Собакам

Вахтёр вышел, чтобы встретить меня в парадной.
Добрый вечер.
Добрый.
Вас ожидают.
Я попытался заглянуть за лестницу, но ничего не увидел.
Ожидают?
Да.
И кто же?
Пришли десять минут назад.
Очень хорошо, спасибо.
Я сделал шаг к лестнице, резко развернулся и скорым шагом вышел на улицу. За спиной послышался топот тяжёлых ботинок. Я посмотрел на свой автомобиль, засомневался и бросился в переулок.
Стоять!
Бац. И плечо моё обожгло. Я зажал его рукой и скатился по мокрой траве вниз к тропинке, по которой выгуливали собак и лёг. В висках стучало. Я судорожно искал на чём остановить взгляд.
Он должен быть здесь.
Вот он. Зачем же вы побежали?
Я посмотрел вверх и назад и увидел чёрное дуло.
Думаю вы понимаете тяжесть своего поступка?
Заканчивай.
Клац.
    Две одетые в серую форму фигуры поднялись на горку и скрылись в переулке. На дорожке лежал уже не человек с расколотой годовой.

   Тридцать четыре километра до правительственной трассы. Я ехал, сосредоточиваясь на дороге, как на любой работе. Однако мысли, привычка и рефлексия не позволяли мне сосредоточится. Хорошо дорога была пуста. Иначе я бы не справился с управлением. Сам не понимаю, как я вожу автомобиль. Я ожидал прохлады, смотрел в небо и ненавидел архитектуру моей родины. Ели ли вы говно. Может это ваша ежедневная пища? Скорее всего. Но задумываетесь ли вы об этом.
   Пустая дорога. И красный сигнал светофора. Я немного сбавил скорость, но не остановился. Тридцать четыре километра. Я знал, что успею. Я пересёк переход и резко затормозил. Говно. Выглянул через капот. Что там? Я включил аварийные огни и вышел из машины. Прямо перед колёсами лежал человек в серых куртке и брюках. Откуда он взялся? Я ехал медленно и не видел, что кто-то переходил дорогу. Дорога была пустой. Я подошёл поближе.
Эй. Эй, что случилось? Вам плохо?
Я нагнулся и положил руку ему на плечо, оно было твёрдое как дерево. Говно. Он мёртв. Что делать?
Я оглянулся по сторонам, сел  в машину, дал задний ход и затем вперёд, объехав тело. Тридцать четыре километра. Я ехал и мысли мои совершенно запутались.

  Вахта видео наблюдения стояла в тишине. В комнате сквозь сон раздавалось только кряхтение. Десятикилометровый участок дополнительной дороги был не видим для вахтёра. Но он был виден для камер.
  Каждый клочок земли, каждая лесная тропинка находилась под круглосуточным наблюдением. Десятки миллионов камер и миллион вахтёров — были первым важным звеном поддерживающим всеобщий порядок. Сама профессия вахтёра была более чем службой. Вахтёр — представитель особой касты, отдельной от всего остального народонаселения. Вахтёр был человеком с достатком, с хорошим окладом, уважением и полным государственным обеспечением, включая бельё. Вахтёр сидел в кресле и потягивал кофе. Человек не имеющий права применять силу и не носивший оружия. Но миллион вахтёров был глазами Верховного Правителя, его всевидящим оком.
 
  Я решил сделать крюк по просёлочной дороге. Мне нужно было обдумать произошедшее. Тело расстрельщика на дороге. Что мне надо было делать? Положить на заднее сидение и привезти в город, предъявить. В любом случае это не моё дело. Я мог его и не заметить. Так и буду считать. Я двигался по направлению к правительственной трассе и решил посмотреть на сельскую жизнь. На тучные стада, на уборку сена. Я ведь никогда не останавливался в сельской местности. Времени было предостаточно. Мой отец шёл на поправку. И я мог потратить оставшиеся отпускные как угодно. Дома меня не ждали ни жена, ни дети.

Здорово.
Доброе утро.
Выспался, ха-ха.
Почти и не поспал.
Ну и как?
Без происшествий. Вот журнал. Всё в порядке. Слушай некогда мне с тобой говорить. Пора.
Ну иди, иди. Будь здоров.
Счастливо.
Безбородов сел за стол, заполнил журнал, принял пост. Взглянул в монитор. Вроде бы всё в норме. Так, а это что? Не спал он говорит. На участке 34 на дороге было что-то тёмное. Безбородов увеличил масштаб
- Вот это да! Это же расстрельщик там лежит. Живой ли? Нужно сообщить.
Сперва он отмотал назад и увидел как к телу подошёл человек, сел в машину и уехал. Рука потянулась к телефонной трубке.
    Я свернул с дороги, заехал в деревенскую таверню. Заказал уху из жирного зеркального карпа, чай. И медленно пережёвывая, начал размышлять о случившемся. По-моему мнению я ничего не нарушил, я никого не сбил. Ох, я же ехал на красный свет. Это было моей ошибкой. Что теперь будет? Главное не паниковать. Время есть. Я могу ещё неделю отдыхать среди полей. А потом посмотрим. Я прихлёбывал уху и перестал беспокоиться. Благословенна земля, где есть такие островки спокойствия.

     На Центральный вахтёрский пункт поступила информация о правонарушении. 
Теперь ничего не оставалось, как вычислить нарушителя и проследить его движение. От одного вахтёрского пункта к другому и наконец к расстрельной команде.
  Парень должен получить наказание, так размышлял Рябков, поправляя воротник рубашки перед зеркалом. Сегодня нужно только дождаться его  и всё уладить. Рябков зашнуровал ботинки и вышел из дому, направляясь в место встречи со своим напарником, а далее к дому правонарушителя. Нужно предупредить вахтёра, чтобы он подал знак, когда правонарушитель прибудет. Дело пяти минут.
  За неделю у меня совершенно вылетело из головы, то досадное недоразумение. Я спокойно ездил, гулял вдоль речек и озёр. Но пора было возвращаться домой. Я молчал. Время.
  Сцена казни. Сцена казни.
Я подъезжал к городу и вспомнил досадное происшествие на 34 километре. Была пятница, как и сейчас. Как же хорошо, я провёл время за эту неделю. И вот снова тревожные мысли начали возникать в моей голове. Я въехал в город и меня обдало холодом и шумом серой массы, как бетонной, так и человеческой. Я был слегка встревожен. Перестроился и вырулил по направлению к дому.
 Тишина. И мерзкая вязкость во рту. Я подъезжал к своему дому.
Два расстрельщика в серой униформе стояли за конторкой вахтёра. Они думали о том, что будут делать после сорока пяти, когда будут на пенсии. Жаль курить было нельзя.
 Сладкие мечты. Можно будет использовать свои накопления и проводить тёмную холодную зиму на пляжах Индокитая. Эх, пальмы, косоглазые малышки. Малышки... пока жёны в спа и на базарах.
  Я вышел, заглушил двигатель, глубоко вздохнул. Город. Закон. Порядок.
Для упрощения налоговой системы были отменены все налоги и введён только один, что-то типа подушной подати, ежегодный.
 Что касается законов, тюрем, суда, полиции и других структур, без которых не обходится ни одно государство, были полностью упразднены. Разрешено всё, кроме того, что не входит в Список правонарушений. Многотомный труд Верховного Правителя. Один закон — одно наказание. Любое правонарушение наказывалось смертной казнью. Руками Правителя стали расстрельщики, бригады из двух-трёх человек, которые приводили приговор на месте. Никто из граждан не удивлялся, если видел внезапную расправу над правонарушителем. О теле позаботятся родственники, если нет им тоже быть правонарушителями. Скорое исполнение залог Всеобщего порядка, все это понимали и страшились.
  Пожелтевшая листва. Последние тёплые дни. И высокое голубое небо. Всё, что я видел, когда сидел в ямке в лесу, как брошенный котёнок. Прячься. Прячься. Я не один здесь прячусь. Многие прячутся в этих лесах. Все правонарушители скрывающиеся от неминуемой гибели, от руки правосудия, просто пули в лоб. Страх держал нас здесь. И только чувство голода не позволяло отчается. Пока мы ещё живые люди и нам нужно есть. Искать пищу, собирать, охотится. Порой на это уходит всё время. Время, когда можно забыть о своём положении. А потом хрупкий сон, отдых, несмотря на ночной холод и сырость. Присоединяйтесь к нам, если вы не согласны.
 А несогласных стало уже немало. Сперва, когда кто-нибудь случайно смог избежать наказание, или наказание не могло быть осуществлено сиюминутно и откладывалось, у людей возникали мысли: « А может я смогу сохранить себе жизнь». Жизнь.
 Но как это сделать. Только скрыться, убежать туда, где нет камер, не вахтёров. Ведь не может же вся огромная территория Отечества находится под неусыпным наблюдением. Мысль, конечно крамольная, но если кто-то решил уйти от пули, не крамольник ли он уже вдвойне. И тут срабатывает инстинкт выживания. Бежать, прятаться в леса, как делали предки на протяжения тысячелетия.
 По гранитным плитам станции метрополитена, стуча чёрными ботинками, шёл расстрельщик. Он был невысок, коренаст и лыс. Сегодня его день проходил в одиночестве, его напарник был убит. А нового пока не прислали.
  Он шёл, размышляя о своей профессии. Скажем прямо не лёгкой. Потерять вот так вот внезапно человека, с которым бок о бок проработал пять, да почти шесть лет не просто.
  Убийство, смерть расстрельщика не что-то из ряда вон выходящее, но и не редкость. Да и сам он может потерять бдительность и погибнуть. Погибнуть. Как? Ведь он столп общества. Только благодаря таким как он общество и не раскалывается. Он как портной, пришивающий новую заплатку там, где совсем протёрлось пальто.
  Каждое утро он садился в вагон метро, чтобы проехать две остановки до района патрулирования. Он поднимался вверх по эскалатору и пристально вглядывался в лица пассажиров. Выходил наверх. Осматривался. И неспешным, но уверенным шагом шёл по тротуару. Много раз вокруг обходя район, он заглядывал в каждый закоулок, подворотню, закрытые дворы. Он замечал, как при его появлении люди слегка терялись, потом собирались и проходили как ни в чём не бывало. Но, если они терялись хоть на мгновение, значит что-то было у них на душе, что-то они затевали. Все были под подозрением. Стоит кому-то замешкаться, он мгновенно выявит нарушение.
  Таряник стоял и смотрел, как на крышку гроба падает земля. Минуту назад он нёс тело своего покойного напарника. Таряник вспотел и вытирал капельки пота со лба тыльной стороной ладони. Когда гроб совсем скрылся под землёй и были возложены венки, раздались поочерёдно три выстрела из винтовок. Обряд достоинства для погибшего расстрельщика. Честь ему и память.
Таряник ещё раз взглянул на свежую могилу, отряхнул пыль с рукавов, расправил плечи и глубоко вздохнул.
- Честь и память, гражданин Таряник.
- Честь и память.
- Я думаю вам не сладко.
