Ведомые. Глава 1

От автора

Автобиографическая повесть рассказывает об обстоятельствах  знакомства, развитии отношений, и совместной жизни автора с актером театра и кино Сливниковым Анатолием Михайловичем, сыгравшем роль молчуна «Гены Крокодила» в фильме В. Бортко «Блондинка за углом», и снявшемся в целом ряде других кинокартин.

Произведение включает в себя описание событий, некоторых важных деталей из личной жизни персонажей, на первый взгляд кажущихся лишними, но в целом, значимых для понимания  истории и характеров.

Это воспоминания о родителях, их влиянии на формирование личностей, на семейную жизнь, это описание исторического фона, на котором разворачиваются  события.

Названием произведения автор хочет подчеркнуть мысль о некоей предопределенности  всего происшедшего.    

Повествование иллюстрировано архивными материалами и фото актера и вдовы.
 
               
 Предыстория  знакомства

 

 За окном холодная ноябрьская ночь, а в автобусе тепло. Мы с сыном едем  в поселок Сясьстрой.
Свет выключен. Почти все пассажиры спят. Движение обнаруживается лишь мелькающими за окном  силуэтами строений, деревьев, внезапно убегающей в сторону от трассы тропинки, да редкие остановки.

 Незадолго перед ними люди начинают готовиться к выходу:  снимают с багажной полки  свои узелки, сумки, чемоданы, пробираются поближе к выходу. Автобус останавливается, из окна видны  встречающие и слышны приглушенные голоса: «С приездом! Как добрались? Все в порядке?» Наконец, двери закрываются, автобус трогается, а пассажиры снова погружаются в дорожную дрему.

Сын, сидящий у меня на руках, тоже спит. Пригрелся.

 Вот  продолжительная остановка. Водитель зажег свет в салоне. Он не на всех остановках его включает. Я всматриваюсь в окно. На остановке несколько человек.  Оживленно. Людей,  вышедших из автобуса,  радостно встречают.

 Промелькнула мысль: «Наверное, какой-то большой поселок. Интересно, как называется», - и  вглядываюсь в уже убегающий назад свет от фонарного столба.Автобус быстро набирает скорость. Фары вырывают из темноты доску, указывающую вправо. На ней крупная надпись: КИСЕЛЬНЯ.

 Я повернула голову в сторону, куда указывала стрелка, и увидела, в темноте казавшиеся не жилыми, трехэтажные и четырехэтажные кирпичные дома.

 Уже мелькали за окном тени кустарников, вдали - как будто деревья леса, а я все размышляла о сладком названии поселка: «Кисели здесь, что ли,  варят?»

 По приезде в Сясьстрой  нас встретила молодая  женщина, сказав, что отведет нас в общежитие, где мужу дали комнату. Но нам придется ждать его долго, так как он на смене. Женщина оказалась женой начальника  мужа. Она объяснила, что после окончания смены они с мужем приглашают нас к себе в гости.

 В общежитии было холодно и неуютно. Сын капризничает. Он хочет спать и есть. Время от времени спрашивает, скоро ли придет папа. Ему плохо.Я, как могу,  успокаиваю: " Потерпи. Скоро папа придет, и мы пойдем в гости".
 Наконец,пришел муж. Долгое застолье в гостях закончилось ночевкой там же.

 Вернувшись в Ленинград, я стала  ходатайствовать, чтобы мужа перевели на работу поближе к месту жительства семьи. Во всех кабинетах мне  отвечали, что там, в Сясьстрое, он скоро получит отдельную квартиру, и я с сыном смогу переехать туда жить. Но никто не называл точные  сроки ее получения. А жить в общежитии, которое я уже видела, я не хотела из - за сына. И, наконец, после долгих хождений,  мужа перевели на службу в Красносельский район Ленинграда. Теперь в комнате мы жили втроем.

 Годом позднее наш брак распался. Муж переехал жить к молодой женщине,которую, как он сказал, он полюбил, а мы с сыном обменяли комнату в Сосновой Поляне на комнату на Владимирском проспекте, напротив метро "Владимирская".

 Это был  дом, от которого сейчас на его месте остался  небольшой  кусочек перед станцией метро Достоевская. Там, на втором этаже,  находилась квартира друга великого поэта Пушкина – Антона Дельвига, у которого он  часто бывал в гостях. 

 Я  люблю центр нашего города. Мне нравятся старые  дома с   двориками – колодцами внутри, старинными литыми  ажурными решетками,  Фонтанкой, Невским. Переехав сюда, мы с сыном часто вечерами гуляли по Владимирскому проспекту, мимо Театра Владимирова, как его тогда называли. Останавливались у освещенных витрин, читая афиши.  В театре  тогда играла Алиса Фрейдлих, молодой Михаил Боярский,  и многие другие талантливые   актеры.

 Храм  Владимирской иконы Божией матери  находился в запущенном состоянии и возбуждал мысли о том, что это не правильно. Храм должен работать. Садик возле Храма был открыт для посещения, и в нем можно было посидеть в летний день на скамеечке в тени деревьев. Но он тоже был не ухожен.

