Лекарство от зла

    — Наконец-то вызвездило! — заметил профессор, уставившись в зенит. — Неделю поливало. -

    — С вами довольно сложно, док, — отозвался человек в сером костюме, изучавший профессорскую спину на фоне окна. — Я сюда не красотами любоваться пришёл. И учтите — у меня ведь нормированный рабочий день. Утром в кабинете, вечером — домой. Сейчас я должен бы был мирно спать, чтобы встать пораньше, но только из-за вас торчу здесь, пытаясь побороть сон. -

    — Самые гениальные идеи приходят ночью, — наставительно заметил профессор, оборачиваясь к окну спиной. — Днём — жара, мухи. Кондёр дует, будь он неладен. -

    — Самые интересные идеи приходят с утра, на свежую голову, — сухо ответил серый костюм. — Ночью спать надо, чтобы голова хорошо работала. Вам, совам, только не спится… -

    — Увы, шеф! — вздохнул профессор, одёргивая полы белого халата. — Я жаворонок. И поверьте — мне хочется спать не меньше вашего. Но ночью, поверьте, удобнее. Приходится употреблять кофе. Ну, люблю я ночь… -

    — Расслабьтесь, док! — серый костюм обошёл рабочий стол, подошёл к профессору. — Я ведь и сам сова. Но дико не люблю вставать и ложиться поздно. А вот к кофе стараюсь не прибегать. -

    — Какой красивый монолог о жизни! — вздохнул профессор. — Но ведь мы здесь не для этого. У нашей лаборатории есть трудности… -

    — Жить вообще трудно, — отрезал костюм. — Труднее только умирать. -

    — Бросьте, это я так, — попытался пошутить профессор. — Помните цитату? «Гуамоколатакинт предупредил бы. А у Гуамоко не хватило на это проницательности.» -

    — Напомнить, что ответил Урфин Джюс? Так вот. Что вы думаете о деградации нынешнего общества в связи с насыщением рынка электронными устройствами? -

    — Так прогресс — это и есть деградация! — расхохотался профессор.

    — Что-то мне ваш смех не нравится. -

    — Мне, как ни странно, тоже. Но это факт. Величайшая движущая сила прогресса — лень. И здесь я не нов, а очень даже стар. Хочешь попасть куда либо? Иди. Река? Ничего, переплывёшь, не утонешь. А утонешь — хороший человек был, значит. Но уже южноамериканские индейцы проложили магистральные дороги для ходьбы, с мостами. Лень было по скалам лазить, через ветки продираться. Лень таскать на горбу — приручи животное. Потом и сам сверху сядь. А потом и повозку собери. Лень с тяглом возиться? На то есть паровая машина. Потом — двигатель Отто, двигатель Дизеля. Лень плыть? Собирай плот! Лень руками грести? Сработай весло. Лень веслом махать — сшей парус. И так далее. Просто пример… -

    — Но это касается только физический нагрузки, — возразил костюм.

    — О, нет!.. — и профессор хохотал минуты три. — Думать — занятие ещё более утомительное. Попробуйте поймать мамонта на обед — и вам будет нужна уйма знаний. Где этот обед бродит, и как его изловить так, чтобы самому живым остаться, и как приготовить, да про запас припасти, да и самому на обед тиграм не попасть. Надоело людям по памяти всё запоминать — изобрели письменность. Надоело от руки книги переписывать — даёшь печать! Надоело считать — появились счёты, потом арифмометр, потом калькулятор. Нет, наше идеальное будущее — это «Матрица». Мы сами к этому стремимся. Лежишь ты себе в своей ячейке, о хлебе думать не надо, компьютер сам тебя питает, думает за тебя, да ещё и весёлые картинки показывает. Синдром рабовладельца. Ведь самые настоящие хозяева жизни во все времена избавлялись не только от физической работы. Художники, поэты, скульпторы были у них на побегушках, архитекторы, главнокомандующие, учёные — на посылках. Они даже распоряжаться обленились — завели себе управляющих, потом политиков… -

    — Что за грязные намёки? — нахмурился костюм.

    — А что? — удивился профессор. — Мы даже и товарищи по несчастью… -

    — Так, что там с вашими разработками? -

    — Есть у меня весьма интересная штуковина — лекарство от зла… Суть его в биохимическом воздействии на мозг. Человек, употребивший это лекарство, не сможет не только сам причинить зло, но и терпеть его в других. -

  — И как быстро этот несчастный повесится? — хмуро спросил костюм.

  — Если дать сыворотку всем людям одновременно — есть шанс обойтись без трагедии. -

  — Тогда будет самое большое коллективное самоубийство в истории. Есть соблазн испробовать, по принципу — пан или пропал. Но… применением ваших безобразий занимаюсь я. Нет, ставки слишком высоки. -

   Костюм повернулся, и вышел из лаборатории. Профессор пожал плечами. У него уже была готова ещё более гениальная идея.