- Да, уж. Спасибо. Передайте соболезнование вдове. Я в порядке.
И он пошёл прочь с кладбища.
Таряник воспользовался выходным, чтобы выяснить подробности гибели своего напарника. Он отправился на вокзал и взял билет до Ивановки.
Сел поудобней, посмотрел в окно и, когда поезд тронулся взял в руки газету. На первой полосе крупным шрифтом было написано: "Независимое расследование, подробности на стр 5. Он пролистал и дважды прочитал написанное. Ничего нового, всё это он знал, даже лучше. Такие проколы не сойдут с рук редактору. Наверняка какой-нибудь оппозиционер.
От Ивановки до 34го километра было минут 20 пешком. Таряник легко прошёл этот путь.
Пункт вахтёра. Он вошёл.
- Добрый день.
К нему развернулся человек в кресле и уставился на него глазами.
- Эээ...
- Моя фамилия Таряник, я хотел бы просмотреть записи за последние три дня.
- Что именно вы хотите?
- Записи с 34 километра дополнительной дороги.
- Там вроде всё ясно. Нарушитель наказан. Дело закрыто. Записи переданы в центр.
- Может вы оставили, что-нибудь для себя?
- Вы же отлично знаете, что использование служебной информации в личных интересах запрещено. Я законопослушный человек.
- Не сомневаюсь.
Таряник нахмурился.
- Значит ничего?
- Ничего.
- Всего доброго.
И вышел. Зря ехал. Хотя прояснил, что информацию можно узнать только в центре. Жаль, очень жаль. Но не стоит унывать. Да и, что это я. Скоро пришлют нового напарника. Но, что же погиб и ничего не известно? Он задумался глубоко.
Изгои. Сначала они верили в прогресс, потом в цикличность. Сейчас сново в прогресс, но прогресс с падениями и новыми взлётами. Эх, да в школе говорили о спиралеобразности развития истории. А я бы сказал о комплементарности, взаимодополняемости отдельных частей целого, которое, по-сути ни есть ни прогресс, ни регресс. Жизнь заканчивается смертью, но и смерть есть начало новой жизни. Вопрос здесь стоит скорее в понимании времени, как на уровне микрокосмоса, так и на уровне этноса и далее человеческой цивилизации в целом. Мы наблюдаем историчность. Но каково само представление о времени. И, что есть время. Если время - условность, то возможно ли говорить о прогрессе и чем он является? Я бы предложил такой взгляд на вопрос, где понимание природы эволюции является внезапное озарение, в котором и эволюция и прогресс становятся вторичным, так как проявляют себя в разделённом сознании.
 Таряник вернулся. Был у него один знакомый в центре, учились вместе в школе. Он вроде был вахтёром, но потом отличился и его перевели в центр. Слышал, читал. Да было это давно. В то время, когда система Порядка только устанавливалась, тогда ещё не все понимали, какая это будет совершенная машина. Многие пошли служить Порядку, потому что верили во власть, Верховного правителя, устали от неопределённости. Да сейчас вера стала ещё крепче. Но как звали его? Что-то вертелось в голове, но ухватиться за хвостик памяти и вытащить наружу у Таряника не получалось. Нужно бы просмотреть старые газеты. Но сегодня ещё выходной.
Таряник намазал хлеб маслом из своего пайка, налил кофе и мечтательно уставился в окно. Значит уже двадцать шесть лет. Он не плохо послужил. Да. Откусил кусочек, но почувствовал горечь на языке.
Грудь сдавливало от тоски и боли. Он шёл быстрым шагом, держа в руке пистолет. Как это он мог промахнутся, скорее специально выстрелил выше. Он не исполнил свой долг. Почему для него было ясно, также ясно, что теперь он сам правонарушитель. Он подошёл к дороге и посмотрел на другую сторону, человек которого он отпустил скрылся. Он последовал дальше и вдруг услышал за спиной крик
- Эй, стойте. Стойте там.
Он дошёл до середины дороги и остановился, разжал руку и пистолет с грохотом стукнулся об асфальт.
- Стойте же, приятель. Ты упустил его, понимаешь упустил.
Он почувствовал как сзади на него набросились и повалили
- Получи.
Смертельный удар в голову.
Он просто разбил ему голову. А теперь преследовать. Преследовать, пока не ушёл. Это мой участок и тут должно быть тихо. Только я могу пошуметь, когда исполняю закон. Он кинулся через дорогу в заросли.
Я бежал из последних сил, сердце колотилось и болело в боку. Спастись любой ценой. Но сил не было. Я прижался к дереву отдышаться. Было слышно как позади трещат ветки. Я поднял голову - на меня смотрел стеклянный глаз камеры, мне не уйти. Он совсем близкою Я глубоко вздохнул, закричал и бросился на преследователя.
- Сопротивление.
Он выстрелил. Я продолжал бежать не чувствуя боли. Выстрелили ещё раз и я упал. Дыхание моё оборвалось.
Ночью в лесу уже холодно, темно. Только звёзды и луна светили нам, когда мы шли по тропинке. Этот год выдался удачным на урожай грибов. Мы шли молча, осторожно раздвигая ногой траву в поисках маслят, рыжиков и ещё чего съестного.
Таряника утром в понедельник вызвали к начальству.
- Доброе утро. Заждались наверное? Вот познакомтесь. Резяпкин Константин Анатольевич, ваш новый напарник.
- Очень приятно. Резяпкин протянул руку.
Таряник взглянул на него, совсем молодой человек, наверняка только поступил на службу. Глаза горели, каким-то торжественным и в то же время фанатичным огнём.
- Что же вы?
- Сработаемся - ответил Таряник.
 
  Я топор. Я топор. Я топор. Ты меч. Карающий меч. Никто не мешает жить и развиваться нашей державе, как правонарушители. Они закончат свои дни у дороги с дырявой головой. Я не нашёл ничего лучшего, как написать это. Слов нет, мыслей нет. Только аффекты. И ты хочешь жить нормально? Ха, ты заложник. Рано или поздно и на тебя найдётся управа. Ты не бел как лист. Ты думаешь, греешь в себе преступление и расплата придёт к тебе. Да, даже если и ты был на стороне силы.
Бумаги были рассыпаны ворохом на полу. Таряник сидел на диване откинув голову на спинку. Он дремал. День с новым напарником выдался не простой. Новичок, знавший только список правонарушений наизусть, не мог точно определить правонарушителя.
- Погоди, походи приглядись - говорил Таряник. А напарник постоянно хватался за пистолет, пугая граждан. Не мог понять, что сперва нужно чётко сформулировать обвинение и уже после исполнять закон.
- Смотри так сам попадёшься и я тебя застрелю
- Я не вредитель. Я достойный и важный член общества, только твердил напарник.
Стране нужны исполнители. Только люди правил и большой преданности могут осуществить волю верховного правителя, а следовательно и Отечества.
Как важно с ранних лет привить человеку покорность. А для развития нужных качеств служит школа. Конечно в школе преподаются общие предметы о мире и человеке, такие как естествознание и литература. Но школе не важно как в дальнейшем использовать эти знания, важно чтобы они не противоречили своду правонарушений. Половина школьного времени уходит на заучивание правил. Разрешается всё кроме запрещённого, а запрещено то, что может подорвать устои общества, веру в величие и непогрешимость Верховного Правителя. Если ребёнок за одиннадцать лет усвоил эти правила и не усомнился в них ему будет легко жить и работать.
Четыре правонарушения одновременно произошли на участке Таряника: одно он заметил с напарником, три зафиксировали камеры и вахтёры передали информацию в центр. И все четыре - пьяная драка. С первым разбираться не стали - расстреляли участников на месте. С остальными предстояла работа, так как вахтёры сами не имели права определять необходимость правонарушения.
Таряник и Резяпкин отправились просмотреть запись. Жаль нарушители скрылись и совершить правосудие сразу не удалось. Но в этом была для Таряника своя прелесть. Посетить нарушителей в спокойной домашней обстановке, заговорить. Только вот, что с подвигло эту мразь на такой отчаянный поступок. 
 Но далеко они не уйдут. Таряник и Резяпкин в течение двух часов подробно изучали записи на трёх вахтёрских пунктах. Резяпкину сперва показалось, что зачинщиком всех трёх драк был один и тот же человек. Но намётанный глаз Таряника выявил различия. Зачинщиков было двое. Да, действительно они были только похожи друг на друга и лицом и манерами, и и одеты были в какую-то тёмно синюю одежду. Однако один был повыше ростом и плотнее. Возможно это братья. Таряник распорядился, чтобы сделали запрос в центр для выявления места проживания данных лиц. К большому сожалению обоих расстрельщиков, оказалось, что эти зачинщики и действительно братья Азаровы, были из соседнего города.
Ну нас это не касается.
Действительно, хотя правонарушение произошло на нашем участке. Мы должны быть бдительны, они могут проявить себя ещё раз.
Вы думаете? После такого они скорее всего залягут на дно.
Возможно. Попробуем сделать ещё один запрос в центр, может нам удастся отследить пути отхода. И, если они где-то рядом мы их накроем, поверьте мне.
Когда Таряник и Резяпкин вышли с вахтёрского пункта, они обратили внимание на только, что установленный билборд «Граждане, будьте бдительны». В общем ничего особенного подобных билбордов было много по всему Отечеству. Однако Таряник насторожился. Если следовать из последних событий на его участке, то это послание и для него — расстрельщика. Возможно речь идёт о провокации. Совершить столь вызывающий наглый поступок и скрыться, на это не способен обыватель.
Свалилось мне, как снег на голову — думал Таряник: В то время, как я хочу выяснить причину гибели моего приятеля. Повернувшись к Резяпкину, он подмигнул: Кажется будет интересно. Попахивает заварушкой.
Глаза Резяпкина сверкнули.
Ну, что же продолжим обход, ты иди в ту сторону, а я в противоположную, через полчаса встретимся на площади Держателей Славы.

     Алексей и Михаил Азаровы уже год жили в лесу. Оба прокололись на рисовании на стенах, с подросткового возраста увлекались граффити. Так бы и жили пока на них не настучал сосед по дому. И тогда оба решили, что расставаться с жизнью за невинное художество не хотят. Головы у них были светлые, а умы гибкие и промывке мозгов они смогли воспрепятствовать. Тогда и решили бежать. Несколько месяцев скитались по бурелому, пока не примкнули к поселению свободных собирателей. Всему научились у лесников, как поставить силок, где собирать ягоды, как обходить камеры. Но жажда отмщения не давала им покоя. Поэтому и решили они тайком проникнуть в город.
  Ровно через полчаса Таряник стоял на площади Держателей Славы. Резяпкин ещё не подошёл. Таряник осматривал прохожих. Рабочее время, а люди вот так вот расхаживают по улице. Конечно, кого-то и ноги кормят. И тут у Таряника возникла идея. Он ещё раз взглянул на проходящих граждан и приметил мужчину приблизительно своего возраста.
- Гражданин
Да
Отойдём в сторону. Ваши документы
Хорошо, вот. А в чём дело
Так Иванов Дмитрий Петрович. Это вы ?
