Дусин дневник. 4

Меня любил он больше своей жизни,
И я ему до капли отдавалась.
Хотела быть я с ним до самой тризны,
Но с горьким привкусом любовь та оказалась... *

Вот такая грустная песнь…
А грустная она потому, что прервалась, не успев начаться…
               
                …

- Ты пахнешь ребёнком, а волосы – травами…

...У меня кружилась голова, и не верилось, что всё это было со мной. Я боялась спугнуть своё счастье, а потому молчала и тихонько улыбалась…

- Почему ты молчишь?

- Страшно выговорить… Давай-ка я тебя лучше земляничкой накормлю… - и кормила его с ладошки и смеялась: так щёкотно было и ласково, так нежно ягнята с ладошки берут.

- А у тебя веснушки у переносья, как у девочки… - рассматривает он меня и, вроде, любуется.

- Не глянется?

- Еще как… - и гладит-гладит меня по волосам:

- А волосы твои прохладные, шелковые, и мягкие! Хоть и густые…

- А у кобылы хвост еще гуще! – засмеялась я, подхватилась и снова побежала от него через голубое льняное поле, скользя ладонью по лазоревым цветам, как по воде в нашей Каме…

…В этот раз он догнал меня сразу, едва я пересекла льняное поле, и мы упали в нежный еще овёс. Он так целовал меня, и так прикасался ко мне, что я пылала. Нет! Это невозможно, и нестерпимо хочется быть одним целым…

- Мой Фролушка! Родной…

…Орлик стоял на обочине дороги и тоскливо косился на нас прекрасными карими глазами, жевал овсяную поросль и, обмахиваясь хвостом, будто приглашал нас вернуться в телегу. А еще казалось, что он осуждает нас…

…Когда-то давно читали по радио письма царской семьи. Они называли друг друга «Душа моя!»... И подумалось мне тогда: есть ли на свете человек, который бы меня так мог назвать? И которому бы я смогла сказать так же… Мне не нужно было вспоминать: я знала, что нет такого человека… Как жалко! Я б не пожалела таких слов, а услышав про себя такое, наверное, не только горы свернула для него, а и жизни не пожалела…

- Какая ты стихия! – Фрол просто поедал меня глазами.

«Маменька родная, что я наделала… Как теперь домой покажусь..» - меня начало трусить, только зубами не стучала. Но я старалась казаться спокойной:

- Ты всем своим подружкам так сказываешь?

- А почему ты это спросила, душа моя?!!

«Душа моя!!! Что он сказал? Душа моя… Как бы мне слёз не выказать… родненький мой…».

С тех пор у меня не оставалось сомнений, что мой возлюбленный и есть моя судьбинушка. И не боялась больше с ним ничего, и вся ему доверилась. И стали мы с ним неразлучны. Но первое время таились от людских глаз.

...Как-то слышу, кто-то у окошка шебаршит:

- Дусенька!

- Ой, а я тебя и не учуяла.

- Пойдем по деревне гулять.

- Да ты что! Вон, Афониха глаз из окошка не вынимает!

- Вот и ладно! Пусть всем расскажет, как нам с тобой хорошо…

Смелый какой! И я пошла.
Так мы и вышли из «подполья». И я не жалела об этом…
__________________________________________
* - стихотворение писано моей подругой Наташей Тарабриной по нижайшей моей просьбе.

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2017/08/04/984