Быть вспыльчивой - стиль жизни. Глава 2

— Чертов идиот, — прошипела я вслед парню, поправляя любимую черную блузу. — Нет, ну это ж надо, — покачивая головой, я вдруг задумалась, вот о чем:

   Пойти ли сейчас на урок. Или, быть может, не ходить. Может, вообще сбежать со школы? Или, из последней капли своего мизерного приличия и уважения к этому дерьмовому месту, посетить, все же, психологию?

   Потягивая на шее обожаемый мною медальон сатанинской пятиконечной звездочки (это, кстати, единственная вещь, которую я бы согласилась носить как украшение, не считая своего кольца), я побрела вверх по школьному коридору, в другой руке волоча книжки. Из многочисленных классов доносились приглушенные голоса учителей и подростков, смешиваясь в отвратительную какофонию. Единственный плюс моей школы, я считала, состоял в том, что дошкольников и вообще детей у нас не имелось. Одинокий серый корпус, окруженный забором, с острыми на концах шипами. Плюс, разумеется, еще в новейшем ремонте, за который с нас, учеников, не требовали денег. Новые окна, двери, стены окрашены в нежные тона, на них, кнопками придерживаются доски почета и всякая бесполезная для меня чушь. Я даже не читала это бессмысленное дерьмо, ни разу за пару лет, пока училась в школе Рональда. Переезд был действительно сложным. Я не привыкла к такой жизни. Ведь раннее я жила в огромном, развивающемся мегаполисе Америки, Лос-Анджелесе, и вот это вот место, в самой дыре моего штата меня совершенно не радовало.

   В Орландо у меня было пару друзей, с которыми я могла выпить, и моя лучшая подруга, Чарли Кристофер, которая не отпустила меня одну сюда и переехала вместе со мной из Лос-Анджелеса. Правда, она решила пропустить сегодня школу, потому что, хм, ну, я не знаю почему, потому, что могла это сделать. Вероятно, Билл Ричардз, парень Чарли, заставил остаться ее у него дома и потрахаться еще пару сотен раз. Я улыбаюсь, вспоминая эту парочку. Билл безумно любил ее. Да и Чарльз была от него без ума. Такой любви, честно сказать, я не наблюдала даже у своей матери с отцом, которые отказались от меня, уехав в другой штат, но это уже совсем другая история. Билл любил Чарльз настолько сильно, что любой безобидный хиленький парнишка, подошедший на вечеринке к Чарли, был, с огромной силой мужской руки, откинут в сторону, как уличный щенок. Ричардз убил бы любого за его девочку и ему я, разумеется, доверяла свою лучшую подругу, уверенно оставляя ее одну с ним на долгое время. Они влюбились мгновенно, пожирая друг друга глазами в одном из маленьких клубов Орландо, куда мы пришли расслабиться с Чарли после первого тяжелого дня в новом городе. То есть, со дня их знакомства прошло уже более трех лет и расходиться они вряд ли собирались.

   Я же не нуждалась в компании, я любила одиночество, неприкосновенность. В радиусе ближе двух метров ко мне люди чувствовали себя неважно. Я была энергетическим вампиром, и ученики моей школы это знали. Разве что все мои знакомые могли без труда стоять рядом со мной и общаться без проблем. Я могла поговорить с человеком с фальшивой улыбкой, но потом он уходил, плохо чувствуя себя, а я оставалась довольна. Я была злая, вредная, необщительная, одинокая, двуличная, раздражительная девушка, которой было все равно на окружающее ее дерьмо. Я была гордой, я считала себя лучшей, моя самооценка возросла до предельных норм, когда я появилась в Орландо, и это не было хорошим качеством. Но, честно сказать, я ни в ком не нуждалась, кроме некоторого количества людей этого городка.

   Вернемся, пожалуй, к плюсам моей школы. Кофейня неподалеку от главного корпуса, несомненно, была огромным и самым важным плюсом. Во-первых, там кормили так вкусно, что не сравнится ни одна моя мать. Или десять одинаковых моих матерей. Во-вторых, именно туда можно было сбежать со школы, когда у меня не было настроения учиться. То есть, почти, что каждый день. И там мы собирались с друзьями, когда выходили прогуляться и начинался внезапно дождь, да, это — в-третьих.