Всё в порядке
Да. у вас всё в порядке?
Тут подошёл Резяпкин.
Хорошо, гражданин, можете идти.
 Тот взял свои документы и пошёл.
Что-то произошло — спросил Резяпкин.
Ничего особенного, но будьте бдительны.
Я бдителен.
Хорошо. Идём.
Какой мести они хотели. Они хотели взволновать общество, привести в замешательство Правительство и уйти сухими. Если они постоянно будут нарушать закон может быть устои общества пошатнутся и люди подумают» А, что собственно сделали Азаровы, чтобы так их наказывать. Но средств для этого было мало. Люди привыкли к тому, что тот кто совершает правонарушение, тем более многократно, тем более избегая наказания — злоумышленник. Но , если кто хоть раз избежал правосудия, может и мы сможем. Таков был их посыл.
 Поэтому рано утром, сумев раздобыть неброскую, но добротную одежду в лагере, они начали пробираться к городу. План был таков, по прибытии в город разделиться и пусть каждый в людном месте начнёт во всеуслышание рассуждать о жестокости Правительства.
  По лесу они шли осторожно, но когда они вышли из под защиты естественной среды избежать попадания в объектив камер им стало никак невозможно. Все их передвижения теперь отслеживались и поступали на вахтёрские пункты. Поэтому действовать нужно решительно и быстро. Денег с собой Азаровы не имели. Пришлось пройти добрых пять километров, но всё было спокойно. На окраине города они разделились и пошли в разных направлениях, с условием что отходить будут по одному и возвращаться в лес в других местах, чем вышли. Михаил немного нервничал.
Давай, не робей, Миша — сказал Алексей, хлопнул брата по плечу и пошёл в сторону. Михаил немного помедлил, далеко в город он заходить не хотел, чтобы можно было скрыться быстро. Главное не погибнуть.
Обеденное время сказал Таряник — Ты есть хочешь?
Нагулял аппетит.
Таряник остановился: Вот и мой дом, заходи, Николай.
Благодарю — ответил Резяпкин.
Они зашли в подъезд.
Здравствуйте, Василий Петрович. На посту?
В парадной стоял пожилой вахтёр и разглядывал потолок: «А как же, всегда здесь. Смотрите какая трещина по потолку пошла, прям Большой Американский каньон»
Так в службу и сообщите.
Оно верно, так ведь мои камеры этот каньон не отображают, дело вроде бы не моё, жильцов.
Ну так я жилец — проговорил Таряник и пригрозив вахтёру кулаком, нажал кнопку лифта.
А давно вы женаты? - спросил Резяпкин.
Больше двадцати лет, а ты чего не женишься?
Так я из Н***ска, ещё не устроился.
Из Н***ска говоришь? - тут Таряник нахмурился, - интересно, а ведь наши беглецы твои земляки.
В этот раз не погиб никто. Вступив в драку с возмущёнными жителями, обоим братьям удалось уйти до прихода расстрельщиков. Задача была выполнена. Они были нарушителями, но не наказанными. И люди это знали. Ещё бы несколько подобных вылазок. Однако действовать придётся уже в другой части города, и возможно не им. Тем не менее надо, чтобы среди горожан нашлись последователи, те кто в открытую выступили бы против системы, понимая, что может остаться безнаказанным и тогда им дорога в лес, пополнить ряды братства, с новой силой и новыми идеями.
Никогда ещё за последние годы лесное общество не было таким сплочённым и не имело такой большой надежды на лучшее, как сейчас.

  Таряник смахнул крошки с брюк и едва заметно улыбнулся.
Я вам кое-что скажу. Вы слышали, что мой предыдущий напарник погиб.
Да, я ознакомился с делом.
Делом? Дело в том, что никто до сих пор не может понять, как он погиб. А ведь он был профессионалом, много лет проработал со мной. Я даже не допускаю мысль, что он совершил ошибку. Кто-то решил мстить и расправился с ним намеренно, вот что я думаю. И я хочу это выяснить.
Понимаю.
Тут на карту поставлены наши честь и достоинство. В конце концов самое основание нашей власти. Если я смогу выяснить обстоятельства его гибели, возможно я раскрою крупный заговор. Устои общества в опасности, понимаете ли вы это? Какие-то отщепенцы делают, что им заблагорассудится, творят бесправие. И нам, то есть мне и вам необходимо их остановить.
 Если на улице темно, то зажигаются фонари. Когда Резяпкин закончил смену улицы обезлюдели. Наблюдать было не за кем и он расслабился. Теперь бы добраться до дома и хорошенько отдохнуть. Поодаль маячила фигура ночного расстрельщика, вахтёры выходили из своих коморок подышать свежим воздухом. Полный порядок. Он шёл и думал о том, что в обед говорил ему Таряник. Да, он человек опытный, но о каком заговоре можно говорить, если везде так спокойно и безопасно. Даже удивительно, что вечером безопаснее, чем днём. Да и не его дело раскрывать заговоры и задавать вопросы. Вот, если кто нарушит закон у него на глазах, он немедленно отреагирует. Всё просто и понятно. Зачем же строить предположения и перегружать себя не своей работой.
 С такими мыслями Резяпкин дошёл до своей квартиры. Он, как только поступивший на службу жил в специально выделенной квартире, впрочем ничем не отличавшейся от других. Вещей в его комнате было не много, всё только самое необходимое. Единственное, что он себе позволил груша в углу, увлечение его юности. Как и все люди его профессии он с подозрением относился к остальным людям, но здесь в его квартире нет и ничего не должно быть подозрительного. Сам он вне подозрений, абсолютно предан режиму и Правительству. Поэтому сейчас он был немного смущён. Сегодняшний разговор с Таряником вызвал в его душе какие-то недобрые чувства, слегка пошатнулась его уверенность. Во время учёбы ни с чем подобным он не сталкивался. Хотя возможно это просто усталость, хотелось бы так думать.
  Ночью было душно. И Резяпкин никак не мог заснуть. Переворачиваясь с боку на бок он наконец заснул.
  Таряник смотрел на него пристальным взглядом, не улыбаясь. Затем приблизились два человека в серой одежде и также пристально посмотрели.
Ну, что же?
Заговор, заговор — процедил Таряник — Нужно принимать меры.
Ну, что же, гражданин Резяпкин?
  Резяпкин проснулся в поту. Что за чушь? Было по прежнему душно. Он поднялся с кровати, подошёл и открыл окно, вдохнул свежего воздуха. Улица была пуста. Спать не хотелось, он прошёлся по комнате. И вдруг услышал громкий крик на улице. Выглянул в окно, но никого не увидел. Может стоит выйти и посмотреть. Он вглядывался в темноту и нервно сжимал подоконник. Минутная слабость прошла.
  Утром стоял туман. Резяпкин уже был на ногах, совершенно скинув с себя ночные сомнения. Если Таряник хочет узнать как погиб его прежний напарник и куда скрылись ненаказанные нарушители, он ему поможет.

  Егор Игнатьевич Сидоренко был человеком весёлым и жестоким одновременно. С молодых лет он собирал у себя большие компании приятелей и любил ходить в гости сам. И всегда чувствовал себя немного выше окружающих, поэтому подкалывал  своих знакомых и смеялся от души, даже, когда остальным было не до смеха. В то время, когда власть вела реформы и машина террора набирала обороты он как и многие другие способные хорошо выполнять приказы пошёл расстрельщиком. Теперь он получил и подтверждение своего превосходства. Уверенные в своей непогрешимости, они начали создавать порядок. Сидоренко никогда не задумывался правильно ли он поступает, да и задумываться было не в его власти. Думать должно Правительство. Он исполнял не колеблясь и потом не вспоминал об исполненном.
  Егор Сидоренко встречал Таряника по службе, но друзьями они не были. Он чувствовал, что Таряник такой же хороший исполнитель, как и он, поэтому подколоть его было сложно. В гости он его не звал и сам не напрашивался. Но в последнее время он обратил внимание, что Таряник стал несколько задумчивым.
Подумываете об отставке — спросил Сидоренко.
Нет. Пока нет. Рано.
Всему своё время и всем. И ваше придёт и моё.
Это вы правильно говорите. Но я готов, если нужно уйти.
А вам нужно?
Если на то будут соображения у руководства.
  Специального штаба у расстрельщиков не было. Они видели друг друга в неформальной обстановке, в построенном для них неком доме досуга, пункте получения обмундирования и оружия. Туда они приходили не каждый день, а по мере надобности. Тут они получали всё необходимое для жизни и поддержания статуса, помимо жалования. Тут же они могли переговорить, обменяться опытом, поделится новостями.
Наше дело следовать указаниям руководства.
Исполнять закон.
Несомненно. Вот и я про тоже.
  Таряник раскланялся с Сидоренко и отправился получать патроны.
Я знал, что вы будете здесь — сказал Резяпкин и протянул руку.
Что это?
Ваши патроны, я здесь с самого утра.
Спасибо. И, что же?
Я думаю нам нужно их найти.
  Таряник смерил его взглядом.
О ком вы?

    Осень вступила в свои права, лил дождь. За окном всё казалось сырым и серым. Андрей ничего не ответил на этот странный вопрос, только услышал, как захлопнулась входная дверь и он снова остался один. Да, пожалуй сегодня выходить из дома он не будет. Хотя. Нет. (Разговаривать здесь не о чем, он ничего не знает, поэтому и промолчал).


Вы когда-нибудь ходили без патрон?
Приходилось.
И как же? Я слышал истории, как приходилось расправляться с нарушителями голыми руками.
Да, бывало и такое.
А на вашем опыте?
Не приходилось. Да и к чему?
Ну, а если потребуется.
Вот, чтобы не потребовалось нужно не забывать о своих обязанностях. Да и о надёжности. Вы, что же думаете, отъявленный негодяй будет ждать, когда вы будете махать кулаками?
Но я исполню свой долг в любом случае.
Это похвально.
  А случаи подобные действительно бывали и не где-нибудь далеко. Пять лет назад Сидоренко поссорился со своей женой. Она устала от его шуток и ушла. Конечно он не смирился с её уходом. Если он всегда был прав, то следовательно другие не совсем правы. Он несколько недель пытался уговорами и угрозами вернуть жену. Она же никак не хотела согласится с ним. Тогда он начал следить за ней. Ненавязчиво, аккуратно. Якобы по службе появлялся в тех местах, где бывала она. И она не сдержалась, дала ему пощёчину и очень грубо ответила. Он ударил её в ответ. А потом заявил, что она оскорбила и совершила попытку насилия над представителем власти. Тут уже она совсем растерялась. Но он, понимая, что жену ему не вернуть, решил считать её простой правонарушительницей. Он ударил её ещё раз, потом ещё. В общем остановился он, когда понял, что ей больше не жить.
Моё нынешнее состояние во многом определяется тем, что я в нужное время не озвучил некоторую информацию людям, с которыми сейчас мне уже никак не поговорить.
