Цвет неба

По всему полю боя грохотали взрывы. На правом фланге обороняющейся армии ни на секунду не прекращались кровопролитные стычки.
С высоты холмов, недалёко от артиллерийских орудий, за ходом сражения наблюдали восседающие на боевых скакунах главнокомандующий и двое его генералов.
Битва шла уже третий день; находящийся слева от главнокомандующего генерал с трудом удерживался в седле, стараясь не свалиться с коня от усталости, в то время как сам главнокомандующий выглядел бодро и крепко, и, даже если он всего лишь притворялся таким, это получалось у него очень хорошо. Умудрённый, как, впрочем, и другие командиры, боевым опытом, он то и дело недовольно хмурился, глядя на разворачивающееся перед ним действо.
Ситуация для обороняющихся и вправду складывалась не слишком удачно. Они терпели большие потери на всех направлениях, особенно в передних частях правого фланга; их артиллерия не справлялась со своей задачей по сравнению с непонятно где находящейся вражеской, то и дело подавляющей огнём любые их попытки предпринять какие-то контрдействия на центральном направлении.
Вдруг главнокомандующий заметил, как появившаяся из находящейся на северо-западе рощи вражеская кавалерия решительно начала обходить пехотинцев на правом фланге, явно намереваясь атаковать их с тыла. Он, взглядом оценив состояние своих генералов, сразу же приказал тому, кто был справа от него: "Бери моих гвардейцев и любой ценой отрази наступление кавалеристов, заходящих на нас с севера. Ни в коем случае не дай им ударить наши силы с тыла. Если все будет совсем плохо, дай мне знать об этом осветительным выстрелом, и наши орудия через две минуты обстреляют местность на полкилометра южнее тебя. Отправляйся сейчас же".
Генерал коротко кивнул и пришпорил коня.
Очень скоро к северу от поля боя направился небольшой отряд элитных конных войск. Возглавляющий их всадник дал команду атаковать вражеские соединения на перекрёстке, в паре километров от деревни Фэрроу, и остановился, пропуская вперёд готовых к бою кавалеристов и следя, чтобы никто не отстал.
Пока мимо генерала проносились облачённые в специальное снаряжение бойцы, рядом с ним остановился его друг, служивший в гвардии.
"Нас ведь посылают умереть, не так ли?" - Спросил он уверенно.
"С чего ты взял?" - Удивлённо воззрился на него генерал. - "Мы должны всего лишь обеспечить прикрытие правому флангу, уничтожить вражеский отряд, который если и превышает нас по численности, то ненамного. Так что вряд ли нас отправляют на смерть. Почему ты решил так?"
"Чувствую," - кратко ответил наездник. - "Ладно, бывай, я поеду со своими. Удачи".
Генерал кивнул и, немного повернувшись, вслед ему произнёс: "Удачи..." Взгляд его непроизвольно остановился на выделяющемся в ряду посаженных вплотную деревьев пропуске, сквозь который открывался вид на долину внизу.
Несмотря на столь ранний час, солнце уже начало уходить за горизонт. Как бывает в таким моменты, небо окрасилось в цвет неповторимого оттенка, совмещающего в себе красную, алую, багровую, оранжевую, желтую и изредка даже голубую краски. Цвет этот отразился в прозрачной ранее воде реки, текущей по долине вдоль садов, фасадов небольших, опрятных домиков и уходящей дальше, наверное, до самого моря. Огромное, раскаленное и в то же время не жгущее солнце, в свою очередь, отразилось в глазах генерала.
Наконец он очнулся - и вовремя, ибо мимо него мчались уже последние гвардейцы. Дождавшись, пока позади него не останется ни одного всадника, он опять пришпорил своего скакуна и быстро добрался до головы колонны, снова возглавив движение.
***
Бой разгорался все жарче и жарче. Бойцы смешались друг с другом, и уже трудно становилось различить, с кем ты сражаешься на саблях или кого ты уже заколол. Убив по очереди семерых врагов, генерал словил пущенную кем-то из вражеских наездников пулю и упал со своего коня. Добивать его в пылу битвы никто не стал - его попросту не заметили - и он по чуть-чуть отполз от места продолжающегося сражения, заняв выгодную позицию на небольшом возвышении к северу около высокой, скрывающей его от чужих глаз ивой.
Неожиданно холмик, на котором он находился, сотряс грохот упавших тел. Генерал осторожно выглянул из-под листвы и увидел троих всадников - а точнее, уже двух мертвых всадников и трёх мертвых коней. Мертвые были в мундирах с чужими расцветками; ещё живым бойцом был его, уже смертельно раненный, друг. Преодолевая боль, он ещё немного высунулся из-за своего зеленого покрова и попытался схватить упавшего кавалериста и подтащить его к себе. Спустя несколько попыток, не без помощи самого друга генерала, ему это удалось, и они оба прислонились к стволу безмолвно плачущего дерева.
"Зачем?" - Голос гвардейца был одновременно полон отчаянием и каким-то странным спокойствием, убежденностью. - "Зачем мы сражаемся, умираем? Разве есть во всем этом какой-то смысл?" Голос его дрогнул.
Генерал устало прикрыл глаза. Затем в сознании его вспыхнул маленький огонёк.
"Не знаю, друг мой, зачем сражаешься ты, но я сражаюсь за цвет этого неба".
Умирающий всадник полным удивления взглядом уставился на него, затем крохотная искра понимания мелькнула в его глазах, он спокойно вдохнул, выдохнул и закрыл глаза.
Он был мертв.
Тем временем бой продолжался. Когда гвардейцы уже, казалось, начали праздновать победу, из леса на них вылетел ещё один, уже гораздо больший, конный отряд, а через пару минут - ещё один.
Увидев это, генерал понял, что шансов против столь превосходящего по силам противника у его солдат нет. Он тяжко вздохнул, подумав, как был прав его друг.
Вскоре роща затихла, и в ней остались только бездыханные тела да следы копыт коней унёсшихся на юг, по направлению к правому флангу обороняющейся армии, вражеских кавалеристов.
Генерал, изо всех сил стараясь ещё хоть немного продержаться, встал на ноги и медленно вышел из-под листвы. Затем снова сел. Посмотрел на солнце, почти ушедшее за горизонт, и, доставая из-за пояса сигнальницу, подумал: "Да, именно так, я сражаюсь за цвет этого неба" - и выстрелил вверх.
Ровно через две минуты дорогу к северу от укреплений накрыл мощный залп артиллерийских орудий, грохот от которых разнесся на несколько километров. Но генерал уже не слышал его.