   Там я и оказалась сейчас, стремительно приближаясь к кассе, дабы взять любимый шоколадный маффин с кофе. Отдав жалкие пару долларов, я уселась напротив окна, чтобы наблюдать обстановку. Я так жадно вцепилась пальцами в кекс, что проглотила его практически сразу. Я ведь так давно не ела этих маффинов! Спокойно попивая мелкими глоточками кофе, я едва не поперхнулась, увидев чертов облик чертового Мура, направляющегося прямо сюда. Прямо в мою кофейню! Нет-нет, лучше бы ты сюда не заходил. Лучше бы ты вообще умер и отстал от меня, уже, наконец. Я быстро вскочила, пересаживаясь за другую скамью, находящуюся прямо за углом барной стойки (не нужно спрашивать, почему она находилась в кофейне), и начала выслеживать Мура.

— Лучше-бы-ты-вообще-умер-и-отстал-от-меня-уже-наконец, — промямлила я сама себе еще разок, держа в одной руке пластиковый стаканчик с кофе, а в другой все те же книжки и тетради. — Лучше-бы-ты-вообще-умер-и-отстал-от-меня-уже-наконец, — и еще разочек.

   Мур подошел к кассе, взял, внимание, охлажденной воды без газа?! в кофейне?! и сел совсем недалеко от меня. Чуть дальше, чем он мог бы меня видеть, но слишком близко, чтобы я могла спокойно дышать. Он достал телефон, набирая чей-то номер. Парень был не на шутку разозлен. Желваки заиграли на его щеках, глаза стали совсем красными, яростными. Было ощущение, что все сосуды в его глазах полопались. Я же говорила, что он дьявол. Говорила же.

— Ты, чертов идиот, — процедил он сквозь зубы, вдохнув при этом огромное количество воздуха. — Как ты мог сделать это, как ты вообще! Боже, ты сдохнешь. Я убью тебя. Голыми руками убью, вот увидишь, — он сжал кулаки настолько сильно, что я увидела побелевшие костяшки пальцев.

   Сейчас, сидя не так далеко от разъяренного дьявола Мура, я и предположить не могла, что за черт происходит. Быть может, своими вампирскими способностями мне вытянуть из него информацию? Да уж, будет очень весело, попадись я ему сейчас под горячую руку. Очень забавно и смешно. Мы все вместе посмеемся, пожалуй, когда одинокий заблудший парнишка найдет рядом с мусорным баком мою голову. Я всегда боялась способностей Томаса, хотя и не показывала этого. Я вообще, черт возьми, много чего боюсь, несмотря на мой характер злостной недотроги. А Мура и его могучих глаз, я, наверное, пугаюсь больше всего на свете.
 
   Ситуация и не собиралась хотя бы слегка смягчаться, дабы великая наблюдательница Алекс Вашингтон могла сбежать к чертям отсюда, оставшись незаметной для Томаса. Поправив короткую тряпичную черную юбочку, я решила выбраться из своего укрытия, но тут же пожалела об этом, услышав удар сильным мужским кулаком по деревянному столу. Я была весьма озадачена тем, по какому случаю стол не разлетелся на мелкие щепки. Неужели, люди научились чертовыми руками делать нормальные предметы повседневного обихода.

   Я попыталась собрать мысли воедино, выбросить уже, наконец, определенно умный монолог обсуждения мебели из дерева, а конкретнее деревянном столике Кофейни и каким-то чудным волшебным образом выползти из своего укрытия. Но очистить голову мне не удалось, ибо я отвлеклась на другую вещицу:

— Выбери дату своей смерти, ублюдок. Это я разрешаю сделать тебе самому, — выпалил Томас, пнув рядом стоящий стульчик в сторону так, что тот даже если бы очень сильно захотел, не смог выдержать такого удара ботинком Томаса Мура.

   По моим расчетам, сейчас было как раз то самое время, когда мне стоило появиться из-за скамьи и к чертям удрать отсюда так, будто я гордая, ничего не испугавшаяся красотка, совершенно не прятавшаяся здесь минутами ранее. Так что я медленно поднялась, сжала в кулак обертку от шоколадного кекса и натянула на лицо вид посуровее моего обычного вида. У меня это всегда идеально получалось, стоило мне лишь свести брови на переносице и втянуть скулы, выпячивая нижнюю губку. Я неуклюже поплелась к уборной, дабы помыть руки и вообще привести свое раскрасневшееся лицо в порядок, но, разумеется, сделать мне этого не позволили, резко схватив меня за руку.