Например, меня не удовлетворяет запись в моём военном билете. Я получил специальность финансы и кредит. На вопрос в военкомате могу ли я работать бухгалтером я ответил: «да, наверное могу». Хотя нужно было сказать: « нет, не могу, это совершенно другая специальность». И не важно, что я не пошёл в армию. Теперь в моём военном билете записано бухгалтер финансовой службы. Это мне не нравится. Когда в пенсионном фонде меня спрашивали о стаже работы, я не сказал, что имею две трудовые книжки. И теперь запись о работе, которую я выбрал и получил сам нигде не учитывается. Очень жаль. Ведь именно желание получить эту работу дало мне первый персональный компьютер и я отказался от работы в Департаменте, что определило мою дальнейшую жизнь. Когда после получения диплома мне сообщили о том, что я должен отработать минимум три года там, куда меня направят, я ушёл со своей работы. При устройстве мне предложили сделать новую трудовую книжку, так как первая моя находилась в другом городе и могла быть переслана только в течение двух недель. Я согласился оформить новую. Хотя должен был не соглашаться и сказать: нет, лучше я подожду. Не думаю сейчас, что мне бы отказали. Ведь из-за прежней работы я отказался от должности в Департаменте. Я сожалею о том, что замолчал. Единственный выход, пусть и нелепый и отчаянный, какой я нахожу сейчас — это совершить правонарушение и быть застрелянным.
Кто здесь хочет быть застреляным? -  входя в пивную, улыбаясь спросил Сидоренко — это ты, Жуковский. А, что ты сделал, перешёл дорогу в неположенном месте?
Ещё нет.
Смотри у меня, я с тобой сюсюкать не буду.
  Он вытянул вперёд указательный палец и произнёс: «Бах» и запах пороха, хе-хе. Потом он похлопал по плечу сидящего перед ним человека: Пойду возьму пива.
Да, этот точно долго разговаривать не будет.
А вы хотели бы, чтобы с вами поговорили перед смертью.
Хотя бы пойму за, что умираю.
В моём случае это не так важно. Я уже знаю, что жить не стоит.
Зря вы так говорите. Разве у вас не осталось желаний, вы не строите планов?
Только несбыточные мечты. Иногда я упиваюсь ими, а порой мучаюсь. Они мучают меня, но отделаться от них никак не получается.
  Сидоренко вернулся и сел, широко расставив ноги. Сделал три больших глотка и вздохнул.
Всё планируете, как пойти против закона. Но поймите, я конечно полностью поддерживаю порядок на вверенном мне участке. Однако не будь меня, то есть будь я в другом месте, закон всегда будет исполнен, независимо от обстоятельств.
  Сидоренко допил кружку и принялся за вторую.
  В это время Таряник справлялся у вахтёра в своём доме, как обстоят дела, не видно ли чего подозрительного и, что сам вахтёр думает.
Ух, что будет, я в первую очередь вам скажу — уверял вахтёр — А случись, что, камеры покажут.
Это хорошо, да, вы поглядывайте.
На то я здесь и есть.
Верно. Ну благодарю.
  Таряник немного задумался, после того, как Резяпкин рассказал ему о странной ночи, когда он не спал и во дворе его слышались крики. Таряник начинал думать, что возможно люди его профессии становятся жертвами самого бесстыдного преступления. Не погиб ли его старый напарник от рук неких заговорщиков и не началась ли охота на него самого.
  Вот о чём думал Таряник поднимаясь к себе в квартиру. Куда могли скрыться все те люди, которые избежали правильного наказания. Где-то они живут, в страхе ли или в жажде мести. И сколько их. Их количество растёт, они объединяются. Как же быть. Нет, система не может быть неправильной, несовершенной, об этом и мыслей нет. Значит я, мы расстрельщики, что-то не доработали, нужно быть строже, работать сообща, быть жёстче. Завтра он поговорит с Резяпкиным и попробует разобраться о чём он думает. Наша сторона белая, мы сила и закон.
  Сидоренко вышел из пивной в хорошем настроении. Он был совершенно доволен собой. Эти болтуны безвредны, да хотя бы они, что-то и сделают, бежать им некуда. И догонять не придётся. Где, с кем и как они живут Сидоренко отлично знал. Он шёл спокойной и расслабленной походкой к своему дому. Можно было проехать на общественном транспорте, но вечер был тёплый и хорош для прогулки. Впереди на его пути располагался продуктовый магазин. Сидоренко шёл насвистывая мелодию. Внезапно на его пути возникли два молодых человека. Один обходил слева, а другой тянул гидравлическую тележку, гружённую пустыми ящиками. Сидоренко не успел отойти в сторону, когда молодой человек отпустил тележку. Тогда Сидоренко ничего не оставалось, как повернуться плечом, тележка ударилась о плечо и остановилась.
Не мог … отпрыгнуть — крикнул молодой человек.
Я пытался остановить её.
 Молодой человек взялся за ручку и потянул тележку дальше.
Сидоренко в миг пришёл в себя.
Погодите. Он обернулся и громко сказал: Гражданин, повторите, что вы сказали.
Но тот даже не обернулся. Сидоренко достал пистолет и прицелился: Я тебя предупредил, если где спросят и выстрелил, пуля прошла на вылет через шею ниже основания головы. Молодой человек рухнул на землю. Второй присел слегка, потом посмотрел на своего товарища, потом на Сидоренко испуганным ничего не понимающим взглядом и быстро побежал. Дал дёру. Прямо через автодорогу под летящий автомобиль, получил сильнейший удар и перелетев через машину, плашмя упал на асфальт. Сидоренко, как будто этого и ждал. Когда растерявшийся и помятый водитель, кое-как вышел из автомобиля, Сидоренко уже стоял напротив него на обочине.
Как ваше имя?
Моё? Аркадий.
А фамилия?
Ларионов.
Что же, гражданин Ларионов, за рулём нужно быть внимательнее. Вам придётся оставить это занятие. Навсегда.
Он сам бросился под машину, я не виноват, я ехал...
Говорю вам. Ваша поездка окончена, ехать некуда. Дальше некуда.
Потом прицелился и выстрелил в грудь Ларионову.
Сколько работы в такое время, усмехнулся Сидоренко. Затем он подошёл к сбитому машиной молодому человеку. Тот лежал, раскинув руки. Сидоренко слегка потолкал тело носком ботинка и выстрелил для порядка.
  Сидоренко огляделся и подумал, что он почти у своего дома. Мм-да, райончик, но я их всех выведу на свет. Он глубоко вдохнул воздух и ещё раз победоносно огляделся.
   Утром в пункте раздачи было не протолкнуться. Когда Таряник зашёл, Резяпкин сидел на стуле и смотрел вперёд перед собой. Вот-вот должен появиться человек с новыми инструкциями из центра. Дело вроде обычное, но прошёл слух, что на этот раз потребуются большие усилия, хотя никто не знал наверняка. Таряник огляделся и заметил Сидоренко, который стоял в окружении молодых и довольно улыбался. Таряник подумал было подойти, но остался на месте. Следовало соблюдать порядок, а не собирать сплетни.
  Наконец вышел человек и вынес картонную коробку.
Граждане, прошу внимания. Внимания. Много говорить не буду. Вот распоряжение для каждого — он поставил коробку перед собой на стол — подходите, берите по очереди. И, чтобы информация эта не вышла дальше этих стен, не буду говорить о том, что в этих распоряжениях. Однако, отнеситесь к написанному со всей строгостью. Спасибо за внимание. И он также не привлекая излишнего внимания вышел.
Ничего не объяснили.
Становитесь в очередь и поймёте.
Граждане получите свою инструкцию.
  Все зашевелились, ближние подходили брали лист с распоряжением и отходили назад, уступая другим. Все молчали, только слышался топот ног и шелест бумаги.
  Таряник немного подождал, пока утихнет суета у стола и подошёл, взял распоряжение и быстрым шагом вышел из комнаты. В коридоре он встал у окна, чтобы лучше видеть и начал читать. Задание было новое. За свою карьеру Таряник был несколько раз командирован в другие города, да и учился и начал работу он не здесь, где служил сейчас. Но новым было то, что в этот раз его отправляют не в соседний город, а в ближайший лес. На юго-западе и севере, где город переходил в небольшие посёлки начинался лес, только заканчивался он не здесь, дальше на многие десятки километров шли сплошные леса. Большой, мало просматриваемый участок. Туда Таряник и должен направится, после соответствующей подготовки, вместе с другими коллегами для поиска и наказания беглецов, которые скрылись из города, после нарушения порядка.
  Азаровы после того, как по-одному выбрались из города вновь воссоединились в лагере, который они называли укрытие или милый дом. Отдохнув и поняв, что их не преследуют, они решили следующим ранним утром пробираться сквозь чащу к другому укрытию, где они расскажут о своих действиях и соберут смельчаков, которые вместе с ними совершат вылазку. Так они хотели перебираться от лагеря к лагерю, собирать отряд и вновь пытаться найти какое-нибудь сочувствие среди горожан и внести хаос среди властей. Хотя для них это были уже не власти, а безжалостные палачи и в общем, и для кого-то в личном отношении. И, если они уже приговорены, то не стоит в страхе отсиживаться под кустом.
  Резяпкин выскочил в коридор в поисках Таряника.
Вы видели, то есть читали? Что вы думаете об этом?
В общем то я сам впервые сталкиваюсь с подобным заданием. Но нужно выполнять, что ещё скажешь. К тому же я вижу вам будет интересно.
Да. Давно хотел большого дела.
Так отлично. Пойдёмте на обход, всё обсудим, а к вечеру вернёмся, нужно будет подготовиться, подобрать оружие, патроны, запастись провизией. Не знаю как долго это продлится, но мы должны быть готовы ко всему. Думаю будут ещё другие инструкции.
Мне, так всё понятно, но...
Но это может быть довольно опасно. Идёмте. Время ещё есть.

     Идти было решено втроём. Кроме Алексея и Михаила Азаровых был ещё один человек — Андрей Гладков, высокий полноватый мужчина средних лет. Он когда- то писал жалобы на сотрудников жилищного хозяйства, в департамент транспорта и строительства и как бывает переругался со всеми чиновниками, дошло даже до рукоприкладства. Теперь Гладков вот уже как десять лет жил в лесу, сохраняя свою жизнь. За эти годы он многому научился, в одиночку пережил холодную зиму, прекрасно ориентировался и никогда не унывал. Такого проводника Азаровым и нужно было, такой который всегда прикроет во время отступления.
  Лагерь был оживлён, собирались в дорогу. Были и такие кто не поддерживал затею. Сидели тихо, отсидимся ещё, а лишнего внимания со стороны властей совсем не нужно.
  Герман Геннадьевич заканчивал смену. Оставалось двадцать минут. На десятке мониторов были видны дороги, автомобили, дома и прохожие. Все двигались в порядке, можно зевнуть и заложить руки за затылок. Хорошо, что под чутким руководством Правительства граждане научились вести себя хорошо. Если граждане ведут себя хорошо, то и смена пройдёт гладко, а это самое главное.
