты забыла про измену.
                И снова проигрыш и соло синтезатора, со звуком громыхающей большой и малой бочки. Это Крипа изображал проносящийся на скорости товарный поезд.
                - Поезжай-ка ты в Европу
 Тебя ждёт Лазурный берег
 Монте-Карло, Сан-Франциско
 И быть может сам Рокфеллер
 И, конечно же, бордели
 Ты о них мечтаешь с детства
 Ты фатальная из женщин
 Только там тебе и место!
                Незамысловатая история любви и ненависти так тронула сердца подгулявших зрителей, что нам пришлось исполнять эту песню ещё три раза на «бис». Всё это напоминало день сурка. Беснующийся зал сходил с ума, а снующие по рядам милиционеры гасили спички и бенгальские огни в руках восторженной публики. Нам самим уже надоело исполнять одно и тоже, а потому мы с Клавкой быстро поменялись местами, он взял у меня гитару «Стеллу», а я встал за синтезатор. Будущий педагог исполнил свою знаменитую «Маленькую девочку», а под «занавес» мы приготовили провокацию, беззастенчиво пользуясь отсутствием цензуры. Клавка написал недавно новую песню под названием – «Молодые» и хотел ею завершить наше выступление. Крипачария сделал палочками «последний отсчёт», задавая ритм, и я, имитируя стиль «народный разгуляй», заиграл на синтезаторе развесёлое вступление, Крипа меня поддержал, а Редькин вступил вместе с гитарой и Клавкиным голосом:
                - «Хали-гали, шуба-дуба
 Я тебя целую в губы
 В лицевые, в половые
 Мы с тобою молодые
 А кунилингус и минет
 До другого дела не-ет
 А кунилингус и минет
 До друго-го де-ла нет!
 Оба! Ха-ха-ха!
 Оба! Ха-ха-ха!
 Оба! Ха-ха-ха!
 Оба! Ха-ха-ха»!
                Казалось, всяким эмоциям есть предел, но заведённый и взбудораженный зал взревел как стадион после решающего исход матча броска шайбы. Снова и снова работала фотовспышка, а милиционеры индифферентно стояли вдоль стен и не спешили нас арестовывать за хулиганскую выходку на культурном мероприятии. Вот она гласность! В самом радужном настроении мы покидали фестиваль. Что же мы не остались посмотреть на выступление других групп? Нет, ну лично я остался бы посмотреть выступление, скажем, группы «Deep Purple» или даже «Наутилуса Помпилиуса», а слушать этих любителей, таких же, как мы, в то время когда Душа рвётся отметить удачное выступление, когда «шланги горят»? Оба! Ха-ха-ха!

Не помню уже почему, но мы поехали праздновать у Кота, может, это было обговорено заранее? Скорее всего, так и было, потому, что там имелось всё – водка, портвейн, пиво, закуска и даже анаша для любителей «дунуть». Хапа с Лёхой Крюгером, конечно же, поехали с нами.                               

Назавтра в училище, когда ко мне стали подходить однокурсницы и даже малознакомые лица с параллельных потоков и поздравлять с победой на фестивале, я сразу понял, что это проделки Хапакныша, который не в состоянии был удержать восторг в себе, и разнёс его как венерическое заболевание по всей «шараге». Я и так уже не особо был расположен учиться, а тут ещё «слава рок-звезды»! Кто в двадцать лет не считал себя «звездой», даже если ему удалось всего лишь выступить на сцене провинциального кинотеатра? В общем, осеннюю сессию я благополучно «завалил». Педагоги, предполагая, что я ещё одумаюсь, дружно «вывели» мне «тройки», помня о моих прежних заслугах, но повышенная стипендия накрылась медным тазом. Между прочим, фотовспышки на концерте реализовались в отличные фотографии, сделанные профессиональным фотографом Сергеем Каратаевым, за что ему большая благодарность. Эти снимки сохранились у меня и поныне.