— Мур, — протянула я. — Быть может, все-таки, отпустишь?

— Обязательно. Через минуту, — Томас усмехнулся и усадил меня рядом с собой. Я едва не приземлилась ему на колени, черт возьми. — Почему я не видел тебя, мм? — он попытался выдавить из себя улыбку, но ему не удалось это. Видно, остался осадок от разговора с кем-то ранее.

— Оу, ты был здесь? Действительно? Я и не видела тебя, хм, совершенно не заметила, — что уж и говорить, меня чертовски смутила вся эта ситуация, и я отвернула голову в сторону, так, чтобы у Томаса сложилось впечатление, будто я смотрю в окно.

— Не говори, Алекс, что ты пряталась от меня здесь и сейчас, — выпалил Мур, запуская длинные тонкие пальцы в пушистую шевелюру. — Ты испугалась меня, верно?

— Ты что, сбредил? Как тебе могло такое в голову придти? Я сидела недалеко, вон там, — я подорвалась с места и глупо развернулась, указывая ладошкой в сторону самых дальних скамеек, хотя, сидела я совершенно в другом радиусе по направлению от нас. — Просто не хотела пересекаться с тобой лишний раз, вот и все.

— Когда ты уже поймешь своей безмозглой головой, что я не строю коварных планов залезть к тебе в трусики, — Томас устало зевнул, прикрывая рот рукой, но другой все также сжимая мое запястье.

   Честно сказать, я задумалась, какого черта. Как вообще эта тема связана с той, что я не хотела попадаться ему на глаза, когда он свиреп и зол? Но я промолчала, потупив взгляд на темную рубашку Мура, заправленную в черные узкие джинсы с дырами на коленях. Я молчала, действительно долго молчала, не зная, что ответить. Вероятно, я была не слишком глупой, ибо только Томас мог завести меня в тупик и оставить там, наедине разбираться со своими мыслями и проблемами, но факт состоял в том, что он мог это сделать. Мог выставить меня тупицей, когда я не считала себя таковой.

— Алекс, ты такая скучная, ей богу. Почему ты молчишь? Присядешь? Я угощу тебя, если захочешь. Я ведь знаю, ты так любишь свои шоколадные кексы, — Мур скорчил рожицу. А я прекрасно знала о том, что он терпеть не может сладкое.

— Ты не находишь это немного неуместным, Томас? Мы недруги. И даже незнакомцы. Мы друг другу никто, понимаешь? — я вырвала запястье из крепкой пятерни парня и сжала пальцы в кулак. — Ты поливал грязью меня полчаса назад, а сейчас предлагаешь угостить кексом? Вот уже три года ты выливаешь все свое дерьмо на меня, а сейчас решил сыграть в доброго мальчика? Ты называешь меня чокнутой стервой. Посмотри на себя, идиот. У тебя вообще в жизни все сложилось, Мур? — внезапно я разозлилась и выглядела, кажется, злее, чем Томас некоторыми минутами ранее за телефонным разговором.

— Заткнись, — отмахнулся он. — Я не хочу показывать то, чего у меня нет, то есть, роль доброго и отзывчивого слащавого мудака. Мне нужен собеседник сейчас, с которым я мог бы немного успокоить и охладить свои гневные приступы, а так как рядом кроме тебя сейчас я никого не наблюдаю, — он оглянулся, — выбирать не приходится, — Мур пожал плечами.

— Ты дьявол. Просто Сатана. Проклинаю.

— Так оно и есть, дорогуша. Не считай мою покупку кекса тебе милым жестом. Вообще ничего не думай на этот счет.

— Да, я поняла. Мы ненавидим друг друга, и сейчас я рядом для твоей выгоды, хотя мне от этого ничего путного не выйдет.

— Да, наверное, — Томас снова пожал плечами и отправился за шоколадным кексом и, вероятно, стаканчиком кофе для себя.