   Отец Германа — седой старик, пару лет назад, вышедший на пенсию, именно так и говорил. Герман долгое время не то, что бунтовал против отцовского мироощущения, скорее ленился. Порядок, закон, ответственность всё это хорошо, но хотелось гулять и веселиться. Сколько было разговоров. Но к тридцати годам Герман наконец понял, что для порядка достаточно дремать за монитором, а на весёлые встречи с друзьями сил уже поубавилось, переиграло. Теперь можно быть совершенно уверенным в себе, как в словах Верховного Правителя.
   Пришёл сменщик, Герман поздоровался и начал собираться домой.
Погоди.
Что?
Я был в центре. Принято решение установить новые камеры.
Где? Для чего?
Пока у меня информация не полная, но камеры будут монтироваться в наиболее безлюдных местах.
Нет людей, нет нарушений.
Оно верно.
Ещё, что?
Пожалуй всё. Ты сам как?
Устал.
Ну отдыхай иди. Всего доброго.
Счастливо.
   Герман покинул пост. Дома его ждали сон и другой монитор с его любимыми фильмами.
   Правительство приняло решение увеличить штат вахтёров и расстрельщиков. Проверить вахтёров на лояльность и наиболее надёжных перевести в расстрельщики. А освободившиеся места заполнить молодыми новыми кадрами. Ротация никогда не помешает, как говорил секретарь службы наказания. Но внизу об этом пока не знали. Вообще инструкции выдавали частями и в непосредственный момент перед исполнением.
  Незабываемое путешествие. Реклама морского круиза на телевидение. Герман Геннадьевич уже дома, не сумев заснуть, хотел найти интересную программу.
  Утром следующего дня Таряник, Резяпкин, Сидоренко и другие расстрельщики были в пункте сбора. Ждали человека из центра. Уже были получены и уложены оружие, провизия и необходимые вещи, даже палатки. Муниципалитет по специальному распоряжению Правительства выделил транспорт. Все были на каком-то подъёме, но много не говорили.
  Наконец появился человек в штатском с картонной коробкой. Он занял место перед присутствующими, лицом к ним.
Доброе всем утро. Я пришёл выдать вам следующие инструкции. Передайте пожалуйста всем. Кроме того есть устная инструкция. Работать вы будете так же в двойке, однако из двоек нужно сформировать бригады по двадцать человек. Чтобы не создавать препятствий в коммуникациях вас соберут по вашим участкам. Таким образом сформированные бригады будут поочерёдно высылаться к месту. На этом я заканчиваю. Ознакомитесь с письменными инструкциями. Теперь даю слово Ивану Петровичу.
   Иван Петрович, человек средних лет, так же одетый в штатское, при галстуке.
Всех приветствую. У меня есть списки, кто на каких участках работает. Надеюсь все присутствуют, иначе весь порядок нарушится. Итак, я буду зачитывать фамилию имя отчество и называть место, то есть сектор работ. Сперва двадцать человек, которые выйдут и будут занимать места в транспорте, затем следующие двадцать человек и так далее. Всё предельно ясно. Ваша задача погрузится в транспорт и выехать в сектор работ, там осмотритесь, расположитесь и ознакомитесь с инструкциями. Итак, начинаем.
   И Иван Петрович начал зачитывать длинные списки расстрельщиков, которые не создавая лишнего шума покидали пункт.
  Таряника назначили в третью бригаду. Вместе с ним в неё вошли ещё девять двоек, кроме Таряника с Резяпкиным: Сидоренко и Волощик, Лаврентиев и Кия нов и другие. Постепенно все двадцать человек собрались у двух микроавтобусов, погрузили вещи и сели сами. Водители направили машины в сторону федеральной трассы, после того как выехали из жилых районов. Молодые весело болтали, наполненные жизнью и предвкушением большого дела, опытные расстрельщики задумчиво смотрели перед собой. Только Сидоренко травил анекдоты и развлекал молодёжь. Он вспоминал, как в дни становления Большого Порядка совершал облавы на злостных нарушителей, те даже не знали, что Правительство будет так строго и буквально «наделали в штаны», когда увидели вооружённых расстрельщиков, готовых исполнить долг. Да, среди своих были раненные и убитые, но это издержки. В итоге сформировались лучшие кадры, которые под чётким руководством и осуществили порядок. Видимо сейчас отщепенцы под покровительством иностранной агентуры вновь хотят посягнуть на Верховную Власть, но им ничего не удастся. Так, что не стоит трусить. Победа как всегда за нами.
   Ехали чуть более получаса. Остановились на обочине, где начинается лес. Водители молчали.
Видимо нужно выходить — сказал Таряник.
  Все начали потихоньку выходить, собрав вещи.
Желаю вам удачи! - улыбнулся один из водителей и завёл машину. Кто-то стоял и смотрел, как автобусы удаляются.
Судя по инструкции нам предстоит разбить лагерь. Пойдёмте искать место — сказал Волощик.
Нужно найти хорошее место.
  И группа стройным рядом двинулась в глубь леса. По инструкции после того, как лагерь будет готов, необходимо осмотреть округу, оставив двух-четырёх человек на месте. Вообще в лагере постоянно должно дежурить два человека, которые будут меняться. Остальные должны исследовать лес, искать подозрительные следы и оценивать обстановку.
   Прошли немного вдоль дороги и увидели просвет между деревьями, туда и направились. Шли вглубь леса, ровного места не было видно. Деревья росли не ровно, то там, то тут. Со стороны дороги доносился шум проезжающего транспорта.
Обратите внимание — громко сказал Киянов — вон камера.
  Волощик посмотрел и кивнул головой. Да, значит мы ещё не дошли. Нам нужно пройти достаточно далеко, туда, где камер уже нет.
Разве такие места есть?
   Волощик промолчал. Двинулись дальше. Приходилось постоянно поворачивать, то вправо, то влево, лавируя между большими деревьями. Таряник остановился — Так, для тех кто ещё не ознакомился с инструкциями в пути, сделаем остановку и всё прочтём. А то будем бродить не понимая зачем. То есть я вижу не все понимают.
   Бросили вещи на землю и сели дочитывать инструкции. Обсудили. Поднялись и пошли дальше, вглубь леса. Ходили ещё около получаса и наконец вышли на большую поляну с двух сторон закрытую густыми зарослями.
Вот и отлично. Камер нет, место хорошее, защищённое. Теперь только наши глаза будут смотреть за порядком, давайте располагаться.
  Пока оставшиеся ставили лагерь, четверо пошли осмотреться в округе, посмотреть, где вода, вышли к реке, сообщили координаты по рации и возвратились. Теперь настало время небольшого отдыха. Затем четверых оставили в лагере, а другие отправились изучать округу. Шли по двое в разных направлениях, постоянно передавая в эфир, но ничего подозрительного не обнаружили. Из всех звуков только пение птиц.
Нарушителей явно нет.
Пока. Поглядим, что потом.
  Пока бригады одна за другой выезжали из города и располагались для установки лагерей. Центр подал другие инструкции в соответствующие структуры. Люди с оборудованием и инструментом должны были последовать за бригадами расстрельщиков для установки и тестирования новых камер видео наблюдения. Вахтёрские пункты также дооборудовались.
   Герман Геннадьевич и часа не просидев в первый день смены был вызван в Центр. Для него, человека никогда ничего не сделавшего, что-либо в своей работе дельного, это было несколько странно. Тем более странно, когда на собрании в Центре ему дали две недели на обучение и подготовку, чтобы вступить в должность расстрельщика. Новые достаточно опасные обязанности пугали его. Но не выполнить приказ было невозможно.
   Таряник с Резяпкиным шли по лесу немного поодаль друг от друга, поэтому говорить было невозможно, а перекрикиваться не стоило. Для них было важно оставаться незамеченными. Но сухие ветки хрустели под ногами. Они шли и вглядывались в чащу, косые солнечные лучи падали и деревья отбрасывали причудливые тени. Однако лес был, как лес, живая природа и никаких людей. Нужно было идти дальше, если никого не обнаружится и следует остановиться, установить небольшой флажок в землю, обозначив своё присутствие и вернуться обратно. В общем безобидное занятие. Тем более в сравнении с обходом города. Никакого риска. Для Резяпкина такое занятие было немного странно, но он не хотел в этом признаваться себе. Они следовали инструкции, значит всё делали правильно. Их сегодняшняя работа залог будущего успеха.
   Два дня прошли без происшествий. Расстрельщики патрулировали лес, ставили метки, обживались в лагере. Сидоренко насвистывал мелодию, иногда отпускал шутки, но больше молчал. Среди расстрельщиков знавших хорошо, что такое порядок, ему было тяжело. Некого было напугать и потом посмеяться. Наконец, в условленное время часть бригады необходимо было вернуться к дороге, чтобы встретить монтажников и представителя Центра. Встретив прибывших, они проводили их в лагерь. Монтажники, не теряя времени принялись устанавливать и подключать камеры. Сигнал должен без перебоев дойти до пунктов вахтёров. Представитель Центра дал новые указания и инструкции. Завтра, когда участок будет под наблюдением, расстрельщики должны перебазироваться дальше в лес, продолжая совершать обходы и выявлять подозрительные объекты.
   Огромный лес простирался на десятки километров, заканчиваясь степной полосой и доходил до соседнего города с севера. Достаточна большая не наблюдаемая территория, на которой стоит установить полный контроль. Ввиду того, что лесные хозяйства уже давно были распущены, а браконьерство стало слишком опасным и невыгодным, Правительство сосредоточило все силы своего контроля на крупных жилых районах и подъездах к ним. Поэтому естественные ландшафты долгое время оставались совершенно без наблюдения, что сыграло и положительную роль. Природа в отсутствие человека вновь расцвела и пришла к определённому балансу. Флору и фауну нельзя было причислить к правонарушителям, восстановление экологии косвенно, но оказалось заслугой Правительства.
   Герман Геннадьевич на следующий день, после смены пришёл по приглашению в Центральный пункт вахтёров, где с ним провели беседу. Всё, что он пока понял было то, что выходить на работу по привычному графику ему больше не нужно, оклад ему выплатят без каких-либо изменений. Однако вместо обычной работы ему предписано ежедневно, начиная с сегодняшнего дня посещать пункт расстрельщиков. Пропуск ему выпишут. Герман шёл в направлении пункта, не имея в голове никаких вопросов. Вопросы ему и не следовало задавать. По прибытии он узнал, что ему предстоит в короткий срок изучить инструкции и пройти стрелковую подготовку. Затем он получит новую должность, обмундирование и более высокий оклад, что его порадовало. И опять он не задал ни единого вопроса, например почему именно он был выбран на такую работу.
   Занятый работой над новыми инструкциями Таряник совсем забыл, что хотел выяснить причины гибели своего предыдущего напарника. В то же время человек, который знал об этом событие не по наслышке находился сейчас с ним в одном полевом лагере расстрельщиков.
