Вы видели слезы дельфина?

   Немного истории: двести лет их беспощадно истребляли. И только с 1986 года Международная  китобойная комиссия ввела запрет на китовый промысел. Одни истребляли, другие не менее жестоко использовали. Первым мечтал использовать Наполеон, дабы задать взбучку англичанам, посадив своих солдат на дельфинов и форсировать Ла-Манш. Правда, мечты так и остались мечтами.  Немного позже дрессировщик Дуров предложил использовать их для обнаружения подводных мин, то бишь сделать из них камикадзе. Кто жил в СССР, помнит Севастопольский дельфинарий. Ходили слухи, что специально обученных боевых дельфинов продали Ирану.

   Но вернемся в наши дни. В цивилизованных странах дельфинарии запрещены. Каков бы ни был бассейн, дельфин не наплавает в нем триста километров в день. Ему там примерно также, если бы нас  на на сутки закрыли в туалете «хрущевки».  Звуки музыки, шум насоса и хлорка – это для дельфина ад. В России вообще нет никаких норм по содержанию этих животных. В неволе они живут в три раза меньше, умирая либо от сердечного приступа, либо убивая себя о стены аквариума.

   А ведь дельфины – древние, разумные жители земли. Их IQ  выше, чем у людей, они способны и к телепатии, и передаче информации друг другу. Ультразвук дельфинов является тем механизмом, который запускает исцеление у человека. Они узнают себя в зеркале. Они спасают людей от акул. У них крепкие семьи. Они дружелюбны. Хотя их зубы вполне могут откусить вашу руку. Способность к имитации человеческой речи выше, чем у попугаев.

   Есть прекрасное высказывание: «Дельфины никогда не забывали, что были людьми».

   Как жаль мне вас, милые добрые пленники. Сколько  радости и позитива испытываешь, глядя на этих морских акробатов. И мне жаль детей, которых мы изощренно калечим, посещая с ними дельфинарии. Это как мина замедленного действия. Это ли не бессердечность – смотреть и веселиться, вполне понимая и осознавая, какой ценой это достигнуто.

   Человек, убивающий животных с особой жестокостью, является маньяком, садистом и извращенцем. Это болезнь. А коли общество принимает эту болезнь за искусство и само общество безнадежно больно.