 Зато по дороге к метро, на углу Большой  Московской и Загородного проспекта, работал гастроном, возле которого по утрам, когда я шла на работу,  часто стояли  женщины неопределенного возраста с кровоподтеками на лице, которые ждали нового избранника для совместного распития бутылочки. И, как мне ни странно это казалось тогда, вскоре дожидались.
 Больше всего меня удивляло то, что подходили молодые, хорошо одетые мужчины и, облокотившись  на грязные металлические перила  перед гастрономом, завязывали с женщинами «душевный» разговор. Что было потом – я не знала. В этот момент я уже скрывалась в метро.

 На первом этаже нашего дома была аптека. А первым от угла Загородного проспекта и Щербакова переулка был овощной магазин, задняя дверь которого выходила в наш двор. Иногда привозили бананы, которые в то время были в диковинку, и тогда, если была хорошая погода,  продажу их организовывали у нас во дворе, прямо с машины, где  выстраивалась огромная очередь. Но люди стояли и считали себя счастливчиками. Ведь они сейчас купят желаемый заморский фрукт! Пока стояли, обменивались новостями, знакомились, делились рецептами блюд, советовались по  лечению болезней... В советское время  к очередям люди были привычны.

 На другой стороне Владимирского проспекта, до театра Владимирова,  была известная пельменная. Возле нее улавливался запах вкусных  пельменей, которые подавались, по желанию покупателя, с перцем, с бульоном, со сметаной, с уксусом, с томатной пастой и без добавок. В ней всегда было много народа.

 И поныне работает возле метро знаменитый Кузнечный рынок. Очень дорогой, но хороший, не отпускавший без  покупки всякого, кого искушение или нужда  заводила на его территорию.Мы с сыном покупали там  мед в сотах.

 Гуляя по вечерам, мы выискивали новые проходы между домами, исследуя дворы- колодцы внутри.  Эта своеобразная архитектурная  конструкция  строений давала местным жителям преимущество перед приезжими. Они знали, как пройти на другую улицу, сократив дорогу и время. Вскоре, и мы с сыном могли не обходить целый квартал, чтобы попасть с Владимирского проспекта на улицу Рубинштейна, или на Фонтанку.

 В коммунальной квартире, состоящей из пяти  комнат, в которую мы с сыном  переехали, у нас была своя,  довольно большая  комната, находящаяся в цокольном этаже.

 Я была самой молодой жительницей квартиры. В остальных комнатах жили старые петербуржцы, родившиеся в этом  прекрасном  городе и жившие в нем  еще при царе, затем пережившие революции 1905 года, 1917 года, гражданскую войну, голод, становление советской власти,  Сталинские репрессии, Вторую мировую,  блокаду Ленинграда. Они рассказывали о событиях,  свидетелями которых  оказались, а  я с  интересом и вниманием  слушала  их, а потом  про себя  восхищалась ими  – как  же после всего пережитого они умеют  радоваться  жизни!

 Ноющая боль  из - за развода с мужем постепенно утихала. У молодых раны зарубцовываются быстро. Да и некогда было унывать. Ведь у меня был сын.

 Наличие его налагало на меня ответственность. Нужно было работать, воспитывать его. Кроме того, я  училась заочно в Ленинградском институте культуры имени Н.К.Крупской.

 Бабушки – соседки за очень скромную плату помогали мне с сыном: встречали его из  школы, кормили обедом, водили на занятия  в бассейн, пока я была на работе.

 Справиться с женским одиночеством мне помогала работа, которая приносила огромное удовлетворение. Кроме того,  во мне  сохранялось  непоколебимое  чувство оптимизма,  веры  в то, что  моя  дальнейшая  жизнь обязательно сложится  хорошо.

 Я работала в кинотеатре. Начав когда – то с помощника киномеханика, отучившись в Загорском кинотехникуме, затем поступив учиться в Ленинградский институт культуры им. Н.К. Крупской,  на тот момент  я занимала должность  заместителя  директора одного из кинотеатров города.

 Мне нравилась моя работа. Хотя то время называют «годами застоя», но я помню их  как  годы  ожидания  чего – то  необыкновенного. Меня, как и большинство окружающих меня тогда людей, вполне устраивала официальная телевизионная версия жизни нашей страны. Приходила мысль: «Главное – нет войны. Значит, можно  строить планы на будущее!».

 В мои функции входила организация творческих встреч с актерами, режиссерами, подготовка к печати  рекламы, подготовка и проведение премьер, создание в кинотеатре атмосферы  комфорта. Я ухаживала за цветами,  организовывала  выставки, и делала многое другое, что приносило мне и, как мне казалось, зрителям, огромную радость.

 По работе я имела возможность быть знакомой со многими  деятелями  киноискусства лично. До выхода их на сцену к зрителям и после встреч, они, как правило, общались со мной, организатором этих встреч. Иногда контакты  по работе перерастали в теплые дружеские отношения.

Конечно, как и каждой  женщине, особенно молодой,  мне очень  хотелось  быть любимой.

Однажды на лекции в институте  меня поразил  рассказ о том, что в животном мире выбор особи мужского рода всегда делает самка,  исходя из ее представления о том, сможет ли эта мужская особь обеспечить спокойную жизнь ей и ее потомству.

Мне хотелось, чтобы мой сын, живя  с  тем человеком, с которым я свяжу свою жизнь в дальнейшем, (а то, что это обязательно случится, я была абсолютно уверена), тоже не был обделен любовью. Ведь он не виноват, что наши пути с его родным отцом разошлись.