   Расстрельщики гибли, была такая издержка. Тогда на освободившийся опасный участок перебрасывали временно или постоянно расстрельщиков с участков, имеющих более высокие показатели безопасности, а на последние выходили молодые служащие. Так происходила ротация персонала. Важное для расстрельщика качество — умение действовать в различных обстоятельствах. Умение, которым обладали не все. Поэтому случались происшествия наносившие ущерб престижу Центра и невозможность выполнять инструкции и свои обязанности служащими. В субботу в баре посетители вспоминали прошедшую неделю с понедельника. В понедельник Сидоренко не пришёл, что же всякое бывает. Однако, во вторник и во все последующие дни он тоже не заглянул. Не понятно было, что делать: радоваться или печалиться. В любом случае никто не сумел понять и расслабиться, поэтому пили больше обычного.
   Герман уставший за сегодняшний день от всевозможных инструкций и тренировок, не долго раздумывая зашёл в первый попавшийся бар. Слишком уставший, чтобы обращать внимание на завсегдатаев, он заказал себе выпить и уставился в телевизор, где показывали какой-то сериал. Он следил за передвижениями актёров, которые были веселы, постоянно улыбались и даже пели. Когда он попросил повторить заказ, то взглянул вокруг. Люди пили, негромко разговаривали и совсем не улыбались.
   За тридцать километров от лагеря расстрельщиков спонтанно собрался другой лагерь. Слух о братьях Азаровых прошёлся среди «лесных жителей» и их мысли нашли поддержку. Сочувствующие не дожидаясь стали собираться вместе, чтобы найти и встретить Азаровых. Продвигаясь по глухим местам, по старым тропинкам они объединялись у перевалочного лагеря, в дали от дорог, однако между двумя лагерями расстрельщиков. Ни с одной, ни с другой стороны ничего не знали о таком соседстве. Но расстрельщики постепенно продвигались вглубь леса. В это время Азаровы пытались найти среди горожан человека, который приобретёт им бумагу и печатное устройство. Немного мыслей для послушной общественности.
   Таряник и Резяпкин продолжали осматривать лес, когда в нескольких сотнях метров устанавливали камеры. Из-за работ было шумно, что конечно отпугнуло бы нарушителей, будь они здесь, но в лесу было также, как и раньше — никаких следов. Иногда попадались метки других расстрельщиков, приходилось корректировать координаты, чтобы осмотренные участки не перекрывались. К тому времени ночью становилось уже холодно. Все понимали, что работу нужно заканчивать скорее, до наступления дождей. Хотя никаких инструкций на этот счёт не было.
Неплохо мы здесь с вами поправили здоровье. Прогулки на свежем воздухе.
Это верно. Хотя я ожидал нечто другое. Все эти ваши предупреждения о бдительности. Но, что мы здесь нашли. Ничего.
Обычная рутина, не хуже и не лучше.
   В Центре уже подготавливались и правились новые инструкции касательно размеченных лесных участков. Их следовало закрепить за определёнными двойками. Среди кандидатов были наиболее опытные и проверенные люди. Последним вопросом оставалось, как доставлять людей до столь отдалённого места службы. Обсуждались возможность постройки специального жилья. Таким образом, условия труда становились более тяжёлыми. В час пополудни, когда монтажники прервались на обед и вокруг установилась тишина, Таряник услышал впереди от себя людские голоса. Сделав знак Резяпкину, он, стараясь не шуметь, крадучись начал продвигаться сквозь стволы деревьев, туда, откуда исходили голоса. Резяпкин последовал за ним достав оружие. Листья уже опадали и можно было видеть далеко вперёд, через голые ветви. Приблизившись Таряник присел и замер.
Не пойму о чём они говорят — прошептал он, повернув голову к Резяпкину.
А мы их спросим. Резяпкин, подняв большой шум, выскочил из укрытия и выстрелил в воздух.
Всем оставаться на своих местах. Что вы здесь делаете, граждане.
   Двое мужчин в тёмной одежде оторопев уставились на Резяпкина.
Подожди — издали крикнул Таряник — не видишь, что ли?
Резяпкин уставился на незнакомцев не опуская оружия.
Гражданин, у нас к вам встречный вопрос. Но посмотрите на нашу форму и на свою. Вы ошиблись.
Это свои, - сказал Таряник Резяпкину и обратился к незнакомцам — Граждане, мы вроде как набрели на вашу разметку, вы из какой бригады?
   С первых дней как получили инструкции о новом задании. Наш лагерь в километрах пятнадцати отсюда, круто повернули на запад, второй день идём, на сухом пайке.
Да, жаль вам к нам нельзя, отдохнули бы. Здесь наш участок начинается. Нужно сообщить, чтобы карту составить. Нужно как-то скоординировать действия наших бригад. В Центр сообщить.
Да, согласен. Мы также сообщим, вот только доберёмся обратно.
Вот вода, возьмите.
Благодарю.
Удачи вам.
Спасибо не помешает.
   Резяпкин уже убрал оружие и слушал разговор молча. Хорошо, что его вовремя остановили, от серьёзной ошибки было не далеко. Но как тут в лесу разберёшь. Может попасться и какой-нибудь беглец и тогда действовать придётся незамедлительно. Нужно продолжить работу.
   Начался небольшой дождь, работе это никак не мешало. Однако, объявили по радио ночные заморозки и возможно снег. В лагере в общей палатке отмечали на карте отработанные участки. Территория оказалась достаточно большая. Зона покрытия видео наблюдением увеличилась, что могло помочь отслеживать беглецов, пытавшихся скрыться от правосудия в лесу. Однако, найти тех, кто спокойно прячется не удалось. В Центре об этой ситуации не распространялись. Народ должен думать, что Правительство в состоянии поддержать порядок. Иначе думать просто запрещено. Вновь вступившие в ряды расстрельщиков получили распоряжение активнее работать с населением, вступать в разговоры, непринуждённо выяснить кто, о чём говорит и думает. Выявить неблагонадёжных и попытаться проследить за их поведением.
   Бродить в такую погоду по улице Герману было сложно. Каким-либо образом утвердиться за счёт правонарушителей он и не думал. Он продолжал проходить подготовку, но уже на несколько часов ежедневно патрулировал участок. Те, кто был здесь раньше, сейчас занимались другой работой, поэтому большой район города остался под незначительным надзором таких, как Герман, начинающих специалистов. Граждане об этом совершенно ничего не знали и приученные к правилам, продолжали свои ежедневные занятия.
   Монтажники складывали оборудование. На данный период их работа была выполнена. Утром ожидался транспорт. Расстрельщики постепенно возвращались с обхода. Садились отдохнуть погреться у походной печи. Сидоренко молча жевал овощи из банки и поглядывал кругом. Резяпкин разошёлся с Таряником, который пошёл в штабную палатку и подошёл к столу.
Добрый вечер. Как обстановка.
Нашли метки другой бригады.
   Сидоренко поднял глаза.
Что же получается, обошли всё вокруг. Вот и хорошо. И оборудование складывают, думаю не долго нам здесь мёрзнуть.
Какими будут инструкции?
Ну инструкции само собой. Дело мы своё выполнили. Беглецов и нарушителей на этой территории не обнаружено.
   Резяпкин взял банку с овощами, открыл и поставил на плиту.
Как вы думаете? - обратился он к Сидоренко — а, где же всё же прячутся эти беглецы. Может мы не там искали.
   Сидоренко ухмыльнулся: Вы же читали инструкции. Там точно указано, что при обнаружении подозрительных вещей или лиц, совершающих противоправные действия, принять соответствующие меры. И всё. Ваши разговоры о беглецах на уровне слухов или ещё хуже вашего воображения. Необходимо чётко выполнять предписания и не разглагольствовать.
Но всё-таки...
Всё-таки? Откуда вам вообще известно о беглецах или как их там? Смотрите как бы вас не заподозрили в противоправной деятельности.
Ну это уж слишком.
О том и речь. Сидоренко выпил остатки жижи из банки.
   Напарник Сидоренко достал оружие и принялся его осматривать и протирать. Таряник вышел из штабной палатки и огляделся, увидев Резяпкина, он направился к нему.
Из разговора с инженером ясно, что завтра они заканчивают работу. Прибудет транспорт. Так, что и нам следует быть готовыми. Возможно мы получим новые распоряжения.
Да, часть работы проделана — сказал сидевший здесь Ивлиев.
Что же пойду приведу форму в порядок — сказал Таряник — Вы как? - обратился он к Резяпкину.
Да, да. Уже иду.
Всего доброго, приятного вечера — сказал Сидоренко.
   Когда Таряник и Резяпкин ушли, Сидоренко посмотрел на напарника — Нервный какой-то парень. Помнишь того, который побежал, тоже был нестойким. Всё любил размышлять.
Да. Потому мы его и шлёпнули — осклабился напарник — Думаешь и этот по той же дорожке пойдёт? Я за ним пригляжу.
Смотри аккуратнее только. Не напирай.
   Инженер сообщил в Центр наблюдения об окончании установки и запуске оборудования. Из Центра сообщили, что приступили к тестированию. Весь лагерь и лес на многие десятки километров стал виден на мониторах. Осталось только распределить какие участки будут закреплены за отдельными вахтёрскими пунктами. Система наблюдения заработала так, что любой кто сойдёт с дороги в лес или наоборот будет выходить в жилые районы не останется незамеченным. Спонтанное объединение людей вокруг идей Азаровых пока было вне этого. Передвигаясь глубоко в лесу, эти люди были в определённой безопасности. Но сами их лидеры, находившиеся сейчас в городе уже были под пристальным контролем. Центр мог бы отдать распоряжение об их уничтожении за прошлые правонарушения, но решено было действовать иначе.
   Фёдор Васильев, когда-то держал студию печати, занимался всем от фотографий до большой рекламной продукции. Но потом постоянный поток клиентов всё уменьшался, пока совсем не иссяк. Фёдор даже не успел понять, как это произошло, то-ли новые технологии вытеснили его продукцию с рынка, то ли район, где располагалась его студия вдруг превратился в городскую глушь. Тем не менее он оставил дело, продав кое-что из оборудования, а остальное оставил у себя, упаковав в защитную плёнку. Поэтому он удивился, когда к нему обратился давний клиент с просьбой продать принтер.
Зачем он тебе? Таких сейчас не делают.
Главное, чтобы он был в рабочем состоянии, Фёдор.
Был в отличном. Сейчас мы посмотрим. Тебя только эта вещь интересует? Может, что ещё присмотришь.
Только это.
Что же, а вот и он. Аккуратно распакуем. Полный комплект. Включаем, ждём. Где-то была бумага. Пробуй.
Да, мне подходит. Разберусь.
    Михаил Азаров сидел на квартире своего школьного товарища. Квартира была нежилая, вода и свет были отключены. Так, что Михаил обходился тем, что принёс с собой. Товарища он видел лишь дважды и тот с большой опаской согласился помочь ему. Для друзей Азаров давно был мёртв и его внезапное появление вызвало смесь радости и ужаса.
   Михаил был сосредоточен и осторожен, но всё-таки он по-своему отдыхал, отдыхал от ночёвок в сыром лесу и постоянного передвижения. Здесь на квартире он думал лёжа и вставал, чтобы писать свои воззвания. Он хотел, чтобы люди поняли, что за маленькую провинность у них не должны забирать жизнь и главное побороть страх и безразличие. С другой стороны этот призыв должен исходить не от такого беглеца, как он сам. Кто-то непричастный к противоправной деятельности и авторитетный среди народа и власти мог бы принять на себя это дело. Такого человека предстояло искать. А для этого нужно узнать, о чём думают граждане, узнать то, о чём они стараются не говорить.
   Резяпкин готовился ко сну. Сегодняшние события и вообще всё то, что происходило в лесу с первых дней в лесном лагере несколько разочаровало его. Он не мог заснуть от нетерпения, дожидаясь утра, когда возможно что-то прояснится. Сейчас он мог только предполагать. У него было большое желание отличиться на службе, однако ощущение непонятной рутины довлело над ним. Когда он обращался со своими мыслями к старшему напарнику, то получал в ответ, что всё идёт в своём порядке, он исполняет свой долг и остальное не должно беспокоить. Может это минутная слабость, или заблуждение отвлекают его от своих обязанностей. Если так, то всё со временем наладится, придёт с опытом понимание своего места.
   Государство обманывает тебя.
   Мысли Азарова сводились к тому, что Правительство постоянно обманывает граждан. Всё, что оно делает, так это вещает через свои структуры и средства информации о порядке и благополучии. Но каким образом? Не пытаясь разобраться в сути любой проблемы, государство действует исключительно силой. Если есть кто-то, кто не в порядке или совсем не благополучен, оно просто уничтожает таких людей. И это и есть основной верный способ действия власти. А кто нарушает закон и мешает осуществлению порядка? Обычные бедные, неуверенные и случайные люди, те кто проявил свои человеческие качества, но ошибся. Ошибся и погиб, так как ошибаться нельзя. Единственный способ существования во всём слушать власть, абсолютно повиноваться. Изначально запрограммированная жизнь человека не должна давать сбои. Если сбой всё же случился, то он свидетельствует о своей чуждости.
   Резяпкин наконец заснул и проспал до утра. Проснувшись, он поднялся, но выглянув из палатки захотел вернуться в постель, снаружи было сыро и мрачно. Однако, надо было приступать к работе, но сперва позавтракать. Когда он одевшись и умывшись подошёл к кухне, Таряник уже пил чай и что-то отмечал на листе бумаги.
Доброе утро.
Доброе. Я здесь отметил, где мы встретились с другой бригадой. Когда пойдём на обход, нужно двигаться в этом направлении и он указал карандашом — Так мы избежим недоразумений. Потом повернём вправо, вернёмся назад, а затем в исходную точку. И так далее. Отсюда и правее. А здесь уже разметка нашей бригады. Так мы гораздо быстрее осмотрим территорию. Но позже. Транспорт из города придёт до полудня.
   Утром Азаров осторожно вышел из дому, чтобы не попасться на глаза посторонним. На улице моросило, он поднял воротник и не смотря по сторонам быстро пошёл. Куда идти он знал верно. Он прошёл несколько кварталов и свернул к гаражному массиву. Всё, что ему было нужно снять гараж, заплатив вперёд. Охранник документов не спрашивал, только номер машины. Азаров уточнил, что машина требует ремонта и скоро его друг приедет на ней. Не вопрос — ответил охранник — вот свободные выбирайте.
Этот я понимаю с краю. Я могу осмотреть его?
Конечно. Распишитесь. Ваш пропуск скоро будет готов. Вот ключи. Азаров прошёл мимо охраны и свернул, спускаясь вниз по наклонной до конца. Открыл железные ворота и включил свет, что же гараж как гараж, несколько розеток, просторно, именно то, что нужно. Он прислонился к стене, чтобы передохнуть.
    Осмотрев гараж, Азаров вышел наружу. К этому времени, как раз подъехал его товарищ на старенькой невзрачной легковушке и остановился поодаль от гаражного массива. Азаров направился к нему, поприветствовал и сел за руль.
А вот и автомобиль.
   Охранник кивнул. Азаров поставил машину в гараж, закрыл за собой металлические двери изнутри. Автомобиль был небольшим и оставалось довольно много свободного места. Азаров открыл заднюю дверь машины и аккуратно достал с сиденья печатное устройство, отнёс его в угол и поставил на пол. Теперь можно приступать к работе. В кармане у него лежал написанный карандашом текст воззвания к гражданам, начинавшийся словами: «Государство вас обманывает». В это время другой брат, уже находился в спонтанно собравшемся лагере, где он объединил вокруг себя беглецов, расспрашивая их о том, как они оказались вне общества и к каким мыслям пришли за время скитаний. В большинстве это были законопослушные граждане, по отношению к правам государства, но страх наказания и утраты жизни вынудил их бежать. В лагере монтажники под руководством инженера упаковывали оставшееся оборудование, складывали палатки и личные вещи. Бригада расстрельщиков наблюдала за происходящим со стороны. Косые лучи проглянувшегося солнца, освещали это копошение. Сидоренко наблюдал за лицами своих коллег, которые пребывали в ожидании. Наконец зазвонил телефон у инженера. И он сообщил, чтобы все его подчинённые выдвигались.
Идёмте, машины за нами вот-вот прибудут.
Потом он развернулся и подошёл к каждому расстрельщику, пожал руку и поблагодарил за сотрудничество. Расстрельщики распрощались и не сходя с места смотрели, как один за другим монтажники скрывались за деревьями, пока последний из них не скрылся из глаз.
    Вдалеке раздался шум работающих двигателей. Сидоренко взглянул на часы, было 12:05. Как раз время перекусить подумал он. Шум двигателей постепенно умолкал, пока совсем не стих. Ясно было, что монтажная группа уехала. Однако никто не вышел к лагерю с дороги, никаких звонков не было.
Я обедать пойду, кто со мной — сказал Сидоренко.
Хорошая мысль. И многие направились к кухне.
   Остальные продолжали ждать, но держались ровно. Никто и не мог подумать, что новые инструкции уже переданы в бригаду. Из соображений секретности или каких других Центр решил проинструктировать только одного расстрельщика, с тем чтобы последний передал информацию остальным. Но случилось так, что выбор пал на Сидоренко, который до поры решил придержать документы у себя. Он был спокоен, сегодня ждать уже некого, но ему было интересно как поведут себя его коллеги, особенно Резяпкин. Таряник тоже имел для него интерес. С другой стороны, не ознакомив сразу сослуживцев Сидоренко достиг определённой точки не возврата. Когда он объявит, что инструкции у него, могут возникнуть справедливые вопросы. А выглядеть нарушителем порядка было ему не с руки. Поэтому он решил действовать на свой страх и риск.
   Азаров перепечатал текст и начал распечатывать. Машина гудела и выплёвывала листы. Азаров вовремя добавлял бумагу, чтобы процесс не останавливался. Он хотел, как можно скорее закончит работу и вернуться к товарищам, покинуть город. Перед этим ему нужно передать свои воззвания школьному другу, который согласился распространить их. Не привлекая внимания, он должен был как бы случайно оставлять листы с текстом в общественных местах. Это был большой риск, поэтому Азаров объяснил ему, как добраться до лесного лагеря и посоветовал запастись всем необходимым на случай бегства. Одноклассник пошёл на сотрудничество только из-за своего разочарования порядком, он потерял близкого родственника, которого расстреляли за переход дороги в неположенном месте. Велись дорожные работы и его родственник просто не сориентировался, где обойти дорожную технику, перегородившую пешеходный переход. Именно на поддержку таких людей рассчитывал Азаров.
    Резяпкин обратился к Тарянику: И, что же нам делать? Чего ждать?
Выполнять свою работу, как обычно. Мы кажется собирались продолжить обход, будь готов через несколько минут. И захвати метки.
   Ивлиев, стоявший неподалёку внимательно слушал этот разговор. Он направился к Сидоренко.
Пора и нам за работу.
Думаешь пора? Ну, что же. Немного подождём. Поспешишь людей насмешишь.
    Никто из расстрельщиков не говорил открыто, но все пришли к выводу, что нужно следовать ранее полученным инструкциям. Запасов провизии было вполне достаточно, так что создавшиеся условия не казались чем-то экстремальным. Единственно от чего устали люди, так это от плохой погоды, тепла портативных обогревателей было не достаточно для поддержания комфорта. К тому же в городе остались родные люди и многие скучали по семейному кругу.
   Резяпкин собрал всё необходимое в походную сумку и предстал перед Таряником. Всё же привычное занятие смогло развеять его досаду.
   Азаров закончил печатать и сложил листы в две сумки. Нужно теперь незаметно вынести их. Поэтому он пока сложил их на сиденье машины и вышел из гаража, заперев дверь.
   Прошёл мимо охранника молча. Он хотел пройтись и осмотреть какие изменения произошли пока он скрывался в лесу. Несколько листков с воззванием, он сложил в четверо в карман куртки. Уже стемнело и улица была многолюдной. Азаров набрёл на небольшой сквер и присел на лавочку. И тут ему пришла в голову мысль. Он достал из кармана куртки пару листов и фломастер и написал на обратной стороне «окрашено», затем закрепил листы на лавочке так, чтобы ветер легко перевернул их. Не поднимая головы он пошёл дальше по улице. Долго находиться здесь было рискованно и он поспешил на квартиру. В голове бушевало желание сжечь всё то, что он писал и печатал. Его приятель мог быть убит, если его заметят разбрасывающего эти листовки. И тут он решил вернуться обратно в гараж и забрать сумки. Нет пожалуй он сам избавится от листовок, чем кто-то другой пострадает.
   Быстрым шагом он дошёл до гаража. Вокруг было тихо. Он зашёл, на другой линии стояла машина с включёнными фарами, вокруг которой толпились люди. Он прошёл мимо к своему гаражу, открыл двери и вынес сумки. Затем намочил тряпку в бензине, накрыл ей печатную машину, поджёг тряпку и быстро вышел, закрыв двери на замок. Побродил по другим линиям и нашёл небольшую нишу, где спрятался. Он стоял затаив дыхание и прислушивался. Вскоре он услышал голоса людей, топот ног.
Чем пахнет? Гарью какой-то.
Вон дым, пойдём посмотрим.
Эй, что там?
   Обойдя людей, Азаров направился к выходу. И тут раздался грохот, охранник пробежал мимо, не заметив его. Азаров набросил сумки на плечи и сел в остановившийся автобус. Пока он ехал, то думал возвращаться ли на квартиру или оставаться ночью на улице. Но всё же решил вернуться, собраться с мыслями. А рано утром под видом почтальона, раскидать листовки по ящикам и прочь из города. Он и так засветился перед многими вахтёрами. В любой момент за ним могли придти. Он прилёг и задремал.
    Таряник и Резяпкин спокойно продолжали обход и разметку новых участков. Сидоренко с Ивлиевым шли параллельно с ними, на несколько сот метров поодаль. Другие расстрельщики шли в том же направлении по своим участкам. Сидоренко хотел дойти до места, где камеры не были установлены и понаблюдать за поведением Резяпкина. Как он понял вчера вечером, Таряник хочет пройти с ним дальше в лес. Идея бессмысленная для того, кто получил инструкцию из Центра. Первоначальная работа закончена, установленные камеры создали барьер для тех, кто хотел бы укрыться и бежать через трассу в лес.
   В лагере беглецов все были взволнованы, ожидали известий из города. Азаров успокаивал их. Некоторые хотели выйти из леса и заявить о себе.
Подождите, говорил Азаров, мы ещё не знаем получим ли мы поддержку среди горожан. У кого есть радио слушайте, но не воспринимайте конкретно, Правительство никогда не скажет правду, ловите оттенки.
   Несмотря на все уговоры Азарова сидеть на месте, несколько человек потеряли терпение и разбрелись по округе. Ходили по лесу и громко рассуждали о своём праве на жизнь. Это понятие давно подзабытое, вновь возникло среди небольшой кучки людей, которые по предписанию Правительства жить уже не должны. Почему они всё же живут, потому что сами решили так. Правительство возможно закрывало на них глаза, не находя угрозы для себя с их стороны.
   Утром часа в четыре Азаров уже был готов к осуществлению своего плана. С двумя сумками он спустился на первый этаж. Вахтёра не было, дом был почти не жилой. Азарову нужен был большой жилой массив, где живут люди разных возрастов. Таким образом он вышел на улицу, было совсем темно и безлюдно, только редкие дворники и уборщики занимались своим трудом.
   Азаров наконец вышел к большому жилому дому и деловой походкой направился к нему. Листы он заранее сложил вдвое, поэтому бросать их в ящики было удобно. Он ходил от парадной к парадной, не останавливаясь на отдых и вот уже начало рассветать, а вторая сумка была ещё полной. Тогда он подумал уйти и найти другой дом, потому что мимо проходили жильцы, спешащие на работу. Сейчас не самое время подходящее для чтения воззваний. Всё же он закончил и вышел. Осталось ещё половина. Где-то нужно переждать, хотя бы несколько часов.
   Азаров решил не останавливаться нигде, а идти по улице. Он шёл через переходы, немного продвигаясь к краю города. Когда он проходил мимо большого магазина, увидел за витриной стойку с газетами. Зашёл во внутрь, полистал газету и спокойно положил стопку листовок рядом, поправил и вышел. Прошло уже больше часа, как он бродил по улицам. Дальше Азаров зашёл в жилой дом и раскидал оставшиеся листовки по ящикам. Закончил. Не так как он планировал сначала. Действовал он отчаянно, но не продуманно скорее от нервного напряжения. Хотел как можно быстрее закончить дело, город начал давить и пугать его.
   Трофимов утром после звонка Сидоренко зашёл на вахтёрский пункт к Мартышкину. По наводке Сидоренко они давно наблюдали и фиксировали передвижения Азарова.
   Азаров приходил в себя после лихорадочной деятельности. Теперь он мог спокойно выйти из города, как человек совершающий променад. Он шёл по бульвару с аккуратно подстриженными деревьями. Сегодня выдался солнечный денёк, один из последних для этого времени года. Раздумывая о кратчайшем пути, ведущем к трассе, Азаров не обратил внимание, что уже несколько минут за ним идёт человек в форме. Тот самый Трофимов наблюдал за Азаровым и ждал удобного случая, чтобы подойти к нему. Впереди был пешеходный переход со светофором. Трофимов ускорил шаг. И когда на красном сигнале светофора Азаров остановился, Трофимов догнал его и положил ему руку на плечо.
Доброе утро, гражданин.
   Азаров отпрянул в сторону.
Успокойтесь. Всего лишь проверка документов. Паспорт имеется.
Нет, не ношу с собой.
Тогда представтесь. Я даже вам подскажу, Михаил.
Мы знакомы?
Вся область так или иначе знакома с вами. Куда идёте?
Так прогуливаюсь.
Осматриваете город. Дело хорошее. А, что вас сюда привело?
Я путешествую.
Наверное многое видели.
Нет совсем немного.
   Загорелся зелёный и Азаров ринулся вперёд.
До встречи — прокричал Трофимов.
   Азаров теперь был полностью уверен, что за ним следили. Возможно давно, с самого начала. Значит вернуться в лагерь невозможно, ведь тогда он принесёт гибель всем своим товарищам. И здесь в городе он обрубил все концы. Он остался совсем один, к тому же его деятельность усугубила ситуацию. Если бы его убили тогда. Всё было напрасно. Что ему делать? На время стать обычным гражданином, пока за ним не придут или бежать спасая свою жизнь. К тому же силы его подходили к концу, со вчерашнего дня он ничего не ел, мало спал.
    Тем временем Таряник пройдя с Резяпкиным несколько километров, остановились вновь услышав человеческие голоса. Опять же это могли быть расстрельщики из другой бригады. Хотя Таряник был уверен в своих расчётах и очередной встречи он не ожидал. Тем не менее стоило проверить кем были эти люди.
   И какое было их изумление, когда выйдя на поляну они увидели троих бродяг, сидевших на поваленном дереве и спокойно рассуждавших о неотъемлемом праве на жизнь, не замечая ничего вокруг.
   Таряник показал головой Резяпкину, чтобы тот обошёл со стороны, а сам прямо направился к бродягам.
Хм. Здравствуйте.
   Те вскочили и хотели побежать, но Резяпкин, стоявший  рядом и державший их на прицеле, остановил их.
Хотелось бы знать, что вы здесь делаете и о чём говорите? О каком праве?
   Один из оборванцев нашёл в себе силы и ответит:» Мы пришли на пикник и... и немного заплутали. Но не волнуйтесь мы уже поняли куда нам идти и сейчас же уйдём. Идёмте быстрее — прошептал он товарищам.
Не торопитесь. Сначала объясните кто вы. У вас есть документы?
Конечно есть, они в рюкзаке. Там, где мы остановились.
Хорошо, проводите нас.
Мы всего лишь отдыхали здесь, в чём дело?
Покажите документы и всё будет в порядке. Поймите это наша работа.
   Бродяги растеряно смотрели. В это время Сидоренко с Ивлиевым, шедшие по следу Резяпкина вышли к поляне. Они увидели происходящую сцену и затаившись выжидали. Когда Таряник в третий раз попросил предъявить документы полил дождь. Таряник обратился к Резяпкину, чтобы тот пригрозил бродягам оружием. И в это мгновение раздались три выстрела, два последних прозвучали почти как один. Двое бродяг упали на землю на глазах у Таряника, третий побежал.
Стоять — крикнул Таряник — За ним. Но развернувшись к Резяпкину он увидел, что тот лежит на спине, запрокинув руку, взгляд его застыл, как же это, мелькнуло в голове у Таряника и в это время раздалось ещё два хлопка. Беглец со стоном повалился на землю. Таряник огляделся, а затем крикнул: «Что здесь происходит, я стреляю»
Коллега, погоди. Я спас тебе жизнь.
Кто?
Это я, Сидоренко, и он вышел из укрытия, разведя руки в стороны показывая открытые ладони.
Погоди, я сам не сразу понял, что произошло.
А кто стрелял?
Ивлиев. Мы были на обходе, когда он начал вести себя странно.
Что значит странно?
Он исчез, потом объявился по рации, но не там, где должен был быть. Думаю он шёл за вами. Когда я подошёл, он целился с тебя. Я решил выполнить свой долг. Не знаю, что с ним произошло, он был странен всегда. Может этот лес, изолированность. Не знаю.
     В это время не вдалеке вновь раздался стон. Таряник кивнул в сторону.
Должно быть это тот бродяга, которого я подстрелил.
Поглядим.
   И они тяжело дыша пошли через опушку. Беглец лежал схватившись обеими руками за ногу.
Эй, парень — спросил Сидоренко — ты откуда?
   Тот только стонал, ничего не отвечая.
Это турист, как они говорили. Но мне кажется он врёт.
По инструкции мы не должны вмешиваться. Или пристрелить его, если он нарушил что-то.
Он не предъявил документы.
Тогда кончай с ним. Нужно позаботится о телах коллег.
   Таряник приблизился  к бродяге, в это время Сидоренко достал пистолет и выстрелил. Стон беглеца усилился, а Таряник замертво упал поперёк него. Тогда Сидоренко подскочил к нему и заглянул в лицо.
А теперь ты расскажешь мне всё, иначе я тебя просто так не оставлю.
Убери с меня это.
Если ты скажешь откуда пришёл.
Да, это там.
   Сидоренко нагнулся и оттащил тело Таряника прямо на несколько метров.
Там это, где? Может ты прекратишь скулить и покажешь.
   Парень наконец перевалился на спину, боль немного утихла.
Мы с приятелями гуляем по лесу постоянно.
Это я заметил. Мне не важно, понимаешь ли ты, где и с кем ты гуляешь. Я хочу знать откуда ты пришёл и сколько у тебя таких приятелей?
Было двое.
Отлично.
   Сидоренко выстрелил ему в другую ногу.
Мне придётся убить тебя, ты оказался слишком несговорчивым, вот если бы помог мне. Ты бы просто мог уехать отсюда и быть законопослушным гражданином, понимаешь?
Они там, они все там — прошептал парень, показывая рукой — я не могу, не могу идти.
Вот и отлично, будь здесь, я вернусь. А пока возьми вот это — Сидоренко огляделся, поправил форму и пошёл обратно в лагерь. Обход удался(вышел на славу). Теперь осталось убедить остальных в необходимости незамедлительного уничтожения оставшихся. Когда они увидят, что трое не вернулись, они сами придут к такой мысли, ему стоит только направить их. Тут он и использует инструкции, всё в рамках закона.
   Герман Геннадьевич после окончания подготовки был направлен на стажировку в соседний город. С оплаченным билетом и багажом он прибыл на автовокзал и занял удобное место у окна. Он никогда и не был там, это была его первая поездка за последнее время. Надобности не было. И сам город куда он ехал не интересовал его, его занимала только дорога. Расслабиться в кресле и не занимать себя излишними мыслями.
   Автобус тронулся, мимо поплыли дома, деревья и когда машина вышла на трассу Герман заснул.
   Проснулся он, когда автобус подъезжал к пункту назначения. В пункте выдачи он получил инструкции и был назначен в напарники к Трофимову.
   Сидоренко вернулся в лагерь, когда другие уже согревались у походных печей. Он решительно приблизился и громко обратился к расстрельщикам.
-          Коллеги, мой напарник погиб, исполняя свой долг. Погиб как герой. На своём участке, он обнаружил человека, личность которого не смог установить. Но тот оказался опасным нарушителем и первым сумел напасть. Я ранил его смертельно. И получил у него информацию. Коллеги, таких опасных нарушителей очень много, они скрываются от наказания. Мы должны действовать сообща. Вы все знаете, что если на вашем участке нарушен порядок, его нужно восстановить. А здесь наш участок. Решайте. Завтра утром мы пойдём и найдём логово противное идеям Верховного Правителя.